***
— Долгая дорога вас к супружью вела… Миша уже откровенно зевал. Официальная часть свадьбы была жутко занудной. Впрочем, Костя ей тоже не наслаждался, пусть и скрывая порывы зевнуть. Не будь это их собственная свадьба — давно бы свалили. -…но Судьба милостива вам дала… «Слушай, может ну его?» — телепатическая связь активировалась, позволяя супругам заняться хоть чем-то, лишь бы не слушать. «Костя, третья свадьба. Давай хоть её вытерпим, иначе меня отец прибьет. Все трое отцов,» — хотя пришедшие вместе с чужими мыслями эмоции не способствовали терпению. «Ну тогда проведем её по собственному!» — игривые огоньки зажглись в глазах полукровки и вскоре читающий наставления жрец был отодвинут с места. — Берешь ли ты, Теросер, в мужья такого неугомонную егозу, как я, что до конца наших жизней от тебя не отстанет? — звонко и на весь зал спросил Костя, для вида глянув в книжку. — Беру. А возьмешь ли ты, Демастер, в мужья столь любопытного оборотня, как я, который найдет нам на хвосты столько приключений, что и до развода недалеко? — Беру! Обменяемся же кольцами! — стоило серебряным колечкам с напылениями оказаться на пальцев у молодоженов, как по храму разнесся добрый смешок. — Благословляю. Пусть сопутствует вам Удача, мои милые котятки и волчатки. Можете поцеловать друг друга, — раздался какой-то потусторонний женский голос в зале. Но тем не менее ласковый и добрый. Она довольна, что столь скучную атмосферу прервали, — да будут ваши дети расти в любви и заботе! — стоило им соприкоснуться в жарком поцелуе, как прозвучала ещё одна фраза. Не сказать, что редкая, но и на ложной свадьбе её не услышишь. Языки сплетались с поистине звериной жаждой и лишь прервавшееся дыхание заставило их отступить. — Сразу свалим или сначала немного побухаем? — прошептали на ухо Косте, чуть прикусив его за кончик. — Думаю можно и сразу, — тонкие пальцы помассировали черноволосый затылок, заставляя кошака начать мурлыканье.***
— Эдик, стой! Не лезь на забор! — двое оборотней гонялись за трехлетним ребенком. Тот только смеялся, убегая от родителей. Неожиданная фигура в плаще заставила его резко замереть. Взгляд серо-голубых глаз с гетерохромией породил жалобный скулеж. Это существо казалось маленькому мальчику чуждым и ужасным. У него не было хвоста, а вместо ушей лишь виднелись отростки, покрытые кожей по обе стороны от головы. Каштановые волосы падали на лицо, но самого владельца это явно не беспокоило. Плащ скрывал его одежду, не давая рассмотреть ничего, кроме роста и лица. Рука с бледной кожей потянулась к котенку, но её перехватили. — Простите, мой сын любит пошалить, — дружелюбно улыбнулся беловолосый оборотень, заставив мужчину замереть. Взгляд одних глаз с гетерохромией столкнулся со вторыми, тоже её подверженными. Лишь во вторых разница была более явной. Показалось подскочившему Мише или нет, но он слышал звон скрестившихся клинков. Быстро подняв ребенка на руки, он коснулся плеча мужа. Интуиция заставило резко нырнуть вниз, утянув его за собой. Свист рассекаемого воздуха и на мгновение оборотень заметил острый клинок, пронзивший место, где они стояли. — Чтож, я тоже люблю пошалить… — ухмыльнулся гость и от него разошлось кольцо пламени. — Уводи ребенка, — коротко бросил Костя, вставая в оборонную позу. Шесть мечей, его собственных, зависли по бокам от полукровки и ушли в невидимость. Эвакуация шла целых десять минут. В каждом доме документы и необходимый для трехдневного выживания набор еды всегда сложен в портфель, вместе с деньгами и одеждой. И на каждого жителя такой есть. Теросер быстро отдал сына родителям и кинулся обратно. Бой был в самом разгаре, стоит и вмешаться. Маг не заметил прыгнувшую на него черную тень. Две мгновенные телепортации от разных отправителей. Миша уже стоит рядом с мужем, держа в руках столь любимые им сабли. Шатен же получил несколько царапин и совсем озверел. Напарники переглянулись и криво усмехнулись друг другу. Они не впервые сражаются вместе и знают как действовать. Уклон, отражение, сразу вдвоем они нападали с разных сторон, но так, чтобы не ранить друг друга, даже если противник вдруг пропадет. Пять минут для мира, но для них прошло около получаса. Время стало неважным, все они выдыхались. Начинали допускать ошибку. Просчитать телепортацию и Подлёднов отправил незаметный кинжал в нужное место. Вспышка, и маг падает. Недоверчиво поднимает руку к горлу и видит стекающую кровь. Он хочет проклясть противников своей смертью, но слова — лишь бульканье воздуха. Он не может. Маг поднимает последний взгляд, вновь смотря на где-то уже виданные им белоснежные волосы с волчьими ушами. Гетерохромия, столь явная, ведь правый глаз противника голубой, а левый алый. Эти черты лица… В нем угадывается молодой Паша. Примерно того возраста, когда он и погиб. До подчиненного разума наконец доходит кто стоит перед ним. Слабая улыбка появилась на устах шатена и он упал. Погиб, но все же позволил себе впустить в сознание последний лучик света. Его сына. «Удачи тебе… Демастер… Прости своего глупого отца, что не был рядом и стал врагом…» — даже столь длинная мысль проносится в голове за секунду. Серо-голубые глаза закрываются, а огонь гаснет. Последний подарок избавившегося от подчинения мага — светло-красная волна, восстановившая все вокруг.***
— Костя? Опять ты что-то пишешь, — Теросер обнял мужа со спины, зарываясь лицом в белоснежные волосы. С нападения того мага прошло два года, Эдуарду скоро пять лет исполнится, — ты правда в порядке? Последние полтора года ты уж слишком нервный. Что в этой тетради? — Миш, опять ты за свое, — мягкая улыбка касается уставшего лица полукровки. Он поднимает руку, ласково почесывая черное кошачье ухо, — со временем, муж мой, все со временем узнаешь, — последняя фраза показалась Мише какой-то грустной. После той битвы все изменилось. Костя начал по максимуму награждать деревню магическими щитами. Впускали они лишь тех, кого сюда приглашали и о каждом сообщалось главам деревни. Каждый всплеск магии, все стояло на учете. Но при этом от бытовой магии Леханов отказался. Он и раньше не учил сына заклинаниям, теперь же и вовсе стер ему память о том, что сам владеет магией. И при этом он молчал. По ночам тихо начинал плакать, но всегда молчал о причинах. А Теросеру оставалось лишь обнимать и успокаивать его.