Дикая охота. Руины рассвета

- Твой ход, спутница. Ты, кажется, запамятовала. Или сдаешься? Меред не ответила, игнорируя вкрадчивый тон Гальдоры и снова сосредотачиваясь на доске. У нее был очевидный ход – на него мата Ашвари упорно намекала ей уже какое-то время. Однако если она сдвинет фигуру таким образом, следующим ходом Гальдора Гевери заберет себе ее Пахаря, подбираясь ближе к Охотнику. Еще один ход оттягивал тот же самый момент на какое-то время, но итог все равно был один. У Меред оставалось в запасе еще два варианта, и сейчас нужно было понять, который из них мог привести ее к победе. С другой стороны, обыграть Гальдору мог разве что морской бес, как однажды вечером сообщил ей хозяин «Ночлега Сахейлы» Мерхаб – а потому здесь вопрос был, скорее, в том, как бы отсрочить поражение. Они устроились у низкого стола в одной из отдаленных чайных комнатушек, где можно было вести задушевные беседы до самой зари. Гальдора возлежала в ворохе цветастых подушек и, щурясь, наблюдала за ней, время от времени вставляя очередное едкое замечание по поводу ее, Меред, «тугости ума» - во всяком случае, именно такой термин она употребила, когда во время их первой партии в латсу Птица погрузилась в размышления над доской. - Эта медлительность, привычка таращиться на фигуры, словно бы они сами сейчас встанут и пойдут куда нужно… О, ничто так не бесит во время игры. В особенности если противник старается изо всех сил показать, что он разбирается в латсу, раз помнит, кто есть кто на доске, - Гальдора отхлебнула чай из своей пиалы, вновь щуря колючие черные глаза. От пиалы валил пар, и Меред знала, что травы, которых насыпано от души, заварены крутым кипятком, который просто невозможно было проглотить. Она как-то попыталась – и сожгла себе небо и гортань. Гальдора Гевери же невозмутимо пила чай и даже как будто расстраивалась, что чайник слабо держит жар. - Мой муж, ждущий меня в гавани богов, тоже любил тянуть эту канитель, - добавила Гальдора спустя пять минут, по-прежнему наблюдая за Меред. – Он был прескверным игроком. А считал, что хорош. И все делал умный вид, - она фыркнула, качая головой. – Ничего не стоило обыграть его. И тебя тоже, спутница. Ты даже еще подумать не успела, а я вижу твой ход. - В процессе обучения вряд ли бывает по-другому, потому что ты опытна, а я лишь учусь, - рассудительно заметила Меред, надеясь, что Гальдора не почувствует ее раздражения – или не заметит его. – Я пытаюсь разобраться, госпожа Гальдора. Не хочу торопиться. - Дело не в этом, - со знанием дела протянула старуха – сегодня она была в благодушном настроении и желала болтать. – Дело в том, что ты – тугодумка. Как я и говорила. Все люди с материка таковы, это я давно уяснила. Кьярт был такой же. - Твой муж? – бездумно спросила Меред, не успев решить, не звучит ли вопрос панибратски. Впрочем, Гальдора и впрямь была нынче в добром расположении духа. - Мой муж. Кьярт, - она снова отпила, усмехаясь. – С ним было столько возни! Изнеженный был – страх. Все время учил меня жизни. Говорил, что матери и жене не пристало выходить в море и курить до рассвета с товарищами в порту. Сомал так и не научился пить. Все ныл и ныл без конца. Если бы сам не помер, я бы точно зарезала его, на старости лет он стал невыносимым. - Он тебя сердил, госпожа Гальдора? – спросила Меред, все же решаясь и выставляя вперед Стражника. Если Гальдора сейчас сосредоточится на атаке, у нее будет шанс продвинуть его на позицию, где он будет защищен. Ей невыгодно было ставить глухую оборону, ведь она теряла ход и тем самым давала преимущество Меред. - Ужасно, - охотно сообщила ей мата Ашвари. – С самого утра и до позднего вечера. Почти шестьдесят лет моей жизни. С этими словами она выставила собственного Стражника, чтобы фигура Меред не смогла пройти дальше. Они снова вернулись к тому же, на чем застопорились, и Птица поняла, что Гальдора вынуждает ее действовать решительнее. Или – неосмотрительнее, здесь сложно было сказать наверняка. - Но зачем ты тогда увезла его на