Not Strong Enough

Музыка звучала где-то на периферии сознания, звонкий голос, выводивший незатейливые строчки, то удалялся, то назойливо вторгался в уши, но Геральт упорно смотрел на остатки пены в кружке. Сегодняшний день вымотал его до предела — сначала утопцы в болоте, потом парочка эндриаг в пещере и под конец жирный бес, отожравшийся на крестьянских коровах. Ни одна из этих тварей не нанесла Геральту никакого вреда, но он чувствовал себя так, будто его поимели все разом. В корчме он занял самый тёмный угол, выпил залпом две кружки, заказал третью. Между столиками бродил молодой бард с лютней, голосил похабщину, и Геральт втайне понадеялся, что на доске объявлений кто-то оставит заказ на этого певуна. А он его с радостью выполнит. Как вот уже много лет исправно выполнял просьбы жителей самых разных мест на Континенте — от маленьких деревушек, затерянных в лесах, до крупных городов, в которых люди конкурировали с чудовищами. Он не брезговал ничем, разве что за откровенное наёмничество не брался, хотя предлагали много раз. Тем не менее людей убивать ему приходилось, но только тех, которых сложно было назвать людьми. Первые годы после выпуска из Каэр Морхена работа помогала заглушить смутную тоску по Ламберту, которого оказалось невероятно сложно забыть. Раны, нанесённые им, физически давно зажили, но на сердце остались их призраки, которых не брали ни серебряный меч, ни знак ирден. Любая боль возбуждала. Даже сразу после боя, когда не оставалось ни сил, ни мыслей, тело реагировало исправно, крепким и бескомпромиссным стояком. Хотелось тут же расстегнуть штаны и спустить на дохлую тварь. Почти каждую ночь он вспоминал. И кожа начинала гореть — в тех местах, где Ламберт кусал его, хлестал до крови, царапал и касался губами и языком. Сны тоже были яркими, в них возвращалось прошлое, полное боли и наслаждения, и Геральт часто просыпался с ощущением, что его вытрахали по полной. Заставили снова пережить всё то, что, казалось, надёжно погребено в бессмертной памяти Каэр Морхена. Он искал эти ощущения наяву. Ходил в бордели, платил за то, чтобы девки брали в руки ремень или шёлковый шарф и затягивали на его шее. Чтобы шептали грязные словечки, сидя на нём верхом, царапали его грудь и плечи острыми ноготками, кусались и трахали, пока он, закрыв глаза, представлял себе Ламберта. Но Ламберт приходил неохотно, не хватало другого. Игрушками Геральт брезговал, к мужчинам ходить не хотел, потому что знал — того, чего он действительно хочет, ни один продажный мальчишка ему не даст, побоится. Даже за щедрую плату. Одно время Геральта страшно клинило — в толпе постоянно мерещился Ламберт. Стоило высокому темноволосому мужику мелькнуть перед глазами и раствориться в толпе, Геральт шёл за ним следом, но всякий раз, разумеется, ошибался. Сухо извинялся и уходил, провожаемый недоумённым взглядом. Шли годы. Со временем эмоции притупились. На его теле прибавилось шрамов. На его счету — монстров. В конце концов работа захватила его целиком, не давая ни времени, ни сил на воспоминания. Остановившись тут, в маленькой цветущей деревеньке на южном берегу Яруги, недалеко от Цинтры, Геральт искренне порадовался, что местную идиллию исправно нарушают разные твари. Он снял комнату в таверне, заплатив за неделю вперёд, и охотился каждый день, таская трофеи местному старосте и получая неплохие деньги. И вот сейчас Геральт сидел в таверне, пил и вполуха слушал назойливого барда. Пустые мысли текли ровной ленивой рекой, но были бесцеремонно прерваны какой-то подвыпившей девицей. — Ты ведьмак? — спросила она, оперевшись крутым бедром о край стола. Геральт устало поднял глаза. — Допустим. — Говорят, вы неплохо… м-м-м… оснащены, — хихикнула она и прикоснулась к его плечу. — Хочу проверить. — Не сегодня. — Я тебе не нравлюсь? — Ты милая, но я слишком устал. — Я всё сделаю сама, ведьмак. Пойдём, — она наклонилась к нему, обдав его запахом дешёвых духов. — Не пожалеешь. — Нет, ну какое самомнение, — прозвучал совсем рядом