Дикая охота. Руины рассвета

В обители Тэйгрин он бывал не так чтобы часто: юных наследников именитых семей допускали ко двору лишь после того, как им миновало двадцать лет – до этого времени дома их обучали этикету, истории, давали уроки тактики. Мальчики обязательно проходили базовую военную подготовку, девочек готовили к роли фавориток и воспитывали в них манеры. Когда приходило время, молодых эльфов представляли владыке, но и после этого они не становились постоянными гостями Тэйгрина. Тэаран, например, практически сразу же после визита в обитель поступил в академию, где десять лет постигал азы искусства управления. За этот срок резиденцию владыки он посетил пару раз, в остальное же время отправляя вежливый отказ в ответ на приглашение. После окончания академии владыка, обративший внимание на заинтересованность юного Ренгара в учебе, отправил его на восточное побережье, улаживать локальные конфликты и выправлять положение дел. Тэаран прекрасно понимал, что Дан'Архон будет очень внимательно наблюдать за тем, как он справляется – поэтому не собирался ударять в грязь лицом. Очень скоро ему довелось побывать в обители Тэйгрин еще раз: владыка был чрезвычайно доволен его деятельностью, а потому Тэаран получил новое назначение – уже в Тиннеред. После этого визиты в резиденцию Дан'Архона чаще не стали, однако Тэаран'Ренгар полагал, что это как раз на руку ему: рвение и преданность своему делу владыка оценивал прежде всего прочего. Тэйгрин считался сравнительно молодым произведением зодчего искусства, однако в красоте и величии уступал разве что Эредану. Во времена, когда предки Тэарана лишь осваивали новую землю и укреплялись здесь, память о изначальной земле еще была жива, а потому их род, разделившись на три ветви, выстроил оплоты той самой памяти там, где отныне простирались их владения. Самым древним таким оплотом была Яла, что поднялась на островах Фьяр'Акир, где устраивали быт и жизнь морские эльфы. Еще задолго до рождения Тэарана она ушла под воду вместе со всеми своими жителями, богатствами и шедеврами, и он, никогда не видя ее террас, колонн и крыш, похожих по утверждениям современников на чешую диковинных драконов, считал это огромной утратой. Следом за Ялой эльфийский род потерял и Нивис – твердыню, возведенную горными эльфами на берегах полулегендарного Призрачного моря. Нивис был заброшен еще до войны горного племени с Верданором, а сейчас, если слухи не лгали, стал приютом зла. Теперь он, отделенный стеной Мертволесья и горными хребтами от внешнего мира, был недосягаем для войск, и каждый владыка, принимавший бразды правления в свои руки, искал способ уничтожить Нивис. К сожалению, все попытки пока не принесли плодов: экспедиции, отправленные в Караласс, либо возвращались ни с чем, либо вообще не возвращались. Дело осложнялось еще и тем, что эльфы пещер патрулировали все перевалы, по которым отряды могли бы пробраться к твердыне. А с учетом долгой вражды с Верданором стражи их земель не особенно разбирались, с какой целью незваные гости явились сюда. Это лишь подогревало взаимную неприязнь, и Тэаран серьезно полагал, что в иных условиях они бы уже развязали новую войну. Но Излом пока еще не позволял Дан'Архону объявить поход к пикам Наамаха, чтобы наказать кланы пещер. Пока что у них был общий враг, и владыка понимал это. К тому же, из-за расположения Нивис был окутан завесой легенд, которые порой туманили и самый острый разум. Призрачное море, как утверждали Мудрые, было реликтом прежнего мира, отголоском прошлого; по свидетельствам тех, кто начинал освоение Бар-эс-Тиллада, раньше потоки энергии окутывали весь материк. Интенсивность этой энергии была так высока, что она проявилась в зримом мире. По мере того, как народы, называемые перворожденными, изживали себя, такие потоки становились все тоньше, а затем и вовсе исчезали – сохранялись лишь их истоки, крупные узлы, которые не исчерпывались с течением времени. Области вокруг подобных узлов считались местами концентрации силы, а потому и Яла, и Нивис, и Эредан были построены на их берегах. Это якобы должно было обеспечивать дополнительную защиту – долгое время правдивым считалось утверждение, что три эльфийские твердыни нерушимы, потому что их охраняет древняя энергия; с помощью истоков и при содействии перворожденных эльфы сумели соединить их подземными тоннелями, в которых само время и пространство искажались. Так велась торговля, осуществлялся контакт внутри ветвей их рода, разделенных верстами земли и морей, и города, в самом начале истории бывшие столицами эльфийских государств, процветали. Но вскоре исток, находившийся на островах Фьяр'Акир, начал пересыхать, уходя в землю подобно расползавшимся по всему Бар-эс-Тилладу прежде энергетическим рекам, и как только он истощился окончательно, случился катаклизм и считавшаяся вечной Яла погибла. После того, как Нивис пришел в запустение, из трех городов в неизменном виде уцелел лишь Эредан, но тень возможной угрозы теперь нависала над ним. Предшественник Дан'Архона, Отец Зари владыка Аил'Санвин, объявил обитель сокровищем Верданора и приказал жителям оставить ее. Города и имения в окрестностях Эредана были покинуты, эльфов, лишившихся дома, престол обеспечил жильем, а на берегу горного озера Амаяр, что на южной оконечности горной цепи Лайдан, протянувшейся от самой Гряды Эльги почти до центра Верданора, начали возводить Тэйгрин. Красный