Дикая охота. Руины рассвета

Чайка тонко и протяжно вскрикнула – ветер толкнул ее под крыло, и она накренилась в воздухе, ловя поток. Запах соли вплелся в свежий ветер, и Меред глубоко вдохнула, щурясь и провожая силуэт птицы взглядом. Та балансировала в небе, иногда замирая, иногда поднимаясь или падая на воздушных волнах, и в ее полете было так много свободы, настоящей и естественной для нее формы… Той самой, которую Меред уже очень давно не ощущала. Раздражение стало ее постоянным спутником – кажется, только оно и не покидало ее на берегах Шаванти, в отличие от реальных людей. Ситуация усугублялась: каждый был чем-то занят, чем-то очень значительным для него, и одна только Меред маялась, не понимая, что она делает здесь. Ситуация складывалась глупо: пока весь мир ломался, кипел, сражался не на жизнь, а на смерть, она застряла на пустынном острове, где бодалась с, нужно было сказать честно, бабкой. Старой, упрямой, склочной женщиной, которой доставляло удовольствие тянуть время, угрожать и мешать им. И почему-то все кругом говорили Меред, что она должна принять правила игры и сделать все от нее зависящее. Понять эту землю, этот народ, их нравы, их глубокую душу… - Твоя бабенка занимается цхорней, - авторитетно заявил Рандир, поставив локти на стол и указав на Меред бараньей костью, которую он до того с усердием глодал. Птица вымученно посмотрела на него – из всех спутников компанию ей за завтраком составил именно помор, все остальные были заняты. Шанри вчера ушла в пустыни вместе с Халиссой, Ранлу отправилась с визитом к семье ткачихи Кулами, Шейд тренировал Элана – к счастью, исключительно балансу в статике, Ашвари – ну конечно же, Ашвари проводила очередной день в доме маты Гальдоры. Напротив сидел мрачный беспардонный Рандир, и больше всего на свете ей хотелось сейчас встать и уйти куда-нибудь на побережье – однако Ашвари обещала, что, быть может, ей удастся наведаться в гостиницу. А если нет, кто-нибудь из ее племянников придет и скажет об этом. - Эта мысль мотивирована чем-нибудь, кроме твоей личной неприязни примерно ко всем женщинам и к южанкам в частности? – со вздохом поинтересовалась она, понимая, что впереди у нее не самые приятные минуты. Рандир фыркнул: - Вот только не надо сейчас нудить. Бабье племя безмозглое, но визгливое, вы берете количеством и ором. Дело не в неприязни. Вы чаще дуры. Но ты иногда нет, поэтому я с тобой и говорю. - Я так признательна, - пробормотала Меред. – Так что там с цхорней? - Ты будто сама не видишь, - ехидно хмыкнул помор. – Все можно было сделать проще. Прийти к старухе, отобрать бирюльку без разговоров, уйти. Точка. Но нет, все носятся с этой сморщенной бхурзой, а дело не движется. И ты прогнулась под свою бабу, потому что у тебя хырдагу нет ей возразить. - Если ты хочешь донести до меня какую-нибудь мысль, я бы попросила тебя использовать другие термины, - подавив рык, начавший подниматься откуда-то из глотки, вежливо попросила Меред. Рандир только сощурился: - На кой цхор, разреши спросить? Говорить доходчиво надо, без всех этих ваших ужимок. Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду – а еще прекрасно знаешь, что я прав. Ты так и будешь позволять старой ведьме ездить на своем хребте? - Тебе какая с того печаль? – вопросом на вопрос ответила Меред, решив говорить на языке Рандира. - Шкура мне потому что моя дорога. А здесь скоро начнется заварушка. И лучше бы нам всем убраться отсюда на материк. Без тебя и твоей бхурзы пустынной через океан мне не перебраться, поэтому придется тебе мозги из шатыза вынимать и в голову обратно класть. - И что это значит? – напряглась Меред. – Какая заварушка, ты что-то знаешь? - На островах есть поверье: кости болят и старые шрамы, когда надвигается беда, - пояснил Рандир таким тоном, будто все мгновенно становилось на места после этого заявления. – Еще ни разу не подводило. Мне в молодости обе ноги раздробило камнепадом, с тех пор не ошибаюсь. - Как же ты пошел в наемники? – вопрос она не планировала – а Рандир его не ожидал. Меред почти видела, как он колеблется и выбирает, как среагировать: