One more time... last time

Еще не совсем проснувшись, Трэвис, тем не менее, сразу понял, что Наиры нет рядом. Рука искала – но находила только пустые, чуть смятые простыни. Хранитель открыл глаза, окинул взглядом кровать, а следом и комнату – его женщины нигде не было видно. Поначалу он не сильно встревожился. Мало ли зачем Наира отлучилась. Может, решила принять душистую ванну. Может, вышла подышать на балкон. Хотя жовтень уже перевалил за половину, в столице Беловодья деревья лишь недавно оделись в золотые и багряные наряды и было еще очень тепло. Даже по ночам. Но время шло, а Наира не возвращалась. И тогда уже Трэвис почувствовал неладное. Более тщательный осмотр комнаты дал понять, что Хранительница забрала свою одежду. Шелковый пеньюар, подарок Трэвиса, висел нетронутым на спинке кресла. Наира всегда надевала его, когда оставалась на ночь. У нее не было привычки уходить, не попрощавшись, она ценила каждую минуту наедине с Трэвисом. Это обычно он по утрам прерывал затянувшуюся идиллию, а Наира, не без сожаления, так легко читавшегося в ее искренних глазах, возвращалась к Хранительским делам и обязанностям. Трэвис всегда старался, чтобы ей не хватало времени, проведенного с ним, не хватало этих ночей, рассветов. Таким образом он спасал себя от пресыщения, а в ней пробуждал томление. Но сама Наира ни за что бы ни ушла. Особенно сегодня, в их первую ночь после трех с лишним месяцев отчуждения. Ведь молодая женщина была сегодня такой страстной, так отчаянно искала его ласк, дарила такие нежные поцелуи, смотрела на него особенным образом. Нет, она попросту не могла уйти. Но факт оставался фактом – ее не было. Быстро одевшись, Трэвис принялся за поиски. Попытки связаться с Наирой по воде ни к чему ни привели. Или она их блокировала, или рядом с ней не было источника воды. Тогда Трэвис решил обратиться к Бартоломью. «Начальник соглядатаев», казалось, всегда бодрствовал, хотя был всего лишь смертным человеком. Когда бы Трэвис ни обратился к нему, Бартоломью неизменно ему отвечал, его никогда не удавалось застать заспанным или несобранным. Вот и теперь Хранитель встретил спокойный и сосредоточенный взгляд его пытливых глаз. – Найди мне Наиру. Трэвис не сомневался, что если Хранительница всё еще в столице, то ее местонахождение станет ему известно в течение четверти часа. Слишком много было у Бартоломью «ушей» и «глаз». Фактически его власть заканчивалась только там, где начинались покои Наиры. В тех комнатах, благодаря обережным заклинаниям, любое наблюдение было невозможно. В ожидании вестей Трэвис мерил спальню шагами. Раздвинул занавески, полюбовался на залитый светом Амфитриты сад, затем отпил вина, наполнив стакан из початой бутылки, которую специально припас для их с Наирой вечера воссоединения. Им оказалось довольно лишь стакана, пылкие чувства сполна заменили хмель. Но куда же теперь Наира запропастилась? Хранитель не привык, чтобы его вот так бросали, так с ним обращались. Была, правда, одна эксцентричная особа, которая не раз связывалась с ним через воду, только чтобы отсыпать очередную порцию изощренных издевок. Она-то могла оборвать контакт, не попрощавшись, а потом пропасть на несколько дней. Посмела даже бросить ему прямой вызов. Но чего взять с грубой и лишенной малейшего понятия об этикете девчонки (хотя, сказать по правде, была в ее диковатости особая прелесть, прелесть новизны). Но Наира! Она себе такого не позволяла. Наконец из резервуара с водой пролился мягкий свет, и в воздухе точно зазвенели серебристые колокольчики. Трэвис поспешил ответить. – Наира в Пещере Источников. Извините, но войти туда мои