архипелаг? Она просто тянула время сейчас – да и Гальдора Гевери редко бывала в настроении отвечать на вопросы о своей жизни. Чаще она предпочитала спрашивать других, кроме того – делать выводы о них, руководствуясь ведомыми лишь ей правилами. Например, любой избранник дочерей ее семьи мгновенно становился распоследним болваном. Меред повезло вдвойне: Ашвари осталась последней, чье семейное счастье еще не было устроено официально. Да, прежде она считалась потерянной – однако теперь, раз уж судьба вновь занесла ее в отчий дом, родня в лице маты твердо вознамерилась сделать все, чтобы образумить молодую женщину. Так что на нее мата насела с особым рвением. Ашвари утверждала, что это в большей мере означает благосклонность, чем неприязнь, что Меред даже нравится Гальдоре и что поведение ее очень ярко на это указывало. Мол, мата бы не стала пытаться поддеть того, к кому безразлична. Такого она всего лишь проигнорировала бы, не удостоив своим вниманием, но раз уж по Меред проходились со всей тщательностью – что ж, это был добрый знак. Ашвари говорила так, и Меред приходилось стоически выдерживать: пить сомал, играть в латсу, отвечать на самые неудобные вопросы. Благо, Гальдора пока еще не вспомнила о желании провести тренировочный поединок шутки ради. Но на всякий случай Меред была настороже. - У него были дивные глаза, - отозвалась наконец Гальдора после затяжного молчания – Меред было решила, что перешла черту и что сейчас старуха напомнит ей об этом. – Соколенок унаследовала их. Все остальные – моей крови, а вот она пошла в Кьярта. Глаза у Ашвари – от него. Нрав вот от меня, коль уж она тебя привела. Дурь еще тоже Кьяртова. Но этого добра всем его детям и их детям досталось, просто в разной степени. Ну так что, спутница? Сдаешься? Пора бы. Ситуация паршиво для тебя складывается. - Не в моих правилах сдаваться, госпожа Гальдора, - упрямо заявила Меред, оценивая свои перспективы. Они, пожалуй, и впрямь были не особенно хороши, но так часто бывало в ее жизни. За все хоть сколько-то хорошие вещи приходилось платить сполна, а это предполагало настойчивость и упорство. - Похвально, ничего не скажешь, - поцокав языком, протянула старуха. Тут же, впрочем, добавляя. – И глупо. Потому что иногда обстоятельства бывают непреодолимыми. Всякое случается. Вот как на доске сейчас. Ты хочешь отнять у меня Жрицу – это ясно. Все силы вон бросаешь на то, чтоб к ней подобраться. Но я хорошо ее защищаю, смотри: при ней несколько Стражников, обе Гончие целы. И, конечно, Пахарь. Если ты играешь в латсу с опытным противником – отнять у него Пахаря очень сложно. Это – одна из сильнейших фигур на доске, спутница. Так что сейчас Пахарь – то самое неодолимое препятствие, которое и не позволит тебе добраться до Жрицы. Просто поверь мне: обойти его не выйдет. Поэтому лучше бы тебе не тратить силы. Молочными клыками металлический прут не перегрызть, это и дурню ясно. Жрицу больно любят на родной половине поля. - Именно поэтому бросают ее в рискованные атаки, когда Охотнику грозит опасность? – поинтересовалась Меред, внутренне напрягаясь: так происходило всякий раз, когда Гальдора Гевери говорила двусмысленные вещи. - Жрица вполне способна постоять за себя. Она опасна и сильна. Да, гораздо больше времени она проводит на половине противника. Но, - старуха отхлебнула горячий чай, а затем ухмыльнулась, демонстрируя Меред отсутствие нескольких зубов, - Ни один стратег ее не отдаст добровольно. И по-настоящему опытный стратег знает, когда идти на риск, а когда отступить. В том и разница между мудрым человеком и наивным глупцом, который, пытаясь прыгнуть выше собственной головы, с большим успехом расшибется в лепешку. - Ашвари много рассказывала о твоей молодости, госпожа Гальдора – о тех удивительных приключениях, которые ты пережила, - Меред вновь уставилась на доску: смотреть в черные колючие глаза маты Ашвари было очень трудно – особенно когда та начинала внимательно смотреть в ответ, как сейчас. – Например, она рассказывала, как ты, будучи