Дикая охота. Руины рассвета

- Выгони их, Занфир, - пока Меред откашливалась, Шуад настойчиво смотрел на своего приятеля. – Они неприятные люди. Женщина, судя по всему, нездорова, а мужчина выдает чужие секреты и болтает почем зря. - Не мели ерунды, - отмахнулся второй алхимик. – Они здесь для того, чтобы всем нам помочь. Катакомбы слишком тесны для тех, кто там живет, а гряда не бесконечна. Мы не расширим их, пески просто завалят тоннели на юге, а с других сторон подступает город, весь Шаванти провалится, если мы продолжим! - Но это же хорошо, - на полном серьезе нахмурился Шуад. - Нет, это не хорошо, - чеканя каждое слово, с нажимом произнес Занфир. Меред наконец вспомнила, как дышать и вообще разговаривать, но говорить сдержано не удалось: - Да Хартанэ вас раздери, почему?! – едва ли не с отчаянием возопила она, и мужчины как один обернулись к ней. – Почему все, что связано с этой страной и ее жителями, связано еще и с таким количеством абсурда?! - Она нездорова, - удовлетворенно протянул Шуад, и Птица рявкнула: - Да кто бы говорил! – нужно было успокоиться, нужно было срочно успокоиться, а потому она с силой втянула носом воздух – и медленно выдохнула, прикрыв глаза и в уме считая до десяти. Наверное, во всем происходящем, как и всегда, был какой-то очень потаенный и никому не ведомый, но смысл. Наверное, не следовало делать скоропалительных выводов, а потому Меред сумела найти в себе силы, чтобы посмотреть на присутствующих, переждать поднявшееся внутри раздражение, и заговорить. – У меня нет времени на игры, я хочу конкретных ответов, прямых и простых. Я устала кого-то в чем-то убеждать, что-то доказывать. Если вам действительно необходима помощь, если вы можете поделиться нужной нам информацией – вы сделаете это сейчас, или я немедленно ухожу. Некоторое время в комнате царила тишина – хоть и Меред могла бы поклясться, что слышит тихое потрескивание воздуха, сейчас ощущавшегося колким, почти раскаленным. А затем Занфир, неловко поскребывая щеку, как-то смущенно пробормотал: - Мы не хотели тебя злить, госпожа, не серчай… Шуад – хороший паренек, хоть и дурковатый. Просто говорить о таких вещах надо очень осторожно – и только будучи уверенными, что эта информация никуда не просочится. - Но вы сами нас позвали, - почти простонала Меред. – Тогда какой смысл юлить? Или мы друг другу доверяем, или просто заканчиваем это все сейчас. - Ну, справедливости ради, мы не очень часто общаемся с людьми, - вдруг совершенно простецки развел руками Занфир и заискивающе улыбнулся. – Мы есть друг у друга – вот и весь наш круг, а еще эти славные ребята в катакомбах, но жизнь у них сладкой не была, раз они оказались здесь, и мы разве что помогаем им по мелочи… - Вы можете объяснить с самого начала, о чем идет речь? – устало спросила Меред. - Нормально и обстоятельно? Я в городе уже пол-луны ищу ведунов, но не чувствую никого из них. И теперь вы говорите мне, что под городом у них целое… поселение? - Технически оно не под городом, - очень вежливо проговорил Шуад, все же фокусируясь на ней. При этом в глаза он не смотрел – сверлил взглядом ее лоб. Птица слышала, что обычно так себя вели юродивые. – Технически оно находится за его границами. Возможно, поэтому твои поиски в городе ничем не увенчались, женщина. - И еще экран, - Занфир довольно растер ладони, поглядывая на Шуада. – Работает! Ты все-таки был прав, хитрый сын береговой собаки! - Я и насчет реагентов прав, - а вот в глаза Занфиру он смотрел – да так настойчиво, будто намеревался в нем дыру прожечь. Второй алхимик тут же потемнел лицом. - Даже не думай, - предупредил он Шуада. – Хотя бы потому, что до конца луны никто нам на довольствие дополнительных денег выделять не будет… - А теперь давайте вернемся в разговор здесь и сейчас, пожалуйста, - рычание клокотало в горле, и Меред сама не понимала, почему так злится. Если говорить