Дикая охота. Руины рассвета

Так плохо в жизни Меред не было никогда. Голова у нее раскалывалась, будто железная бочка, о которую какой-то полоумный со всей силы колотил молотком – и это еще стало легче… Перевернуться на бок не получалось: как только она пыталась сделать это, мир тут же кренился в сторону, а потом начинал кружиться, и к горлу сразу же подкатывала дурнота. Поэтому Меред просто лежала на спине, широко распахнутыми глазами бездумно глядя в потолок. Однажды она уже лежала точно так же: в ту самую первую ночь с Ашвари, когда ведьма взяла ее, и мыслей тогда тоже не было совсем. Впрочем, нет, сейчас одна мысль все же была. Меред думала о том, что ей еще никогда не было так плохо, как в эти злосчастные дни в этом злосчастном городе. Тогда-то было хорошо, а вот сейчас – паршивее некуда. Это было уже третье утро в Шаванти – и второе утро, которое начиналось для нее одинаково. Сколько раз она успела проклясть мату Гальдору за прошедшее время, Меред уже и не считала. Хотя, конечно, сейчас еще было получше, чем в первый день. Тогда, во время их общего знакомства, Меред умудрилась загадочным для себя образом держаться даже тогда, когда мысли в голове уже с трудом ворочались, а перед глазами все плыло. Ранлу на следующее утро с восхищением рассказывала ей, что она даже не ожидала такого от Птицы – и что мата Гальдора, кажется, осталась довольна тем, что увидела. К вечеру Ашвари увела мату – и осталась ночевать дома, на прощание шепнув Меред, что гордится ею, и что благодарна ей за все, что той пришлось вытерпеть. И это было последним, что Меред помнила. Еще - было даже хорошо, что Ашвари не осталась на ночь. Потому что если бы она осталась, Меред бы просто сгорела от унижения. Ночь у нее была очень сложная, как и утро. Утешало ее лишь то, что все спутники, кроме Элана, Шанри и Ранлу, да еще Ашвари и Гальдоры, находились примерно в том же состоянии, даже непробиваемый Шейд. А еще – то, что из троих чужеземцев она оказалась самой стойкой. - Признаться, я думала, что после первой плошки ты просто ляжешь, - безмятежно щебетала ей утром Ранлу, выглядевшая свежей и цветущей. Она хлопотала над бледной Меред – та на трясущихся ногах только вышла из умывален, и теперь Искра деловито отирала ее лицо тряпицей, смоченной в холодной воде. – Но ты, Птичка, держалась превосходно. Я уверена, что мата Гальдора оценила это! - И как это узнать? – хрипло поинтересовалась Меред. Ее все еще мутило, и это было отвратительно. - Если сегодня она снова придет с нами пить, - пожала плечами Ранлу, вновь погружая ткань в миску с водой – а затем прикладывая ее к затылку Птицы. Одна из служанок принесла ее по просьбе Ранлу, заботливо интересуясь, как чувствует себя иноземная госпожа – и могут ли хозяева крова как-то помочь. Из того, что Меред услышала, она поняла, что в комнату мужчин Мерхаб тоже понес миску, и южан все происходящее, кажется, ужасно воодушевляло и веселило. А вот Меред весело не было. Ледяные капли побежали вдоль позвоночника по спине, и Меред вздрогнула, стуча зубами. Ее трясло, и не только от холодной воды – но так было немного легче. Впрочем, как только Ранлу сказала о том, что придется снова пить сомал, дурнота вернулась. И мата Гальдора действительно пришла – на этот раз ближе к вечеру, видимо, смилостивившись. Шторм попытался вежливо отказаться от их общества, сославшись на головную боль, но старуха непреклонным тоном заявила, что лучшего лекарства от головной боли, чем сомал, не существует. - Добрая трепка еще хороша да горячий любовник под боком, но нашу женщину так просто здесь ты не получишь, а если решишь нарваться на драку – я сама проверю, каков ты в своем ремесле, и не думаю, что это тебя порадует, не думаю, - качая головой, говорила тогда Гальдора, оглядывая его пронзительными черными глазами и ухмыляясь. – Спутница, налей ему. И нам всем заодно. И они снова пили. И к ночи Ашвари снова увела мату домой, одарив Меред полным сочувствия и любви взглядом. И утром она снова ощущала себя омерзительно – и была несказанно рада тому, что Ашвари здесь нет. Еще лучше было бы, если бы Ранлу и Шанри тоже не наблюдали ее все это время, но контрабандистка только неуклюже поддерживала ее, предпринимая робкие попытки подсказать, как сделать так, чтоб стало хоть немного легче – а Ранлу с пониманием взялась за дело, воркуя