ощетиниться и оскорбить ее – или ответить нормально. Итоговый вариант оказался компромиссным: - Ну ты же как-то пошла в свой курятник с кривыми ногами и без мозгов? Собрали по косточкам, срослось, пары кусков не хватает, но не больно-то и нужны. Я щенок был тогда, все заживало, да и дед у меня был башковитый. Он мне лубки менял, припарки всякие делал из цхор знает чего, а чтоб я плесенью не покрылся, руки мне тренировать начал. Ножи метать учил, мастерить всякое. Несколько лун я только на руках и ползал. Потом и хромать начал, а как забегал – так меня к наемникам и отправили. Дед настоял, чтоб в Тавранию: они по законам справедливым живут, как и поморы. Думал, что вернусь на острова, но уже лет тридцать как не бывал там. И несколько лун уже кости мои болят – я по тому и понял, что зима будет злая. Сейчас вот так разошлось, что хоть хырдаг узлом вяжи. - Смотри-ка, ты умеешь почти нормально разговаривать, - пробормотала Меред, не сумев сдержаться. - Пошла в шатыз, - посоветовал ей Рандир, а затем еще придвинулся, понижая голос. – Я не шутки шучу, курица. Поторопи свою овцу. Или сама влезь на подворье, и пока старуха спит, унеси амулет. Может, подушкой ее придушишь, доброе дело сделаешь. Потому что чем дольше все затягивается, тем опаснее тут находиться. Я чую – и знаю, о чем говорю. Заканчивай мямлить, научись бабой командовать. А не то потом всем разгребать последствия того, что ты оказалась рохлей. Этот разговор случился дней пять назад – и все никак не шел из головы. Конечно, Ашвари не пришла в то утро, не пришла и во все последующие, и Меред начинала медленно, но верно закипать. Когда нынешним утром в гостиницу вкатились племянники южанки, Лангьяр и Шенней, и бестрепетно заявили, что тетушка сегодня осталась ткать под надзором маты, Меред стоило больших трудов на вопрос, нужно ли передать что-нибудь тетушке Ашвари, сдержанно ответить, что в скором времени она надеется увидеть ее лично. Ее раздражение лишь усилилось, когда из пустынь вернулись Шанри с Халиссой. Потому что сначала Меред не поняла, почему контрабандистка чуть ли не светится самодовольством, а Халисса постоянно куда-то ее уводит под самыми разными предлогами. Все стало очевидно позапрошлым вечером, когда Меред, намаявшись от ожидания и одиночества, отправилась в их общую пустующую комнату. Дверь она открыть не успела: стоило ей чуть отворить створку, как в комнате послышалась какая-то возня, а затем в проем буквально влетела растрепанная Шанри, наспех запахивающая расстегнутую безрукавку. - Привет, - сипло поздоровалась она, явно пытаясь отдышаться. Меред даже не смогла задать вопрос – контрабандистка затараторила: - Слушай, а ты не могла бы прогуляться немного, покурить там где-нибудь полчасика?.. Мне тут просто надо кое-что закончить, хорошо? - Я… - начала было Птица, но Шанри выдохнула: - Чудно, спасибо! – и захлопнула у нее перед носом дверь. Ах ты зараза, с чувством подумала Меред, разглядывая узоры древесины перед собой. Несколько секунд ярость внутри прямо бушевала, а затем она развернулась на каблуках и демонстративно громко прошагала к лестнице. В итоге обнаружила она себя в сизоватых сладких сумерках на веранде у гостиницы – себя мрачную, угрюмую, раздраженно пыхтящую трубкой. Ну конечно, теперь все стало понятно. Шанри времени не теряла у источников, и теперь познавала все радости жизни, которые только можно было познать. Еще и в их общей комнате. Стыда при этом не испытывая и совести не имея. В этих мыслях она просидела не полчаса, а подольше, и когда наконец Шанри соизволила выйти из гостиницы на крыльцо, сумерки уже начали обращаться ночью. - Ну как ты тут? – непринужденно поинтересовалась контрабандистка, ероша влажные на кончиках волосы и приземляясь рядом. Выглядела она слегка ошалелой – и вновь была омерзительно самодовольна. - Лучше не бывает, - буркнула Меред, не глядя на нее. Вот уж правда, никакого стыда девчонка не имела. - А выглядит так, будто бы такое себе, - бесстрашно заявила Шанри. Птица сморгнула, обескураженная такой простотой и наглостью. - Я полагаю, что в твои планы не входят