Змей владыка Дан'Архон сверг Аил'Санвина еще до того, как строительство Тэйгрина завершилось – однако считал эту инициативу бывшего владыки единственным достойным решением. Уже при нем Тэйгрин, объявленный резиденцией владыки, достроили; Лайдан под ним не врезался в небо островерхими пиками и становился более пологим, а потому на плато вокруг города разместились имения ближайших сподвижников Дан'Архона. У города не было статуса столицы, однако по сути он являлся таковой, поэтому вся жизнь государства была так или иначе завязана на нем. И потому к возведению Тэйгрина зодчие подошли со всей ответственностью. Каждый Мудрый, состоявший при одной из знатных семей, знал точные координаты приемного флигеля обители Тэйгрин: туда переправляли господ, у которых имелось срочное дело к владыке и которые не запрашивали аудиенции заранее. Тэаран не особенно любил заявляться без предупреждения, однако Дан'Архон наверняка знал, что посол прибыл в Верданор. Сеть его шпионов и осведомителей включала целую группу Мудрых, постоянно отслеживающих потоки, так или иначе связанные с перемещением подданных от имения к имению внутри страны – да и за ее пределами тоже. Именно поэтому Тэаран'Ренгар предпочитал передвигаться своим ходом: так оставался шанс, что владыка знал не все подробности о том, с кем он вел дела. С другой стороны, Тэаран искренне считал тех, кто не мог защитить собственную репутацию, глупцами и бесполезными для государства людьми. Он к числу таких, к счастью, не относился. - Тэаран из рода Ренгар, посол Верданора при дворе Тиннереда. Прибыл в Верданор по приглашению своего отца. Прошу срочной аудиенции у Красного Змея владыки Дан'Архона, да осияет солнце дни его правления, - церемонно сообщил он эльфу, дежурившему во внутренних покоях флигеля и подошедшему к ним практически в тот же миг, когда арка перехода закрылась за спиной Мудрого. - Я доложу о вашем прибытии, господин Тэаран. Ожидайте, - так же чинно ответил ему мужчина, одетый в красно-черные цвета дома Архонов. На несколько секунд он вернулся к своему столу, занес пометку в учетную книгу, а затем вышел из помещения, оставляя прибывших под надзором стражи. Тэаран неспешно прошелся по комнате, разглядывая внутреннее убранство покоев. В этой части Тэйгрина ему еще не довелось побывать – обычно все его визиты были спланированы, а потому в обитель его привозила карета. Дан'Архон предпочитал лаконичность, пожалуй, еще сильнее, чем большинство его подданных, а потому его восприятие красоты в Тиннереде сочли бы весьма своеобразным. Тэйгрин целиком был выстроен из черного мрамора, месторождения которого расположились у подножий Лайдана неподалеку отсюда. Однако при этом обитель не казалась мрачной или тяжеловесной: дворец конструировали так, чтобы шпили его высоких башен, мосты, арки и галереи вместе производили впечатление тонкости и легкости. Тэйгрин славился громадными окнами и высокими потолками, потому внутри помещений было светло; вдоль них струились шелковые молочно-белые занавески, легко колышущиеся и от самого слабого дуновения ветра. В приемном флигеле было немного мебели: стол писца у стены, кушетка для посетителей, низкий столик подле нее. Черную ткань обивки обрамляло белое дерево – насколько помнил Тэаран, из той же белой древесины изготовили всю мебель во дворце. Из окон открывался вид на часть Тэйгрина, клин центральных башен, соединенных террасами и неизменно напоминавших Тэарану нос корабля, подброшенного на самый гребень волны. В один миг море застыло, обратившись горной грядой, а диковинный корабль на нем окаменел, и умельцы выточили из него Тэйгрин. Фигурные сосны у его подножий обнимали корнями камни, взбираясь прямо на них, дорожки из все тех же мраморных плит реками текли по всей территории замка, оплетая землю паутиной. Дверь отворилась, и слуга, одетый в черный камзол с алой вышивкой вдоль ряда петель, внес поднос с двумя бокалами вина. Поклонившись Тэарану и сопровождающему его Мудрому, слуга почти бесшумно опустил поднос на столик у кушетки, а затем отступил к окну, замирая у него подобно статуе – или стражам, молчаливо оберегавшим покои. Тэаран'Ренгар пригубил напиток: вино было молодым, умеренно сладким – кажется, какой-то из южных сортов. Занимать себя беседой с Мудрым ему не хотелось, как и чрезмерно думать о том, что сообщил ему отец. Нужно было во всем убедиться самому, да и бередить сознание, лишая его остроты и чуткости, сейчас не стоило. Потому он просто созерцал пейзаж за окном, неспешно потягивая вино и лениво размышляя о том, что в Верданоре, должно быть, следующий год окажется неурожайным. Возможно, не лишним будет пополнить запасы в погребе, иначе придется довольствоваться местным вином Тиннереда. Тэаран находил его несколько… грубым. Когда бокал опустел, дверь снова отворилась – и эльф, встретивший его, сообщил: - Владыка готов принять вас, господин Тэаран. Прошу, следуйте за мной. Ваш Мудрый может ожидать вас здесь – и обращаться к слуге, если ему что-либо понадобится. Поставив бокал на столик, Тэаран направился к выходу из приемного флигеля, вновь против воли распрямляясь еще сильнее и вскидывая голову. Им с владыкой многое предстояло обсудить, и меньше всего на свете он ожидал, что разговор этот будет непринужденным. - Сучий потрох!.. - Ваше величество, я настоятельно рекомендую вам впредь воздерживаться от оскорблений владыки в моем присутствии, - Тэаран