Дикая охота. Руины рассвета

Несмотря на то, что усталость гнула хребет почти пополам, Реанэсс каким-то образом умудрялась держаться прямо. Она практически не спала вот уже двое суток, да и те часы сна, которые прежде удавалось урвать, назвать полноценными никак нельзя было. Из-за этого где-то в затылке поселилась тупая давящая боль, и порой, забываясь, она неосознанно потирала голову, будто бы это могло помочь. Реанэсс прекрасно знала, что не могло, однако сейчас нуждалась хоть в чем-то, ну хотя бы в чем-то… - Я не могу ничем помочь, Реанэсс. Мне очень жаль говорить тебе это сейчас, однако я действительно бессильна. Не успев остановить себя, Реанэсс хмыкнула, чувствуя, как в груди поднимается бессильная злость. У нее не было времени торговаться, однако Лорелей вынуждала ее делать это. А еще Реанэсс ненавидела просить – и становиться должницей: это означало, что ситуация вышла из-под ее контроля. - Я понимаю, - собравшись с мыслями и надеясь лишь на то, что ей удалось сохранить каменное выражение лица, заговорила Реанэсс. – Я прекрасно понимаю, о чем прошу. Но сейчас у меня нет выбора. Речь идет не только о жизни и будущем моего клана, Лорелей – с этим я бы справилась. Но Аэль-Роадан приютил молодых эльфов и стариков Вар, Даар и Ниир. А клан Рель вошел в мой клан. Того количества Знающих, что у нас есть сейчас, попросту не хватит, чтобы перевести столько жителей в безопасное место – мои земли слишком далеко. Если мы ничего не предпримем, все племя погибнет. Мне больше некого просить о помощи. - Отзывай отряды с оборонной линии, - безразличным тоном предложила Лорелей. – Призови их на защиту города. Ситуация чрезвычайная, и вам необходимы защитники. - Я не имею права отдавать такие приказы, - чуть слышно скрипнув зубами, процедила Реанэсс. Глава Келерии прекрасно знала это – однако ей нужно было услышать все от самой Реанэсс. – Фронт подчиняется королеве Шедавар, и приказ для командующих восточной линией остается неизменным: удержание позиций. Если я отзову их отряды, вместо бреши у нас будет рухнувшая плотина. - И тебе необходимо сейчас закрыть брешь, я понимаю, - подытожила Лорелей. – Тогда обсуждай этот вопрос с Шедавар. - Ты знаешь, что у нас нет на это времени. Даже если Шедавар отдаст такой приказ, защитники попросту не успеют добраться до Аэль-Роадана. Вы сейчас ближе всех, у вас есть возможность переправить условно большой отряд мгновенно, и я пришла к тебе лишь поэтому. Дело усложнялось еще и тем, что приходилось, как и всегда, говорить с пустотой: кроме нее здесь никого не было. Еще ни разу на памяти Реанэсс Лорелей не показалась на глаза кому-нибудь в своем истинном обличье; вот и сейчас на плотной тканевой стенке шатра двумя рыжими пламенниками горели птичьи внимательные глаза с темным окоемом и круглыми провалами зрачков, а то ли в голове, то ли прямо в шатре скрипел невозмутимый голос. Реанэсс сейчас не чувствовала разницы – да и ей дела до того не было. Дела обстояли скверно, и она должна была уговорить Неясыть помочь. Потому что если та откажется, племя совсем скоро перестанет существовать. Реанэсс не могла полагаться на собственные глаза: она не видела ни выражения лица Лорелей, не могла прочесть ее эмоций. Она действовала фактически вслепую, но выбора у нее попросту не было. Выждав еще несколько секунд, Лорелей уточнила: - Что конкретно ты просишь? - Защиту, - твердо ответила Реанэсс, бестрепетно глядя прямо в темные колодцы зрачков. Больше всего видение напоминало игру теней и света, словно причудливым образом они сгустились вот так, повинуясь то ли случаю, то ли игре чьего-то воображения. – Я прошу Птиц Келерии исполнить свой долг, не игнорировать существующую опасность – и встать на защиту тех, кто нуждается в том прямо сейчас… - Осторожнее, королева, - голос ее стал резче, вкрадчивее – и при этом холоднее. – Птицы прекрасно помнят о своем долге – и прямо сейчас почти все мои дочери находятся в стане объединенного войска, которым командует главенствующая королева вашего племени. Да, действуют они по моему