извинения, поэтому озвучу сама: мы все были бы благодарны, если бы наша общая комната оставалась общей комнатой, а не твоей личной. Поэтому для своих дел найдите, пожалуйста, еще какое-нибудь место, - помолчав, она не сдержалась, добавив. – Да и едва ли ее отец обрадуется, если узнает об этом. Ты бы проявила хоть какую-нибудь, не знаю, осторожность. Такт. Да и вообще, через какое-то время мы уйдем, и её с собой брать я не собираюсь. Ты можешь разбить ей сердце, и тебе потом с этим жить. Шанри все-таки покраснела, однако нашлась удивительно быстро: - Ну, мужчинам на женскую половину нельзя, и её отец туда точно не пойдет - это первое. Второе - да какое сердце, о чем ты? Нам просто хорошо, мы ничем друг другу не обязаны, свататься не собираюсь. Пока весело - надо веселиться, и она, между прочим, тоже так думает. Что до общей комнаты… - она потерла нос, все же, кажется, слегка смутившись. – Без вопросов. Как-то просто так само получилось… - она понизила голос, придвигаясь к Меред и устало выдыхая. – Но она даже не слушает меня и слов «давай потом» не знает! Они все такие?.. - Преимущественно, - замогильно отозвалась Меред. Да, они все такими, очевидно, были – но только Птица уже начала об этом забывать. Шанри присвистнула, а затем рассмеялась, все такая же омерзительно довольная. - Что ж, теперь я понимаю, ради чего ты терпишь ее бабку! Оно того стоит… Может быть, та же уверенность была бы и у самой Меред, если бы Ашвари соизволила ей почаще напоминать, что да, стоит. А потому речи Шанри казались раздражающими до жути, будто контрабандистка бахвалилась и кичилась тем, что вообще-то никаким достижением не являлось. Еще здорово злило то, что Меред будто вновь вернулась в свои девятнадцать, когда Атеа приводила в их келью очередную девушку и выталкивала ее взашей, прося подождать – полчаса, часок, два… Поди потренируйся, дорогая, станешь крепкой, большой и сильной Птицей, шептала ей на ухо Лебедь, чмокала в щеку и упархивала в объятия кого-нибудь, оставляя Меред наедине со злостью, обидой, стыдом – и тянущим желанием заодно. И да, причина ее раздражения заключалась в этом: просто Шанри могла себе позволить то, чего сейчас лишена была она. Признавать это было почти унизительно – она, о Хартанэ, бесилась не из-за Шанри, а из-за того, что ей банально хотелось Ашвари, которая уже долгое время была недоступна. Вот до чего я докатилась, сокрушалась она, ворочаясь в постели одна. Это так сердило меня раньше во всех окружающих, и вот, пожалуйста. Досердилась? И вроде бы очень хотелось прикрыть факты какими-нибудь более приглядными смыслами, чтобы все выглядело не так… топорно. Но не получалось, поэтому в конце концов Меред сдалась, со скрипом признавая, что для нее, такой спокойной, рассудительной, во всем полагавшейся на собственный холодный и все контролирующий разум, какие-то вещи имели гораздо большее значение, чем ей казалось. Такие человеческие, совсем приземленные вещи, с которыми вот теперь нужно было смириться. День шел, такой прозрачный и ясный, дразнивший своей безмятежностью. Вздохнув, Меред запустила руку в отросшие волосы, потирая макушку – голова немного ныла, да и настроение не стремилось становиться лучше. На пристани было людно: в порту уже начали подготовку к судоходному сезону, а потому за спиной то и дело сновали горластые мальчишки-юнги и помощники грузчиков. Меред, сидя на самом краю причала, сняла обувь и свесила босые ноге к воде – от волн тянуло прохладой, и изредка кожу холодили брызги. Табак Мерхаба почти закончился, и это вызывало сожаление: возвращаться к привычному листу не хотелось совсем. Может быть, хозяин гостиницы радушно поделился бы с ней – да и это, скорее всего, только бы польстило ему, однако почему-то Меред не хотела просить. По настилу торопливо прошлепали чьи-то шаги, а в следующий миг буквально в лицо сунулся вихрастый смуглый мальчишка, перепачканный сажей. - Госпожа хорошая, дай медяк? Медячок один, милостью своей одари!.. Попрошаек в Шаванти тоже хватало, это Меред уже усвоила. Вынув из кармана маленькую монетку, она отдала ее мальчишке, и тот, даже не