над Меред, умывая ее холодной водой, нося ей крепкий чай и отмахиваясь, когда та пыталась убедить ее не делать всего этого. Вот и сейчас голос Ранлу, послышавшийся из-за перегородки, заставил ее вздрогнуть от неожиданности – и поморщиться, потому что та говорила энергично и звонко, а еще – чересчур громко, а каждый звук сейчас походил на воткнутый прямо в ухо нож. - Доброе утро, хорошая моя! Ну как, ты поспала? Фигура Ранлу возникла в проеме – и выглядела женщина хорошо, как и всегда. Волосы она уже собрала в сложную прическу, лукавые темные глаза сейчас смотрели сочувственно – и ясно. В руках она держала какой-то глиняный стакан, и там, скорее всего, снова был холодный крепкий чай. Меред смогла только простонать что-то в ответ, даже не вдумываясь в смысл собственного невнятного ответа. - Ну-ну-ну, тише, - это прозвучало то ли по-хозяйски, то ли по-матерински, Меред не поняла. Не церемонясь больше, Ранлу подошла к ней, уселась рядом на кровать и протянула ей стакан. – Давай-ка, попей. Полчасика еще полежишь – и встанешь, все будет нормально. - Она сегодня снова придет? – просипела Меред, кое-как усаживаясь на постели. Мышцы казались противно слабыми, а голова продолжала раскалываться. - Не знаю, - честно ответила Ранлу, и Меред снова застонала. Хартанэ, как бы со смеху покатывалась Атеа, если бы была здесь… Благо, Лебедь не видела ее позора, а с учетом того, что Ашвари ее ненавидела – что ж, вряд ли она когда-нибудь об этом узнает. Хоть о чем-то она не узнает… Горький крепкий чай и впрямь оказался холодным, но ее мучила жажда, а потому это было даже хорошо. Дождавшись, пока она выпьет все до последней капли, Ранлу удовлетворенно кивнула, а затем бережно забрала у нее посудину. – Умница. Полежи еще. Я спущусь вниз, побеседую с Мерхабом – поинтересуюсь, пережил ли мой свирепый мужчина эту ночь. Шанри, детка, вы будете завтракать с нами? - У нас планы, - с достоинством отозвалась девушка откуда-то из глубины комнаты. – Так что мы скоро уже пойдем. Халисса попросила, чтоб заглянули к ней после раннего чая, через четверть часа нас уже не будет тут. - Боюсь, мне придется немного скорректировать ваши планы. Элан нужен мне сегодня, и я, и Шейд намеревались провести практики с ним. Кажется, ему и впрямь на пользу идет пребывание здесь, так что нужно возвращаться к работе: думаю, мы наконец добьемся успешного результата! – говорила она мягко – но так, чтобы Шанри и не помыслила возразить ей. Контрабандистка пробормотала что-то в ответ; кажется, она немного огорчилась – но Ранлу не обратила на это никакого внимания. Еще раз взглянув на лежавшую на постели Птицу, она полуприказным тоном добавила. - Меред, когда будут силы – приходи, тебе обязательно надо поесть! Что-то негромко напевая, Ранлу вышла из комнаты. Дверь она закрыла очень аккуратно, придержав ее, чтоб створка не хлопнула, и только за это Меред уже была готова в ноги ей поклониться. Она еще не знала, как относиться к собственной беспомощности в данной ситуации – и к тому, что Ранлу, не задумываясь, взялась опекать ее, но даже при всем желании выстроить какое-либо отношение прямо сейчас она бы не смогла. Некоторое время в комнате было тихо, и она все так же бездумно разглядывала потолок, откинувшись на подушки, а затем по полу простучали осторожные шаги, что-то зашуршало, и со стороны перегородки послышался грубоватый и вместе с тем какой-то неуверенный вопрос: - Ну как ты тут? - Лучше не бывает, - сипло хмыкнула Меред, кое-как склоняя голову так, чтоб видеть контрабандистку. Та стояла у перегородки, прислонившись плечом к косяку входа и спрятав руки в глубоких карманах, и выражение ее лица было каким-то выжидающим и сочувственным одновременно. Еще раз оглядев Шанри, Меред вяло пошутила. – Даже если она тебе очень нравится – тысячу раз подумай о том, хочешь ли это переживать. - Ты о чем? – не поняла ее Шанри, сводя к переносице прямые брови. Через несколько мгновений она, очевидно, осознала, что Меред имеет в виду, потому как весьма выразительно закатила глаза. – Хватит уже. Что ты, что Искра – на один лад. Мы просто задружились, вот и все. Если с Эланом друг другу глянутся – хорошо будет, а я не при делах. С вами же, покуда вы с бабкой, и не посидишь, она сама нас погонит. К тому же, - она коротко зыркнула на Меред, словно проверяя что-то или решаясь