юной, служила под началом Арвида Скалы. И как однажды, когда капитан Арвид лежал в своей каюте после тяжелого ранения в забытьи, ты повела корабль на эскадру поморов. У вас было одно судно против шести. Ты чуть не погибла во время битвы, ваша команда была прорежена больше чем наполовину, корабль пострадал – однако вы победили. Какой бы ты назвала себя в тот миг сейчас, оглядываясь назад – мудрой или наивной? - Я бы назвала себя невероятно удачливой, спутница, - осклабилась Гальдора, чуть наклоняясь к ней. – Арвид, попутного ветра ему в парус, тоже так сказал. Я трезво оценивала перспективы. Мы нарвались на поморов далеко от берега, уйти бы не смогли, пусть и наша лодчонка была вертлявой, как портовая девка. У нас было два варианта: или выжить и победить, или к поморам под нож. Так я и сказала нашим ребятам. Ребята, сукины вы дети, того, чей клинок вдоволь не напьется крови этих ублюдков, я сама лично скормлю акулам живьем – так я им сказала. Это здорово вдохновило их. Знаешь, кто такие акулы? Это огромные зубастые твари с пастью, в которой поместится половина тебя целиком. Никому не хотелось им в глотку. Так что дрались они неплохо. Вот этот подарочек, - она указала на безобразный шрам на своем лице, - Мне оставил один белобрысый гаденыш. А я за это украсила его кишками палубу того корыта, на котором они приплыли. Я не сомневалась в том, что мы справимся. У нас был отличный корабль, сильная команда, долг перед родным берегом и перспектива подохнуть. А что есть у тебя, спутница? - Дар Хартанэ и вера, - отозвалась Меред, все же выставляя Гончую. Сейчас Гальдора будет вынуждена отобрать ее, иначе Жрица окажется под угрозой – и тогда откроется путь для Пахаря. Она успела заметить, как уголок рта старухи дернулся, что выражало то ли одобрение, то ли странную смесь презрения и снисхождения, то ли что еще, сказать точнее было трудно. - Не густо, спутница, не густо. Не уверена, что в критический момент этого окажется достаточно. Она впервые на памяти Меред не стала делать ход сразу же, ленивым взглядом окидывая доску. Да, не прошло и десяти секунд, как она все же сдвинула фигуру Стражника, действительно забирая Гончую – однако Птица могла считать это личной победой, раз уж Гальдора на какое-то время задумалась над тем, как бы ей поступить. - Пока что этого всегда хватало. Большего мне и не нужно. Вера и надежда способны сделать человека всесильным. Если они есть в сердце, преодолеть возможно даже то, что кажется непреодолимым. Она поставила Пахаря на позицию, к которой и стремилась: он был в безопасности, но сумел немного продвинуться. Это тоже можно было счесть своеобразной победой. Гальдора хмыкнула: - Пальцем не просверлишь камень, спутница. Даже если очень сильно веришь в этот палец, - ее сухая смуглая рука, изборожденная глубокими морщинами и белесыми полосками шрамов, потянулась к доске – но тут где-то в отдалении послышался громкий хлопок. Расстояние сильно глушило звук, однако Меред от неожиданности даже вздрогнула, почувствовав, как едва ощутимо прокатилась волна по стенам здания, по самой земле… С неприметной трещины на потолке прямо на доску просыпалась тонкая струйка светлой пыли. Гальдора замерла на миг, а затем с чувством воскликнула. – Да неужто?.. Два остолопа!.. Опять, растопчи их Натарадра! - Что-то случилось, госпожа Гальдора? – уточнила Меред, наблюдая, как мата Ашвари, кряхтя, выпрямляется на подушках и принимается раскачиваться, чтобы встать на ноги. Помогать ей ни в коем случае нельзя было, это она уже уяснила. - Случилось, - раздраженно отозвалась Гальдора. – Нам придется прерваться, спутница. Опять Шуад и Занфир что-то подорвали, и, судя по звуку, это снова их пресловутая испытательная. То-то Вьянхар взбеленится… - она наконец поднялась, тяжело наклонилась, поднимая с пола свою клюку. Разогнувшись и переведя дух, в приказном тоне Гальдора сообщила Меред. – Пусть Мерхаб унесет отсюда все – но доску не трогает. Мы не закончили. Уж не знаю, успею ли сегодня заглянуть к вам на огонек: обычно