слову, однако ни о каком игнорировании и речи быть не может. Поэтому напоминать мне о том, что я должна делать, несколько… неуместно. - Лорелей, мой народ в опасности, и при всем уважении к тебе – мне сейчас не до осторожности! – в сердцах воскликнула Реанэсс, ощущая, как ее почти подбрасывает на месте. С самообладанием у нее никогда не было проблем: это Айэдаар могла метаться из угла в угол, кричать, молотить ладонью по столу и ругаться, не она… Оказалось все же, что и ее хваленый контроль мог пошатнуться. Соберись. Это все может и подождать. Глубоко вдохнув, она продолжила – уже спокойнее, хоть и внутри все продолжало сводить в напряженный болезненный узел. – Я прошу тебя, потому что мне некого больше просить. Я знаю, сколько вы делали и делаете для мира, для моего племени, для всех нас. И я никогда не обратилась бы к тебе сейчас, не будь ситуация безвыходной. - И что, по-твоему, я могу сделать? – вновь безо всякого выражения уточнила Лорелей. – Со мной здесь – лишь защитницы обоза, немного ведьм, Птицы, давно занимающиеся мирным трудом и отдавшие Хартанэ почти всю жизнь. Мы везем снаряжение и все запасы, что были у нас, к птенцам, о жизни и благополучии которых и будут заботиться оставшиеся при мне Птицы. - Выиграй для меня время, - превозмогая себя, попросила Реанэсс. – Дай мне немного времени, чтобы я могла увести людей. Я знаю, на что способны твои ведьмы. Задержите их огнем… - И что потом? – оборвала ее Лорелей. – Хорошо, допустим – я отправлю наперерез диким Птиц, способных как-то повлиять на скорость их продвижения. Допустим, такой шаг не будет напрасным, и мы обеспечим вам возможность уйти на безопасное расстояние. А что дальше, Реанэсс? Где ты разместишь своих людей? Насколько я знаю, Аэль-Роадан – единственный отстроенный город в твоих владениях. Вам придется где-то устраиваться, жить. Брешь в оборонной линии, о которой ты говорила, так или иначе нужно закрывать, а это значит, что тебе придется отрядить часть защитников города для этого. То есть - лишиться еще части способных сражаться эльфов. И это, в свою очередь, означает, что оставшиеся под твоим крылом кланы вынуждены будут схорониться где-то в горах, молясь о том, чтобы плотина не прорвалась, и дикие не прошли за оборонную линию. Без крова, без обеспечения, без стен, за которыми вы могли бы укрыться. Города твоих предков давно разрушены, на их месте – лишь руины, которые не защитят вас и приютом не станут. - Ты думаешь, я не понимаю этого всего? – против воли Реанэсс горько усмехнулась. – Я должна спасти племя любой ценой, Лорелей. Если дикие возьмут Аэль-Роадан и нападут на жителей, мы обречены. В другом случае – да, я признаю, что потери возможны. Однако они не равнозначны всеобщей гибели. Помоги мне не допустить падения моего племени. Помоги мне. - Я уже сказала тебе, Реанэсс: прямо сейчас в этой ситуации я бессильна. Говори с Шедавар, решайте вопрос с ней. Каждый из нас ответственен за что-то одно, и я не могу брать на себя твою ответственность. Вам некуда отступать, и если ты просишь защиты и помощи ныне, я предвижу, что они потребуются еще раз, и еще. Я бы задумалась об этом, если бы в твоем распоряжении было убежище – стены, которые вас защитят. Поскольку этого нет, выходит, что я буду рисковать собственными ресурсами, которых с каждой атакой диких будет все меньше. И собой рискую, а с учетом специфики моей связи с Птицами – в опасности будут и они. Поэтому – что ж, могу лишь сказать, что мне очень жаль. - Речь идет о жизни – о той самой жизни, которую вы клялись защищать! – Реанэсс почти задохнулась словами – и собственным гневом. – И ты так просто сейчас говоришь мне, что не намерена ничего предпринимать!.. - Я объяснила тебе причину такого своего решения, - отчеканила Лорелей. – Идет война. И она сокрушает города, страны и народы. Я живу достаточно лет для того, чтобы смириться с этим и понимать, что порой приходится идти на огромные жертвы, чтобы избежать еще больших. Боюсь, настал твой черед постигать этот урок. - Ты говоришь о моем племени!.. – Реанэсс