на что-то, а затем, неуверенно ухмыльнувшись, буркнула, - Я посвежее тебя буду. Ты-то уже так себе, поздно начала. Мне полегче будет, - и тут же, будто испугавшись собственной смелости и наглости, Шанри торопливо добавила. – Ну я шучу, конечно, ты не думай… - Я сейчас не способна думать при всем желании, - тяжело вздохнула Меред, на миг прикрывая глаза. Шанри, неловко потоптавшись в проеме, все же прошла в ее комнатку и присела у нее в ногах на кровать. – Думаю, Халисса будет рада и компании одной тебя. Ступай: я не знаю, придет ли сегодня мата Гальдора и когда именно – но тебе бы вряд ли хотелось пересекаться с ней, так или иначе. - Ну, желанием не горю, - усмехнулась Шанри. У нее была своеобразная мимика: чаще всего она или хмурилась, или исподлобья глядела на всех с подозрением, недоверием либо опасением, или с вызовом вздергивала упрямый подбородок вверх, или ухмылялась – и все это читалось очень легко. Девушка, убежденная в том, что держит лицо превосходно, понятия не имела, как просто понять, что у нее на душе. А возможно, это Меред могла прочесть все ее эмоции – потому что, по большому счету, прекрасно понимала все, что ощущала Шанри. Сейчас она, стараясь того не показывать, все же была раздосадована. – Я не хочу без Элана с ней гулять: здесь интересно, и на его месте мне бы стало очень обидно, если бы мои друзья смылись куда без меня. Пока он делом занят, я не буду развлекаться. - Волевое решение, - заметила Меред, отстраненно пытаясь понять, может ли встать прямо сейчас – или лучше этого не делать. После холодного крепкого чая ей, кажется, правда стало чуть-чуть легче… Шанри непринужденно пожала плечом, будто похвала никак ее не касалась. - Да нет. У меня просто есть свои принципы, вот и все. Особенно если это дружбы касается. Элан мне как брат. А за брата я горой встану. - Не сомневаюсь, - в голове продолжало гудеть, и Меред подняла неприятно слабую руку, запуская пальцы в волосы и с силой проминая кожу на макушке. – С твоего позволения, я правда полежу еще полчаса, ладно? Если мата Гальдора нанесет нам визит и сегодня, мне бы хотелось его пережить. - Не вопрос, - Шанри поднялась с ее постели, оправляя безрукавку – и при этом поигрывая широкими плечами. Меред уже не раз отмечала, что многие жесты у нее были словно нарочитыми, показными, и от этого хотелось улыбаться. В Гильдии за время обучения она навидалась подобного – и пусть у самой Меред никогда не получалось так, но она прекрасно знала, что это работало. Во всяком случае, Атеа, будь она помладше лет на десять, непременно среагировала бы. Шанри вдруг замялась, из-за чего впечатление слегка смазалось – и захотелось улыбаться еще сильнее, - а затем немного смущенно проговорила. – Слушай, я что подумала… Раз уж у меня нынче свободный день нарисовался – может, прогуляемся сейчас? Ну… Я могла бы показать тебе, что тут есть. Или – можем к морю сходить, там хорошо. День сегодня теплый будет, солнце яркое. Подышишь заодно, легче станет. Ну, это я так, если вдруг тебе захочется… - Все будет зависеть от госпожи Гальдоры, Шанри, - контрабандистка кивнула, и Меред показалось, что она старательно прячет в глазах разочарование. Сумев кое-как улыбнуться – так, чтобы это не походило на вымученный оскал, Меред договорила. – Мы посмотрим, хорошо? Я не прочь. - Ладно, - судя по всему, это немного обнадежило ее. Вновь приняв самый непринужденный вид из всех возможных, Шанри грубовато пожелала. – Приходи в себя. Я буду внизу, если что. Она вышла из комнаты – и, в отличие от Ранлу, не стала придерживать дверь. Когда створка с грохотом захлопнулась, Меред не сдержала стона боли: да уж, она-то думала раньше, что нет ничего хуже тренировки с Дамалой во время затяжных осенних дождей… Все познавалось в сравнении. Получаса явно было мало, но Меред понимала, что лучше ей все равно не станет – во всяком случае, прямо сейчас. Потому, собравшись с силами, она все-таки поднялась с кровати. По-прежнему хотелось проклинать изобретательность южан, которых века назад посетила светлая мысль создать сомал: с равным успехом этой штукой можно было как убить человека, так и воскресить его, так казалось Меред. С трудом приведя себя в порядок, она спустилась в общую залу – и встретил ее громогласный, полный искренней радости оклик Мерхаба, из-за которого бесы в ее голове еще крепче