поблагодарив, унесся куда-то, где уже разлились звоном ребячьи голоса – видимо, там была целая банда, и добытчика приветствовали. Из груди вырвался усталый вздох: наверное, еще одним качеством южан была легкость, непонятная никому с материка. То, как просто эти люди приходили и уходили, практически вваливались в чужую жизнь, умели там уютно устроиться, обогреть, озарить солнечным сиянием все углы, которые до того не знали ни лучика – а потом упархивали куда-нибудь, не давая никаких обещаний. Они жили простыми законами: если человек на что-то соглашается, он делает это искренне, без раздумий. Для них не то чтобы существовали законы вежливости – точнее, они были очень важны, но они так сильно отличались от общепринятых, что голова кругом шла. Под них приходилось подстраиваться, и это бесило. С другой стороны, Ашвари, наверное, тоже вынуждена была подстраиваться под нравы материка – Меред не думала об этом прежде, а сейчас эта мысль вдруг обратила на себя внимание. Ну и что? Это ее нисколько не оправдывает. Этого всего вообще можно было избежать, будь она умнее. Если бы прежде, чем принимать решение, мы поговорили, я бы убедила ее в том, что нет необходимости давать обещания, которые проблематично сдержать… С другой стороны, как-то это все сложилось. Как-то получилось так, что теперь к ним прибились Шанри и Элан, и она увидела землю, на которой прежде не бывала, и здесь шелестело, совсем как дома, море. Но все эти радости, открытия и любопытные моменты были бы еще лучше, если бы Ашвари делила их с ней. Вновь за спиной послышался стук шагов – на этот раз более размеренный, громкий. Шел явно взрослый, и Меред с еще одним тяжелым вздохом потянулась к карману, чтоб вынуть еще одну монетку, но рядом с ней уселся Шейд Шторм. - Дня, - лаконично поприветствовал он ее. Меред кивнула в ответ, ожидая – Шторм не приходил просто так и праздных бесед не заводил. Он верно трактовал ее молчание и предложил. – Не хочешь прогуляться со мной? - Куда? – без особого энтузиазма уточнила Меред. Не то чтобы у нее имелись какие-то неотложные дела, но к Шейду она не питала нежных чувств, в особенности после его выходки с Эланом. - Это касается нашего с тобой дела и недавних договоренностей. Нужно побеседовать с любопытными людьми. - Ну, пойдем – веди. Шейд направился вдоль побережья – они покинули квартал портовых складов, поднялись на улицу выше, ведущую куда-то на запад. В центр они не углублялись, но на улицах все равно стоял гам: погода днем становилась теплой – и непредсказуемой. Солнце сейчас пригревало, но над морем стояли дождевые облака, которые ветер медленно гнал к суше. Ранлу говорила, что еще пару недель – и на пустыни прольются настоящие ливни, и все оазисы запестрят цветами всех оттенков. Но наверное, Меред этого великолепия не увидит, потому что у Ашвари вряд ли будет время отвести ее туда. Зависть, совершенно позорная и иррациональная, снова кольнула: Шанри в этом смысле повезло куда больше. От этих мыслей нужно было отвлечься, и она взглянула на Шторма: - Кто эти люди, о которых ты говорил? Ведуны? - Те, кто им помогает, - отозвался Шейд, лениво скользя взглядом по стенам домов. – Здесь обстановка не настолько критичная, как в Тиннереде, например, или Эллоине. К ним, скорее, относятся, как в Таврании. - Как? – уточнила Меред. Улица поползла вверх по склону, а ветер, стихший на несколько минут, вдруг взметнулся с новой силой – это означало, что дождь начнется с вот-вот. - С благоговением и опаской. Точнее, опаски больше, вариантов меньше. В Таврании человек со способностями может пойти по пути жреца – там тоже есть монастыри, но в них все значительно лояльнее, мягче. Дар работает на благо общества; эти люди высоко почитаются – потому что помогают с постройкой, во многих видах ремесла, в лекарском деле. Но они в каком-то смысле все равно изолированы: им запрещено вступать в брак и в отношения в принципе, жить в городах. Считается, что внешние стимулы лишают их концентрации. Есть другой вариант: они сами уходят прочь, есть целые поселения на границах Таврании – но тогда они становятся