поморщился – то ли из-за того, что приходилось тщательно подбирать слова, то ли из-за собственного ханжества, которое каждый раз, стоило ей назвать вещи своими именами, заставляло его кривить лицо. – Я понимаю ваши чувства, но высказываться столь эмоционально… Он попытался продолжить, но Атеа сейчас не собиралась ждать, покуда он соизволит высказать свои соображения насчет того, как именно ей следует говорить в его присутствии. Она была в ярости. - Рекомендации и понимание, Тэаран, вы можете взять и засунуть туда же, куда владыка с такой легкостью отправил все обязательства перед Тиннередом, - глаза посла чуть заметно сузились, однако на это Атеа лишь предупреждающе подняла ладонь. – Не надо, Тэаран. Не я нарушила соглашения между нашими державами. И я имею полное право спрашивать с вас, потому что вы – законный представитель Верданора на моей земле. Сейчас я призываю вас к ответу. - Я был бы благодарен, если бы вы это делали в несколько иной манере, - поджимая бледные губы, прохладно сообщил Тэаран. – У меня был сложный день, и мне необходимо собраться с мыслями. - Что вы говорите? – преувеличенно удивленно воскликнула Атеа. – Так понимаю вас, господин посол. У меня, знаете ли, тоже не самый легкий. И вообще я давным-давно забыла о том, что такое легкие дни. Так что советовала бы вам не стесняться в выражениях – потому что я не собираюсь еще думать о том, как бы ненароком никого не оскорбить. Более того, скажу вам честно: с учетом всего произошедшего пока что наиболее логичным решением в данной ситуации мне видится упразднение всех договоров с Верданором и поиск новых союзников. Слово которых будет иметь вес и силу, в отличие от слова Верданора. - И к кому вы обратитесь за помощью? – вдруг едко усмехнулся эльф. – В Эллоине сейчас крайне неблагоприятная обстановка, до Креасса слишком далеко – да и его сообщества не объединены под началом централизованной власти. Искать помощи у Алариса бессмысленно, как и со стороны юга. Таврания на другой стороне материка, и даже если вы используете связи Келерии и договоритесь с местными школами, войска могут попросту не успеть добраться до союзников. Север за Гарварной, если верить слухам, стал оплотом для остатков старых рас, которые ни за что не станут ввязываться в нынешнюю войну. Кто у нас остается – поморы? С удовольствием посмотрю, как вы будете с ними договариваться. Уверен, вам понравится состязаться с ними в красноречии. - На них хотя бы я смогу положиться – насколько я знаю, поморы славятся свирепостью, а еще – преданностью тем, с кем у них заключен договор, - парировала Атеа. – Для Верданора это, судя по всему, составляет трудность. - А это уже оскорбление чести Верданора, королева, - теперь он уставился на нее практически не мигая. – И в других обстоятельствах я не стал бы пропускать его мимо ушей. Простите за резкость, однако я вынужден сделать вам последнее предупреждение. Тщательнее выбирайте слова – а также объект для праведного гнева. Атеа наконец прекратила расхаживать по кабинету, останавливаясь напротив сидящего в кресле посла. Очень хотелось подробно, во всех возможных красках и со всей возможной тщательностью, на которой он так настаивал, объяснить ему, в какой ситуации они теперь оказались. Хотелось бросить все и сбежать следом за Дамалой на фронт, потому что там было бы куда проще. Хотелось, в конце концов, просто спать, однако и такой роскоши она не могла себе позволить. Приходилось брать себя в руки – хоть и такого желания как раз-таки не было от слова «совсем». - Тэаран, - глубоко вдохнув, она проникновенно взглянула на эльфа, сейчас напоминавшего каменную статую. – Давайте я обрисую вам всю картину так, как вижу ее – а вы мне скажете, ничего ли я не упустила. С самого начала беззаботного своего правления я сражаюсь с держателями земель, пытаясь собрать более-менее боеспособное войско, обеспеченное всем необходимым. На союзные войска Верданора я опиралась как на тыл. Для того чтобы убедить в надежности этого тыла держателей, мне понадобилось – вместе с вами, если вы помните – поднять все договоры и соглашения, когда-либо заключенные нашими державами, проштудировать от первой буквы до последней точки каждый закон, регламентирующий условия, при которых эти соглашения действуют. Мы учли все, что только возможно – кроме планов вашего владыки, который лично подписывал все эти кипы документов, но почему-то в тот самый момент, когда вопрос встал ребром, вдруг решил изменить приоритеты. И что получается? Я лишаюсь поддержки воинов Верданора – и теперь должна сообщить об этом держателям земель, двое из которых всеми силами пытаются убедить меня, что они не могут отрядить людей в армию. Параллельно с этим я вынуждена подавлять вспыхивающие по всей стране бунты – только вчера мы сожгли Гвинален. Люди бегут к побережью из городов, храмовники очерняют меня в каждом дворе, куда их пускают, и это как-то, знаете, не укрепляет веру моих подданных в меня. - К вам идут добровольцы, - с таким видом, словно это что-то решало, напомнил ей Тэаран. Атеа серьезно кивнула: - О да. Один человека на сотню напуганных и бегущих прочь. Чудо имеет срок, Тэаран. По истечению этого срока вера в него истлевает – а дальше приходится самим. Моего чуда хватило на первые дни. Сейчас – вы сами все прекрасно видите. Я рассчитывала на Верданор, и не только я. Объединенное войско нуждается в помощи, и я должна была вести наши