Проклятое небо

Проснулся Тсуна на закате. Стёк с кровати, зевнул так, что чудом челюсть не вывихнул, взлохматил и без того растрепанные вихры и оглянулся в поисках вчерашней простыни. Не нашёл. Зато увидел аккуратно сложенные брюки, рубашку, носки и нижнее бельё. Вполне узнаваемые. Из его шкафа. Оглядел ещё раз комнату - отметил пустой гамак. Потом, подумав, перевёл взгляд на кровать. Реборн обнаружился возлежащим на подушке, которую парень, по старой привычке, проигнорировал и задвинул в изголовье. Спал репетитор как был, в костюме, только пиджак снял, да шляпу. И лицо такое серьёзное-серьёзное, как у роденовского философа. Тсуна хмыкнул, ещё раз зевнул... И осторожно накрыл киллера одеялом. Молча взял вещи и на цыпочках вышел из комнаты. В кухне было открыто окно. В пепельнице на столе - окурки. Рядом с мусоркой - две пустые токкури*. Тсуна вздохнул и поставил чайник. Пошарился по шкафчикам в поисках аспирина. Нашёл Леона, задумчиво жующего муху, и блок сигарет. Тоже неплохо. Сел, налил себе чаю - снова зелёного - достал сигарету. Подумал. Достал плоскую чашечку для саке, поставил ее перед перебравшимся на стол Леоном и налил ему разбавленного чая... Мукуро-младший оказался... ровно таким же, каким был в своё время Мукуро-старший. То есть заносчивой скотиной без малейшего представления о сочувствии и прочих вывертах человеческого разума. В принципе, ничего нового. Просто ещё один перемолотый жизнью ребенок... ... Который станет частью его семьи. ... Леон тщательно обнюхал вазочку и принялся пить. Вы когда-нибудь видели, как пьют хамелеоны? Довольно забавное зрелище. Не лакают, как кошки, не глотают, как люди, не-ет. Засунул язык в жидкость, вытащил. Засунул, вытащил. Одним глазом косит в чашечку, другим - на жирную муху на стене. Забавный такой... Реборн появился где-то спустя полторы чашки. Весь мятый, хмурый и явно в плохом настроении. Плюхнулся на свой любимый стул и выжидательно уставился на подопечного. - Кофе нет, - сочувствующе произнес Тсуна и поставил перед учителем чашку. Киллер скривился, но пить начал. У него сейчас явный дефицит кофеина в организме, а в зелёном чае его больше, чем в самом кофе. - ... Мы вчера так и не договорили. - Тсуна и сам не рад заводить снова эту шарманку, да только если не разобраться сейчас, чёрт знает, во что выльется промедление. - ... Занзас Скайрини, сын Девятого, объявил Конфликт Колец. Воспользовался твоим проигрышем в битве с Рокудо Мукуро. - выплёвывает Реборн и подпирает пульсирующий лоб. - Приёмный сын, не так ли? - Ты знаешь. - констатация факта, не вопрос. - Разумеется. Как бы мне ни был ненавистен сей факт, я сын Савады Иемицу. Его Наследник. И он вложил в меня достаточно знаний, чтобы я мог свободно ориентироваться в подпольном мире, - он делает длинный глоток. - Мне придётся искать новых хранителей? - Придется. Хоть мне это и не нравится. - ... Уже есть подходящие кандидатуры? - Ни одной... Если бы ты смог их почувствовать, было бы легче. Но что бы ни делал с тобой ублюдок-Иемитсу, он полностью уничтожил заложенные природой связи... Тсуна замер. Мозги его заработали на пределе возможностей, память услужливо подкинула картину появления первых чернеющих шрамов, пролёгших сквозь пурпурное небо. Природные связи... - ... Каково это? - Что? - Чувствовать. Каково это? - подался он вперед. Реборн привычным жестом потянулся к шляпе... Да только он сидит с непокрытой головой и глаза ему не спрятать. - ...Не-одиночество. Спокойствие. Уверенность... По крайней мере, так говорят. - ...Ты тоже не знаешь, да? - ...Не знаю. Проклятие изменяет наше пламя. Подгоняет нас друг под друга. Заставляет разорвать уже установленные связи, - выдавливает он наконец и неосознанно прикрывает лицо чашкой. Тсуна давит сочувствие на корню. Эрнесто вовсе не тот человек, который потерпит такое оскорбление, тем более - от зелёного паренька, который пусть и многое пережил, но - давайте будем честными - не испытал на себе и десятой части того, что пережил лучший киллер столетия... Спокойствие. Тепло. Не-одиночество. Вот он, шанс. - ... Я чувствую... - выдыхает Тсуна удивленно и подрывается с места. - ...