разбирательства старейшин Шаванти затягивается до ночи, особенно когда дело касается алхимиков. Проклятые дурни, никакого с ними житья. И зачем Мадира помер, мог бы хотя бы из вежливости сначала их доучить… Меред не была уверена в том, что Гальдора обращалась к ней, однако сочла нужным все же озвучить свои мысли на этот счет: - Едва ли он мог как-то отсрочить собственную смерть, госпожа Гальдора. Пожалуй, это все-таки не в наших силах. - Для того, кто только что вещал о всесилии веры и надежды, ты очень непоследовательна, спутница. Даже смерть не должна для тебя являться оправданием, - искоса взглянув на нее, сообщила Гальдора Гевери, уже направляясь к выходу из комнатки. - Бывай. Сегодня меня, думаю, здорово утомят, так что доиграем мы завтра. Гальдора не спрашивала – она утверждала, не считаясь с тем, что у Меред могли быть и свои планы. Для нее не существовало жизни иных людей – лишь ее собственная, и вокруг нее крутилось все остальное. Это другим приходилось подстраиваться, распределять свое время так, чтобы удобство маты Ашвари оказалось на первом месте, а уж все прочее… - Доброго тебе дня, госпожа Гальдора, - вслух сказала Меред, натягивая на лицо приятную улыбку. Старуха, не удостоив ее лишним взглядом, вышла вон, и некоторое время Меред слушала ее удаляющиеся шаги и мерное постукивание палки, а затем устало рухнула на подушки, зарываясь лицом в пропахшую благовониями ткань. По чести сказать, она была бесконечно благодарна Шуаду и Занфиру, что бы те ни взорвали. В последнее время маты Гальдоры стало слишком много в ее жизни, и все чаще Меред ловила себя на том, что больше всего на свете ей хочется просить у Хартанэ пощады. Характер бабки Ашвари соответствовал прозвищу, значение которого ей объяснила сама ведьма, общаться с ней было крайне сложно, а назвать ее приятным человеком никто в здравом уме не сумел бы. В Шаванти ее уважали, даже – что поражало в самое сердце – любили. Мерхаб, хозяин гостиницы, где они и жили, так вообще души в ней не чаял, как и многие горожане. На улицах ее горячо приветствовали, зазывали едва ли не в каждый дом. К тому же, как поняла Меред, Гальдора состояла в чем-то вроде совета старейшин, самых уважаемых жителей города, а потому так или иначе была в курсе всех происшествий и участвовала в разрешении всех споров и разбирательств. Правитель Шаванти Вьянхар прислушивался к ней лично и принимал решения, полагаясь на ее мнение. Вполне возможно, что годы, проведенные в совете, тоже повлияли на нее, сделав Гальдору еще непреклоннее – если только это вообще было возможно. Потому что отдавать амулет она пока еще явно не собиралась. Как и принимать Меред. Точнее, как ей сообщила Ашвари, мата Гальдора могла бы отдать своей внучке семейную реликвию, если бы убедилась в том, что подле нее находится хороший, славный человек. Например, молодой Солвир, очень уважаемый мужчина, обучающий юных защитников Шаванти. Или вот еще Фарьяд, перспективный жених, что ни говори – три мастерские под его началом в Шаванти, еще одна скоро откроется на архипелаге Дивир! А вот нынешняя спутница Ашвари не устраивала мату Гальдору от слова «совсем» - уже как минимум тем, что уродилась женщиной, не говоря уж обо всем остальном. А раз непокорная дочь семьи уперлась и отвергала все разумные предложения, этой самой спутнице придется доказывать, что она действительно достойна того, чтобы эта самая семья, скрепя сердце, приняла ее. Иначе не получится ничего. Меред такое отношение здорово возмущало, Ашвари же, судя по всему, в принципе реагировала на это неподдельной яростью каждый раз, стоило только мате начать разговор о ее будущем. А разговоры эти, как поняла Меред, затевались каждый вечер. Поэтому все это время Ашвари злилась. Виделись они редко: мата желала наглядеться на своего соколенка, покуда та вновь не улетит к чужим берегам. Может быть, она могла бы еще подумать над тем, чтоб отдать амулет, если бы до конца ее дней память о присутствии рядом любимой внучки согревала ее. Может быть. И Меред ночь