изгоями, и, насколько знаю, там не все благополучно. - В каком смысле? – первая капля упала на самый кончик носа, и Меред чуть поморщилась – больше от неожиданности. Косые лучи солнца то и дело просвечивали из-за бугрящихся туч, и вскоре по ярким крышам забарабанил дождь. Запахло пылью, прибитой влагой, и свежестью. - Эти поселения считаются гиблыми. Я бывал раз в подобном, и ощущения не из приятных, - Шторм искоса взглянул на нее. – Люди там выживают, в основном, нищенствуют. В монастырях обучают способам работы с черным источником, не с белым, поэтому они, пожалуй, действительно свободнее скоморохов – им предлагают удобные структуры, в некотором смысле безопасные. В поселениях ведуны тоже развиваются в схожем направлении, но их не учат систематически. Они сами за себя. Таврания не поддерживает их, у них нет статуса, и они в большей степени существуют, нежели живут. Но здесь ситуация еще более шероховатая: люди знают, что ведуны существуют, относятся к ним как к диковинке – но диковинке опасной. Власть очень боится людей, обладающих силой, поэтому такой человек сразу же получает клеймо на всю жизнь, и в этой стране такое клеймо является приговором. Ему нигде не дают приют, вплоть до того, что он не может осесть в каком-либо городе, даже остановиться на ночлег. Связей, конечно, с таким человеком тоже лучше бы не иметь, потому что это пятно на репутации того, кто принимает ведуна. - Так дико… - Меред покачала головой, осмысливая все сказанное. – Чем же такое положение дел лучше, чем то, что творится на материке? - Их не сжигают, - пожал плечами Шейд. – Да, открыто гонят и зачастую – но хотя бы сохраняют жизнь. Не обучают, калеча, не запечатывают их дар, чтобы тот гнил изнутри. Они тоже сами за себя и вынуждены самостоятельно работать, чтобы развить талант и подчинить его, сделать контролируемым, однако все лучше, чем смерть. - Наверное, не все, если ведуны покидают Меариви и выбирают опасности, которые могут ждать их в Эллоине или Тиннереде, - неуверенно возразила ему Меред. – По сути, здесь им достаточно умело прятаться. - Дар впервые чаще всего проявляется неожиданно – и у такого проявления нередко есть свидетели. Ты сама наверняка знаешь это: нужен стресс, неожиданная ситуация, что-то, что могло бы спровоцировать на нестандартное действие. Не всегда возможно спрятаться, в особенности здесь. Меариви – земля родовых связей, они непреложны для местных жителей. Нарушить их – означает пойти против всей системы, древней и когда-то помогшей им выжить как народу. Это как вознамериться переплыть океан в одиночку, не имея ни корабля, ни захудалой лодки. Только ты и стихия. - Ашвари не описывала это настолько глобально, - заметила Меред, почему-то внутри себя странно смущаясь и чувствуя какую-то неловкость. Природа этого чувства не особенно была ясна ей, а потому она решила, что обдумает это позднее. – Как и Ранлу. - Может быть, потому что они уже пережили свой разрыв с этой землей – но все равно остаются ее частью, - все так же флегматично предположил наемник. – Приходя в чужой дом, ты вынуждена следовать правилам, установленным там, гласным и негласным. Общество держится на соблюдении этих законов, без них человечество рассыпается. Если ты становишься в том или ином смысле отщепенцем, тебе проще приспособиться под разные условия. Ты повсюду свой – и везде чужой, такой вот парадокс. Будучи наемником, я могу об этом судить. Как и о том, что в какой-то момент не остается сожалений: ты просто знаешь, что повсюду бездомен. - Ты хотел бы вернуться домой? – негромко спросила Меред его. Откровенностями они не делились, да и Шейд не походил на человека, которому нужно было бы чье-то участие, но ей было по-настоящему интересно – потому что она, по сути, тоже была такой же отщепенкой. – Да и вообще, помнишь ли свой дом? - Я не склонен быть сентиментальным, - усмехнулся Шторм – взгляд его оставался холодным и невыразительным. – Меня вырастила моя гильдия, Корона Лезвий. Я всю жизнь кочевал по степям, родителей не знал, и меня это вполне устраивает. Мой дом – кибитка и плац. Где-либо оставаться надолго попросту