поняла, что почти кричит, но не в ее силах сейчас было сдерживаться. – О моем народе! Что бы делала ты на моем месте?! Что бы ты делала, если бы тебе пришлось отправить всех своих дочерей на смерть?!.. - О, - глаза напротив нее не мигали, но почему-то Реанэсс увиделось, будто Лорелей улыбается – жестко, почти плотоядно, - Я делаю это раз за разом. Именно поэтому говорю тебе: я не пойду на это. Ты пытаешься спасти свое племя, я понимаю, однако твои действия никак не помогут вам спастись и заодно погубят тех, кто должен оберегать будущее моей Гильдии. - Почему вы покинули Гильдию? – вдруг неожиданно для себя самой спросила Реанэсс, концентрируясь на этой мысли. Лорелей невозмутимо отозвалась: - Потому что Келерия – замок, для удержания и обеспечения которого нужно много людей. Эта задача – не под силу оставшимся в нем Птицам. Птенцов я должна была обезопасить в любом случае, а сама по себе крепость, конечно, надежна – однако эта надежность есть лишь благодаря тем, кто о ней заботится. Птицы мне нужны на фронте и подле птенцов. В замке от них толку не будет. - И сколько людей можно разместить в этих стенах? – теперь и сама Реанэсс почти не мигала. Она понимала, к чему все идет, и понимала, чего хочет от нее Лорелей. И ее догадка лишь подтвердилась, когда госпожа Неясыть вопросом на вопрос ответила: - К чему ты клонишь? Собравшись с духом и в который раз наступая себе самой на горло, Реанэсс выдохнула: - Позволь нам занять Келерию до окончания Излома. Там молодые эльфы моего племени будут в безопасности, как и все, кто бережет мир, не сражаясь. Жрицы, Смотрящие, Творящие… Дай нам приют – те самые стены, о которых ты говоришь, раз тебе не достает моего слова. Я прошу тебя об этом, - на столе перед ней стоял один-единственный кубок, в котором был тавранский мед, и Реанэсс сделала несколько глотков, промачивая горло и почти не ощущая вкуса. – От Гильдии до Аэль-Роадана гораздо меньше верст, чем до ближайшей территории, которая принадлежит мне и где мы могли бы остановиться. Значит, мои Знающие смогут переправить жителей, это не потребует от них таких колоссальных затрат сил, как если бы мы намеревались идти вглубь Караласса. Аэль-Роадан мог защитить своих людей раньше, но сейчас его границы расширились, а я обязалась оберегать не только свой клан, но и чужие. Если ты позволишь мне, у меня будет время для того, чтобы обсудить с Шедавар возможность перемещения нескольких отрядов из объединенного войска для защиты Гильдии, и тогда племя будет спасено. Сейчас того времени я лишена, и от твоего решения зависит, появится ли оно у меня и моего народа. Я прошу, Лорелей… Я умоляю тебя – помоги мне. Некоторое время в шатре стояла тишина, и Реанэсс почти чувствовала, как сквозь нее мучительно медленно течет время. По сообщениям, до прихода диких к стенам Аэль-Роадана оставалось не более двух дней, а быть может, и меньше. И Лорелей сейчас тянула, вынуждая ее поступать так, как было бы выгодно для нее. Реанэсс понимала, во что ей обойдется такое решение. Понимала очень хорошо, но выбирать и раздумывать она больше не могла. А значит, нужно было делать то, что должно, и не оглядываться назад. - Это, быть может, имеет смысл, - задумчиво проговорила Лорелей, и Реанэсс захотелось рассмеяться: Неясыть методично и терпеливо подводила ее к этому, нисколько не заботясь о том, что стоит на кону – и теперь звучала так, словно никоим образом не была причастна к ее решению. И, возможно, Реанэсс и сама бы действовала подобным образом, если бы под угрозой не был ее народ. – Но позволь уточнить: ты просишь лишь о замке? - О замке – и об отряде ведьм и Птиц, чтобы задержать диких и дать моим Знающим время на то, чтобы увести людей. Ты сама сказала, что еще подумала бы, если бы мы могли уйти под защиту стен, - устало напомнила ей Реанэсс. Лорелей подтвердила: - Да, сказала, и от своих слов я не отказываюсь. Однако ты должна понимать, как сильно я рискую. Прежде всего – жизнью моих дочерей, как я уже и говорила. - Что ты хочешь взамен? – просто спросила королева, не