возмущённый звонкий голос, и напротив Геральта за стол приземлился тот самый бард. — Сказано тебе, Малка, устал человек, не волнуют его твои прелести. Иди, лучше пива нам принеси. На вот тебе, сдачу оставь. — Скотина ты, Лютик, — беззлобно огрызнулась девица, с сожалением глянула на Геральта и ушла, покачивая бёдрами. Геральт перевёл взгляд на барда. Молодой парнишка в щегольском костюмчике, тёмные волосы, ярко-голубые глаза, ослепительная улыбка, живое приятное лицо. Как девица его назвала? Лютик? Дурацкое прозвище, но ему шло. — Прости, что беспокою, — сказал Лютик без единой нотки вины в голосе. — Я в жизни так близко не видел живого ведьмака. — Он уставился на Геральта ясным восторженным взором. — Белые волосы, жёлтые глаза, медальон, два меча… Настоящий ведьмак, клянусь Мелитэле. Вот повезло мне. — В смысле? — хмуро спросил Геральт. — Ну, ты же мне расскажешь о своей работе во всех подробностях, да? Всю жизнь мечтал… — Нахрена тебе? — Как это — нахрена? Балладу напишу, прославлю тебя в веках. Кстати, я Лютик. — Геральт. — Очень приятно. Да, действительно, к чёрту рукопожатия. — Я бы хотел допить своё пиво в тишине. — Я не отниму у тебя много времени, — Лютик лучезарно улыбнулся. Настырный мальчишка. — Расскажешь мне? — Нет. — А ты серьёзный. Что ж… Тогда у меня другая идея. Возьми меня с собой на охоту? Я не буду тебе мешать, честно. Буду тихо сидеть в кустах и наблюдать, а потом, по свежим следам, напишу шикарную балладу о великом Геральте, истребителе монстров и поборнике мировой справедливости. Как тебе идея? — Хрень, — коротко высказался Геральт и встал. — Я так и думал, — не слишком расстроился бард. Он тоже вскочил, побарабанил по столу длинными тонкими пальцами и заискивающе улыбнулся. — Тогда встретимся здесь утром? — Я уеду на рассвете. — О. Хорошо. Ладно. Геральт хмуро кивнул и направился к лестнице. Вслед ему долетело: — Если передумаешь и захочешь рассказать, я ещё здесь! Настырный, зараза. Геральт не стал ему отвечать. *** Лютик вскочил с первыми петухами. Ему мало того что полночи не спалось, так ещё и ведьмак этот, беловолосый, почему-то запал в душу: от вроде угрюмый, мрачный, не подступишься, а поди ж ты — назло хочется влезть, расспросить… Лютик сам не знал, что на него нашло вечером, мог бы и мимо пройти, так нет же — встрял, прогнал Малку, присел на уши, пусть и ненадолго. Ведьмака явно это выбесило, но Лютик уловил его раздражение лишь по дрогнувшим губам и желвакам на точёных скулах, глаза не выдали. В глазах Лютик вообще утонул сразу — в их мутной янтарной глубине, в смоляной черноте узких зрачков. Сидел, нёс чушь и не мог отвести взгляд. И запах… Этот запах, интересно, у всех ведьмаков такой? Травы, пот, кожа, железо, кровь… Бодрящее сочетание. На улице светало. Лютик заторопился. Если он и впрямь вбил себе в голову, что ему этот ведьмак нужен в качестве источника вдохновения, медлить было нельзя. Он проворно собрался, оделся, перекинул лютню через плечо и сбежал вниз. Геральт появился через несколько минут. В чёрном плаще с капюшоном, седельные сумки в руках, мечи за спиной. Перекинулся парой слов с заспанным хозяином и направился к выходу. Лютик заторопился следом. Они столкнулись в конюшне. Как Лютик ни старался держаться незаметно, Геральт его засёк. Рявкнул, седлая лошадь: — Чего тебе нужно, зараза? — Возьми меня с собой, — дурея от собственной смелости, попросил Лютик, выйдя из-за столба, за которым прятался. — Я не помешаю. Я даже молчать буду, если попросишь… Геральт, ты не понимаешь… я бард, мне нужно вдохновение, нужны приключения, чтобы воспевать их в балладах, я не могу постоянно писать о дурацких любовных похождениях или по двадцать пятому разу перекраивать старые легенды. Ты — мой шанс прославиться. А я — твой. — Мне не нужна слава, — буркнул ведьмак, затягивая подпругу. — Слава — это деньги, Геральт. Банально, но это так. Тебе нужны деньги? Геральт промолчал. — Нужны. И мне нужны. А вместе мы удвоим наши капиталы. Лютик забылся и подошёл