люди не могут. – Довольно и этого. Вы свободны, Бартоломью. – К вашим услугам, – поклонившись, «начальник соглядатаев» пропал с водной глади. Что Наире понадобилось у Источников? Еще и посреди ночи, после разделенной близости? Если бы что-то случилось, нарушение периметра или нечто другое, она бы предупредила его, Трэвиса. Придется пойти и разобраться самому. Чертя в воздухе заветный знак кольцом, Трэвис подумал, что Наира, пожалуй, изменилась за эти три с половиной месяца. Она сумела его удивить, хотя ему-то думалось, что он давным-давно читает ее насквозь. *** Какое там удивить – Наира сумела его поразить. Казалось, Трэвис за несколько тысяч лет пережил слишком многое, чтобы потерять дар речи. Но когда он увидел распростертую у Медного Источника Наиру и склонившегося над ней – в непростительной близости – Кирилла, то застыл, как изваяние. Безусловно, Трэвис давно замечал взгляды, которые мальчишка украдкой бросал на свою наставницу. Юношеская влюбленность – неизбежная, захватывающая с головой и со временем проходящая. У Наиры было полно таких поклонников, в каждом поколении учеников столичной академии магов находились десятки. Трэвис отлично знал, что Наире льстит подобное внимание, но она не даст юнцам ни тени надежды, держа необходимую дистанцию. Она надолго запомнила пережитый с Хавьером урок. Конечно, обретший бессмертие и вечную юность Кирилл потенциально представлял опасность, но только не теперь. Слишком он был еще молодым и бестолковым, хотя и получил знания Источника. Он просто не мог заинтересовать Наиру как мужчина. Но приходилось признать очевидное – юнец оказался шустрым. Но Наира… из объятий одного устремиться к другому? В течение одной ночи? Сколько же он о ней не знал… Трэвис терпеть не мог, когда пытались украсть законно принадлежащее ему. И, пожалуй, в случае женщин ему поистине сложно было сдержать свои эмоции. – Ах ты щенок! – слова из уст и магический шар с ладони сорвались прежде, чем он успел взять себя в руки. Не ожидавший внезапной атаки, Кирилл как мячик отлетел от Наиры и чудом не ударился о глыбу, где был заперт Зеркальщик. Очень и очень жаль. Два братца достойны друг друга. Прежде, чем Кирилл смог бы оценить ситуацию и поставить магическую защиту, Трэвис рванул его телекинезом вверх, сжав железной хваткой горло. Вот, в таком виде мальчишка куда как больше ему нравился. Жалкий, инстинктивно цепляющийся за жизнь. – Никогда, запомни, никогда не вздумай приближаться к ней, мальчик, – проговорил Трэвис. Его голос казался спокойным, но в нем без труда можно было различить нотки ярости. – Иначе, несмотря на всю твою ценность, – это было сказано с издевкой, – я сверну тебе шею! Грудную клетку сдавила боль, будто по ней кто-то наносил удары – это мальчишка отчаянно стремился высвободиться. Магической мощи ему было не занимать, только вот пользоваться ею он еще грамотно не умел. Выбрасывал слишком много энергии, быстро выдыхался. Но удерживать его становилось всё сложнее, и Трэвис был вынужден убрать силовое поле. Боль в груди еще не прошла, но Хранитель умело спрятал неприятные ощущения под ядовитой усмешкой, наблюдая за тем, как мальчишка неуклюже грохнулся наземь. Не забыл также выставить магический блок – на случай, если Кирилл вздумает ответить ему. Странно, что Наира еще не бросилась защищать своего подопечного. Скосив взгляд в сторону, Трэвис увидел, что она всё так же лежит на плаще. Даже, кажется, не пошевелилась. – Это не то… что ты думаешь… – прохрипел Кирилл, с усилием поднимаясь и потирая рукой горло. Он и не думал кидаться в бой. Наоборот, встревоженно смотрел на Наиру. – Эти слова я