армии к Тракту. Что мне делать теперь, Тэаран? Кого я поведу на подмогу, если мои люди, узнав об отсутствии поддержки с вашей стороны, поднимут уже полноценное восстание, которое я вряд ли сумею подавить? Он молчал, ничего не говоря в ответ – даже отвел глаза цвета темных мхов, лишь бы не смотреть ей в лицо. Атеа, ухмыльнувшись уголком рта, отвернулась к столу, подхватила свой кубок и щедро плеснула туда меда из бутыли, притащенной Ласточкой от какого-то тавранского знакомого. Этот подарок Дамала оставила ей, уходя по зову Лорелей, и только теперь Атеа поняла, как стало тяжело. Да, при ней оставалась Кьера. Да, у нее были Золотые Стрелы. Да, люди, нарекшие ее Матушкой, Королевной-Лебедем и Хартанэ весть какими громкими именами, приходили во дворец с просьбой принять их в ряды армии добровольцев – и Ровенн тренировал их вместе со своими бойцами. У многих была выучка, другие состояли в наемничьих сообществах, но этого все равно было недостаточно. Расфаль стал оплотом тех, кто поверил ей – все прочие покинули город в спешке и страхе, спасая себя и свои семьи. Пока еще ей удавалось пресекать мародерство и контролировать ситуацию в столице. Но за стенами города Тиннеред бесновался, и Атеа ощущала опасность, что все росла с каждым днем и нависала над ней мрачной громадой. Ее тень теперь застыла в шаге от королевы, и хватило бы одной ошибки для того, чтобы все было кончено. И кажется, это случилось сегодня. Именно сегодня, в тот же миг, когда Тэаран принес вести из Верданора. Аларис просил протекции Дан'Архона в обмен на безоговорочную передачу власти, и Красный Змей не желал упускать такой шанс. Все свои силы он намеревался бросить туда – на днях его подданные должны были начать снаряжать корабли, объявлялся общий сбор. А это означало, что сегодня Атеа потеряла тысячу воинов и около сотни эльфийских ведунов. Дан'Архон решил поставить личные амбиции превыше союза с Тиннередом, и для нее это, судя по всему, было началом краха. Нужно уходить, пока не поздно. Забирать ведунов и идти к Тракту. Прости меня, Крылатая – я сделала все, что могла. Атеа поняла, что сжимает кубок пальцами почти до судороги, а потому заставила себя ослабить хватку. Она ведь и правда сделала все, что могла. Если она уйдет сейчас, никто не посмеет назвать ее малодушной – ни Лорелей, ни кто-либо еще. Если она уйдет сейчас, у них будет хоть что-то – из Тиннереда она уведет скоморохов, и тогда объединенное войско получит силу, крупицы силы – но все же. Если… Скрипнув зубами, Атеа вновь воззрилась на Тэарана. Тот все так же сидел, не меняя позы, однако теперь перебирал малахитовые бусины на нитке, ловко пересчитывая их пальцами – подобную привычку она замечала не первый раз. Привлекая его внимание, Атеа уточнила: - Владыка отказывается выделить любую помощь? Я могу рассчитывать хоть на что-то? Ваши Мудрые, отряд стрелков, провиант, в конце концов? Если я сейчас опустошу житницы запада и юга, очень скоро Тиннеред столкнется еще и с голодом. Верданор может выделить мне часть обеспечения для армии? - Владыка намеревается уводить все войска в Аларис – на тот случай, если местные жители откажутся признавать его власть, - Тэаран вновь взглянул на нее. – Он не располагает ресурсами, которые мог бы разделить и бросить на разрешение двух задач одновременно. Во всяком случае, такая позиция была озвучена им в беседе со мной. К моему сожалению, едва ли вы можете рассчитывать на поддержку владыки. Мне очень жаль. - Дивно. Сучий потрох, - резюмировала Атеа, одним глотком допивая содержимое кубка и отворачиваясь к окну. На этот раз Тэаран ничего не сказал о ее манерах. Никто не обвинил бы ее в малодушии – кроме нее самой. Все ведь было просто: Лис поддерживал ее, и хватило бы одного ее слова, чтобы он собрал всех своих людей и перебросил их туда, где собирались войска. Атеа знала – там были Птицы, там была Шедавар, чтоб ее, и все прочее на этом фоне становилось незначительным, лишенным смысла. Она не желала того болота, в котором сейчас так прочно завязла, она знала, что как только все закончится – и если хоть что-то еще не будет тронуто разрухой, - она сбежит прочь, передав власть юному Келлахану и его матери. О нет, никто не сказал бы ей, что она провалилась, предала чье-то доверие… Вот только должно было быть решение у этой ситуации, потому что иначе весь тот путь, который она прошла, был напрасным, какой-то нелепой издевкой от мира, вознамерившегося щелкнуть ее по носу как следует. И бегство – пусть даже в компании ведунов – означало бы, что она сдалась. А не сдашься – не сегодня так завтра будешь болтаться на виселице или смотреть, как твои подданные разводят знатный костер с тобой у столба в самом центре. Умей проигрывать. И смиряться. Выбор был невелик, и его нужно было сделать сейчас. - Жители Алариса могут поднять восстание против Дан'Архона? – спросила она, не особенно вдумываясь в смысл собственного вопроса. – Мне казалось, вы сами говорили о том, что они – исключительно мирные. - Да, и я по-прежнему считаю подобное развитие событий наименее вероятным, - сдержанно отозвался посол. – Однако сейчас владыка во всем прислушивается к мнению своей будущей супруги, а она настаивает на том, что все усилия необходимо бросить на защиту наших новых земель и ликвидацию источника угрозы, который по-прежнему, если верить владыке Ал'Навиру, находится в Аларисе. - Именно поэтому Верданор сам остается без