ближе. Гораздо ближе, чем рассчитывал. И когда ведьмак оторвался от своего занятия и резко обернулся, они едва не столкнулись. Вблизи Геральт выглядел ещё… удивительнее. Как человек искусства, Лютик подмечал красоту даже в самых заурядных вещах, но в случае с ведьмаком ни о какой обыденности и речи не шло. Крупные, резкие черты его лица складывались в волнующую и весьма привлекательную картину. Не то чтобы Лютик был огромный специалист по мужикам, но это же… не совсем мужик. Мутант, ведьмак, порождение магии. Оттого, наверное, Лютика прошибла дрожь, и она была… очень и очень приятной. Ведьмак рассматривал его. Он был так близко, что Лютик мог разглядеть каждую тёмную крапинку на янтарной радужке. — Ты совсем дурак? — сухо спросил Геральт. — Можешь считать, что да, — зачарованно отозвался Лютик. Ведьмак закатил глаза. — И почему ты считаешь, что только дураков мне не хватает в дороге? — Потому что я могу быть полезным, — Лютик улыбнулся, искренне надеясь, что сердце Геральта всё же дрогнет. Если оно вообще у него есть. — Могу помогать тебе… как скажешь. Носить твои шмотки. Развлекать тебя во время привалов. Носить прачке твою одежду, которую, кстати, не мешало бы постирать… Развеивать твою скуку, ведьмак, это у меня отлично получается. — С чего ты взял, что я скучаю? — хмыкнул Геральт, отворачиваясь и прилаживая седельную сумку. — Ну а как иначе? — удивился Лютик. — Одно и то же ведь. Монстры, монстры, монстры… Словом не с кем перекинуться. — У меня есть Плотва. — Плотва? — Моя лошадь, — нехотя пояснил Геральт. — Друг мой, сдаётся мне, ты дошёл до крайней степени мизантропии, раз разговариваешь с лошадью. — Она по крайней мере не болтает без умолку. — Так и я могу молчать, — с готовностью отозвался Лютик. — Не можешь. — Могу, вот увидишь. Лютика хватило на двадцать минут, пока они шли по деревне. Ну как — шли… Геральт ехал неспешным шагом, Лютик тащился рядом пешком и поглядывал на ведьмака время от времени. Геральт не прогнал его, хоть и особого согласия не выразил — просто ничего не сказал, когда Лютик за ним всё же увязался. Это было хорошо. Просто отлично. — Куда мы идём? — спросил он, нарушив тишину. — Дальше, — хмуро ответил ведьмак. — Я понял. Дальше — куда? За Яругу? — Ты обещал молчать. — Прости. Мне просто интересно… — А мне — нет. Еще полчаса Лютик помаялся, не раскрывая рта. Но ему приспичило отлить, о чём он не постеснялся предупредить Геральта. — Подождёшь? — с надеждой спросил Лютик, отступая к кустам. Ведьмак хмыкнул и даже не подумал остановить Плотву. Ладно, хер с тобой, подумал бард, догоню, если что. Он орошал травку, задумчиво посвистывая, как вдруг из кустов на него выломилось нечто. Тварь, напоминающая паука, только размером с крупного пса, щёлкая челюстями и шипя, взмахнула тонкими когтистыми лапами, и Лютик заорал, попятился, споткнулся и понял, что сейчас умрёт. Вот как есть. С расстёгнутыми штанами. Над ухом коротко свистнуло, и тварь свалилась на дорогу, орошая её чёрной кровью из пробитого брюха. Лютик ошарашенно поднял глаза. Геральт смотрел на него злыми глазами, готовый вцепиться ему в глотку похлеще монстра. — Ты со мной и часа не прошёл, а уже вляпался в дерьмо! — рявкнул ведьмак. — Я тебя, блять, спасать не нанимался! — Сп-пасибо, — только и смог выдавить из себя Лютик. — Это была всего лишь эндриага, бард. Есть твари во много раз хуже. Я могу не успеть вытащить из их пасти твою задницу. Я не хочу вытаскивать твою задницу, если уж на то пошло. Поэтому проваливай! — Ну уж нет, — Лютик, кряхтя, поднялся с земли, с достоинством застегнул штаны и отряхнул куртку от пыли. — Мне сама судьба тебя подкинула, ведьмак. Если хочешь, я тебе заплачу за спасение моей шкуры — сейчас и в будущем. Если местные леса кишат такими чудищами, то я не готов сделать ни шага по этой дороге в одиночку, хочешь ты этого или нет. Он выпалил всё это на одном дыхании и приготовился схлопотать пинка, но Геральт лишь окинул его мрачным взглядом, убрал меч в ножны и направился к