совсем честно, она была просто в бешенстве – и это, кажется, возымело нужный эффект; во всяком случае, Занфир сосредоточился. - Ну, что тут скажешь… - он вздохнул, наливая в свою плошку воды – без ничего. – Если с самого начала, то получится, конечно, долго, но что поделать. Вы, кажется, знаете, в каком положении ведуны живут на острове? – дождавшись нетерпеливого кивка, он покачал головой. – Вот то-то и оно. Боги не очень любят тебя, если твой дар открывается на Меариви, такая шутка тут ходит среди тех, кто знается с силой. И вариантов у тебя будет немного: или уходи прочь, на материк, или скрывайся, или – иди к алхимику. Все эти варианты не сказать чтоб приятными были, но других нет. Потому как к алхимику ходили с определенной целью: с помощью алхимии можно влиять на дар – приглушать его. Если очень повезет, можно почти полностью избавиться от него и какое-то время жить почти полноценной жизнью. Все равно коситься будут, но… - Погоди, в каком смысле – избавиться от дара? – заморгала Меред. – С помощью снадобий? Это же чушь. - Не снадобий, а субстанций, - назидательным тоном проговорил Занфир. – Составов, изменяющих структуру крови, запирающих в ней в некое подобие клеток ту частицу, которая связывается с возможностью контакта с силой. Это не настойки травок и корешков каких-нибудь. Это алхимические соединения, которые есть и в нашей крови. Какие-то в большей концентрации, какие-то в меньшей, но самое интересное – мы можем изменять эту концентрацию! Насыщенные элементами составы могут проделать такой трюк. Собственно, именно этим алхимики и занимаются – изучают взаимосвязи элементов и способы их соединения, а также способы их влияния на наши тела, - видимо, на ее лице отразилось слишком много недоумения – и чего-то еще, потому что Занфир грустно усмехнулся. – С точки зрения морали, конечно, спорная идея. Побочные эффекты, не скрою, бывают очень паршивыми. Высок риск здорово скостить себе отмеренный богами срок. Или в том или ином смысле лишиться рассудка в глазах большинства, - говоря это, он смотрел на Шуада, и картинка начала медленно складываться в голове Меред. - Но для кого-то это единственный способ выжить здесь, остаться среди своих. Понять можно любой выбор. Так случилось, что и я, и Шуад не имели альтернативы, когда это произошло с нами. Мы оба родились здесь, в Шаванти, с разницей в десять лет. Мой дар пробудился, когда мне было тринадцать, и я, конечно, здорово испугался. Вся жизнь псу под хвост! Я стал изгоем, от меня в один миг все отвернулись! Кошмар! Меня отвели к старику Мадире, алхимику, что жил здесь до нас – и разбирался с такими, как я, горемыками. Дальше были не самые приятные два года, скажу я вам, господа. Раз шесть я думал, что помру; некоторые вещества так тяжело влияли на меня, что в какой-то месяц я, например, почти ослеп. Потом уже старик рассказал, что я чудом выжил во время одной из адаптаций. За то время, что я провел в башне, сюда приходило человек семь таких же, как я, ребятишек. Трое из них умерли, еще двое сошли с ума, так что лучше бы и умерли. Я видел это все, и после смерти Джайнура, ставшего мне приятелем, понял, чего хочу. Когда мой дар был полностью подавлен, я упросил Мадиру сделать меня своим учеником. Я хотел найти способ сделать этот процесс, раз уж он существует, не таким опасным и не таким сложным. То, через что я прошел… - он покачал головой, - Ну, я не пожелал бы этого никому. Да и многое с учетом высокой степени адаптации и живучести мог пробовать на себе. Я был уверен, что все это может происходить легче, не так болезненно, не так страшно. И Мадира начал меня учить. Сколько мы с ним спорили! Но в итоге я добился того, чтобы он разрешил мне испробовать новый состав субстанции на другом человеке. Я страшно боялся тогда. Но опыт стал удачным. Побочные эффекты оказались минимальными – и состояния протекали значительно