не позволяет кодекс Короны, - поймав ее вопросительный взгляд, он негромко пояснил. – Наша специфика – убийства знатных персон, особ королевской крови. Креасс богат на них, потому что централизованной власти нет, и любой, кто владеет золотом, может нанять небольшую армию и объявить себя королем какого-нибудь региона. Распри там не прекращаются, а охрану эти короли обычно нанимают достойную. Пришлось поднатореть в ловкости. - Ребята говорили, что ты – один из лучших в Короне Лезвий, - негромко заметила она, стараясь формулировать как можно нейтральнее. Сама Меред не знала, как относиться к работе Шторма – она бы погнушалась связывать жизнь с таким ремеслом, но судьба почему-то столкнула ее с этими людьми, и однозначного отношения у нее так и не сформировалось. Потому что они оказались не так уж плохи, кажется. Шейд только неопределенно повел плечом. - Я достаточно хорош. Во всяком случае, считаю, что своих наставников не посрамил. Впредь тоже планирую придерживаться этой линии. Дождь закончился, и Меред даже не заметила, как они вдвоем вышли за черту города – и направились к скалам, где высился новый маяк. Кроме маяка там, кажется, больше ничего не было, и Птица нахмурилась, пытаясь понять, куда они идут. Впрочем, когда дорога нырнула влево, крутой петлей огибая утес, все стало ясно: из-за гряды показался огромный пустырь, весь испещренный какими-то воронками, усеянный осколками породы, а на дальнем его краю виднелась еще одна башня, печально известная в Шаванти. - Мы идем к алхимикам, - Меред скорее утверждала, чем спрашивала. Шейд кивнул: - Шуад и Занфир согласились встретиться с нами и побеседовать. Они неплохо осведомлены и могут дать интересующую нас информацию. Меред не знала, какая информация могла бы устроить их, потому что интересы Шейда едва ли совпадали с интересами Гильдии. Да и для Келерии выгода казалась неочевидной: гоняться по всему острову за прячущимися ведунами и лишь растягивать время пребывания здесь она не хотела. С другой стороны, Дамала ясно дала понять – Меред отпускали, чтобы она нашла поддержку для объединенного войска. Пока что дело зашло в тупик, и нужно было предпринимать какие-то шаги, а она понятия не имела, какие. Башня оказалась странным сооружением в четыре этажа – вытянутым многоугольником с огромными окнами на самом верху и лестницами, оплетшими стены. На крыше, судя по всему, тоже была площадка: там виднелись какие-то конструкции, о назначении которых приходилось только догадываться. А еще над долиной от земли то тут, то там тянулся пар, и это несколько напрягало. Пахло здесь странно, немного едко, и Меред то и дело морщилась. Шейд, заметив это, негромко проговорил: - Поначалу не очень приятно. Но через какое-то время привыкаешь. Думаю, если пожить здесь несколько дней, вообще перестанешь замечать. - Не хотела бы экспериментировать подобным образом, - ворчливо отозвалась Птица, откашливаясь. Возможно, алхимики и правда не замечали запаха, но теперь становилось абсолютно понятно, почему башня находилась в отдалении от города – очевидно, не только из-за взрывов. - Понимаю, - хмыкнул наемник. – Шуад и Занфир – довольно эксцентричные люди, и поначалу тебе с ними может быть непривычно. - Честно говоря, я чаще бываю в обществе эксцентричных людей, чем в обществе каких-нибудь еще, - Меред не стала добавлять, что порой хотелось иного: общества каких-то совершенно простых людей, топорных и своих в доску. Чтобы не было всей этой непредсказуемости, разнообразия поведения, взбалмошности и ощущения того, что идешь по полю, изрытому хорошо замаскированными волчьими ямами. Но пока Хартанэ не баловала ее подобными знакомствами, и приходилось смиряться. Дверей на первом этаже не было – по внешней стене они поднялись на третий; в башню вела обитая темным железом дверь с металлическим кольцом-ручкой. Шейд постучал, лязгнул металл о металл, а затем откуда-то из недр башни донеслось приглушенное: - Кто там? - Это Шторм, - возвысив голос, лаконично отозвался наемник. – Со знакомой. Мы можем войти? - Нет, - ответил с той стороны голос через несколько секунд тишины. Меред