Плотве. Лютик обрадовался и заспешил следом, с надеждой сверля взглядом обтянутую чёрной кожей широкую спину. — Я могу начать слагать балладу прямо сейчас, — заявил он, когда ведьмак забрался в седло и тронул лошадь. — О том, как один мелкий, блядски трепливый бард пошёл отлить в кусты и напоролся на эндриагу? И тут появился благородный ведьмак, который спас его жалкую задницу? — Ну, во-первых, про «отлить в кусты» — это слишком. А во-вторых, моя задница — не такая уж жалкая, если присмотреться. Только выпалив это, Лютик сразу понял, что сморозил глупость. Ещё и потому, что поймал быстрый взгляд Геральта, скользнувший по его телу к пятой точке и тут же вернувшийся обратно. Уши тут же запылали, а в животе завязался горячий узел. На месте Геральта я бы себя пришиб, подумал Лютик, краснея. Мало того, что бард с языком без костей, так ещё и намекающий хер знает на что. Но Геральт промолчал. И открыл рот только в очередной деревеньке после пары часов тряски по пыльной дороге, когда у Лютика уже иссякли темы для монологов и ноги сбились в кровь. — Остановимся здесь, — сказал ведьмак. — Слава Мелитэле, Геральт, я думал, ты готов до ночи пилить по этому сраному тракту… Геральт осёк его ледяным взглядом. — Я и готов. Но ты сейчас свалишься. — Спасибо, что заметил, так мило с твоей стороны. Они сняли комнату, одну на двоих. Геральт неохотно велел Лютику распорядиться насчёт ужина и помывки, а сам ушёл к местному старосте разузнать, что и как. Лютик с радостью всё организовал — и жаркое с пивом прямо в их каморку, и бадью с горячей водой, и камин растопил, чтобы потеплее было. Ему нравилось заботиться о ведьмаке. И пусть только попробует наехать после такого сервиса, тогда у него действительно нет ни сердца, ни совести. Единственное, что Лютик не хотел бы выпячивать открыто, так это совершенно возмутительное, неуместное, блядское желание узнать, какого хрена Геральт раз пять точно бросал взгляд на его задницу, пока они ехали в деревню. От каждого такого взгляда Лютика просто вело. Весь его скудный опыт с мужчинами таких затяжных прелюдий не предусматривал — обычно всё происходило быстро, сумбурно, без долгих взглядов и разговоров. Но ведьмак однозначно был… ну не то чтобы заинтересован откровенно, но во всяком случае явно не брезговал подобного рода отношениями. Живое воображение Лютика тут же нарисовало неприличную картинку, и член встал как по команде. Ведьмак в буквальном смысле зачаровал его, чёрт его знает, что это было — магия какая-то или просто химия, — но Лютик ещё никогда подобного не испытывал. Чтобы с первым встречным, да ещё с мутантом, да ещё с таким несносным, угрюмым и явно озабоченным какими-то своими глубинными терзаниями… Боги. Ну куда он провалился? Геральт пришёл, когда вода почти остыла. И ужин тоже. Хмыкнул, коротко глянув на замершего в ступоре Лютика, принялся разоблачаться. Расстёгивал ремешки, гремел доспехами, мечами, выбирался из своей сбруи целую вечность, пока Лютик не знал, куда девать глаза. И когда он, наконец, увидел ведьмака во всей красе, то понял, что окончательно пропал. Шрамы. Их было множество. Они вились розовыми змеями по груди, плечам, спине, пятнали бёдра хаотичными узорами. И только один шрам не был похож на остальные — в самом низу мускулистого живота, совсем рядом с белой порослью в паху. Лютик мельком зацепил его взглядом, отвернулся. Но грубо вырезанная на коже морда волка с оскаленной пастью в памяти отпечаталась намертво. Геральт, плеснув водой на пол, погрузился в бадью. Лютик скомкал в руках полотенце. — Принести горячей? — Не надо. — Что сказал староста? — Лютик осторожно присел на край, протянул Геральту губку и мыло. Тот хмыкнул, взял, принялся намыливать плечи. — Есть пара заданий, завтра схожу гляну. — Возьмёшь меня? Гм… — Лютик порозовел, осознав, насколько двусмысленно прозвучали его слова. — Я имею в виду, с собой. Геральт коротко глянул на него. Жёлтые глаза сверкнули в полумраке. — Нет. — Я не… — Я сказал — нет. Полей мне на