легче, чем раньше. Мадира позволил мне продолжить исследования, и я плотно занялся работой, уже как его полноценный ученик. И, скажу честно, очень радовался, когда попавшие к нам ребята на свой страх и риск выбирали другой путь – покинуть эту бедную землю, уйти за лучшей долей. Кто-то оставался на более долгое время: Мадира тоже не был сухарем, он здорово болел за всех этих бедолаг и старался помочь, чем мог. Кого-то немного учил. Ну то есть как учил – делал вид, что ни о чем таком не знает, но советовал, как лучше подойти к дару. Учил не бояться, поддерживал, пока те принимали решение – уйти или остаться. Помню, была девчонка, случайно подпалившая штаны какому-то молодому дурню в порту, когда тот полез к ней… - Ее звали Ашвари, - очень тихо проговорила Меред, чувствуя, как внутри прямо из недр раздражения распускается вдруг нежность, такая ошеломляющая сейчас и словно бы совсем неуместная. Шейд окинул ее внимательным взглядом, а Занфир отмахнулся: - Этого уже не помню. Помню, что она надолго осталась - все решалась, сердилась... Рассказывала, что нельзя нам переделывать свою природу, но уйти боялась. А потом пришла, сказала, что свободу не отдаст ни за что и что попробует счастья на материке. После того, как она решила уйти, Мадира пришел ко мне и сказал, что нам нужно искать другие способы, что довольно страданий и смертей, и всего этого ужаса. Примерно тогда же в башню попал и Шуад, а у меня был полноценный протокол, не хватало только первых двух компонентов, самых сложных и мучительных. Их пришлось проводить привычным образом, в стандартной концентрации. И он это выдержал, - теперь в его голосе звучала гордость, а еще какая-то невероятная теплота. – Справился, а после – сказал, что хочет остаться, как и я в свое время. И это гений, скажу я вам, чистой воды гений! Он создал новые компоненты взамен травмирующих, усовершенствовав мой протокол и дополнив его. Это позволило нам сократить количество смертей, и сильно: теперь на десять человек гибнет один, и это успех в сравнении с тем, что было раньше. Мы продолжали работать в этом направлении, потому что, друзья мои, люди не должны так страдать, не должны. И чем дольше мы углублялись, чем больше людей приходило к нам, тем сильнее мы понимали, насколько ограничены этой землей. И уходить нам не хочется, и жить по здешним правилам, а уж менять свою природу – тем более, каким бы мягким ни был способ. Мы любим наш остров, здешних людей… - Людей не любим, - поправил Шуад. Он все еще не смотрел на Меред – но теперь предстал перед ней в каком-то ином свете. К ее удивлению, он продолжил. – Занфир остался из омерзительного человеколюбия. Я – из большой страсти. Алхимия восхитительна. Она дает почти неограниченные возможности, - Шуад перевел взгляд на Занфира, сощурившись. – И я это сделаю. - Ты испытываешь судьбу, - запротестовал Занфир, но Шуад прервал его, с убежденностью заявляя: - Судьбы нет, есть наука – и суеверия, с которыми она и должна бороться. - Так или иначе, - Занфир поймал взгляд Меред и продолжил, возвращаясь к основной теме беседы, - Когда Мадира умер, мы еще какое-то время работали исключительно по новому протоколу, но это все было просто договором с совестью, несуществующим компромиссом. Правда топорна: мы переделываем свою природу, потому что нас боятся и презирают. И мы пытаемся встроиться в это общество ненавидящих нас людей, которые попросту не понимают, через что мы проходим, чтобы стать такими же, как они! Какая гадкая ирония, господа! И я все больше понимал, что не могу так. В какой-то момент в башне поселилось пятнадцать человек, можете себе представить? Шуад тогда жил на крыше, чтобы не видеть их, а был сезон штормов… - он улыбнулся – и теперь еще сильнее стал похож на добродушного хозяина какой-нибудь лавки со всякой славной всячиной. – И я отговаривал их. Убеждал отказаться от приема