Что?! - ... Я чувствую! - дыхание частое, возбужденное, жесты нервные и глаза горят... Мерил бы кухню широкими шагами, шпала несчастная, да размеры не позволяют. - ... Не шути так, Тсуна. - Я бы не стал, Реборн. Клянусь, я правда чувствую. Очень... Размыто. Неясно. Понятия не имею, где они находятся, но они ЕСТЬ! ... Учитель смотрит на него, буравит черными глазами, ищет малейшие признаки лжи. Не находит... И залпом допивает чай. - Идём. - соскочил он на пол. - ... Куда? -Тсуна аж замирает. - К моему старому знакомому. - донеслось уже из коридора. - ... И зачем мы к нему идем? - Я хочу знать "как" и "почему". И чем быстрее, тем лучше. - Понял. - сглотнул парень. Перечить взбудораженному Реборну - дело крайне опасное, и точно не совместимое с жизнью. *** ... Шёл уже третий день, как весь Дисциплинарный комитет дышал через раз и передвигался на цыпочках. Остальные ученики всеми правдами и не правдами пытались избежать похода в школу, если же не получалось - следовали тактике опоссумов и старались прикинуться мертвыми. Согласитесь, лучше притвориться трупом, чем стать им, не так ли?.. Хибари Кея зол, как черт. Хибари Кея пребывает в состоянии перманентной ярости, вот уже третий день. Третий день, как он проиграл тому хохлатому травоядному. ...Но хуже всего был даже не факт проигрыша... Хуже всего было то, что он ошибся. Дважды. Иетсуна оказался... нет, хищником его не позволяла признать гордость. Но и травоядным он не был. То, что он сделал... Пусть Кея и не видел - отлёживался в камере - но он слышал. Как думаете, умеет ГДК фильтровать информацию из разговоров окружающих, м? То-то же. И как бы Хибари ни хотел этого признавать, действия Иетсуны вызывали в нем что-то... очень, очень отдалённо напоминающее уважение. Признаться, Савада Иетсуна первый, к кому он испытывает подобные чувства. А вот Тсунаёши... одна огромная ошибка. Совершенно отвратительное создание. Никто не должен вставать между хищником и его целью. Никому не позволено отбирать уже убитую добычу. Непозволительно выставлять себя героем после того, как нарушил естественный цикл жизни... Он ошибся. Выбрал не того кандидата. И если бы Хибари Кея знал, что такое сожаление, он бы мог сказать, что сожалеет... В тишине кабинета стук в дверь звучит удивительно громко. Хибари сжимает крепче зубы и открывает один глаз. Он знает, кто это. И эта встреча для него более чем неприятна. Дверь приоткрывается, не дожидаясь тяжелого "Войдите", после которого 40 процентов потенциальных посетителей переставали таковыми быть. Ржавая взлохмаченная макушка просовывается в проем и крутится в поисках хозяина кабинета. - Хибари-сан? Хибари-сан, вы не спите? ... Похоже, проигнорировать не получится. Жаль. - ... Чего тебе? - Хии...Не злитесь, пожалуйста, Хибари-сан. Я волновался. Что-то случилось? Почему вы больше не приходите к нам на чай? - и уставился на него своими огромными коровьими глазами. Осуждающе так уставился. Губу прикусывает обиженно и бровки домиком, а смотрит так, будто Кея не оправдал возложенное на него высочайшее доверие. Да ты заигрался, мальчик. - Пошёл вон, - скалится Хибари. Хватит с него этих таинственно-приторных улыбочек и всепонимающего взгляда. Хватит. Пусть он и не любит, но он умеет признавать свои ошибки. И никогда их не повторяет. - ... Что? - опешил Савада. Подбирается весь, глаза круглые, рот буквой "о" и тянет теплом во все стороны... Не поможет. Хибари встает. Медленно поднимается с дивана одним странным, слитным движением, выпрямляется во весь свой не малый рост. Нависает над тщедушным Савадой, как удав нависает над жертвой, впивается в него разозлённым взглядом стальных глаз. - Какое слово из фразы "пошёл вон" тебе не понятно, Савада? Он редко когда говорит таким тоном. Тихо. Вкрадчиво. Он всегда так говорит перед очередной бойней. Словно даёт последний шанс всем, кто слышит его слова. - Хи-хибари-сан, м-мы же договорились, что ты меня не тронешь... - Да что ты говоришь, - и намозоленные пальцы вцепляются в тонкую шею стальной удавкой. - Куда делся твой брат, Савада? - Что?! - тщетно тонкие слабые пальцы пытались разжать крепкие ладони. Кулак врезался под дых. Достаточно, чтобы сорвалось дыхание, но при этом сознание не уплыло в радужные дали. - Где. Твой. Брат? - спрашивает холодным ровным голосом, когда Тсунаеши наконец хоть чуть-чуть выравнивает дыхалку. Тёплое пламя давит, не снаружи - где-то внутри. Словно взывает к сочувствию. Как будто Хибари Кея способен сочувствовать. - Не знаю! Я не знаю! - выдает он между судорожными попытками вдохнуть. - Не ври.