став ходить вокруг да около. Кажется, Лорелей это порадовало: во всяком случае, совиные глаза теперь смотрели не так пронзительно. - Речь идет не про обмен, Реанэсс, и не про услугу. Мне нужны гарантии. Я должна знать, что рискую сейчас не напрасно, и что мои дочери, если на то будет воля Хартанэ, станут той самой меньшей жертвой, которая поможет избежать большей. - Птицы – сила, способная сокрушить диких, но ты уже хоронишь их, и говоришь это так, словно виновна в том я… - сокрушенно покачала головой Реанэсс. В ответ ей послышался смешок: - Если тысячи подданных твоего племени бегут оттуда, чего я еще должна ожидать? Потери – это часть моей жизни, Реанэсс, и к этому приходится привыкать. Касаемо вины – нет, ты не виновна в этом. Однако ты должна дать мне то, что я потребую. - Если это в моих силах, - кивнула Реанэсс, принимая все, что должно было произойти. - Убеждена, что в них, - кажется, Лорелей снова усмехалась – безо всякой тени тепла. – Прежде всего, мне нужно то, что сейчас находится в лагере объединенного войска. Точнее – Знающие твоего клана, ныне соединившиеся с тенью и способные видеть сквозь нее. - Ослепшие? – Реанэсс нахмурилась: после того, как племя в один день лишилось клана Иан и сильных Знающих, чьи способности раньше могли бы обеспечить преимущество войска, она и не думала о том, что обретенное ими умение могло бы быть полезным для Неясыти. Насколько она поняла из сообщений Шеды, пока еще Знающие плохо контролировали это, и требовалось время, чтобы они привыкли к новому способу контакта с миром – и чтобы это стало полезным. – Зачем они тебе? - Можешь называть их и так. У них есть возможность найти то, что невозможно отыскать иначе. Поэтому я хочу, чтобы Шедавар отозвала их с фронта и передала в мои руки. Предупреждая вопросы: я понимаю, что они могут стать ценным ресурсом для войска, поэтому прошу лишь тех, что ранее принадлежали клану Эсс. - Я обговорю это с ней – полагаю, ты получишь моих Знающих в ближайшее время, - пока что Лорелей не просила ничего, что было бы сверх меры. Впрочем, Реанэсс не знала, существовала ли слишком большая цена за спасение племени. Во всяком случае, она готова была отдать все что угодно. Лорелей с нажимом произнесла: - Я получу их, как только ты уведешь эльфов в Келерию, Реанэсс. Они нужны мне как можно скорее. И второе: сейчас все мы будем нести колоссальные потери, и Гильдия окажется на передовой по числу погибших. Да, нынешний Излом не похож на все предыдущие, и я предчувствую, что он будет последним, - Реанэсс ощутила, как напряжение почему-то ползет по плечам, сжимая мышцы в тисках. Лорелей продолжала. – Однако также я предчувствую, что Дикая Охота – не самая страшная беда, которая может постичь нас. Поэтому мы должны быть готовы. Я нуждаюсь в новых дочерях, обучение которых начнется, как только Птицы, способные передать им свою науку, вернутся с фронта. И поэтому, Реанэсс, я дам тебе сейчас защиту – а ты отдашь мне всех дочерей клана Эсс, которых мы, собственно, и будем защищать, - наверное, лицо Реанэсс вытянулось, потому что Лорелей невозмутимо пояснила. – Это не означает, что они будут обязаны всю жизнь провести в Гильдии. Я требую, чтобы все они без исключения прошли обучение – но точно так же, как и мои воспитанницы, они будут вольны уйти после того, как докажут право носить Крылья. В мирное время у них будет право вести быт, жить обыкновенной жизнью; но в случае угрозы они не будут подчиняться племени, а ответят на призыв Келерии и встанут в ряды Птиц, избравших служение Хартанэ. И впредь так будет со всеми девочками, рожденными под именем Эсс. В то же самое время сыновья твоего клана будут привлечены к труду: они помогут восстановить территории Птичьего Городка и Келерии, если это потребуется, встанут на их защиту… - Как скот на убой?! – не сдержавшись, воскликнула Реанэсс. Ярость опалила ее, будто в глотку кто гореня влил. – Их ведь не так жалко, как твоих дочерей, Лорелей?! - У тебя нет права судить меня и мои решения, однако я даю тебе право выбора, о котором ты меня