субстанций, обещал, что мы найдем способ. Но время шло, людей становилось больше, и скрывать их присутствие было уже очень сложно. И тогда мы решили построить для них город – такой, чтобы в нем был доступ к пище и воде, чтобы его не заметало песками. И они должны были находиться поблизости на тот случай, если нам все же удастся придумать какой-либо вариант. И общими усилиями мы додумались до того, чтобы построить подземный город – здесь, у скал, потому что порода подходит для этого, и благодаря ее структуре удалось бы избежать обвалов. Но это тоже требовало времени, и мы начали взрывать камень. Башня тоже раньше стояла ближе к городу, но Вьянхар, к счастью, после нескольких первых взрывов предложил ее перенести. Это было нам лишь на руку: любопытных глаз стало поменьше, да и к башне есть лишь один подход, и о приближении чужаков мы всегда узнаем заранее. Но очень скоро о нашей задумке узнали в других городах, и сюда потянулась целая вереница беглых ведунов со всего Меариви. Мужчины и женщины, старики и дети… Город приходится расширять, потому что мы не рассчитывали, что столько их придет. Да и не ждали, что столкнемся с такими трудностями. Вы пробовали когда-нибудь прокормить сотню человек, господа? Он не то чтобы ждал ответа, но Меред хорошо знала, о чем он говорит: в Гильдии птенцы помогали с хозяйством и работали в замке и Птичьем Городке, а потому она примерно представляла, сколько пищи нужно, чтобы позаботиться о куче людей. Да и Шейд, похоже, за свою наемничью жизнь повидал немало. - Не говоря обо всем прочем, - вновь усмехнулся Занфир. – Им нужны были дома, общие и личные пространства. Нужно было организовать для них площади, где они могли бы учиться – при этом сохраняя их втайне. Отхожие места, в конце концов, простите за приземленность. В природных пещерах воздух циркулирует, и вообще можно создать систему, которая без проблем будет поддерживать себя сама. В катакомбах на такую роскошь рассчитывать не приходилось. Обеспечить их едой – самое простое: куда труднее было устроить подачу воды, создать воздухоотводы, научить их обращаться со всеми составами, которые нужны для жизни под землей – для светильников, для очищения, да для всего… Приходилось как-то обустраивать все для нужд младенцев – ну а что, это жизнь, дети неизбежно появляются. Недавно численность жителей Изнанки перевалила за четыре сотни, и буквально на днях нам снова приходилось расширять город. - Вы называете это место Изнанкой? – переспросила Меред. Занфир пожал плечами: - Они сами так назвали это место. Вы видите Шаванти – чистенький, роскошный город, с какой стороны ни посмотри. Вот только его жители даже не догадываются, что на оборотной стороне их любимого города живут изгои, и что там их столько. Если узнают – что ж, нам смерти не миновать, как и всем им. Я даже представить боюсь, что начнется. И пока мы справлялись, но кажется, удача отвернулась от нас: мы провели исследования, и со всего выходит, что толщина породы на свободных участках уже недостаточна, чтобы расширять Изнанку. Следующий взрыв спровоцирует обвал, а если мы пойдем в сторону города – что ж, Шаванти тоже провалится. А с учетом того, что много молодых ребят просто не умеют пользоваться силой, порой случаются и непредвиденные ситуации, с которыми всегда рука об руку идут серьезные опасности. Бывали и трагедии – например, когда одна девица по случайности спровоцировала обвал – и погибла сама, а вместе с ней и семнадцать человек, еще около сорока покалечились. Мы прекрасно понимали, что наша затея сопряжена с риском, но представления не имели о его масштабах. И эти люди делают все, чтобы облегчить нам жизнь: организовывают свой быт, помогают друг другу, держатся, обучают молодежь. Они достойны восхищения как никто другой, поверьте мне! И я знаю, что прямо сейчас рождается кто-то из этой братии, а кто-то только что обнаружил свой дар, а