защиты и бросает союзников, я правильно понимаю? – выгнула бровь Атеа. – Весьма противоречивая позиция. - Весьма, - односложно согласился с ней Тэаран. Его, судя по всему, подобный расклад тоже не особенно радовал, а потому Атеа, поколебавшись, все же решила спросить откровенно. - Что думаете вы сами, Тэаран? - По поводу чего? – иронично уточнил эльф. Атеа развела руками: - По поводу всего? По поводу решения владыки, по поводу этой женщины подле него, по поводу нарушения союзных договоров? Вы – посол Верданора, я должна слышать ваше мнение, потому что больше мне не к кому обратиться с подобным обсуждением. Видите ли, в сложившейся ситуации так уж вышло, что на кон поставлена страна, которая свалилась на меня, уж поверьте, против моей воли, и моя собственная жизнь. Это дорогая цена, Тэаран. Мне нужно выбрать, чем платить. Некоторое время он молча разглядывал ее, словно принимал какое-то решение, а затем безо всякой эмоции произнес: - Дан'Архон – владыка Верданора, ваше величество. Я, как преданный слуга своей страны, могу лишь следовать туда, куда он прикажет мне следовать. Увы, я ничего не могу вам сказать – и ничем не могу вам помочь. Простите. Я очень устал, у меня действительно был насыщенный день – а потому я прошу вас пригласить сюда одного из ваших ведунов, чтобы он открыл переход для меня в мою резиденцию. Мне бы хотелось отдохнуть. Атеа только пораженно таращилась на него, пока он говорил все это – а потому едва не пропустила миг, когда его кисть плавно взлетела к лицу, а пальцы убрали за ухо длинную прядь. Он смотрел на нее, даже не мигая, и ей понадобилось несколько мгновений для того, чтобы осознать смысл его слов. Наконец она ледяным тоном заметила: - Что ж, Тэаран, я ждала более обстоятельной беседы. И помощи. Но не смею задерживать вас, коль уж вы так утомились. За дверью дежурили ее гвардейцы, и одному из них Атеа приказала привести Логайна, одного из приспешников Дайрена. Ее дворец не был безопасным местом, а потому специально для бесед, не предназначавшихся для чужих ушей, они создали систему жестов, с помощью которых сообщали истинный смысл своих слов. Когда Логайн явился, Атеа повторила жест Тэарана, вслух заявив, что тот желает переместиться в собственную резиденцию – и ведун без единого слова кивнул ей. Пока он творил свою ворожбу, Лебедь смотрела на Тэарана, а тот все так же смотрел на нее, оценивая, принимая для себя какое-то решение. Наконец Логайн кивнул – это означало, что он готов стянуть все потоки и закрыть глухой энергетический купол, сквозь который ни один звук не мог просочиться наружу. Атеа, не меняя тона, проговорила: - Доброй ночи, господин посол. Надеюсь, во сне вас посетят какие-нибудь идеи касаемо того, как разрешить эту досадную неловкость. Обещаю вам, как вы и просили, тщательнее выбирать слова во время следующей встречи. - Доброй ночи, королева, - он даже поднялся, сцепляя руки за спиной и проходясь по комнате. – Очень жаль, что вести, которые я принес, оказались столь безрадостными. Мне не хотелось огорчать вас. После этого он взглянул на Логайна, терпеливо ожидавшего знака, и тот завершил плетение рисунка. Атеа ощутила, как по затылку прокатывается легкое покалывание, рассыпаясь рябью незримых искорок, а затем ведун негромко проговорил. - Кабинет экранирован, ваше величество. Я могу идти? Атеа нетерпеливо отпустила его – теперь комната была защищена, и подслушать их никто не мог. Тэаран, что-то обдумав, налил себе из бутыли меда, отпил, поморщился и наконец обернулся к ней. - Ну? – не церемонясь, поторопила его она. – Для чего весь этот спектакль, Тэаран? - Как минимум – для того, чтобы вы не сдерживали себя и не стеснялись в выражениях, - хмыкнул эльф. - А как максимум? - У владыки Дан'Архона обширная сеть осведомителей, королева, - не допивая, он отставил кубок на стол и вернулся в кресло, в котором и восседал прежде. – Даже если вы полагаете, что их здесь нет – будьте уверены, вы ошибаетесь. К тому же, я пока не могу оценивать средства, которыми располагает госпожа Джезерид и с помощью которых она собирает информацию, но я уверен, что такие средства у нее есть. И вопросы, которые вы задаете, требуют от меня ответов, ставящих под угрозу мое положение. И мою жизнь. Это первое, что мне бы хотелось донести до вас: мы с вами на равных. - Простите, господин посол, но у меня есть стойкое ощущение, что желающих разорвать меня набралось как-то побольше, чем желающих разорвать вас, - устало заметила Атеа, тоже усаживаясь в кресло напротив него. – По моему скромному мнению, таких и нет. - Есть, - уверил ее Тэаран. Вряд ли он собирался вдаваться в подробности и посвящать ее в тонкости интриг при дворе Верданора, а потому Атеа выразительно приподняла брови, предлагая ему начать говорить. Эльф, сцепив руки в замок, негромко произнес. – Как вы знаете, в Верданор меня пригласил мой отец. Наша беседа не касалась дел семьи, как я ожидал – он вкратце обрисовал мне положение дел при дворе. Когда я явился в Тэйгрин на аудиенцию, мне уже было известно, что Ал'Навир предложил Дан'Архону Аларис в обмен на защиту местных жителей и устранение угрозы Охоты. Однако я не знал, что владыка намерен увести туда все войска, игнорируя предписанные соглашениями обязательства. Для меня это стало неожиданностью такой же, как и для вас. - Не могу сказать, что ваша неосведомленность меня сильно утешила, но я благодарна вам за попытку