ухватились за свои молоты и с двойным усердием принялись колотить по черепушке. Дивясь тому, как хозяин гостиницы не услышал скрежет ее зубов, она кое-как натянула на лицо что-то, что можно было бы назвать радушной улыбкой, когда тот подошел к ней вплотную, лучась отеческим теплом и счастьем. - Госпожа Меред! Доброго дня тебе под очами Натарадры! Он сегодня прекрасен: солнце теплое, на небе – ни облачка! Чудесный день для радости. Как ты? Как чувствуешь себя? - О, поверь, господин Мерхаб, такого я в своей жизни никогда не испытывала, - абсолютно честно ответила Меред, и хозяин «Ночлега Сахейлы» довольно расхохотался: независимо от того, шутила Меред или нет, его ответ порадовал. – Доброго и тебе дня. Она не успела спросить, завтракали уже спутники или нет: Мерхаб деловито сообщил ей, указывая на загородку подле их столика: - Пришла родственница госпожи Гальдоры, они вместе с молодой госпожой сейчас пьют утренний чай. Подать тебе завтрак? - Да, большое спасибо, Мерхаб, - Меред сумела учтиво склонить голову, выражая благодарность, и Мерхаб, чрезвычайно довольный, ушел к кухням, на ходу что-то громко приказывая на своем языке. Посторонние звуки по-прежнему причиняли ей боль, а потому выглядела она, судя по всему, крайне измученной. Во всяком случае, когда Меред подошла к их столику, где и впрямь сидели Ашвари и Шанри, ведьма потянулась к ней, и в глазах ее читалось искреннее сострадание. - О, моя ты бедная… - ее легкая нежная рука накрыла ладонь Меред. – Как ты?.. - Этот вопрос я слышу уже четвертый раз за утро, неужели я настолько плохо выгляжу? – со слабой усмешкой пробормотала Меред, улучая момент и целуя костяшки ее пальцев. Шанри неловко кашлянула, с увлечением разглядывая собственную пиалу с остатками чая. - Честно говоря, не очень хорошо, - призналась ей Ашвари. Меред только хмыкнула: в общем-то, чего-то такого она и ожидала. Она не успела ничего спросить: аккуратно вынув ладонь из ее руки, ведьма заговорила, короткой фразой отвечая на все незаданные вопросы. – Мате немного нездоровится… - Неужели? – Меред, не сумев сдержаться, позволила себе наигранное удивление – хоть и внутри нее что-то ликовало. Хартанэ, если Ты услышала мои молитвы – благодарю Тебя!.. Ашвари, проигнорировав ее тон, продолжила, как ни в чем не бывало. - …поэтому днем она отдохнет, а к вечеру придет сюда снова. Она намеревается учить тебя играть в латсу. - Великолепно, - кое-как сдержав еще один стон боли, кивнула Меред. Видимо, на том ее удача и закончилась, и провести хотя бы один вечер в Шаванти без компании Гальдоры ей не суждено было. Поборов себя, Меред спросила, не уверенная в том, хочет ли знать ответ. – Она что-нибудь говорила тебе? Обо мне, об амулете? Она согласна отдать его? - Касаемо амулета мата сказала, что все зависит от нас, - осторожно начала Ашвари. – Это безделушка, она, по сути, ничего не стоит – однако она принадлежала ее мужу, он подарил ей амулет, когда мата привезла его на Меариви. Поэтому он дорог ей как память, и умирать она планировала тоже в нем. Мата не очень любит, когда ее планы нарушают. И придется убедить ее в том, что нарушены эти планы не напрасно. А что касается тебя… ну что ж, она не говорила ничего, что тебе следовало бы знать. - Просто замечательно, - решив опустить вторую часть, Меред уточнила, на этот раз умудрившись сохранить лицо. – А то, что ты можешь погибнуть, если не принесешь амулет Сестре-Хаос, не считается достаточным основанием нарушить планы? Речь идет о твоей жизни. - И о ее смерти, - с таким видом, будто это все объясняло, напомнила ей Ашвари. Меред еще думала, следует ли ей спрашивать еще что-нибудь, когда ведьма мягко остановила ее. – Я пришла ненадолго, чтобы предупредить тебя и увидеться – и мне нужно вернуться домой. Нарина дома, но мате будет приятно, если она увидит, что и я рядом. Поэтому мы придем вечером. Отдохни и наберись сил – думаю, что с сегодняшнего дня будет полегче. Я бесконечно люблю тебя, моя Птица. С этими словами она, убедившись, что никто не смотрит в их сторону, наклонилась и поцеловала Меред в щеку – а затем поднялась с подушек, попрощалась с Шанри и ушла прочь. Буквально в следующий миг Халисса, белозубо улыбнувшись им обеим, принесла завтрак, и Меред некоторое время сосредоточенно рассматривала его, а затем подняла взгляд на Шанри. - Твое предложение