кто-то уже на пути сюда – через отчаянье, страхи, вполне реальные, через боль и неприятие. В Меариви это считается проклятием, но мне хочется верить, что мы способны изменить это. Он вновь отхлебнул воды, довольно причмокнув, словно бы пил самый вкусный чай – а Меред так и смотрела на него, вдруг оторопевшая. Когда способность говорить наконец вернулась, она выдохнула: - И вы сами с нуля за несколько лет построили здесь настоящий город под землей, сумев скрыть это от всех окружающих? - Они слишком заняты своими никчемными делишками, - Шуад тоже налил себе воды. – Ничего скрывать не нужно. Любая тайна мироздания в их сознании – ничто в сравнении с очередной разродившейся тетушкой или удачно отхваченным куском мяса на базаре. - Такова правда нашего с вами мира, - с грустью проговорил Занфир. – Очень часто мы понимаем важность чего-либо или всю серьезность ситуации, когда она касается нас напрямую. До этого момента человек предпочтет неведение. Оно проще, оно в чем-то милосерднее. Оно не ставит перед выборами, к которым не готов. Я рад, что это все случилось с нами. Жизнь свою, получается, прожил не зря – я не знаю, сколько мне еще осталось с учетом всего того количества субстанций, которые я испытывал на себе. Но мне хотелось бы успеть увидеть людей с Изнанки счастливыми и свободными. Катакомбы – убежище, но никак не место для жизни. Да, мы сделали все возможное, чтобы они могли жить там в условном комфорте, но ведуны все равно вынуждены прятаться. Шуад кристаллизовал одну из субстанций, вывел соединение, которое создает своего рода экран над территорией Шаванти. Тот же элемент, что воздействует на контакт с даром, но только не внутри, а снаружи. Потому кажется, что здесь все тихо, мирно и спокойно. Потому ты и не чувствовала никого в городе. - Вы не боитесь, что кто-то из новоиспеченных ведунов испугается открывшегося дара и, зная о городе, решит сдать вас? – спросила Меред. Она, по чести сказать, не представляла, что еще спросить, хоть и вопросов было слишком много. Но абсурдной ситуация больше не казалась, и даже стало немного стыдно за собственное раздражение. - Мы никак не можем на это повлиять, - снова пожал плечами алхимик. – Конечно, боимся – и конечно, это может произойти. И тогда все мы обречены: соберется совет правителей, и всех нас объявят изменниками родины, вероятнее всего, бунтовщиками и смутьянами. - Я не думаю, что ведуны так просто сдадутся, - вступил в разговор Шейд, переводя внимательный взгляд с Меред на Занфира и обратно. – Когда человек загнан в угол, он способен на многое. Ты правда считаешь, что четыре сотни ведунов покорно пойдут на казнь, мастер Занфир? – мужчина лишь хмуро уставился в пол, а Шторм продолжил, переплетая в замок пальцы и наклоняясь чуть вперед. – Начнется гражданская война. Здесь остров, бежать с него некуда. Ведуны не потерпят гонений, если встанет вопрос жизни или смерти – им нечего терять. В случае обнаружения Изнанки их всех казнят, и любой шанс на спасение станет для них соломинкой. Они возьмутся за нее, поверь. Они – общество, которое столетиями притесняли, вынуждали страдать, удерживать или искажать свою суть. И это означает, что они озлоблены. Злость может дать очень мощный импульс, мастер Занфир, мы уже говорили с тобой об этом, и поверь – я могу дать руку на отсечение, предел уже достигнут. - Эти люди знают на себе, что такое насилие, - Занфир все же вскинул глаза – и он почему-то показался сейчас очень уязвимым, каким может быть лишь человек, глубоко верующий в собственные идеалы, но знающий, как легко они могут разбиться о реальность. – И они не станут причинять вред другим. - Речь идет не о насилии и вреде, мастер Занфир, они не агнцы перед волком, - жестко усмехнулся Шейд. – Они – люди, у которых есть лишь один выбор: свобода или смерть. Если тебе угрожает ножом разбойник, что ты сделаешь? Сам подставишься