голову. Лютик исполнил его просьбу. А потом Геральт, с тем же нечитаемым выражением лица, внезапно перехватил его за запястье, заставил уронить кувшин и потянул к себе — и Лютик рухнул в бадью в рубахе и штанах, подняв тучу брызг. А потом были губы, жадные и грубые. Руки по всему телу. Запах — одуряющий, обволакивающий, забивающий дыхание. Мокрые волосы, изрезанная шрамами кожа, чудовищная сила в каждом движении. И молчание, которое Лютик не посмел нарушить — разве что застонал, когда Геральт вошёл в него одним плавным рывком, подкинул вверх, подхватив под спину и бедро, прижал к себе и впился губами в плечо. Они разлили почти всю воду. Разбили кувшин. Кончили почти одновременно, Лютик не сдержал крика, Геральт закрыл его губы мозолистой ладонью и рвано выдохнул ему в шею. Всё произошло так быстро и так внезапно, что Лютик даже не осознал сразу. Накатило потом, беспощадной, сбивающей с ног волной — невероятное чувство принадлежности. Близости такой, о которой только в балладах и поётся. Когда одно дыхание на двоих, когда сердца стучат в унисон, когда весь мир имеет ценность, только если в нём есть… — Выпить, — буркнул Геральт, легонько отпихивая Лютика от себя. — Выпить хочу. И Лютик тут же кубарем скатился с небес на грешную землю. Они выбрались из бадьи, обтёрлись, оделись и сели за остывший ужин. Геральт молча жевал, не поднимая глаз. Лютик лихорадочно думал, гоняя по тарелке картофелину. Ну а чего он ожидал, скажите на милость? Чтобы ведьмак, знакомый с ним всего ничего, с ходу втрескался в него, Лютика, по уши? Трахнул, и ладно. И на том спасибо. Сбросил, так сказать, напряжение. Тем более что Лютик сам так откровенно намекал, чуть ли не подставлялся с порога… Вот и результат. Геральт взглянул на него исподлобья. — Что с тобой? — тихо спросил он. — Ты… не хотел? Лютик усмехнулся. — Если бы я не хотел, я бы так заорал, что сбежалась бы вся корчма. — Тогда почему?.. — Пытаюсь смириться с мыслью, что стал одним из твоих дорожных приключений, ведьмак, — Лютик выдавил из себя улыбку. — Коих у тебя, вне всяких сомнений, было превеликое множество. Я не прав? Почему ты так смотришь? — Дурак ты, — коротко ответил Геральт и вгрызся в куриную ногу. Лютик только глазами хлопнул. На сердце вдруг потеплело — совсем немного, но достаточно для того, чтобы крамольные мысли из головы вымело, будто сор весенним ветром. Он улыбнулся, глядя на Геральта. На его сосредоточенное хмурое лицо, на отливающие тёмным серебром влажные волосы, на крепкие руки, в которых ложка казалась детской игрушкой. И на шрамы. Они цепляли взгляд, не отпускали, их хотелось читать, как книгу, потому что за каждым стояла целая история. — Не смотри на меня так, — буркнул Геральт. — Почему? — Лютик откинулся на спинку стула, вытянул ноги, задев под столом колено ведьмака. Тот не отстранился. — Потому что я не люблю, когда разглядывают мои шрамы. Ты же этим занимаешься? Лютик смутился. — Честно говоря, да. Они… — Они — что? — Завораживают. Никогда такого не видел. — Ты просто никогда не трахался с ведьмаком, — Геральт бросил обглоданную кость на тарелку и выпрямился. — Никогда, — честно признался Лютик. — Вы — большая редкость в здешних местах. Да и вообще, как я слышал, во всём мире. У меня просто не было шанса. — Что ж, — Геральт посмотрел на него в упор. — Тебе он представился. Ты им воспользовался. Не закричал. Доволен? У него был странный голос. Какой-то… далёкий, будто нездешний. — Доволен? — Лютик прищурился, наклонился через стол и осторожно накрыл своей ладонью запястье ведьмака. И тот не отнял руку. — Да я счастлив до усрачки, Геральт. Клянусь тебе всеми богами этого грёбаного мира, я ещё никогда не был так счастлив. — Я не буду каждый раз выручать твою… — Задницу, да-да, слышали, — Лютик одарил Геральта самой ослепительной из арсенала своих улыбок. — Жаль, что ты не переменил своё мнение после того, как нагло ею воспользовался. Впрочем, впереди нас ждёт долгая дорога… Лютик даже не подозревал, насколько она будет долгой.