слышал сотни раз. Жалкое оправдание, – сказал вслух Трэвис, но внутри слегка встревожился. Кирилл уже зарекомендовал себя как бойцовский петушок. Что такое случилось, что он решил не выяснять отношения? Не снимая защиту, Трэвис повернулся к Наире и попытался понять, что же не так. Он аккуратно прикоснуться к ее ауре и… Увидел нечто, напоминающее детскую мазню. Будто на холст налили красок и принялись перемешивать их пальцами. Ауру невозможно было прочитать, она не была повреждена – но в то же время лишилась целостности. Энергетические потоки, различные центры – всё смешалось. Если сравнить рисунок ауры с оркестром, то сейчас в нем звучала невообразимая какофония. Такое Трэвис, сказать по правде, видел впервые. – Я же говорю… – Кирилл правильно истолковал его взгляд. – Я просто пытался ей помочь. – Что ты с ней сделал?! – вскричал Трэвис, снова поворачиваясь к нему. – Только не говори, будто к этому не причастен! – Не буду, – Кирилл сдвинул брови и легким движением руки поставил вокруг себя защиту. – Я позволил ей прикоснуться к магии Источника. Через себя. – Ты что?.. – Трэвис не верил своим ушам. Десятки разных мыслей замелькали у него в голове. – Ты хочешь сказать, что дал ей знания? Она их получила? Немыслимо! Неужели Наира оказалась хитрее всех? Неужели специально втиралась в доверие к Кириллу, чтобы он поделился с ней знаниями Изначальных, их мощью? Но как же их уничтожающая сила? – Нет, не получила. Я лишь дал ей прикоснуться. На мгновение, – Кирилл снова смотрел на Наиру, в его лице читалась тревога. – Но она еще не готова их принять, и теперь в ее душе идет борьба двух энергий. Ее собственной – и силы Источника. Это всё объясняло. Вот отчего у ауры Наиры такой странный рисунок. Трэвис ощущал сейчас и сожаление, что она не получила знания, и скрытую радость. Он не хотел, чтобы кто-то преуспел прежде него. Но внезапно, точно черная, грозовая туча, на мысли надвинулось осознание того, что может случиться, если две энергии не смогут установить правильное взаимодействие. – Ты хоть понимаешь, что она теперь на грани смерти? Что твоя подачка может ее убить? – процедил сквозь зубы Трэвис. – Да, и потому я пытался помочь! – Кирилл быстрым шагом направился к Наире. – Стой где стоишь! Стой, мальчишка, иначе пожалеешь! – на этот раз Кирилл был начеку и легко отбил магический шар, слетевший с ладоней Трэвиса. Попытка ухватить Кирилла телекинетической петлей тоже потерпела неудачу, разбившись о его щит. – Давай доругаемся потом? Или тебе плевать на нее? – Кирилл снова опустился на землю рядом с Наирой. – Ты уже достаточно натворил дел, потому убирайся отсюда! – Трэвису ничего не оставалось, как тоже приблизиться к Наире. Кирилл даже не удостоил его взглядом. Он провел ладонью над Наирой, и на его лице отразилось такое отчаяние, что Трэвис на мгновенье даже был тронут. Мальчишку привязывало к Хранительнице действительно сильное чувство. Кирилл, похоже, в самом деле сожалел о случившемся и не умел, а возможно, и не хотел сейчас скрывать свои эмоции. Трэвис тоже попытался воздействовать на ауру Наиры, но почувствовал, будто его недвусмысленно вытолкали за дверь. В происходящем сейчас диалоге Изначальных – оставленной ими магии – и энергии их бывшей ученицы он был третьим лишним. Как и Кирилл. – Бесполезно, – прошептал мальчишка, отводя руку. – Трэвис, давай попробуем объединить наши энергии. – Опять позволить тебе пить мою силу? – Моя ей как чужая! Нужна твоя, знакомая ей, чтобы привести две энергии в баланс! Давай, черт побери! Ты же ее любишь! Должен любить! При чем тут любовь… Глупый, наивный мальчишка. Но Трэвису невыносима