поддержать меня, если это она, - усмехнулась королева. Тэаран не стал как-либо реагировать на это, просто продолжив излагать. - Также я знал, что после появления госпожи Джезерид подле владыки многие из его ближайших соратников были отстранены от двора. Некоторых лишили титулов и привилегий, других оклеветали, третьи, насколько я знаю, были казнены как изменники и враги престола. Все эти перемены произошли в короткие сроки – только за последнюю неделю окружение владыки изрядно проредилось. Я знал многих из тех, кто в том или ином смысле покинул Тэйгрин, и могу сказать, что их верность ни разу не была поставлена под сомнение. Более того, владыка имеет обыкновение тщательно проверять все слухи, всю информацию, которая приходит к нему из разных источников. Он выбирает сподвижников со всей возможной строгостью и склонен доверять лишь собственным глазам и опыту. Происходящее сейчас является серьезным поводом для опасений. Прежде таких масштабных изменений не бывало. - Вы полагаете, что эта Джезерид имеет прямое отношение ко всем переменам? – уточнила Атеа. Тэаран без тени сомнения кивнул. - Убежден, что так. Я видел ее, королева: она не чистокровная эльфийка – вероятнее всего, как и говорил мой отец, дочь изгнанника. Дан'Архон, будем честны, прежде отзывался о браках с людьми весьма нелестно, и я не представляю, что вынудило его изменить свое мнение, - Атеа хотела было предположить, но Тэаран задумчиво нахмурился, и это заставило ее сосредоточиться. – Информации о ее семье нет, как и о том, откуда она вообще взялась, чем занималась ранее. Все время она находится подле владыки, выслушивая вместе с ним обращения его подданных. Одного ее слова достаточно для того, чтобы он безоговорочно поддержал ее и сделал все, что она высказывает как мнение или скромное предложение. И в большинстве своем все эти предложения не одобряются главами родов, приближенных к владыке, а тот, кто выражает свое неодобрение, очень быстро оказывается в немилости. - Что это означает конкретно для вас, Тэаран? – прямо спросила она. – Вас могут отстранить от деятельности в Тиннереде, если ваше поведение не понравится госпоже Джезерид? - Это очень мягкая формулировка, ваше величество, - невесело усмехнулся Тэаран. – Могут отстранить. Могут лишить родового имени и изгнать. Могут казнить. И именно поэтому сейчас я не могу позволить себе открытые беседы. Более того, отныне у меня связаны руки, и многое из того, что ранее мне было доступно, я больше не могу себе позволить. В том числе и беспечность. - Тэаран, вы нужны мне здесь – будьте добры сохранить свою жизнь. Вы – один из немногих вменяемых в моем окружении, и мне бы не хотелось вас терять, - Атеа покачала головой. – Не знаю, что могу предложить вам – кажется, мы оба не в самой благоприятной ситуации. - Не в самой, - согласился с ней посол, а затем вдруг поднял на нее испытующий взгляд. – Однако рискну предложить вам свое видение развития событий, которое было бы выгодно для вас и для меня. - Я вас внимательно слушаю, - Атеа откинулась на спинку кресла, жестом позволяя ему продолжать. Некоторое время Тэаран молчал, и бусины в его руках с тихим постукиванием перекатывались, отмеряя секунды в тишине. Когда он наконец заговорил, голос его был негромок и напряжен. - Для меня честь страны – и впрямь не пустой звук, Атеа, - обращение ее удивило, однако эльф спокойно заметил. – Сейчас мы с вами и впрямь оказались на равных, тут вы правы. Поэтому, раз уж наша беседа предполагает, прямо скажем, высокую степень доверия, я позволю себе фамильярность. Верданор никто и никогда не смел называть землей вероломных, потому что мы знаем цену своему слову, цену законов и верности. Так растили меня, так растили многих достойных сыновей отцы. И теперь это достоинство хоронит наш собственный правитель. За такие слова меня могли бы прямо сейчас увести в темницы Тэйгрина, а на рассвете грядущего дня – казнить, услышь кто эти слова. Надеюсь, вы понимаете, насколько серьезно для меня то, что я говорю, - повременив, он вновь заговорил, теперь уже чуть громче. – Мы были готовы принять участие в сражениях против Охоты, и это вы тоже знаете. В военных академиях уже сформированы отряды, которые ожидали приказа владыки. Сейчас их намерены отослать в Аларис морем, невзирая на сложные погодные условия и так и не завершившийся сезон штормов. Сколько времени они проведут там – неизвестно. Армию возглавит сам Дан'Архон: он, как владыка, должен будет принять присягу своих будущих подданных на землях Алариса. До его возвращения Верданором будет править госпожа Джезерид, и для этого они должны быть связаны узами брака. Который, исходя из всего сказанного, будет утвержден довольно скоро. А значит, у меня не так много времени. - Времени для чего? – поинтересовалась Атеа, ожидая его слова. Тэаран ответил ей вопросом на вопрос. - Вы знаете, каким образом власть обычно переходит от одного дома к другому в Верданоре? – и, не дожидаясь ответа, продолжил. – Если нынешний владыка демонстрирует слабину или теряет доверие подданных, на его место приходит новый. Он должен быть достаточно сведущ в государственных делах, иметь связи, обладать безупречной репутацией. - Как вы, - неожиданно для себя самой вдруг выдохнула Атеа. Тэаран чуть склонил голову набок. - Как я. Именно так начинал Дан'Архон – как и многие владыки до него. Как только его предшественник миновал порог расцвета своих