за ночью засыпала одна в своей постели, а Ашвари занималась какими-то делами дома, помогала своей сестре, нянчилась с племянниками, которые очень привязались к ней. Их поцелуи украдкой здорово бы веселили Меред, если бы время не утекало сквозь пальцы, если бы не десятки тревог, исподволь коловших сердце, если бы не затягивающееся пребывание в южном краю, тогда как ее место было не здесь… Однако им ничего не оставалось, кроме как продолжать делать то, что они и делали, и пытаться обернуть ситуацию в свою пользу. Я все время делаю одно и то же. Бегаю Хартанэ знает где, ищу ведунов, кого-то убеждаю в чем-то… Это утомляло куда больше, чем самые изнурительные стычки с дикими, чем заточение у храмовников, чем самые долгие дороги – но, в конечном счете, Меред верила в то, что находится на своем месте, что бы ни происходило. Даже если это место не особенно нравилось ей в конкретный момент времени. Птица перевернулась на спину, бездумно разглядывая деревянные узорные панели, что украшали потолок. Шестикрылая, наверное, все же была благосклонна к ней, раз дала ей передышку в виде свободного вечера, который она наконец могла провести не в компании маты Гальдоры. Это стоило ценить. Возможно, она могла бы даже дойти до дома Ашвари и украсть ее, чтобы прогуляться по Шаванти или сходить к морю. Ее сестра, Нарина, кажется, была настроена куда благожелательнее к Меред, а потому, наверное, могла бы даже прикрыть их… С этими мыслями она и покинула чайную комнату. В общем зале ей встретилась дочь Мерхаба, Халисса – она, пыхтя и то и дело сдувая со лба мешавшийся черный локон, волокла какую-то огромную кадку, накрытую холщовой тканью в несколько слоев. Девушка радушно поприветствовала ее, и Меред передала ей пожелания – или, скорее, наставления – маты Гальдоры. Халисса выслушала ее, поставив кадку на пол и серьезно кивая; попутно она заметила, что латсу – это очень важно, и она строго накажет всем, даже кухаркам, если тем вздумается забрести в чайную комнату, чтоб они не трогали доску. Когда они прощались, с лестницы, что вела на женскую половину, спустилась Шанри – как раз вовремя, чтоб увидеть, как дочь Мерхаба поднимает свою ношу. - Ну вот что ты делаешь? – заворчала она, подходя ближе. На Меред Шанри бросила короткий взгляд, которым, судя по всему, контрабандистка выразила поддержку: все знали, что с самого утра она проводила время с Гальдорой Гевери. – Ну-ка поставь, я подсоблю. - Я и сама могу… - заявила Халисса. Кадку она, впрочем, все же опустила обратно на пол – за тем, чтоб подбочениться. Шанри, не особо слушая ее, кивнула. - Ага. Куда это нести? Усилие, с которым она поднимала тяжесть, было тщательно замаскировано невозмутимостью. Халисса охотно отозвалась, решив для себя, очевидно, что забота ей скорее приятна, чем нет. - На кухни – мой дядя передал тушки ягнят, только утром забил. Отец будет готовить сегодня чилах, для него нужно самое свежее мясо, конечно же. Мне нужно будет начистить для него овощи сейчас, а потом можем прогуляться по городу, послушать, что говорят – как я слышала, алхимики все же что-то взорвали!.. Шанри, все такая же невозмутимая и важная, пошла следом за ней на кухни. На прощание она кивнула Меред, и та чуть заметно улыбнулась в ответ. Пока она доказывала собственную состоятельность, у ее спутников происходила жизнь: контрабандисты сдружились с Халиссой – если Элан не занимался с кем-то из старших, а у девушки не было обязанностей в гостинице, они шатались по городу, иногда до самой ночи пропадая где-то среди улиц Шаванти. Шанри деловито сообщила Меред пару дней назад, что они намереваются как-нибудь уйти с ночевкой к источнику Алидар, что в пустыне южнее города. Ранлу решила между делом найти старых знакомых покойного мужа, а заодно – помочь Меред и выяснить что-нибудь о ведунах Меариви. Шейд и Рандир часто уходили рано утром и возвращались поздно вечером – как поняла Птица, у них были какие-то дела, связанные с их сообществами. Рандир, впрочем, чаще отсиживался в комнате, которую им