была мысль, что Наира умрет. Да, он сам решил прошлым летом ее судьбу, но это было нелегко. И чтобы кто-то другой забрал ее – пусть даже сами Изначальные! Это ведь тоже своего рода кража, Трэвис просто не мог отпустить Наиру вот так. – От тебя одни беды, – злобно бросил он Кириллу, но убрал защиту и открылся, давая ему возможность брать свою энергию. Трэвис тут же ощутил слабость, но это было понятно и уже знакомо. Наира-Наира, что ж ты делаешь? Всё же было прекрасно, зачем тебя на ночь глядя понесло к Источнику? А Наира сейчас казалась олицетворением сказки о мертвой царевне. Спящая красавица, изваяние из горного хрусталя. Застывшая, холодная красота, лишенная жизненных красок. К ней боязно прикоснуться, точно это может ее разбить. «Ну же, Наира… приди в себя…» Но Трэвис и сам видел, что рисунок ауры не меняется, лишь всё больше искажается, будто на холст налили воды и краски поплыли… – Нет! – воскликнул Кирилл, обрывая контакт. – Мы делаем ей только хуже. Твоя и моя энергия звучат в диссонанс, и мы ее быстрее убиваем. – И что? Благодаря твоему щедрому данайскому дару, нам теперь наблюдать, как она умирает? Кирилл со злостью посмотрел на него. Но злился он на себя, это было очевидно. – Как она борется. Либо энергии придут в гармонию – и тогда она очнется и даже запомнит прикосновение к Источнику. Либо умрет, не выдержав иных вибраций. – Тебя мало придушить… – Ну так вперед! Если хочешь – убей! – Кирилл вскочил на ноги. – Я что угодно готов сделать, но теперь вынужден просто ждать. Как и ты! – Убил бы, – кивнул Трэвис, – даже не сомневайся. Но только какой от этого прок Беловодью? Наира умрет, ты к Изначальным отправишься, а твою умбрийскую подружку мне с Вероной останавливать? Нет, мальчик, эту чашу придется испить до дна. Тебе со мной вечность теперь терпеть. А если придется, – он указал на Наиру, – то вечность мучиться! Мальчишка еще слишком эмоционален, взбалмошен. Опыт, время – вот что ему нужно. Может, тогда из него и выйдет постепенно толк. Трэвис сел рядом с Наирой. Видят Изначальные, он ненавидел, когда ситуация не зависела от него, когда он не мог на нее повлиять. Но ярость сейчас была бесполезна. Кирилл, по-видимому придя к такому же заключению, опустился на землю с другой стороны от Наиры. Как бы драматично всё ни складывалось, Трэвис не мог в душе не усмехнуться тому, как всё это выглядит со стороны. Женщина и двое неравнодушных к ней мужчин. Готовых уничтожить друг друга, а теперь смирно сидящих рядышком. Нелепая ситуация, в то же время достойная кисти лучших живописцев. Трэвис не ведал, сколько времени они провели так. Избегая взгляда друг друга, но то и дело обращая его к Наире. Раз за разом осматривая ее ауру – только чтобы убедиться, что картина не изменилась. Так, наверное, прошло не менее часа… …Кирилл первым углядел благотворные изменения и так просиял лицом, что, признаться, Трэвис даже позавидовал ему. Слегка, совсем чуть-чуть. Этот мальчишка жил чувствами, все открытия, все разочарования у него были еще впереди. А Трэвис уже всё познал, для него почти всё было предсказуемо. И иногда у него возникало тайное желание пусть на несколько дней, но вновь почувствовать себя таким же... молодым, искренним, открытым. Но подобной слабости он был подвержен очень редко, и почти всегда ее виной была Наира. Пробуждала она в нем нечто такое, забытое, а теперь уже вовсе ненужное. Приобретенный опыт, сила, знания давали несоизмеримо больше, чем радость открытий юности. И от всего этого Трэвис не отказался бы ни за что. – Она справилась! – Кирилл не скрывал своей радости. – Только не вздумай кидаться обнимать