Проклятое небо

— Все готово? — в который раз за вечер спрашивает Тсуна и одёргивает нервно рукава любимой черной рубашки. — Разумеется, Мастер. — отвечает Дилан и едва удерживается от того, чтобы устало закатить глаза. Когда дело доходит до безопасности семьи, его Небо превращается в настоящего параноика. Как будто они сами себя параноят меньше. — Перепроверьте. — дергает щекой Тсуна и снова начинает мерить комнату широкими шагами. — Уже перепроверили. Четыре раза — останавливает его Драган и мягко, но настойчиво подталкивает в сторону дивана, на котором уместился Шехар. Стоит Тсуне сесть, как ему на колени тут же перекладывает голову Тео, а Дождь, перебравшись на спинку, принимается перебирать отросшие волосы, обдавая затылок успокаивающе-прохладным пламенем. — Успокойся, Небо. Мы проверили, перепроверили, потом пришел Реборн и тоже все проверил и перепроверил. Оружие в полном порядке, физическое состояние в норме у всех, кроме Мукуро, но он и не будет сегодня сражаться… — Интуиция бесится. Что-то должно произойти. Что-то очень… опасное. И я понятия не имею, что же это может быть. — А поточнее? — появляется в дверях Туман. Окидывает ехидным взглядом помещение, фыркает и походкой от бедра направляется к свободному дивану. Где-то на середине запинается о собственную ногу и с матом растягивается на полу. — Мукуро! — подрывается к нему Тсуна. — Когда тело неподвижно плавало в стеклянной банке, наличие второго жильца… — Да он сам винова… — Дай мне закончить, мелочь! — рычит Мукуро в пустоту и принимается жаловаться. — Ты не представляешь, как это тяжело, Небо! Эта малолетняя своло… — Это я-то малолет… — Да, ты, заткнись, гад! Небо, сделай с ним что-нибудь! И почему-то Тсуне кажется, что последняя фраза была сказана ими обоими. Где-то сзади тщетно пытаются сдержать смешки Хранители, а ему остается лишь отточенными за годы движениями растирать занывшие виски. — Вы же сами меня просили. Сказали, что готовы делить одно тело… — Но мы даже не представляли, что это НАСТОЛЬКО тяжело! — Это они ещё не видели, как вы двое сейчас в ванной учились синхронизировать выражение лица. — скалится появившийся в дверях Игорь с маленьким Хикё на руках, и по комнате разлетается по-детски задорный хохот Тео. А Тсуна лишь с благодарностью смотрит на заткнувшего его Дилана. — … Так. Ладно. Сражаться вы сможете? — Сможем. Мы договорились, что на время битвы он… — Я… — Отдает… — Отдаю… — Да заткнись ты! Он отдает мне тело. -…Вот и хорошо. Сейчас важен только конфликт — а со всем остальным разберемся позже, хорошо? Вопросы-предложения? — Только одно. Можно поконкретнее про страшное будущее? Обычно ты даешь какие-то уточнения… — В этом-то вся проблема. Нет никакого определенного будущего. Тысячи исходов, тысячи вероятностей — и ничего определенного… Во всяком случае, я не могу предугадать, каков же будет исход, так что будьте осторожны. В любой момент может начаться лютый пиздец, из которого даже у нас будет мало шансов выбраться целыми и невредимыми. Все меня услышали? Максимальная боеготовность. — Да, Небо. — раздается в ответ нестройный хор голосов. Стоит им замолкнуть, как с первого этажа долетает хлопок входной двери, и спустя несколько секунд Реборн уже стоит на пороге их комнаты. Осматривает тяжёлым взглядом и объявляет: — Время пришло. И на кофейный столик опускается тяжелая шкатулка темного дерева. *** В той жизни конфликт колец проводился почти что в тайне. О нём знали даже не все в пределах семьи, что уж говорить о боссах Альянса… В этот раз на премьеру гениального спектакля заявился весь цвет мафиозного общества. Ноно гордо восседает по центру, по правую руку от него — Консильери с воспитанником Базилем и верной Лар Милч. Ещё чуть правее — проверенные