прогуляться все еще в силе? Девушка, все это время сидевшая с непроницаемым лицом, встрепенулась: - Да! Я поговорила с Халиссой, так что планов на день по-прежнему нет… - Тогда сейчас пойдем, - кивнула Меред. Ранлу была права: стоило поесть, хоть и больше всего на свете ей хотелось вылить на себя бадью ледяной воды. Желание было каким-то интуитивным, и Меред, нахмурившись на миг, поинтересовалась у контрабандистки. – А холодная вода помогает? Ну, от этого… - она неопределенно указала на собственную голову. Шанри несколько секунд рассматривала ее, соображая, и ответ ее прозвучал тоже как-то неуверенно. - Ну… вроде как должна… Я пару раз видала в Небесном Городе, как старый Патрил, перепившись, утром голову в бочку с дождевой водой окунал… А ты почему спрашиваешь? - Думаю, что было бы хорошо искупаться. В море. Остальное пока еще не особо помогает мне ощутить себя лучше. - Оно же ледяное сейчас, - сбитая с толку, напомнила ей Шанри. Меред пожала плечами: - Ну и что? Мы купались в детстве, когда сезон штормов заканчивался – ранней весной. Вряд ли здесь море холоднее, чем на побережье Паррена. Вдруг взгляд Шанри как-то странно потеплел – и она улыбнулась: открыто и просто, немного по-детски, из-за чего черты ее преобразились, сделавшись мягче и беззащитнее. - И мы купались… Ну, коль хочешь – пойдем. Я уже неплохо даже знаю берег вроде как. Позавтракав, они покинули «Ночлег Сахейлы», предупредив Мерхаба о том на тот случай, если спутники будут интересоваться, куда они подевались. Хозяин крова, пожелав им чудесного дня, всучил Шанри сверток с пшеничными лепешками, чтобы они могли перекусить в пути, а контрабандистка, попросив Меред обождать ее минутку на крыльце, сбегала в их комнату за покрывалами. День и впрямь был солнечный и теплый, и даже несмотря на то, как резали глаза яркие лучи, Меред с наслаждением щурилась, вдыхая свежий ветер. Шанри не стала надевать свою куртку: так и пошла рядом с ней в безрукавке, подставляя плечи южному солнцу. И это вновь вызвало улыбку: когда приходила весна на склоны Караласса, молодые Птицы закатывали как можно выше рукава форменных рубах, распускали шнуровки воротников – и без зазрения совести наслаждались собственной хмельной юностью, силой и красотой. Они смеялись, хорошились друг перед другом, мерялись дерзостью, демонстрировали гонор – и Меред, выброшенная за пределы этой странной игры и не знавшая ее правил, теперь про себя посмеивалась, поглядывая на Шанри. И ей отчего-то очень хотелось верить, что совсем скоро уже другие птенцы будут точно так же задирать носы, соревноваться на тренировочном плато в свободное время – лишь ради того, чтоб получить в награду лукавый взгляд из-под ресниц и заинтересованную улыбку. В том была какая-то очень простая, звонкая и кружащая голову красота. В свое время Меред не умела так – но теперь прекрасно видела и ощущала этот ни с чем не сравнимый огонь юности, и от того тоже становилось тепло. Пусть они танцуют Тебе во славу, Хартанэ. Пусть их головы кружатся, пусть они хмелеют от того и будут тем пьяны. Все в жизни – и впрямь Танец, и мы с гордостью посвящаем его Тебе. - Я все не спрошу, хоть и давно хочу: как там этот белобрысый? Мне показалось, что бабка Ашвари его на куски голыми руками порвать собирается, как только случай представится. Они уже вышли за черту города – Шанри вела ее к утесу, на котором высился маяк. Контрабандистка успела рассказать ей, как Халисса водила их с Эланом туда, и как они карабкались вверх по скалам – и что за утесом есть хороший безлюдный берег. Меред предупредила ее, что сейчас не намерена никуда лезть, если вдруг Шанри собирается вести ее тем же путем, однако девушка лишь отмахнулась и указала на пологую тропу, огибавшую скалу с южной стороны. Теперь они брели по ней, и солнце здесь было таким теплым, что Меред и сама сняла свою куртку, перекинув ее через локоть. Шелестело море совсем рядом, и это как-то успокаивало, мягко выправляя в ней что-то, чему она не знала имени. Вспомнив о том, что Шанри задала вопрос, Меред отозвалась, бездумно любуясь тем, как свет играет на поверхности беспокойной воды. - Честно говоря, этот вопрос последние два дня занимал меня меньше всего. По-моему, Ранлу сумела договориться с ним – хоть я и знать не хочу, чего ей это стоило. Им обоим, пожалуй, - Шанри понимающе