предоставил Мерхаб: он полагал, что все жители «цхорового городишки» только и ждут, чтоб всадить ему нож промеж глаз, как он выражался. Мата Ашвари с удовольствием подливала масла в огонь, при встрече убеждая его в этом, а потому Рандир предпочитал не видеть южан. Если обстоятельства вынуждали его покинуть комнату, он натягивал капюшон чуть ли не до самого подбородка и искал безлюдные закоулки, найти которые в Шаванти было довольно трудно. В присутствии Шейда ему явно было комфортнее: почтенные смуглые старички, любившие посидеть после обеда до самой ночи на крыльце и покурить славный табачок за беседой, обращали на незнакомца в плаще куда меньше внимания, когда тот расхаживал по городу в компании наемника. Шейд Шторм производил примерно одинаковое впечатление на всех: к иноземцу относились настороженно, но предпочитали поменьше глазеть на него и старались быть приветливыми. - …по господину видно, что он – человек серьезный, - как-то заявил Мерхаб, вечером справляясь об их делах. Он явно пытался выяснить, чем занимался Шейд на материке, однако тот с ледяной вежливостью сообщил, что так и есть – и тем и ограничился. Так или иначе, каждый был при деле – и чаще всего при своем. Меред же пыталась как-то решить общую проблему, но получалось так себе. Если говорить честно – не получалось совсем; Ранлу пыталась убедить ее относиться ко всему философски. - Все случится само, моя дорогая, ровно когда будет нужно, - с уверенностью говорила ей Искра, такая умиротворенная в последние дни. На контрасте с ней Меред казалась себе взвинченной и излишне нервной, и в этом ее превосходил разве что Рандир: остальные были, казалось, совершенно очарованы Шаванти. – В твоей Гильдии знают, что ты не ерундой здесь занимаешься. - Но именно ерундой я здесь и занимаюсь, если верить ощущениям, - пробормотала Меред. Они как раз ожидали Гальдору Гевери в сопровождении Ашвари, и Птица поделилась с Ранлу своими мыслями по поводу сложившейся ситуации. - Вовсе нет, - со знанием дела возразила Фьерна-Искра. Она полагала, что у Птицы нет никаких оснований для тревоги, что беспокоиться им совершенно не о чем, раз уж Меред еще жива-здорова, а все остальное было не столь значимо. При всем желании Меред не могла согласиться с ней, а потому в тот вечер каждая из них осталась при своем. И время шло – медленно, но неумолимо. Порой ей казалось, что лучшим решением было бы выкрасть ночью кулон маты, пока та спит, и по-быстрому открыть переход обратно в Тиннеред. Однако предложить такой вариант Ашвари Меред попросту не могла, да и собственная гордость того не позволяла. А потому приходилось терпеть, превозмогать, упрямо гнуть голову, выдерживая нападки Гальдоры и балансируя на потоках ее настроений. Меред думала об этом сейчас, сидя на крыльце «Ночлега Сахейлы» и набивая в трубку лист, которым ее угостил Мерхаб. Она почти привыкла к крепости табака, да и курила теперь куда чаще прежнего – впрочем, ничего удивительного в том не было. Прогуливавшиеся за невысокой оградой гостиницы жители Шаванти, встречаясь, с жаром обсуждали последние новости – алхимики снова что-то взорвали! Интересно, что скажет Вьянхар? Вы видели дым? Это снова испытательная? Живущий близ нее старый Шиндар, должно быть, точно помер с перепугу, он и так в последние месяцы стал очень плох… Как думаете, его сын позовет на похороны родню из Лхасиры – или старик по-прежнему в ссоре с сестрой? Меред слушала их в пол-уха, дивясь тому, как сильно могли разниться вещи, волнующие людей. За все то время, что они находились в Шаванти, она ни разу не услышала от горожан ничего о Дикой Охоте. Они с радостью судачили обо всем на свете, но дела материка совершенно не касались их: у них была своя жизнь, в которой их занимали важные дела родного острова, бесконечная родня, свадьбы и похороны, цены на пряности, скандалы между жрецами в Храме Натарадры и, конечно, взрывы у алхимиков. Все остальное, внешнее, едва ли могло заинтересовать их, и Меред не знала, хорошо это или плохо. Зато знала, что если так