временем союзники-Каваллоне, в компании с представителями нескольких семей из верхушки Альянса. Слева — аркобалено в полном составе — в том числе и тепло улыбнувшаяся ему Ария Джиглио-Неро (на этом моменте интуиция возопила благим матом и потребовала немедленной перепроверки всех планов). Рядом с сильнейшими — верхушка новосозданной Мельфиоре, несколько людей от Каркассы… И Тсунаёши. Устроился маленьким взъерошенным воробьем между Верде и Фонгом, лицо серьёзное сделал, брови насупил, подобрался весь… Да вот только через неумелую маску то и дело пробивается предвкушающая улыбка. Бывшие хранители расселись вокруг своего нового неба и смотрят со злобой, что на него, что на Занзаса, буравят почти-ненавидящими взглядами… А потом кто-то случайно задевает соседа локтем, и вся их серьёзность рассыпается, как карточный домик… Глупые дети, сунувшие свой нос куда не надо. Глупые, наивные, и такие самоуверенные… Тсуне их правда жаль. Возможно, не предай они его, он и вовсе отпустил бы их с миром… Да вот только они в мафии. И здесь каждый платит за свершённые прегрешения полную цену. … И Тсуна с горечью смотрит на затесавшуюся среди них фиолетовую макушку Хроме. — Вот черт… Как же так… Там — отдала за своего учителя жизнь, здесь — пошла против него… Возможно, если бы не торопил Мукуро с поиском тел, он бы смог ее остановить… — Оя-оя, Небо, не зарывайся в самокопания. — раздается рядом с ним тихий, наигранно-радостный голос. — Если бы я только дал тебе время… — Это ничего не изменило бы. Это не моя Хроме. Это — Наги Карлан ди Спейд, спасённая стараниями Савады Тсунаёши, а конкретнее — разработками Верде. Спасённая еще до того, как мы прибыли в этот мир. У нас не было ни шанса. … Вот только он слышит, как за напускной веселостью клубится горькая тоска… — Ты не умеешь врать, Мукуро. По крайней мере — мне. Острые подпиленные ногти судорожно впиваются в тонкую кожу запястья, впиваются до красных отметин, до кровавых следов, и Мукуро невольно прячет руки за спиной. Не стоит кому-то, кроме Неба, видеть его слабость. — … Ты ведь поэтому просил оставить Мукуро-младшего, да? Слишком привык о ком-то заботиться… — Да что ты в этом понимаешь! — шипит Туман и картинно отворачивается в сторону. Впрочем, даже небу не позволит лезть слишком глубоко. По крайней мере, не сейчас. Тсуна в ответ лишь вздыхает и устало трет переносицу. Дьявол, как же тяжело… … Они стоят на заднем дворе школы Намимори. Справа — ряды сидений для наблюдателей, слева — близняшки-Червелло объясняют правила игры кошки-мышки, а прямо — волком смотрящий на него Занзас со своими цепными псами. И, кажется, игра с самого начала пойдет не по плану. Два практически идентичных, механически-равнодушных голоса чеканят правила, словно отдают приказы. — Внешнее вмешательство в Бой запрещено. — У обоих кандидатов должно быть свое подлинное половинчатое кольцо Вонголы во время сражения. — Опоздание сражающегося приводит к автоматическому проигрышу. — Если кольцо Неба Вонголы отклоняет кандидата на звание Босса Вонголы, то их кандидатура автоматически считается недействительной. — Если один или несколько Хранителей отсутствуют, допускается их замена либо наемным представителем, либо самим Небом. — Бой продолжается до тех пор, пока один из участников не получит половинку кольца соперника. — Вопросы? — Только один. — и рычащий бас варийского босса кажется поразительно живым после холода Независимых Судей. — Это точно все правила? И у слышащих это в привычной и стабильной картине мира появляется трещинка. С каких это пор Занзас Скайрини заботится о правилах?! — … Нет. Но дальнейшие уточнения в подобной ситуации не имеют смысла. — И все же, нам хотелось бы их услышать. — вклинивается Тсуна, и Реборн