и просила, - кажется, на Лорелей ее вспышка не произвела никакого впечатления. Голос ее звучал все так же невозмутимо, и это тоже жгло Реанэсс. – Принять мое предложение или отказаться – тоже целиком и полностью твой выбор, я не собираюсь тебя убеждать. Все имеет свою цену, Реанэсс, и с учетом того, сколько Гильдия сделала для твоего племени, торговаться я не буду. - Ты попросту забираешь у меня мой клан, - буравя взглядом рыжие глаза, почти по слогам отчеканила Реанэсс. Неясыть загнала ее в ловушку, из которой выхода не было – однако существовали же пределы… - С Шедавар ты не поступила так, когда вы договаривались о землях для ее клана! - У Шедавар тоже был выбор, - сообщила ей Лорелей. – Она могла принять твои условия либо мои. И дочери клана Вар тоже встанут в ряды Птиц. - Добровольно, а не принудительно! И лишь единицы из них!.. – она поняла, что уже и впрямь кричит, не заботясь о том, что за пределами шатра их могли слышать. Ни одна из охранниц Неясыти не попыталась вмешаться, а она не собиралась следить за своим языком прямо сейчас: и без того слишком долго она держала себя в руках, не позволяя эмоциям взять над собой верх. – Ты сама предлагала мне запросить у Шедавар больше, утверждая, что выбора у нее не будет – и, оказывается, делала это лишь для того, чтобы предстать в лучшем свете! Ты вела двойную игру, Лорелей, руководствуясь лишь своими интересами, но почему-то тогда твоя цена была куда меньше… Значит, твоя честность стоит дороже? - Честность никогда не бывает дешевой. А ты сейчас тратишь мое и свое время, пытаясь воззвать к моей совести, - в голосе ее слышалась усмешка. – Ну так что? Убежище и время, Реанэсс. Для всего племени. Некоторое время она молчала, почти до хруста сжав челюсть. За последние месяцы их племя многого лишилось – и прямо сейчас практически всего лишалась она сама: своего клана, которому посвятила жизнь, власти, которая никогда не была для нее желанной, но с которой она умела обращаться, своего города… Ни титулы, ни стены не будут иметь никакого значения, если племя погибнет. Это было одновременно и очень просто, и очень трудно. Медленно выдохнув сквозь стиснутые зубы, Реанэсс наконец кивнула, окончательно сдаваясь: - Я согласна. Если ты не позволишь им погибнуть – я приму любые условия. - Хорошо. В таком случае, отряд будет сформирован немедленно, - теперь она звучала иначе: деловито и собранно, но притом – спокойно. – Я позабочусь о том, чтобы их переправили в нужную точку, и сделаю все, чтобы времени вам хватило. Не беспокойся о том и делай все, что должна. - Что мне еще остается… - горько усмехнулась Реанэсс, поднимаясь с места. Наверное, стоило поблагодарить Лорелей, однако у нее не осталось никаких сил на то, чтобы подыскивать нужные слова. Внимательный взгляд Неясыти не отрывался от нее, и наконец она негромко заметила: - Ты можешь считать, что я все у тебя отнимаю, вынуждая тебя пойти на сделку, отказаться от которой ты не можешь. Но это не так. Ты – достойная женщина, достойная королева, и твое племя не забудет того, что ты сделала. - Едва ли я долго пробуду достойной королевой, - Реанэсс только шире улыбнулась, ощущая смутную тень тоски внутри себя – и принимая ее, как и все, чему суждено было сбыться. – Прямо сейчас у меня не было времени согласовывать действия с Шедой, а все решения в военное время принимает она. И значит, мне придется ответить за это. А с учетом того, что клан Эсс в ближайшие годы будет прорежен, даже в том случае, если Совет позволит мне сохранить власть, я уже не могу бороться за первенство, - вздохнув, она добавила. – И это все прямо сейчас не имеет значения. Пожалуйста, торопитесь. Вы – последняя наша надежда, Лорелей. С этими словами она развернулась и зашагала прочь из шатра. Снаружи все так же ждали охранницы Лорелей, в лагере суетились – и точно так же сейчас было тревожно в ее городе. Следовало вернуться туда и все организовать как можно скорее. И только после того – связываться с Шедавар и объявлять своим людям о том, что ждало их впереди. Что бы это ни было – все лучше, чем умереть. Встряхнувшись, Реанэсс решительно зашагала туда, где устроились ведьмы Гильдии, прогнав прочь все лишние мысли. Если время ее племени еще не пришло, у нее будет возможность все обдумать. Они собрали все так быстро, как только могли – и теперь сидели у костра, ожидая. Ати чувствовала себя разбитой, и крепкий чай, обжигающий глотку и нутро, нисколько не спасал. Сейчас на расчищенном пятачке у огня собрались не только молодые Птицы, но и женщины, уже давно получившие Крылья. Некоторые из них негромко переговаривались между собой, обсуждая визит королевы, однако Ати не прислушивалась к ним: все происходящее ее не касалось. Дар в груди, практически не обращавший на себя ее внимание обычно, теперь ощущался – тяжело и прохладно, непривычно твердо, и с отстраненным интересом она пыталась как-то оценить собственное состояние, проанализировать его. Поэтому не сразу обратила внимание на выступившую в круг света Птицу – кажется, состоявшую при Лорелей; во всяком случае, Ати видела ее у шатра Неясыти на дежурстве. Опомнилась лишь, когда та принялась перечислять имена. - …Гаэтель из Барэдана. Игрейн из Галборо. Адерин из… - Что происходит? – наклонившись к сидевшей рядом Навьяле, тихо спросила Ати, стараясь не привлекать к себе лишнего внимания. Названные Птицы поднимались со своих мест или просто выходили вперед, оставляя вещмешки на земле. - Чем ты слушала? – в тон ей вопросом на вопрос ответила та, скосив на Ати глаза. – Собирают отряд для атаки. Вызывают тех, кто идет… - тут прозвучало ее имя, и Навьяла ухмыльнулась, гордо вскидывая подбородок. – Отлично! Хоть какое-то разнообразие… С этими словами она встала в строй, разворачиваясь лицом к остальным. Ати с трудом сдержалась – и не скривилась, когда полный превосходства взгляд Навьялы мазнул по ее лицу, не задерживаясь. Ну конечно, такой, как она, не пристало сопровождать обоз – и едва ли она думала, с чем ей придется столкнуться на передовой. Она Птица. Как и ты. И, в отличие от тебя, Птица, прошедшая полное обучение. Уж наверное, она осознает, что это означает. Ати вполне устраивали нудные занятия, раз уж оставить Гильдию в прошлом не получилось. Кому-то суждено было родиться героем – не обязательно таким, чтобы его имя гремело всюду, но совершенно точно – одним из тех, кто рвался в бой с горящим сердцем, спасал тонущий в крови мир, жертвовал собой. О, несомненно, если кто и был достоин памяти и почтения – так это были они, швыряющие собственные жизни в костер перемен, от чего тот разгорался лишь ярче. Но существовали еще обыкновенные люди, невидимые люди, и тихое их дело спорилось незаметно. Это было правильно и необходимо, потому что мир по большей части состоял из таких людей, и ей тоже очень хотелось быть одной из них. - …из Ригии. Бовин из Кимри. Ати из Нернаэнна. Глэнис из… Птицы выходили одна за другой, а Ати так и осталась сидеть на месте, моргая и ничего не понимая. В полной растерянности она посмотрела на Бовин: та, кажется, колебалась не больше секунды, а затем поднялась с места и зашагала к строю. Ати проводила ее взглядом, ощущая себя внезапно оглохшей – звук доходил до нее словно сквозь вату. Какой от нее был толк там? Что она вообще могла сделать? Разве что Лорелей таким образом решила внять ее мольбам – и избавить от забот… Это было бы даже смешно, если бы… Ати дождалась, покуда Птица огласит все имена, а затем практически бездумно рванулась следом за ней. Впрочем, задать вопрос она не успела: женщина, заметив ее движение, не дала ей даже рта раскрыть. - Все вопросы – задавать Улаке: она назначена командующей вашего отряда. Я информацией не владею. И, не обронив больше ни слова, она ушла. Оторопевшая Ати только головой покачала: да, ситуация складывалась лучше некуда. Все эти женщины смотрели на нее с плохо скрываемой жалостью, неверием и еще Хартанэ знала чем, поскольку Птицей в нормальном значении слова ее никто и не считал – но это не помешало Лорелей швырнуть ее туда, где нужны были… другие. Из груди вырвался короткий, почти лающий смешок, и