меня, – ядовито заметил Трэвис, хотя в душе почувствовал огромное облегчение. – И помни – не смей даже прикасаться к ней! Ты уже натворил достаточно бед. Предостережение, впрочем, оказалось излишним. Кирилл смотрел на Наиру, как на бабочку, которой боялся помять крылья. Вот и хорошо, очень даже хорошо. Возможно, этот урок пойдет ему на пользу. Им всем на пользу. Наверняка после пережитого Наира будет осторожнее общаться с мальчишкой. А у него, Трэвиса, появится лишняя возможность настроить ее против юного имаго. – Наира, ты как? – мягко, с заботой в голосе произнес он, видя, что молодая женщина открыла глаза. Она устремила на него долгий, странный, совершенно непонятный взгляд. Затем ее глаза обратились к Кириллу… и она улыбнулась ему. Тепло, проникновенно, доверительно. Как старому доброму другу. Трэвис не верил тому, что происходит. Неужели прикосновение к знаниям Изначальных не прошло даром? Женщина, которую так хорошо знал Трэвис, исчезла, ее место заняла незнакомка. Наира попыталась приподняться, но была еще слишком слаба. Трэвис поспешил протянуть ей руку, но, взглянув на его ладонь, Хранительница покачала головой. – Позволишь твою руку, Кирилл? – проговорила она, обращаясь к мальчишке. *** Трудно было описать, что Наира ощущала после возвращения. Вернее всего это было сравнить с чувствами потерпевшего крушение моряка, долгое время боровшегося за свою жизнь с водной стихией – и наконец победившего. Он выбирается на берег, усталый, тяжело дышащий. Во рту привкус соли, руки изрезаны камнями, которые безжалостно впиваются в кожу, а сил приподняться уже нет, остается только ползти, дюйм за дюймом оставляя позади раздосадованный потерей океан. Волны устремляются в прощальное объятие, надеясь еще раз увлечь за собой, оттянуть момент расставания… но моряк знает, что уже спасен, и, стиснув зубы, продолжает продвигаться вперед. Он слаб и измотан, но он смог совершить почти невозможное. Так и Наира всё-таки вырвалась из огромной гробницы, куда ее пытались заключить изумрудно-синие воды, и теперь, очутившись на берегу, наблюдала, как волнение на море стихает… как и буря в ее душе. Тело измучено борьбой, душу словно разорвали на куски, а потом сшили заново… Но, несмотря ни на что, Наира ощущала радость. И это была не только радость от счастливого спасения. Она всё вспомнила, она вновь почувствовала старое Беловодье. И теперь не забудет – еще очень и очень долго. Прошлое представало таким же кристально-ясным, как облик двух склонившихся над нею мужчин. А еще Наира ощущала, как в ней открылось что-то новое – некая потаенная сила. Будто прикосновение к знаниям Изначальных пробудили ее, заставили заволноваться, явить себя. Хранительница еще толком не понимала, что это за мощь, и пока была не в состоянии изучать ее. Но осознание того, что она есть у нее, уже дарило уверенность и внутреннее спокойствие. Трэвис справлялся о ней, но Наира явственно видела фальшь. Возможно, по-своему он всё-таки любил ее и действительно беспокоился. Но не той любви искала Наира, и с этим человеком, чужим человеком, не хотела больше иметь никакой близости. Даже лишнего прикосновения, настолько по-разному теперь звучали их души. Кирилл… его лицо было сейчас как раскрытая книга. На нем читались искренняя радость, чувство вины, боязнь навредить. Он тоже был другим, но в то же время оказывался намного роднее Наире, чем Трэвис, с которым она разделила тысячи лет. С ним они смогут еще сблизиться, потому что есть то, что их объединяет. С Трэвисом теперь Наире суждено только расходиться. Всё дальше и дальше. Она протянула руку Кириллу и попросила о помощи, но он