на его плече поглубже натягивает на глаза федору. — Будет довольно обидно, если мы их все-таки нарушим. А ведь незнание не освобождает от ответственности… Независимые судьи переглядываются, осматривают еще раз участников, поворачиваются ко всем своими очаровательными задницами и начинают совещаться. — Хорошо. Мы удовлетворим вашу просьбу. — объявляют они спустя несколько минут, и без промедления начинают пулемётной очередью зачитывать правила… — Возможна замена хранителя кольца Неба наёмным представителем. — Равно как и возможна замена всего состава наёмной семьей-Представителем. — В обоих случаях, результаты конфликта могут быть оспорены обоими участниками. — Представитель хранителя кольца Неба может в любой момент отказаться от контракта и передать право боя своему нанимателю. В таком случае, второй участник так же должен выйти на бой, а не посылать вместо себя Представителя. — Результаты боя двух участников лично друг с другом оспорить нельзя. — Окончание конфликта колец может быть объявлено уже после четырех боев, если победа одного из участников не подлежит сомнению — то есть счет 4:0. — Бой небес не может быть отменён только в том случае, если по истечении шести поединков противники имеют равный счет. — Результаты конфликта, на протяжении которого не был проведен бой Небес, могут быть оспорены. — На этом всё. … Просто великолепно. — … Благодарю, синьорины. — несколько заторможенно улыбается Тсуна, но быстро приходит в себя. — Не понимаю только, почему вы с самого начала не озвучили часть про возможность преждевременного завершения боев. — Согласно традициям, серия боев проводится полностью, даже после того, как объявлено о поражении одного из противников. — Глупые традиции. — тихо фыркает Дилан, знающий японский «на законных основаниях», и с поистине английской невозмутимостью поправляет средним пальцем очки. Словно невзначай, пригибает остальные пальцы, пока отводит от лица руку. Буравящий его взглядом Потрошитель растягивает губы в полубезумной улыбке и скручивает у бедра ответный фак. — Вот оно как… Еще раз благодарю, синьорины. — легонько качает головой Тсуна и делает вид, что ничего не заметил. Между этими двумя всегда были особые отношения, в которые даже ему соваться было опасно. — Итак, теперь, когда правила известны… Может, уже начнем? — и смотрит, чуть прищурившись, на варийского босса… Вы ведь все запомнили, не так ли, синьор Занзас? Нам надо разыграть партию так, чтобы получить нужный результат… Вы ведь не подведёте, синьор Занзас? И в ответ получает исказившуюся злобой гримасу и рычащее: — Поддерживаю. Не держи меня за идиота, Савада. — Бои будут проводиться каждый вечер, начиная с завтрашнего, и проводиться будут по два за раз. Первыми будут бои хранителей Солнца и Грозы. Подготовьтесь как следует. Начало — в 20:00, на этом самом месте… *** Он лежит на скамейке под раскидистым деревом и искренне наслаждается столь редкими минутами покоя. Вокруг него — тишина, разбавляемая лишь шелестом листьев и тихим мурчанием свернувшегося на груди Хикё, над ним — чистое небо в просветах между зеленеющей листвой… Никто не лепечет невнятные оправдания, не нудит очередной неумело составленный доклад, не предъявляет претензии за неточное исполнение приказов Неба и не куфуфукает прямо в затылок… Просто замечательно. … Вот только какая-то мошка назойливо гудит над ухом. — А вот это ты зря. — и перехватывает стремительно приближающиеся к его животу тонфа. Смотрит в ошарашенное лицо, когда-то принадлежавшее ему самому, и с некоторой брезгливостью отталкивает от себя некогда любимое оружие. — Исчезни, ничтожество. — … Кто ты? Ну, хоть какие-то мозги у него имеются. — Тот, кто размажет тебя по асфальту, если ты сейчас же не