под клинок – или попробуешь спастись? На этот раз настал черед Занфира долго молчать – и Шейд, выждав еще немного, вкрадчиво добавил: - Ты сам все прекрасно знаешь. И твои доводы, несомненно, опираются на ту самую святую и светлую человечность. Вот только для этого нужно, чтобы между людьми не лежали сотни лет ненависти и страха. Сколько ни души этих зверей, они требуют воли. И вот сейчас все цепи, их сдерживающие столько времени, истерлись. Достаточно будет одного рывка, и здесь начнется кровопролитие. Спасти всех не удастся – или мы найдем способ договориться. - Какой смысл в этом для тебя? – неожиданно резко спросил Шуад. - Корыстный интерес, - без обиняков отозвался наемник. – Я могу предложить вашим людям союз – дать вариант для тех, кто захочет уйти. Она, - он указал на Меред, - тоже может. Таким образом, мы обоюдно решим наши проблемы. - Но есть еще те, кто не хочет уйти, - тряхнул головой Занфир. – Те, кто хочет жить на своей земле, не скрываясь, не боясь, не в статусе изгоя! Это – право человека. Они владеют этим правом так же, как все прочие. Почему нищим оборванцам и продажным девкам есть место в этой стране, а честным добрым людям – нет? Мы хотим этого права! Мы хотим вернуть себе его, владеть им полноценно. И таких людей очень много, и они не пойдут за вами на материк. Что делать им, господин Шейд? - Именно поэтому сегодня я пришел не один, - а теперь он перевел взгляд на нее, и Меред непонимающе сморгнула. – Госпожа Меред не ведунья, но контактирует с силой. На материке она служит Гильдии, задача которой – оберегать мир во времена Дикой Охоты, о которой здесь подавляющее большинство не знает ничего. - Мы знаем, - Занфир тоже с уважением взглянул на нее. – Ребята, ушедшие на материк, изредка передают нам весточки, и мы знаем, что там творится. Да, понятия не имеем, что это такое и как с этим бороться, однако не думайте, что всяк человек на Меариви отчужден от внешнего мира. - И один из вариантов, который может предложить Меред ведунам – это присоединиться к Гильдии. Да, не скрою, путь опасный, однако кто-то, возможно, захочет пойти по нему. - То же самое предлагал и ты, - Шуад по-птичьи склонил голову набок, уставившись куда-то выше головы Шейда. – Я это помню. Чтобы они встали в ряды твоей личной армии на твоей земле. Стали свободными, прежде отслужив тебе и перебив всех тебе неугодных. - Очень утрировано – но суть примерно такая, - невозмутимо ответил наемник, пока Меред осмысливала услышанное. – Но это мы можем предложить лишь тем, кто согласен уйти. Всем остальным – чего хочется всем остальным, мастер Занфир? - Мира, - грустно улыбнулся алхимик. – Мира и своих прав. Свободы, ты верно сказал. - Мира не достигнуть, молча сидя в катакомбах, - развел руками Шейд. – Как и свободы. И если прямой диалог не возможен, нужен посредник между ведунами и официальной властью. И Меред может быть этим посредником. - С чего бы ей… - сощурился Шуад, а Меред поняла, что больше не выдержит. - Да что ты? Прямо так и могу? – злость заклокотала в глотке, и на этот раз она и не могла, и не хотела ее сдерживать. – А ты меня спросил об этом для начала? Что я могу, чего хочу? - У тебя сейдр, - так, будто это что-то решало, убежденно напомнил Шторм. – А значит, и неограниченные возможности, которые он дает. А как служительница Хартанэ, при этом не имеющая ведовских способностей, ты единственная, кто может продемонстрировать официальной власти, что ведуны не так уж плохи. Попытаться наладить между ними контакт. - А по какому праву ты даешь обещания и разбрасываешься словами от моего имени? – рявкнула она, подаваясь вперед. – По-твоему, это нормально? Я не твоя собственность, чтобы ты решал, что я буду делать, куда идти, кого спасать! Мне хватило того, как ты использовал меня в ситуации с мальчиком! И нет, Шейд, я не буду в это ввязываться. Это не мои проблемы, и я здесь лишь