- и кулак снова приближается к трещащим ребрам, но останавливается на полпути. - Я не вру! Он ушёл из больницы вчера вечером. Больше его никто не видел! Хибари выжидает пару секунд и раздосадованно цыкает. Тсунаёши мешком валится на пол. Дышит тяжело, как загнанная лошадь, крутит ошалевшими глазами и, кажется, не до конца верит, что всё ещё жив. - ... Почему, Хибари-сан? Что я Вам сделал?! - тихонько стонет парень и в больших карамельных глазах блестят слезы. ГДК молча подхватывает его за шкирятник и буквально выкидывает его за дверь своего кабинета. - Я не желаю иметь дел с падальщиками. И дверь тяжело хлопает, отрезая его от внешнего мира. *** ... Последний раз так странно Тсуна себя чувствовал незадолго до "первой брачной ночи", как они ее называли. Он лежал голый на странного вида лежанке, и вокруг него с энтузиазмом безумного ученого, делающего величайшее открытие в своей жизни, скакал странный мужик двадцати пяти лет на вид, с непонятной аппаратурой в руках. Мужика звали Джузеппе, и он был единственным учеником Верде*, который по совершенно случайному стечению обстоятельств изучал феноменальные пламенные явления неподалёку и совершенно случайно задолжал Реборну приличную сумму - не то, чтобы очень большую, но неприятную - в карты, и был более чем рад отработать ее таким способом. Под клятву о неразглашении, разумеется. - Он ведь меня изучал, да? - Я тоже так подумал, когда впервые его обнаружил. Но сейчас я больше склоняюсь к версии, что он изучает твоего брата. - ... Всё-таки Истинное небо? - Ты знал? - Догадывался. Очень и очень смутно. - Сделаю вид, что поверил. - Да я серьёзно!.. Слушай, а это нам ничем не грозит? Утечкой информации, например. - Он ученик Верде. И дальше его Учителя информация не уйдет. А Верде... Ты знаешь, для чего он собирает информацию. И я кровно заинтересован в том, чтобы любые потенциально полезные данные оказались у него. Особенно, если они не всплывут где-нибудь в неожиданном месте и с вероятностью в 95% не будут использованы против нас... ... Джузеппе закончил свои изыскания примерно часа через три. - Это феноменально! Впервые такое вижу! Он и правда восстанавливает связи! Пока они еще совсем нечеткие, их даже связями-то толком назвать нельзя - они будто замкнуты сами на себе, не покидают пределы тела - но со временем, уверен, они окрепнут и разрастутся. Феноменально! Воистину, беспрецедентный случай!.. - ... Он всегда так? - шёпотом спросил Тсуна у сидящего рядом Реборна. - Нет. Он сейчас как бы в отпуске, вот фонтанирует эмоциями в "феноменальных масштабах". - так же тихо ответил киллер. - В смысле, отпуск? Он же, вроде, работает... - Отпуск от Верде. Готов поспорить на свою шляпу, что в присутствии учителя он себя ведет как андроид - даже лицевыми мышцами не шевелит... После того, как счастливый ученый выставил их из своей вотчины, первое, что сделал Тсуна - это закрыл глаза и хорошенько потряс головой, пытаясь избавится от назойливого эха. Реборн легко запрыгнул ему на плечо и фыркнул: - Ты как собака, осталось только язык высунуть и залаять. - Да ну тебя, Эрнесто. Я ведь и обидеться могу. - Ну попробуй, - усмехается киллер и треплет ему слипшиеся от геля для электродов волосы. - Рад за тебя. - говорит он тихо, почти в самое ухо и в голосе его - горькая печаль и почти погасшая надежда, щедро разбавленные облегчением. Он знает, что значит провести жизнь с оборванными связями. Знает эту сосущую пустоту в груди и давящее одиночество, знает душащее чувство безысходности и разъедающее отчаяние. Он знает. Он живёт так уже много десятков лет... И он был готов на очень, очень многое, чтобы его ученик не узнал. Тсуна лишь благодарно наклоняет голову, подставляясь под треплющую его ладошку. - ... Надо немного подождать. Несколько дней... Возможно, чуть больше недели... - Я не тороплю. Я смогу заставить Вонголу подвинуть дату начала конфликта... - И снова влезть перед кем-то в долги? Даже не думай. Сколько у нас времени? - Чуть больше месяца. И не пытайся меня одёргивать, глупый ученик. Не дорос еще. - больно дергает его киллер за ухо. - ... Мы успеем. Обещаю. - выдает в ответ Тсуна. И это не обещание. Это клятва. ... Реборн в ответ лишь прячет глаза под тенью любимой федоры и поглаживает нежащегося на солнышке Леона. - Кстати, я тут подумал... Домой я, конечно, жить не вернусь... Но вещи-то забрать надо. - Сейчас за ними пойдешь? - Предпочитаю разбираться с проблемами как можно быстрее... А тем временем в доме Савад собирался военный совет.