фыркнула, хоть и немного неуклюже. Меред продолжила. – Во всяком случае, пока никто не пострадал. Хотя госпожа Гальдора не особенно стремится следить за тем, что говорит – и, очевидно, ждет, когда он все-таки не выдержит. Рандир просто молча напивается, и Ранлу просит Шейда отвести его в комнату. Шейд после этого обычно не возвращается: к тому моменту им обоим уже довольно трудно. По крайней мере, два вечера мы провели именно так. Если бы мне пришлось следить еще и за тем, как ведет себя Рандир, я бы точно сегодня с кровати не встала. Шанри нагловато усмехнулась, явно рисуясь: - И как оно – стоит терпеть это все ради своей женщины? Меред искоса взглянула на нее – и просто улыбнулась, что, кажется, немного сбило спесь с контрабандистки: - Ради своей женщины ты стерпишь все, что угодно. - Ну, так-то оно так… - ворчливо согласилась с ней Шанри, отворачиваясь к тропе. Кажется, она снова немного смутилась – и это тоже было как-то знакомо Меред, понятно ей. Дальше разговор сам собой возобновился – снова по инициативе Шанри. Она рассказывала, где еще они успели побывать и что делали; как ходили на большую базарную площадь и рассматривали местные диковинки на прилавках, как Халисса давала им попробовать разведенный в чае сомал – «и, между прочим, мне ничего с него было, пойло как пойло!..», - как ходили в городской Храм Натарадры к часу вечернего Восхваления. И снова Меред ощущала тепло, и это было так странно: из-за хмеля голова по-прежнему казалась мутной, но несмотря на это – ей было хорошо. Сейчас Шанри болтала охотно, с удовольствием, распахнутая и пронзительно молодая, и разность, которую Меред всегда очень остро ощущала рядом с другими людьми, вдруг стала чем-то несуществующим. Они были просто людьми где-то на берегу моря, такими похожими людьми, живыми и настоящими, и одной из них голову кружило похмелье, а второй – весна, и Меред совершенно не хотелось что-либо делать с собственным ощущением себя. Странным образом оно виделось ей очень своевременным и верным. Берег, на который привела ее Шанри, и впрямь оказался совсем пустым – только чайки, перекликаясь меж собой, парили над водой, изредка пикируя вниз и выхватывая прямо из волн мелких рыбешек. Здесь была бухта, укрытая от ветров, а потому море не так ярилось. Раздеваясь, Меред смотрела, как солнце просвечивает сквозь пряди отросшей челки, делая ее чуть ли не алой, и тихонько улыбалась себе под нос: с детьми Холма Скарин они неслись к воде даже в дни, когда волны поднимались гораздо выше, а небо было серым и тревожным. Она очень давно не плавала вот так, на огромном бескрайнем соленом просторе – и что-то внутри нее с доброй насмешкой нашептывало, что все-то она позабыла, что тело уже и не вспомнит, как это… Аккуратно сложив одежду, она неспешно побрела к воде, шлепая босыми ногами по песку и наблюдая, как островерхие гребни поднимаются, изгибаются, а затем падают на берег, оставляя плавный узор тонких полос пены. У самой кромки Меред остановилась, прислушиваясь к себе самой, к собственному сердцу, которому хотелось петь в груди. Ветер был прохладным и свежим, но кожу живым жаром грело солнце – а к ногам ластились ледяные волны. Она не знала, отчего ощущения казались настолько яркими сейчас, острыми… Возможно, виной всему был сомал, которым ее так щедро потчевала мата Гальдора – а может, дело было в том, что первый раз в своей жизни она ощущала себя такой: с тяжелой от хмеля и от него же легкой головой, с пьяным, влюбленным сердцем. Если бы ты была здесь сейчас, я бы просто умерла. Просто не выдержала бы того, какой прекрасной ты бы предстала – в этих волнах, с солнцем на коже, с солью на плечах, и глаза твои были бы синее неба, синее моря. Как бы мне хотелось увидеть тебя – вот так… Когда испытания маты Гальдоры закончатся и если у них останется время, стоило бы привести сюда Ашвари. Быть может, именно здесь она когда-то точно так же стояла у воды, подставляя гибкую спину первым лучам весеннего теплого света – и смеялась, запрокинув голову, когда очередная волна окатывала брызгами... Мимо нее, сверкая голыми пятками, пронеслась Шанри. Раздался плеск, девушка почти рухнула в воду – и тут же тоненько взвизгнула, выпрыгивая из волн и оборачиваясь к Меред. - Темную твою за ногу, как же холодно!.. Ты ополоумела – лезть сюда, ничего лучше придумать нельзя