сил, владыка сразился с ним за право вести Верданор и победил. Он правит уже два века, и за это время никто не осмелился бросить ему вызов. К тому же, он не давал ни единого повода усомниться в его служении стране. С ним Верданор лишь укреплялся в мире – до сих пор. Сейчас же слово, идущее из уст владыки, исходит не от него. И полагаю, что многие видят это. И едва ли такое положение дел устраивает их. Эльфы, принадлежавшие домам, глав которых Дан'Архон отстранил от себя, переходят в прямое подчинение ему. Это унизительно для тех, кто долгие годы был верен и делал все для того, чтобы защитить свою честь. Та же участь в любой момент может постичь и меня, и тогда все, чего достиг я и моя семья, будет загублено. Я не могу этого допустить. - Вы хотите бросить вызов Дан'Архону? – подавшись вперед, спросила Атеа, не совсем уверенная в том, что услышала все верно. Однако Тэаран развеял ее сомнения: глядя прямо ей в глаза, он подтвердил: - Да. И выполнить обязательства перед Тиннередом. Вывести войска на поля сражений, как и было обещано. Изгнать с моей земли чужаков, которые – пускай даже в лице одной женщины – разрушают все то, что мой народ так терпеливо создавал. И для этого мне нужна ваша помощь, о которой я и прошу. - Какого рода помощь? – это не особенно понравилось ей, однако пока она находилась в замешательстве. Нужно было дослушать его – а уж потом думать, обсуждать, принимать какие-либо решения… Тэаран все же дотянулся до кубка, снова отпил – и на этот раз не скривился. - Репутация и навыки управления – это еще не все. Мне нужна поддержка других эльфийских домов, а также их готовность предоставить военную помощь. Я должен быть уверен в том, что в нужный момент соратники Дан'Архона перейдут под мое начало и откажутся выполнять его приказы. Поэтому сейчас я постараюсь выяснить, кто готов поддержать меня. С учетом всех обстоятельств это будет тяжело, однако другого выхода у меня нет. Вас же… вас же я прошу войско, которое вы собираете сейчас, прежде всего направить в Верданор. У Дан'Архона в руках – регулярная армия моей страны, и даже если все дома и их личные военные формирования меня поддержат, для убеждения всех остальных мне потребуется мощь. Продемонстрировав ее, я смогу рассчитывать на разрешение конфликта… локально, скажем так. Если Небо будет благоволить мне, после свержения владыки и моего наречения я предоставлю вам все: своих людей, свои ресурсы. Себя как вашего преданного союзника и должника. Помогите мне защитить мою страну, Атеа, и я помогу вам защитить весь мир. Поверьте, я действительно хочу того же, чего и вы. И пока единственным решением вижу вот такое. Некоторое время Атеа еще ждала продолжения, однако его не последовало – и тогда она расхохоталась. Злость скребла горло песком, и она, отсмеявшись, не сдержала ядовитой усмешки: - Вот как, Тэаран? Вы нашли самое подходящее время для воплощения своих амбиций. Престол Верданора – что ж, вы хорошо замахнулись. Но, если помните, на фронте меня ждут – вместе с тем же самым войском. Там немного беда с обстановкой. Не уверена, что можно ставить ее выше дрязг за трон – так, пустяк, всего-то крушение мира за Железным Трактом. Но что такое крушение мира по сравнению с честью Верданора? - Вы хотите, чтобы Верданор выступил вместе с вами в борьбе с дикими? Извольте, я рассказал, каким образом этого можно добиться – других вариантов нет, - раздраженно отрезал посол. Атеа только покачала головой, прикрыв глаза и потирая висок, вновь гудящий тупой болью, а он опять заговорил, и голос его звучал устало. – Поймите, я не ожидал, что мы окажемся в такой ситуации, однако это произошло. И вас, и меня в любой момент могут убить: вас – поддерживающие Храм подданные, меня – владыка моей же страны. При том, что мы с вами служим высокой цели, не так ли? Это очень благородно с нашей стороны. И среди причин наших поступков можно найти сколько угодно свидетельств нашей с вами амбициозности, тщеславия… Ведь вы могли отказаться от престола. - Я не могла, - оборвала его Атеа, буравя взглядом. – Это – мой долг перед Гильдией. Я клялась следовать туда, куда мне прикажут. И я следую, Тэаран. Не сравнивайте. - А мой долг – оберегать свою страну, королева. И я тоже клялся в верности – не владыке, но Верданору. Как видите, между нами не так уж и много различий, - он криво усмехнулся ей – в который раз за вечер, и Атеа не нашлась с ответом. Вчера она сожгла Гвинален, позавчера – Варейн. До этого была полузаброшенная деревенька где-то между Эглеиром и Ручьем Барда. Завтра будет еще, и еще, а ей нужно было спешить, и она ни беса не успевала. Хартанэ, почему я не сбежала? Почему не ушла в тот же миг, когда поняла, куда ввязалась? Эта страна, на самом деле не принадлежавшая ей, билась в агонии, словно умирающий зверь, а она пыталась своими руками стянуть лопающуюся кожу, зашить раны, остановить хлеставшую горячими волнами кровь. И – не получалось. Ничего не получалось так, как она планировала. А еще где-то там в зимней ночи ее ждала Шеда, жгущая города Тракта, державшая оборону, уводящая войско все ближе к Тиннереду, чтобы там встретиться с ней, как было обещано, и дать бой, объединив усилия. Мы все бежим сейчас. Мы сдаемся, хоть и пока еще не способны признаться себе в этом. Шестикрылая, все ведь бессмысленно, не так ли? И хуже всего было то, что признавать очередное поражение она не хотела и не могла. На каждом из них лежала