за тем, чтобы найти тех, кто хочет встать в наши ряды, и только это я намерена делать. У меня есть четкие задачи, и играть в миротворца я не собираюсь. Займись этим сам, коль тебе это не дает покоя. Я не стану. - Как и всегда, впрочем, не так ли? – неприятно усмехнулся наемник, и Меред опешила. – У тебя есть талант, инструмент, дар. С его помощью ты могла бы спасти множество жизней, решить сотни вопросов, не затягивая их узлом; с его помощью ты могла бы добиться блестящих результатов повсюду, но ты предпочитаешь заявлять, что не знаешь, что с этим делать, и бегать от такой ответственности. Выбираешь не выбирать, прикрываясь долгом Гильдии, своим служением, а еще – сложными обстоятельствами, которые складываются вокруг тебя. Ты никогда не думала, что они так сложны исключительно для того, чтобы ты наконец решилась сделать этот шаг и взяла себя в руки? Права – это замечательно; так возьми их, полноценно возьми. Сделай их своими по-настоящему. Права предполагают то, что ты имеешь смелость ими пользоваться. А ты мнешься в стороне, все ждешь, покуда кто-нибудь подтолкнет тебя к ним, подаст их, укажет, что с ними делать. Я всего лишь принимаю твои правила, Меред. Коль уж ты ставишь себя так, будто постоянно нуждаешься в пинке, всегда будет находиться тот, кто будет тебя пинать. - Довольно, - оборвала его Меред, поднимаясь на ноги и чувствуя, как внутри закипает ярость. – Я не желаю больше это слышать, Шейд. Разбирайся сам со всем, что заварил здесь, а меня не впутывай. Я тебе не игрушка и не слуга. И не инструмент. Ты хотел себе ведунов Арайды и тех, кого они найдут, в сторонники – это твои игры. Сам говори с правителем, сам договаривайся о свободах для других. У меня нет свободы. У меня есть долг. - Ну тогда я обращусь к нему, - Шейд неприятно усмехнулся – глаза его оставались заиндевевшими. – Видишь ли, ведуны Арайды не станут моими сторонниками по одной простой причине: практически все они соединяются с даром через белый источник. Как я выяснил буквально накануне. Так вышло, что мы столкнулись с одним из ее людей на побережье, - с этими словами он закатал рукав, демонстрируя взбугрившуюся, будто обожженную кожу на предплечье, словно руку его обвил раскаленный трос. Он по-прежнему улыбался, но от взгляда по коже шел мороз. – Мы неплохо побеседовали, весьма обстоятельно. Шестьдесят три человека в Шаванти сейчас обладают способностью соединяться с белым источником. Многие обучались в Небесном Городе в свое время, затем ушли в вольное служение или наемничьи группировки. И что мы имеем? – он явно видел, как вытягивается ее лицо, и забавлялся зрелищем без зазрения совести. – Мы имеем ничего не знающий об Охоте город, даже целую страну, в которой вдруг оказались ведуны, в любой момент способные превратиться в диких. В любой. Достаточно одного импульса, и процесс запустится – а мы ничего не знаем о том, когда это произойдет. Быть может, прямо сейчас они перекидываются. Или это произойдет завтра. Или через день, не важно. Важно то, что скорость, с которой они пожрут Шаванти, будет катастрофической. Ты ничего не успеешь сделать, не успеешь этому помешать, потому что ты одна здесь. Да, есть мы – но мы слабее тебя перед дикими. У нас нет защиты Хартанэ и натренированной воли, мы не сможем противостоять эффективно такому количеству противников. Преимущество имеют разве что полноценные ведуны: Ашвари и Ранлу, немного – я. Но Шаванти – всего лишь точка на карте, а я знаю, что и в другие порты вошли ее корабли. И понятия не имею, сколько ведунов там. Точнее, одичавших ведунов. Даже если предположить, что мы справимся здесь, в остальных городах Охота может начаться в тот же миг, и тогда Меариви обречен. Все, что мы можем, это спешно уйти – или погибнуть здесь. - Давно ты знаешь?.. – гнев никуда не девался – потому что все происходящее казалось ей уловкой, какой-то хитроумной западней, в