уберешься. — и открывает, наконец, глаза… На Кею уже очень давно никто так не смотрит. Так открыто, без страха, но с обжигающим душу презрением. Уже очень давно никто не смотрит на него сверху вниз. Никто… И он снова замахивается. На пределе собственных возможностей бьёт в самое уязвимое место… Потому, что никто не смеет так на него смотреть. … И смачно врезается всем телом в шероховатый асфальт. Тяжелый ботинок придавливает голову и взгляд обжигающе-ледяных глаз кислотой прожигает затылок. — Я предупреждал, ничтожество. А теперь из-за тебя проснулся Хикё. Запр-рещено… — и Кея чудом выворачивается из-под приподнявшейся ноги. — Игорь! — раздается чей-то окрик и в стремительно приближающемся к ним парне он с удивлением узнает пропавшего месяц назад Саваду Иетсуну. Очень изменившегося Саваду Иетсуну, у которого во взгляде — не битое стекло и тонны праха, а живой огонь, который грозится спалить к чертям собачьим все, что посмеет встать на его пути. — Не смей отвлекаться во время боя, ничтожество. — раздается за его спиной, и парня снова прикладывают головой об асфальт. И сознание уплывает в темноту. *** -Ну вот и зачем ты это сделал? — опасно-мягким тоном спрашивает у него Небо, когда они в четыре руки затаскивают бессознательную тушку на скамейку. — Я ведь только вчера просил вас быть максимально осторожными. — … Он разбудил Хикё. — О, это страшное преступление. А тебя не смущает, что я велел тебе просто подождать, пока я заберу документы, и не устраивать сцен? — … — и он может лишь виновато опустить голову. — Что, подростковые гормоны шалят? Так вроде бы взрослый уже человек, мог бы и сдержаться… Выдрать бы тебя за такое, кнутом да по голой спине, раз словами не понимаешь. — и по телу мурашки бегут табунами. О да, его Небо может сделать и не такое… Небо вообще до крайности многогранно. Кому-то дает тихую, тёплую нежность, кому-то — обжигающе-терпкую страсть… Но он знает, на что способно его Небо в приступе ярости. Он помнит, как заходились в отчаянных истериках чудом пережившие очередную чистку. Помнит гнилой запах тысяч мёртвых тел, стоявший над полем боя. Помнит крик Савады Иемицу, в муках сгоравшего пред троном Вонголы… И даже Хранители не всегда осознают, сколько жестокости сокрыто в том, кого прозвали Святым. И он никому не расскажет, как возбуждение скручивает внутренности от одной только мысли, от одной только фантазии, что некто столь могущественный… — … Но пока обойдемся выговором и… Пожалуй, отменой спарринга. Вот только Небо давно уже знает всё о его желаниях. — … Я понял. Такое больше не повторится. — Ну-ну… Смотри, еще раз выкинешь коленце — и я сплавлю тебя Реборну в услужение на несколько дней… — и смотрит своими невозможными янтарными глазами в самую суть. Смотрит на все его скрытые желания и улыбается до непривычного ехидно. — А если не подведёшь — получишь то, чего так желаешь… И Небо уже знает, что он не осмелится нарушить приказ. *** — Здравствуйте, Ария-сан! Как себя чувствуете? — улыбается Тсунаёши долгожданной гостье. — Здравствуй, ребенок. Спасибо, неплохо. Я пришла обсудить кое-какие моменты… — Конечно, проходите! Хотите чаю? — Не откажусь… *** … Они снова стоят на том же месте. Снова небо наполнилось темнотой, а зрительские места заполнились требовательной публикой. — … Ты тоже чувствуешь это? — едва слышно спрашивает Тсуна у сидящего на плече учителя. — Как холодной мокрой тряпкой по спине прошлись. — Аналогично… И мне это очень не нравится… Сестры-Червелло беззвучно приземляются прямо посередине поля. Пересчитывают бойцов с обеих сторон, молча кивают, подтверждая выполнение условия: «Не опаздывать». И холодный женский голос в ночной тишине кажется оглушительно громким. — Да начнется бой хранителей Солнца!