было?!.. Она еще ругалась, и голос ее звучал тонко, совсем по-детски. Меред, не особенно прислушиваясь, только усмехнулась – а затем последовала ее примеру, разбегаясь и бросаясь в волны. Кожу обожгло холодом, дыхание перехватило, и она едва не завопила – но вместо этого набрала в грудь побольше воздуха и нырнула, закрывая глаза. Да, если и могло что-либо отрезвить ее – разве что вот это. Решение оказалось правильным – хоть и, наверное, и впрямь немного полоумным. Но разве же имело это значение? Волна была сильной, но тело прекрасно помнило, как плыть. Вынырнув, она принялась грести вперед, не задумываясь о том, как будет выбираться, если волны поднимутся еще – в такое время море было непредсказуемым и могло утянуть, если ему того захочется. Мыслей снова не было, и на этот раз Меред радовалась тому. Еще год назад она не поступила бы так ни за что. Год назад – не поверила бы, что однажды ей доведется напиться с бабкой любимой женщины, в чьей дурной голове пел песни на неведомых языках южный горячий ветер, а в глазах – разгорались синие звезды. Не бросилась бы в ледяное море, только проснувшееся от злого зимнего сна, а потому – хмельное, совсем как она сама. Не смогла бы насладиться сполна этим чувством нежности к юной жизни, которая прорастала точно там же, где когда-то прошла и она сама. Это все сейчас было так правильно – и говорило ей о ней же самой, и почему-то прямо сейчас Меред не боялась будущего, неопределенного и темного. Наверное, это тоже было свойственно юности: не страшиться ничего, совершать глупости и смеяться, откуда-то зная, что никогда не умрешь. Было странно узнать себя – такую. Странно и очень здорово. Когда она выбралась на берег, Шанри сидела на одном покрывале, накрывшись вторым. Зубы ее громко клацали, а взгляд, которым она наградила Меред, был осуждающим и сердитым. - Ты, конечно, молодец, ничего не скажешь… Ох, Небо, ну и стынь… В следующий раз, коль взбредет тебе в голову светлая идея поплавать – сама пойдешь!.. - Не так уж и холодно, - пожала плечами Меред, становясь рядом с ней и разворачиваясь вновь лицом к морю. Зыркнув на нее, Шанри пробурчала, только сильнее запахиваясь в ткань: - А раз тебе не холодно – покрывало не отдам, пока не согреюсь. - Как тебе угодно, - миролюбиво кивнула Меред. Теплое солнце и без того хорошо высушивало кожу. В конце концов, Шанри, бурча себе под нос что-то о глупости, отдала ей покрывало – и Меред тут же расстелила его прямо на песке, растягиваясь на животе и ощущая приятную ясность, такую долгожданную и желанную. Контрабандистка, недолго думая, последовала ее примеру, и Меред лениво повернула к ней голову, наблюдая за ней. Шанри хмурилась, уложив подбородок на переплетенные пальцы, однако выглядело это не особенно сурово. На ее плече темнела метка, уже знакомая Птице: схематическое изображение распахнутого глаза, будто нарисованного чернилами. У Ашвари была точно такая же – и у Ранлу тоже. Несколько капель воды осталось на кончиках начавших высыхать коротких прядей, и одна из них сорвалась, мазнув ее по носу. Девушка смешно поморщилась, а затем, ощутив взгляд Меред, тоже повернулась, глядя на нее. - Чего? – наконец спросила она, продолжая демонстративно хмуриться. Меред, не задумываясь даже о сути вопроса, спросила – ей хотелось говорить. - Ты никогда не думала вернуться в Паррен? Шанри удивленно сморгнула – наверное, она не того ждала. На какое-то время она задумалась, будто отыскивая внутри ответ, а потом неожиданно легко покачала головой: - Нет, наверное. А как тут задумаешься? Неизвестно, что завтра будет. Ты думаешь, мы с Эланом знали, что нас однажды занесет на южные острова? А вон как получилось. - И не сожалеешь о том, что все обернулось так? - Да я редко о чем жалею, - с этими словами она дотянулась рукой до лежавшего на песке камня, обкатанного волной, взяла его, приподнявшись на локтях. Некоторое время Шанри сосредоточенно рассматривала его на своей ладони, а затем принялась что-то рисовать камешком на песке – простые узоры и линии. – Чему быть – того не миновать. Я это всегда знала. У меня получилось забавно… Отец мой по молодости лет сам ремеслом промышлял. Ну, я это случайно узнала, так получилось: подслушала, как мать с соседкой как-то вечером шушукалась – а потом и его расспросила. Он неохотно рассказывал, но тут и говорить много не