которую ее умело вели. Шейд пожал плечом: - Я же сказал – нет. Буквально вчера выяснил. - Но какого беса ты не сообщил об этом нормально? – зашипела она, в упор глядя на него – что не производило на наемника никакого впечатления, судя по всему. – Почему не сказал нам всем? Шейд, ты в своем уме, в конце концов? Это же… это просто катастрофа, я должна сообщить об этом! Нам нужна подмога! - И ты думаешь, она придет? – с сомнением поинтересовался Шторм. – Что ваша глава переправит сюда Птиц, чтобы те рассредоточились по острову и защищали жителей? Ее битва – на материке. Ты одна здесь сейчас. И у тебя есть шанс изменить здесь все. И да, это ответственность, и ответственность не малая. Но на оборотной стороне, на изнанке, если хочешь, есть лишь смерть и ничего кроме нее. Или ты делаешь этот шаг, или мы все умираем. Или мы сбегаем, и ты приносишь весть о том, что Охота полностью захватила Меариви. И да, ты и впрямь ничего не могла бы с этим сделать. Ты одна против целой орды. Но ты одна здесь чего-то стоишь и владеешь тем, что может все изменить, пусть и отнекиваешься от этого. И да, если ты вернешься с поражением, никто тебя не осудит. Вот только ты будешь знать, что могла что-то изменить – и не изменила. Как думаешь, сладко будет жить с этой мыслью? - Не смей давить на меня, - предупредила она, чувствуя, как скручивается все внутри в тугой холодный узел, как леденеют пальцы, а дыхание замирает. Меред умела чуять ложь, и Шейд сейчас не врал; но он все оборачивал так, как ему было удобно, и от этого становилось погано, до того погано, что хотелось сбежать отсюда как можно скорее. - Я не давлю, - бесстрастно отозвался наемник. – Всего лишь философствую. Пока ты кипишь от гнева и размышляешь на тему того, как все вокруг тебя используют. И мои рассуждения, и твои – пустая трата времени, но раз уж ты выбираешь такой путь, не смею тебя останавливать. - Ты манипулируешь мной, и мы оба знаем это. И со мной так нельзя, Шейд, я не буду играть в твои игры, - злость продолжала гореть внутри заревом – потому что события сплетались каким-то самым непредвиденным образом, и она не контролировала это. А кто-то использовал ее беспомощность и растерянность, и она никак не могла себя защитить. - Если тебе так легче – да, - он тоже встал на ноги, подходя к ней ближе и становясь напротив. – Манипулирую. Потому что иначе тебя с места не сдвинешь. Вот тебе все мои карты, смотри сколько хочешь: мне нужны ведуны, тебе они тоже нужны. Дикие пришли на Меариви, и пока еще они отлично маскируются. Единственные, кто способен противостоять им по-настоящему, могут погибнуть по воле правителя этой страны, если он узнает о них – а шансов с каждым днем все больше. Стакан полон – и вода из него начала переливаться через край, Меред. И тебе придется решить, что мы делаем – и что делаешь конкретно ты. - Зачем тебе все это? – прошипела она ему в лицо, даже не мигая. Шейд тоже смотрел – так же колюче, едва ли не зло в ответ. - Потому что это мой шанс стать чем-то большим, Птица Меред. И я хочу этот шанс. А что до тебя? Ты хочешь свой – или так и будешь в нерешительности топтаться рядом и ждать? Они вновь молчали – так и смотрели друг на друга, не обращая внимания на замерших алхимиков, наблюдавших за ними. Секунды ползли, а Меред, кажется, и не дышала вовсе: только чувствовала, как затягивается на шее петля, сплетенная то ли из решимости, то ли из отчаяния, и ей некуда было бежать. - Расскажи мне все еще раз, - потребовала она тоном, не терпящим возражений. – От начала и до конца, и не смей юлить. Если соврешь мне или хоть что-то утаишь – доверия и помощи от меня не жди. - Расскажи нам всем, - вторил ей Занфир, ныне хмурившийся и словно бы ожесточившийся, и это было так странно видеть. – Я немногое понял, но из того, что понял, могу разве что сделать вывод, что проблемы у нас куда больше, чем казалось раньше.