Ати, развернувшись, побрела к остальным, отыскивая среди Птиц Бовин. Подле нее крутилась Навьяла, но Ати на нее даже внимания не обратила. - Это какая-то ошибка, - негромко сказала она, вглядываясь в лицо тавранки. – Я – самая слабая здесь, и все это прекрасно понимают… - Наверное, об этом стоило подумать раньше, не так ли? – вклинилась Навьяла, глядя насмешливо и выгибая бровь. Ати не успела отреагировать на ее выпад: Бовин, полуобернувшись к девушке, спокойно заметила: - У каждой из нас – своя причина требовать Посвящения, и одной силы, чтобы пройти его, недостаточно, - после того она обернулась к Ати, и голос ее теперь звучал тверже. – И госпожа Лорелей никогда не принимает необоснованных решений. Если она считает, что ты справишься с поставленной задачей, значит, ты на это способна. - Если бы это работало так, - криво усмехнулась Ати. Бовин продолжала смотреть на нее – пристально, словно чего-то ждала, но Ати больше ничего не могла ей сказать. И ведь некого сейчас было винить. Она сама того хотела, сама к тому шла. Даже думала, что для нее, в крайнем случае, существовал последний выход, самый надежный и, несомненно, простой. Но сейчас все складывалось неправильно, не так, как должно, и все существо Ати сопротивлялось чужой воле, толкавшей ее вперед. А еще – ты сама согласилась следовать туда, куда будет велено. Что ж, повеление выглядит именно так. Нравится? Внутренний голос звучал ядовито и зло, и от него спрятаться тоже не получалось. Ати даже не заметила, что до боли закусывает губу, всматриваясь в пустоту меж еще не собранных палаток; наверное, искать ответов у Улаки тоже не стоило – но все же… Вместе со всеми, кого назвали, она шагала за черту лагеря, глядя сквозь пространство. Впереди маячила спина Навьялы, ее развернутые плечи, и Ати снова подумалось, что вот уж кто был достоин всех возможных сражений. Она могла победить: не только противников, но и саму себя, потому что обладала уверенностью и жаждой побед. Ати не обладала ничем – разве что никому не понятным умением, с которым работала лишь единожды и даже не знала, произойдет ли нечто подобное еще раз. Скорее всего, Лорелей поставила именно на это, иначе с чего бы еще ей отправлять вместе со старшими зеленую девчонку, едва оперившегося птенца. Или она дает мне возможность доказать, что я чего-то стою – точно так же, как все они? Мысль казалась чужой, и Ати практически тут же отмела ее прочь. Вот это было по-настоящему смешно, потому что Лорелей не было дела до терзаний одной-единственной Птицы, которую Птицей даже язык назвать не поворачивался. К ее удивлению, Улаку искать не пришлось: она сама нашла ее. Ати услышала, как кто-то грубовато окликнул ее, обернулась на собственное имя. Коренастая ведьма вразвалочку шла к ним с Бовин, переводя взгляд с одной на другую, и выглядела так, словно ничего серьезного не происходило. За ее спиной маячили две женщины: уже знакомая Ати тавранка и высокая коротко стриженая Птица с побитыми сединой висками. Поравнявшись с ними, Улака остановилась, упирая кулаки в крутые бока. - Бовин из Кимри, - деловито начала она, и Бовин рядом с ней вытянулась, - Ты пойдешь в составе крыла ведьм. Твоим пером командует Сирилла из Расфаля, командующие подчиняются мне. Ваша задача – обеспечить мне поддержку, вы ответственны за огневую мощь. Все остальное становится вашей заботой в самом крайнем случае, это понятно? - Да, госпожа Улака! – звонко отозвалась Бовин, глядя поверх головы ведьмы. Та довольно фыркнула, а затем обернулась к Ати. - Ати из Нернаэнна, ты будешь защитницей при ней. Твоя задача – следить за тем, чтобы никакая погань и близко не подошла к ней. Навьяла из Маадара, тебя касается то же самое! – гаркнула она в сторону, и Навьяла тут же оказалась рядом, вытягиваясь точно так же, как Бовин до того. Улака продолжила. – Работайте слажено, распределите пространство так, чтобы к ней не подобрались. Чем дольше она сумеет черпать силу, тем лучше, хоть и не исключено, что в какой-то момент вы все будете Танцевать. Это – ваш первый бой, Птицы, - она