надо. Вроде как он был очень удачливым контрабандистом – одним из лучших на взморье. Шутил, что удача у нас в крови, что нас, мол, судьба любит. Его вот тоже любила, и он мог бы сколотить целое состояние, если бы и дальше делом занимался. Но мать боялась очень, и он, чтобы лишний раз ей сердце не бередить, оставил ремесло – и подался в глиняную яму, да. Я потом даже припомнила: к нему порой приходили гости – всякие купцы, да только странные, явно не за посудой шли. Говорили с ним подолгу о чем-то… Я спросила его тогда – мол, неужели отказываешься? И он ответил, что хочет мирной жизни, и что он уже другой… Что прошлое его не догонит, потому что он отвергает его – и, коль надо, удачу свою тоже. Ну, отказался, - она коротко усмехнулась, тщательно тая горечь. Заметив, как внимательно на нее смотрит Меред, она мотнула головой. – Не думай: я правда не тоскую. Ну, чтобы вот прямо так тосковать неистово или сердце рвать себе – такого нет. Мне их жаль, конечно. Всех их. Но куда от лихорадки уйдешь, если уже она в твоем доме? Мне просто повезло, я столько раз могла себе шею свернуть – и со скал падала, и как-то в заброшенном доме меня балкой придавило, ногу едва не расплющило. И ничего. Вот и лихорадка меня не взяла. Да и я всегда была чужой, будто галчонок среди кур. Мне там места не было – хоть и землю нашу я правда любила. Кажется, они это видели: и мать, и отец. Брат даже старший, хотя он и был безмозглым, если честно. В общем-то, отец всегда говорил, что у меня беспокойная душа, и что однажды я уйду – искать свою удачу. Но меня догнала его удача, раз уж я занимаюсь тем же самым. Успешно, надо сказать. Так что я уже давно не загадываю, а просто думаю, что куда нужно и должно – меня приведут. От своей судьбы никуда не денешься, она неизбежна, потому я просто жду свою и иду туда, куда она мне велит. - Когда наши пути разойдутся, вы вернетесь к ремеслу? – полюбопытствовала Меред. Шанри притихла, размышляя над ее вопросом, как-то помрачнела вмиг – но тут же справилась с собой, решительно тряхнув головой. - А толку мне сейчас гадать о том? Как будет – так и будет. Я, знаешь, много могу себе напланировать, придумать, и все у меня в голове складно сложится. Например – ну, что Мышь к нам вернется, а Элан проснется завтра – и будет в порядке. Что мы вчетвером пойдем по свету и замахнемся на такие дела, для которых и тысячи песен не хватит, чтоб рассказать. Что наша дорога будет прямой и широкой, до самого горизонта протянется, и все на ней будет так – с удалью и волей, но гладко. А на следующий день нам придется куда-то бежать, вызволять друг друга, прятаться крысами по норам, надеяться, что не подохнем – и благодарить хотя бы за это. Так что я правда не знаю, что тебе сказать. Не думаю об этом. Знаю, что сейчас меня сюда привела судьба – и с вами она же столкнула. Я в случайности не верю, знаешь. Зачем-то мы тут нужны. Я нужна. А как дальше сложится… - помолчав, она снова зыркнула на Меред, смущенно – и с вызовом. – И мне пока не очень хочется думать о том, что наши пути разойдутся. Вы, конечно, та еще компания… Но вроде ничего. Я редко такие вещи говорю, привыкла своим умом до всего доходить, и даже если бы Сестра-Хаос мне приказала вам вот так просто поверить – я бы не стала! Но вроде как все правильно сложилось, как я думаю. Этот вызов в ее голосе, в ее манере – он нисколько не относился к Меред. Он просто был, потому что в крови этой девочки кипела юность, а юности была свойственна дерзость. И оттого становилось как-то тепло и хорошо на душе. - Вы тоже ничего, - посмеиваясь, вернула ей Меред, переворачиваясь на спину и зажмуриваясь. Солнце целовало щеки и ресницы, и было славно знать, что еще несколько часов она может просто насладиться своим «здесь и сейчас». Немного позже будет мата Гальдора, сомал, латсу и шумные южане, а пока можно было просто не думать об этом. Кажется, Меред наконец-то поняла одну очень простую вещь: если во время шторма выдавался момент затишья, стоило наслаждаться им, а не ждать в панике следующую волну. Та, несомненно, будет, и это и впрямь было неизбежно, Шанри здесь была права. Однако, наверное, стоило попытаться хоть раз в жизни встретить эту волну, высоко подняв голову и ничего не боясь. А еще – ни о чем не думая. Практика показывала, что когда Меред не думала, получалось лучше всего.