отпрянул. Зато Трэвис предлагал свою довольно настойчиво. – Позволишь твою руку, Кирилл? – повторила Хранительница, отворачиваясь от Трэвиса. Юноша замотал головой и, устремив на Наиру взгляд, исполненный истинного сожаления, проговорил: – Только не сейчас. Лучше нам избегать контакта, Наира. Для твоего же блага. Ты едва выжила. «Ты боишься причинить мне боль?» – невольно, сама того не ожидая, она обратилась к давнему, потерянному в прошлом языку образов. И Кирилл ее понял и ответил. «Очень боюсь. Я едва не убил тебя». «Ты дал мне новую жизнь». «Чудом не забрав прежнюю». «Перерождение всегда болезненно, и ты это знаешь. Я не исполнила твоей просьбы и поплатилась за это. Вина моя, и только моя. Выбор тоже». «Но теперь тебе нужно побыть вдали от меня. Привыкнуть к себе новой. Я могу навредить тебе. Невольно. Согласно Закону». – Наира, что происходит? – в голосе Трэвиса звучало нетерпение, непонимание и… даже некоторая обида. Конечно, он не привык, что выбирают не его. «Он тоже был рядом с тобой, хотел помочь. Ему было не всё равно». Как точно Кирилл охарактеризовал чувства Трэвиса: «Ему не всё равно». Лучше и не скажешь. Наира посмотрела на своего… уже не своего мужчину, и в сердце шевельнулось чувство вины. Они отныне пойдут разными дорогами. Но Трэвис имеет право знать, услышать объяснения. Он заслужил их прожитыми с нею годами, сотнями, тысячами лет. Нельзя его просто оттолкнуть. Наира взялась за его руку и, опираясь на нее, не без труда поднялась. Трэвис бережно обнял ее за талию. Когда-то сердце радостно сжималось от осознания того, как ухаживает за ней любимый мужчина. Теперь же это была не более, чем помощь от первого встречного. – Тебе надо отдохнуть, ты совсем слаба, – произнес Трэвис. – Давай я провожу тебя в твои покои… Ненавязчивое поглаживание пальцами руки, легкий поцелуй в плечо. Наира спиной ощущала печальный взгляд Кирилла, его попытки бороться с таким обычным для человека и совершенно противоестественным для наследника Изначальных чувством – ревностью. С Кириллом она поговорит потом. Он – ее будущее. Сейчас же следует поблагодарить и отпустить прошлое. Да, прямо сейчас, несмотря на слабость. Ей хватит сил. «До встречи, Кирилл. Не волнуйся за меня. И спасибо – за всё». Передав ему это мысленное послание, Наира не без некоторого труда вычертила знак своих покоев и позволила Трэвису завести себя в портал. «Я не буду спать этой ночью. Если что-то будет не так – только дай мне знать!» – через образы сложился в голове ответ Кирилла. Взволнованный, тревожный, со скрытой надеждой… Знакомый полумрак кабинета принял Наиру в своих объятия, а дверь закрылась за спиной. Хранительница позволила Трэвису опустить себя на кушетку и, откинувшись на нее, зажмурила глаза. – Ты всё еще очень бледная, – даже сквозь сомкнутые веки Наира увидела, как засветился кристалл на стене. – Тебе надо сейчас же лечь. Наира чувствовала, как Трэвис сжимает ей руки, как прикасается к ним губами. Открыв глаза, увидела, что он стоит на коленях у кушетки, устремив на нее озабоченный взгляд. Еще недавно это вызвало бы благодарный отклик в сердце Хранительницы. Но теперь она могла лишь вспомнить слова-образ Кирилла. «Ему не всё равно». – Давай я помогу тебе лечь… – его пальцы продолжали поглаживать ей руку. – Трэвис… – непросто было начать разговор, но Хранитель тут же поспешил его оборвать. – Я знаю, нам есть о чем поговорить, и у меня к тебе немало вопросов. Но давай оставим всё на утро? Сейчас не лучшее время. – Нет, – Наира медленно покачала головой. – Сейчас как раз самое время. Нам надо поговорить. Надо, Трэвис. И она медленно отняла свою руку…