продолжится и дальше, рано или поздно Охота коснется и здешних земель, сколько бы верст и морей не отделяло их от диких духов. Поэтому нужно было действовать быстрее, вот только как, она совершенно не знала. Город пах солью и солнцем – погода стояла дивная. За время их пребывания здесь Меред успела еще пару раз сходить к морю, подышать и окунуться в холодные серые волны, поулыбаться чайкам, белыми лезвиями крыльев рассекавшим бескрайнее небо. Море успокаивало ее, отвлекало от смурных мыслей, и на берегу его Меред как-то затихала, наблюдая за танцем волн. По-хорошему, на это времени у нее тоже не было – но… Пожалуй, пройдусь. Попробую вытащить ее… Образ, в котором плечи Ашвари в тонком узоре соли целовало солнце, с каждым днем становился все притягательнее, и впервые, казалось, мог стать реальностью. Им обеим требовался отдых и уединение. Улыбнувшись собственным мыслям, Меред уже собиралась было покинуть свой наблюдательный пост, как вдруг ощутила на себе чужой взгляд. Оглядев улицу, она обнаружила Шторма, шагавшего прямиком к крыльцу «Ночлега Сахейлы». - Светлого дня, Шейд, - поприветствовала она его, когда наемник подошел к ней почти вплотную. За завтраком они не успели увидеться: Шторм ушел то ли слишком рано, то ли уже позже, после того, как Гальдора Гевери почтила кров Мерхаба своим присутствием. - И тебе, Меред, - он опустился рядом с ней на ступени. Обычно они не искали общества друг друга, потому их беседы всегда были короткими и по делу; судя по всему, нынешний раз не был исключением. Шейд заговорил практически сразу, понижая голос. – У меня есть просьба, она может показаться довольно странной. Даже не просьба – скорее, предложение. Мне кажется, мы можем помочь друг другу. - Слушаю тебя, - это, наверное, прозвучало несколько настороженно, но Шейд не обратил на то никакого внимания. - Сейчас в Шаванти находятся представители наемничьего сообщества, главу которого очень интересует моя персона. Если говорить прямо, она обещала награду тому, кто отнимет мою жизнь, - сообщил ей Шейд таким тоном, словно речь шла о погоде. Меред нахмурилась, он же продолжил, лениво разглядывая прохожих, что праздно болтали и изредка посылали иноземцам благожелательные улыбки. – Поскольку самой Арайды с ними нет, я надеялся побеседовать с ее людьми и предложить им, скажем так, сменить обстановку. Корона Лезвий могла бы предложить им лучшие условия, как мне думается. Однако, как выяснилось, подавляющее большинство тех, кто явился на Меариви, обладают способностями того же рода, что и Ашвари, Искра, Элан… Что и я сам. - Как ты узнал это? – уточнила Меред. С учетом того, в каком положении находились ведуны на юге, едва ли Шторм расспрашивал о них прямо. - Почувствовал, - пожал плечами Шейд – примерно такого ответа она и ожидала. – Это не так уж трудно, когда сам владеешь определенными силами. В том, что дела обстоят так, у меня нет сомнений: почти все ведуны Степной Волчицы здесь. Если Арайда потеряет их, ее сообщество лишится довольно большой части сил. Моя же позиция в Короне Лезвий укрепится – во всяком случае, весть о том, что я поспособствовал этому, может очень порадовать моего названного отца в сообществе. - И в чем заключается твоя просьба? – спросила Меред, продолжая хмуриться и уже предполагая, что ничего, что могло бы облегчить ей жизнь, дальше не последует. Скорее уж, наоборот. - Сначала я собирался предложить им достойное место в Короне Лезвий. Однако сейчас мне пришла в голову мысль, которую я счел более удачной. Ты ведь искала ведунов, не так ли? И люди Арайды по иронии тоже ищут их, используя свои способности. Очевидно, она пытается пополнить ряды ведунов – и тем, кому не посчастливилось родиться с даром в Шаванти, ее предложение может показаться заманчивым. Но Корона Лезвий тоже была бы рада такому пополнению. А у тебя, насколько я понял со слов Ранлу, есть некий дар – кажется, ты способна убеждать людей. - Не сказала бы, что дело обстоит именно так, - сумрачно хмыкнула Меред. Ей довольно часто говорили нечто