непонимающе посмотрела на Шейда – тот выглядел так, как будто все шло правильно. - А когда сможем? - Через… две минуты, - поразмыслив, сообщил голос. – Отвернитесь от окон. Только теперь Меред заметила окна – высокие, но покрытые плотным слоем то ли копоти, то ли чего-то подобного с той стороны. Кое-где их пытались протереть: там вместо абсолютной мглы были мутные разводы. На ближайшем к себе окне Птица обнаружила какие-то письмена, цифры, записанные в странные ряды с кучей непонятных символов. Судя по всему, кто-то выводил их на стекле пальцем. - И что это означает? – поинтересовалась она, наблюдая, как Шейд послушно отворачивается и облокачивается на перила площадки. - В башню нельзя заходить без предупреждения – потому что именно в тот момент, когда ты решишь сделать это, они могут испытывать новое вещество или состав, - как ни в чем не бывало пояснил наемник. – Которое может вступить в реакцию с воздухом. - И что будет? – с опаской Меред обернулась, оценивая железную дверь. Она выглядела добротно, но теперь Птица заметила обрамлявший ее тонкий слой копоти на косяках. - Взрыв, - просто ответил Шторм. – Или же будет вспышка света, которая ослепит тебя – временно или навсегда. Или там могут быть ядовитые пары. Если вдохнуть их, можно сжечь внутренности, например. Но если они попросили отвернуться, скорее всего, есть риск потери зрения. - А они как справляются? – энтузиазма становилось все меньше. Шейду, казалось, было наплевать на такие мелочи, потому что он оставался все таким же спокойным. - Надевают защитные одежды. Алхимиков с самого начала обучают технике безопасности. Как и всех нас, ты сама это знаешь. Сначала освой, как не навредить себе. В целом, Меред была согласна с этой мудростью – вот только у тех же Крыльев площадь поражения была куда меньше, чем у взрывоопасного или горючего вещества. Вдруг послышался нарастающий тонкий-тонкий звук, похожий на писк где-то на грани слуха, взлетающий все выше и выше. Оборвался он так же резко, как начался, а на перила у ладони Меред легло на миг ослепительное пятно света. Она не успела ничего понять – все закончилось слишком быстро, а затем откуда-то из башни послышался жуткий кашель, которому вторили неразборчивые восклицания. - Ты уверен, что нам надо сюда? – с сомнением уточнила Меред, уже жалея, что вообще на это согласилась. Шейд лишь улыбнулся уголком рта: - Я предупреждал, что поначалу будет непривычно. Она хотела сказать, что это предупреждение было вообще не конкретным, но вдруг дверь за спиной лязгнула – и пахнуло какой-то немыслимой вонью, а в следующий момент чей-то сиплый голос гаркнул: - Четвертый раз!.. Четвертый, будь он проклят, раз, а все потому, что этот болван все время добавляет не три капли, а десять! Идиот!.. Добро пожаловать, проходите! Меред не сразу поняла, что последнее адресовано им. В нерешительности она обернулась – и обнаружила перед собой нечто, что походило на мешок. Из мешка торчали руки в толстых рукавицах и всклокоченная голова, щедро пересыпанная сединой. Глаза человека закрывала полумаска из темного стекла. В комнате за его спиной ничего не было видно – все заволакивал едкий желтоватый дым. - О, нет-нет, туда сейчас нельзя!.. – увидев, что Меред вопросительно смотрит в дверной проем, заторопился остановить ее мужчина. Жестикулировал он при этом так, что ей едва не пришлось уворачиваться. – Пойдем наверх, комнату нужно проветрить. Шуад, дурень, поторапливайся!.. В комнате как раз перестали кашлять и промычали что-то невразумительное. А алхимик – Занфир, судя по всему – заковылял к лестнице, что вела еще выше. Меред охотно пошла следом: надышаться дымом до дурноты ей не хотелось. Наверху оказалась просторная комната, где, как ни удивительно, окна не были закопченными – да и в целом она походила на более-менее человеческое жилье. Отсюда хорошо был виден пустырь – и город за ним, просматривалось с другой стороны море. Подушки и ковры на полу кое-где пестрели опаленными проплешинами. Мешок как-то хаотично задвигался: Меред поняла, что алхимик стягивает свой балахон, больше походивший на походный