снова переводила взгляд с Бовин на Ати – и обратно, а Ати ощущала, как Дар в ее груди все сильнее наливается стылой тяжестью, ничего общего со светом Хартанэ не имевшей. – Будьте стойкими и сильными, будьте храбрыми – и помните, кто вы такие. Вы усердно тренировались, заслужили по праву свои Крылья – так летите! Поднесите Хартанэ свой Танец, и пусть Она направит вас к победе! Бовин и Навьяла ответили дружным криком, а Ати, замешкавшись лишь на секунду, сделала шаг вперед, глядя прямо в лицо Улаке. Та, поймав ее взгляд, чуть заметно нахмурилась, но не остановила ее, а потому Ати заговорила, настойчиво всматриваясь в ее глаза: - Госпожа Улака, прости меня за дерзость – но, кажется, госпожа Лорелей допустила ошибку. Я – очень слабая Птица, я себя с трудом защитить могу, и в сражении толку от меня не будет… - Ну так становись сильной Птицей, девочка. Сейчас самое время, - рассмеялась за плечом Улаки тавранка. Улака бросила на нее сердитый взгляд: - Не с тобой говорят, - после того она снова обернулась к Ати – и, кажется, посуровела еще сильнее. – А ты – немедленно соберись. И не смей сомневаться в принятых Неясытью решениях. Она стоит во главе Гильдии не один век и прекрасно знает, что делает. И запомни, Ати из Нернаэнна: я пропущу все это мимо ушей один раз – но дальше не потерплю пустой болтовни такого рода. Я ясно выразилась? - Вы ведь прекрасно знаете, зачем я шла на Посвящение – все вы, - Ати, решившись, подступила к ней еще ближе, но голос понизила. – А еще – прекрасно знаете, что Хартанэ ко мне не пришла. Я не знаю, что сделала тогда на Арене. И понятия не имею, способна ли на это еще раз. Я просто не могу брать на себя ответственность за жизнь Бовин, дело ведь даже не во мне… - Птицы ответственны за тысячи жизней, Горлица, и эта ответственность лежит в том числе на тебе, раз ты здесь, - оборвала ее Улака. – И твои личные причины никого не волнуют, если уж ты осталась. Я больше ничего не хочу об этом слышать. Вы, двое, - отвернувшись от совершенно опустошенной Ати, она обратилась к своим охранницам, - Найдите мне Адерин, Парвин и Джоэлин. И если кто увидит Нию – передайте ей, чтоб собирала свое перо: выдвигаемся через час, и к тому моменту Врата должны быть открыты. И, не оглянувшись, она зашагала прочь. Следом за ней ушла и тавранка, задержав на долю секунды рыжий взгляд на лице Ати. А седая незнакомая Птица почему-то не торопилась; она тоже оглядела девушку с ног до головы, а затем вдруг едва заметно улыбнулась ей и негромко проговорила: - Часто бывает так, что Хартанэ приходит к отчаявшимся, когда те оказываются в безвыходном положении. Я знаю одно: Она никогда не оставляет тех, кто молит Ее о помощи. Нужно лишь немного искренности, и раз ты прошла Посвящение – в твоем сердце она есть. Шестикрылая протянет ладонь, когда ты будешь нуждаться в том: достаточно просто положить на эту ладонь собственное сердце. И Она поведет тебя вперед. Сказав это, Птица развернулась и ушла, как и остальные. Ати без единой мысли следила за ней, пока она не скрылась среди других женщин; в голове было совсем пусто, зато в груди словно все пространство уплотнилось, сделавшись густым, жестким и тесным. Эту пустоту во время сражений и заполняла золотая воля Хартанэ, в ней Богиня и растворялась, занимая место в теле Птицы и давая возможность Танцу родиться. Но вместо легкости и пространства она чувствовала лишь толщу непробиваемого льда между позвоночником и ребрами, и в ней, пуская по всей поверхности гулкие трещины, билось холодное сердце. - Я в тебе не сомневаюсь, - рядом с ней встала Бовин. Она тоже разглядывала Птиц вокруг и при этом выглядела абсолютно спокойной. Это, конечно, было прекрасно. Если бы только еще сама Ати была в себе уверена – но с этим, как всегда, не сложилось. И теперь это касалось не ее одной, а еще и другого человека, который мог умереть, допусти она хоть малейшую ошибку. О, Хартанэ, если и обладает кто в этом мире поистине превосходным чувством юмора – так это совершенно точно Ты. Только смеяться совсем не хотелось.