ответственность, и даже сейчас, когда все рассыпалось прямо на глазах, сбросить с себя эту ответственность они не могли. - Я должна вести войско на север, Тэаран, - наконец сказала она, с трудом заставляя себя проталкивать слова сквозь стиснутое горло. – Меня ждут союзники и Гильдия. Если я задержусь здесь, им придется тяжело, они будут вынуждены отступать и дальше. Мы дадим гончим Охоты преимущество. - Вы думаете, сейчас у них такого преимущества нет? – Тэаран тоже говорил с видимым усилием. Взгляд, обращенный к ней, казался застывшим – и обреченным. – Вы вольны обвинять меня в чем угодно, искать подоплеку моих поступков – такую, которая вам угодна. Но вот простой факт: если вы поможете мне сместить Дан'Архона, я предоставлю вам обещанные силы. Если нет – вы будете вынуждены объявить своему войску о том, что Тиннеред лишился поддержки Верданора в грядущей битве. И хаос лишь укрепится. Те, кто еще вчера был готов идти следом за вами, откажутся делать это. Вы будете в опасности еще большей, чем сейчас. Да, вы можете уйти – у вас есть ведуны, в конце концов. Но мы оба понимаем, что вы так не поступите. Потому что и амбиции, и тщеславие, и все то, в чем вам хочется меня обвинить, имеют оборотную сторону. На этой стороне воплощаются лучшие качества человека, ведущего за собой других – и лишь за достойным человеком они и последуют. Я понимаю все, о чем вы говорите. Я знаю, что и у вас есть обязательства перед теми, кто связан с вами точно так же. Но друг без друга мы сейчас не справимся. А значит, нужно делать выбор. - А как же Аларис, Тэаран? Лакомый кусочек, неужели вы оставите без внимания призыв о помощи своего собрата – и откажетесь заодно от лишних сотен верст территории под вашим началом? – хмыкнула она, думая вовсе не о том. Шеда должна была продержаться еще месяц – за это время Атеа намеревалась подавить храмовников и собрать все возможные силы. Если они завязнут в Верданоре, королеве клана Вар придется держать натиск Охоты дольше, а насколько – она попросту не знала. Неизвестно, какие потери ждут их, если она сейчас согласится. Неизвестно, чем обернется выступление против официальной власти. Это ведь не касалось ее, совсем не касалось – а вот битва за Трактом касалась, и Гильдия касалась, и жизнь Шедавар – касалась, как ничто другое не могло бы. Я должна уходить отсюда. Забирать всех, кого могу – и идти к ней. Сколько ты продержишься там еще, бесноватая? Надолго ли хватит пожарищ в твоем сердце? - Аларис никогда не принадлежал владыкам Верданора. Я не имею прав на эту землю, - очень серьезно ответил Тэаран. – В том случае, если все удастся, я предложу владыке Ал'Навиру союзный договор об оказании помощи и направлю к нему на помощь бойцов и Мудрых из личного состава нескольких домов. Претендовать на власть над Аларисом я не хочу. - На словах это звучит очень легко и хорошо, Тэаран. А вы сами говорили мне, что без подтверждения слова ничего не стоят. Вы понимаете, что просите меня сейчас поставить все на вашу победу, в том числе и саму себя? - Стоит сказать, что не так давно я ставил все на вас, - он скупо улыбнулся ей. – И вы победили. - Судя по тому, что происходит сейчас по всему Тиннереду, такая победа ничего не стоила, - она вернула ему усмешку. К боли в виске прибавилось ощущение угрозы, которое и без того никуда не девалось все это время – просто теперь оно стало гуще, интенсивнее. А еще за ребрами поселилась тревога, противная, трепещущая болезненным и голодным огоньком, который, дай она ему волю, мог бы поглотить ее целиком. - Об этом мы сможем судить лишь тогда, когда все завершится. Либо для нас, либо для всего мира. Есть два исхода, Атеа, и это вы тоже знаете. Сейчас я доверился вам, поставив под угрозу собственную жизнь. Решайте. Право выбора остается за вами. Он больше не сказал ни слова – да и ей нечего было добавить. Скоро Тэаран ушел, а она так и осталась сидеть в своем кресле, глядя в одну точку и думая о том, что ей очень бы хотелось быть малодушной, безмерно хотелось. Все было бы гораздо проще, решись она сейчас уйти. Это ведь и впрямь было легко. Ближе к полуночи она очнулась. Стоило лечь спать – под веки ей словно песка набили, горло царапала все та же злая сухость, а в голове не было ни единой мысли. Пытаться что-либо решить в таком состоянии было бессмысленно, а потому Атеа поднялась из кресла, собрала с подлокотника шаль, мягкими складками стекавшую с него почти до самого пола, и зашагала к двери, что вела из кабинета в коридор дворца. И буквально нос к носу столкнулась с гвардейцем, который при ее появлении вытянулся по струнке перед ней, глядя куда-то ей за спину. - Ваше величество, из Эллоина прибыл господин Риланд в сопровождении личной охраны. Он просит аудиенции. Прикажете ему явиться завтра? Ей понадобилось время, чтобы осознать, кто такой Риланд и какого беса он пожаловал именно сейчас. А когда осознать все же удалось – захотелось смеяться, пуще прежнего захотелось нервно смеяться, покуда хриплый звук наконец не вычерпается из легких до самого дна. Вместо этого Атеа бросила гвардейцу: - Нет. Пригласите сейчас сюда. И пусть подадут чай. Шаль в руках была мягкой и почти невесомой. Атеа набросила ее на плечи, зябко кутаясь – и не понимая, почему все внутри дрожит: от холода – или от того, что выносить дальше на своих плечах все это она не могла. Нужно было бежать отсюда прочь, совершенно точно нужно было бежать.