подобное – но на практике такое мнение не особенно оправдывалось. - Тем не менее, каким-то образом ты умудрилась вдохновить на борьбу других ведунов, пока вы находились в заточении у храмовников, - Шейд оценивающе взглянул на нее. – Вдохновить настолько, что вместе вы сумели пробить их экран, отрезавший вас от источника… - Шейд, я, честно говоря, не совсем понимаю, к чему ты клонишь, - со вздохом призналась Меред. – Ты хочешь, чтобы я помогла тебе переманить ведунов Арайды в твое сообщество? Если говорить прямо, я не особенно понимаю, как именно это работает – и чаще, как ты видишь, в наличии этого дара приходится сомневаться. Я даже одну женщину преклонного возраста не могу убедить отдать нам безделушку, что говорить о группе людей… - Мне кажется, здесь немного разные ситуации, - хмыкнул Шторм. Меред даже показалось, что она успела увидеть тень чего-то, что отдаленно напоминало улыбку. Помолчав, он вдруг спросил ее. – Тебе знакомо понятие «сейдр»? - Нет. - Не удивительно – исконный язык кочевников Креасса почти утерян. «Сейдр» - это способность, умение, развитое до максимального предела, доведенное до совершенства, - пояснил Шейд. - Кочевники полагали, что в мире существовало целое древо таких умений и что любой человек склонен к одному из них; в некоторых случаях он мог обладать и несколькими. Целью их жизни, своеобразным смыслом бытия становилось развитие своего сейдра. Человека считали успешным, если он к концу жизни достигал вершины мастерства. Сейдр убеждения – одно из таких умений. Ты сказала, что не понимаешь, к чему я клоню. Я предлагаю тебе следующее: я научу тебя работать с этим – если природа твоего дара и впрямь такова, его можно развивать, можно оттачивать его, как лезвие. Ты же поможешь мне убедить ведунов Арайды и тех, кого они нашли, встать под начало Короны Лезвий. И в том случае, если все удастся, а я получу соответствующую власть в своем сообществе, те же самые ведуны выйдут на поля сражений под началом вашей Гильдии. Что скажешь? Меред задумалась на несколько мгновений, а затем в сомнении качнула головой: - Не знаю, Шейд. Я не представляю, как с этим работать. Не обижайся – но едва ли ты можешь сказать мне что-то новое. Да и этот так называемый дар, как по мне, сильно преувеличен в моем случае. И едва ли я сумею убедить ведунов другого сообщества добровольно перейти к вам. - Ты ничего не теряешь, - как бы между делом сказал Шейд, словно бы рассуждая вслух. – Мы все равно торчим здесь, ожидая, пока мата ведьмы примет решение. И неизвестно, сколько еще проторчим. А ты, между прочим, получив определенные знания, могла бы ускорить этот процесс. В итоге все будут в выигрыше. - А если сегодня же она отдаст Ашвари кулон? – спросила его Меред. Она понимала, что такой исход просто невозможен – но уточнить все равно стоило. Наемник пожал плечами. - Тогда вы уйдете на материк через Врата Сторон. Ваш долг будет выполнен. Уйти ты можешь в любой момент, даже если договоренность между нами не будет соблюдена. Я продолжу работать один. Просто сейчас, как мне кажется, мы вполне могли бы немного помочь друг другу. Он замолчал – однако не уходил, ожидая ее слова. Меред отстраненно наблюдала за двумя женщинами в цветастых одеждах, которые, видимо, тоже обсуждали последние новости дня и не обращали на чужаков никакого внимания, поглощенные беседой. Наконец она негромко поинтересовалась: - И когда ты предлагаешь начать? - Если у тебя есть время – можно прямо сейчас, - предложил он, и Меред мысленно разочарованно вздохнула, наблюдая, как тает в ее видениях силуэт Ашвари на морском берегу, припыленный золотистым светом закатного солнца и морскими брызгами. Шейд добавил. – Чем быстрее мы начнем, тем раньше будет результат. Пару часов позанимаемся, этого будет достаточно на первое время. - Ну что ж, давай попробуем, - сдаваясь, согласилась Меред. В конце концов, толк из этого действительно мог выйти, хоть и она сама не особо верила в это. Да и если это займет всего пару часов, она еще могла успеть к Ашвари.