Мы не можем существовать друг без друга.

В палату ворвался Горо в своём привычном сером пальто, собранными в хвост волосами, с букетом роз и взволнованным видом.  — Це що за школяр? Він твій залицяльник? Лізок, все ж добре було… — начал Гоголь, презрительно смотря на паренька, ничего не понимающего.  — Це ще одна заноза в дупі, неможливо відв’яжеться зараза. Вже все пробувала: і характер свій показала, і відшила, і сказала, що у мене вже є хлопець, з яким мені добре, і розповідала про минуле, навіть спреєм від комах його відганяла, але його, здається це тільки притягує, — пояснила Лиза также на украинском. Бедный паренёк смотрел на них недоумённым взглядом и не знал, что делать. — I до речі йому 27.  — Чего, блять?! — уже на русском вскрикнул Коля. — У тебя крыша наверное поехала вместо потери сознания.  — Она от неё уже давно уехала в Майами и отдыхает там, — вмешался Достоевский. — Уж что что, а склонности к педофилии я от тебя не ожидал.  — Горо, сколько тебе лет? — не выдержала Ахматова и спросила паренька, стоящего у двери на японском.  — Д-двадцать с-семь, — чуть заикаясь молвил тот и протянул букет цветов Лизе. — Э-это кс-стати вам. Убедившись в первом, но удивившись вторым, Фёдор и Коля смотрели на Мацумото потерянным взглядом. Ахматова же, одарила его своим самым сочувствующим лицом, букет не приняла.  — У него нет шансов, — прокомментировал Достоевский на русском. — Его воспитали типичные романтики, не познавшие тяготы жизни.  — А жаль, — сказал Гоголь (также на русском). — Вполне милый парень. И харизма вроде есть, да и по своему виду, он был бы отличным мужиком, который не в чём не отказывал…  — Да, ты могла бы оставлять его с детьми, а сама гулять с пьяным сбродом, — поддержал Фёдор, садясь рядом с Лизой.  — А потом, когда тебе захочется отлынуть от работы, он мог тебя прикрыть и написать объяснительную или рапорт, — садясь с другого боку, также с Ахматовой, молвил Коля.  — А если ему купить голубые линзы, то он будет похож на Виктора Никифорова, и тогда у меня будет ещё и парень-гей! — разводя руки в стороны с довольной улыбкой произнесла Лиза.  — Кстати да, — подтвердила парочка, делая умные лица.  — Но этого не произойдёт, ибо он поколебил твои вкусы и предпочтения, — вставая с кровати, завершил Фёдор. — Возможно, он просто не знал, что ты не выносишь цветы, но, судя по некоторым фактам, он мог следить за тобой и выяснить, что тебе нравится.  — Но этого не произошло, поэтому он не прошёл кастинг, — произнёс Гоголь. — А вот это я заберу. С этими словами, он взял у юноши букет, одарил его привычной улыбкой до ушей, больше похожей на сумасшедшую и поскакал к Федьке.  — Ты не против, если мы поживём у тебя дома? — спросил Коля.  — Ага, — одобрила Лиза. — Ключи под ковриком, когда придёте, накормите Юрия и Аркадия, я приду вместе с мумией позже.  — Елизавета-чан, я пришёл вас проведать, — подал было голос Горо.  — Слушай, пацан, — выпровожая его за дверь, начал Гоголь. — Ты видел, в каком она состоянии? Ей нужен покой. А если хочешь к ней подкатить, то купи голубые линзы и бутылку водки. Сказав это, Коля ушёл с Федей на хату к Лизе, а Мацумото поплёлся куда-то к выходу. Ахматова, дождавшись, пока все уйдут, бодро встала и попёрла за Дазаем, ибо больницы ей никогда не нравились, да и гулять охота. Открыв дверь в его палату, она лицезрела суицидника, лежащего на койке и нервно читающего свою книгу про суицид для чайников.  — Ну что, маньяк-суицидник и машина, растранжиривающая бинты, в который раз тебе помешали умереть? — спросила девушка.  — Уже сбился со счёту, — ответил Осаму. — Это было идеальное двойное самоубийство! Про нас бы слагали легенды и повести! А как бы говорили дети: эти двое настоящие профессионалы и гении, я хочу быть как они…  — Успокойся, — тихо сказала Лиза, садясь рядом с ним. — Мы ещё успеем красиво умереть.  — Понятное дело, — усмехнулся Дазай, осматривая Лизу. — Ты теперь тоже мумия?  — Да, пошли в саркофаг, — ответила та. — А точнее на волю. Я хочу отсюда выбраться, потому что две недели я явно здесь не протяну. Ты ведь вылечился?  — В целом да, но ещё не всё зажило.  — Ничего, плюнем, крякнем и тщательно замажем зелёнкой, а там авось всё пройдёт. Долго им думать не пришлось, ведь «гениальные» идеи быстро приходили в их головы и скоро они составили план побега.