шатер. Через несколько мгновений Занфир предстал перед ними – невысокий, немного пухлый, больше похожий на какого-нибудь круглощекого зажиточного дядюшку-купца, чем на ученого. Несмотря на седину, стариком он не был: Меред дала бы ему от силы лет сорок, может, чуть больше. - Со снедью у нас туговато, три дня не можем в город выбраться – сами понимаете, на пороге прорыва не до того, чтоб желудок набивать! – он завозился в каком-то сундуке, вынимая оттуда неприглядную посуду и небольшие свертки заодно. – Но есть чай. Поганый, откровенно говоря. Обычно мы пьем воду. Много воды. Вода выводит все зловредные вещества из организма. Но для гостей, конечно, не жалко и чаю. Хотя лучше бы вы выбрали воду. Шуад! – вдруг заорал он. – Возьми кувшин с горячей водой!.. Да на себя не опрокинь! Снаружи неразборчиво отозвались. Меред в легком смятении наблюдала, как на старом ковре в центре комнаты Занфир расставляет плошки и маленький кувшинчик, как засыпает внутрь сушеную траву. Он весь был какой-то суетливый, чрезвычайно деловитый, и пока она не понимала, как с ним беседовать – да и о чем вообще. И, по чести сказать, зачем это делать – она тоже не понимала. Благо, инициативу на себя взял Шейд. - Надеюсь, мы не очень помешали, мастер Занфир? - Что?.. – рассеянно переспросил алхимик, но тут же спохватился. – О, нет-нет, не беспокойся, господин Шторм!.. Все равно ничего не вышло бы. Потому что кое-кто гнет свою линию и продолжает впустую тратить реагенты. Я все жду, когда ему вышибет мозги – или окна на этаже хотя бы. Быть может, это его образумит. Стекло каленое, если уж его вынесет, то ко мне, пожалуй, ему придется прислушаться. Последнее прозвучало почти злорадно. Послышались шаги, и в комнату вошел еще один мужчина. Его Меред даже могла бы назвать симпатичным – или смазливым, сложно было сказать. Шуад оказался чуть моложе своего товарища, и особенно Птицу впечатлила толстая черная коса до пояса, переброшенная через плечо и перехваченная по всей длине костяными кольцами. Впечатление портила разве что грязь на лице, точно повторявшая контуры маски. В руках он нес медный кувшин, от которого шел пар. - Значит, нужно не десять, - произнес он, в упор таращась на Занфира и не обращая никакого внимания на пришедших. – Восемь, думаю, будет в самый раз. - Три и ни каплей больше! – вспылил Занфир, взмахивая руками. – Ты как будто вчера родился!.. Давай еще, насыпь туда серы, чтобы здесь ни кирпичика не осталось! Вьянхар как будет рад, наконец-то избавится от нас! - Три капли – это слишком мало, - настойчиво мотнул головой Шуад. – Больший объем исходного вещества просто гасит реагент. - Это не так работает!.. Кто тебя учил, идиот?!.. – возмущенно воскликнул Занфир, и Шуад сердито рявкнул: - Ты! Кто эти люди, Занфир? На Меред и Шейда он по-прежнему не смотрел. Занфир страдальчески вздохнул: - Тебе все же выжгло глаза и мозги заодно. Господин Шейд гостил у нас… когда ты у нас гостил? А, неважно. А вот госпожа… - он вопросительно взглянул не нее, и Птица представилась: - Мое имя – Меред, и пока я не очень, честно говоря, понимаю, зачем мы здесь и есть ли необходимость отрывать вас от работы. - Тогда вы можете уйти, - вежливо предложил ей Шуад, все еще не глядя на них. Меред не нашлась с ответом, а Занфир простодушно отмахнулся: - Не обращайте на него внимания, он просто так шутит… - Не шутит, - пробормотал Шуад, опуская кувшин на поднос и усаживаясь на пол. Занфир продолжил, не обращая внимания на второго алхимика: - Да, господа могут помочь нам с… ну, ты знаешь, - со значением протянул мужчина. Шуад лишь сморгнул, продолжая таращить на него глаза. - Не знаю, - спустя время наконец отозвался он. – Ни малейшего представления не имею, о чем ты. - Ну я об ЭТОМ, - еще более выразительно протянул Занфир. Шуад просто смотрел на него, делая вид, что ни Шейда, ни Птицы здесь нет. Ситуация казалась нелепой и уже начинала здорово раздражать, поэтому Меред, не выдержав, вздохнула: - Об этом – о чем? - О катакомбах ведунов, которые находятся прямо под нами и испещряют эти скалы, - невозмутимо заявил Шейд, и Меред поперхнулась.