Розмарин и гардения

— Что б ты ещё раз ослушалась старшего конюха! Помяни моё слово, я тебя!.. — в который раз, хмуря брови, выговаривал граф Гульер своей дочери. Мэлори уже две недели находилась в церковном госпитале Элизио Шель. Первую неделю девушка даже говорить не могла, всё тело ныло и болело. Большую часть времени она спала крепким сном, просыпаясь только чтобы выпить воды. Её родители, Граф Гульер и Графиня Гульер, чуть ли не ночевали у постели ненаглядной дочери. Матушка всё время причитала, чуть ли не плача, а отец тяжело вздыхал и, то и дело, молился. Со второй недели молодая графиня чувствовала себя куда лучше — вставала почти что без лишней помощи, только голова всё ещё кружилась и болела. А с тем, как она поправлялась, к отцу возвращалась строгость. С каждым разом как он приходил, граф всё больше бранил неудачливую наездницу. Придя рано утром, граф вновь стал ворчать. Как он только ни грозился: от запрета на конную езду до того, что заставит её учить все молитвы Ако наизусть. Но Мэлори понимала, если что отец и сделает, то только посадит под замок. Если он это сделает, то молодую девушку расстроит не сама перспектива оставаться в собственной комнате, а именно повод данного наказания. Это поражение очень расстроило Мэлори. Она действительно считала, что сможет удержаться и даже подчинить себе такого жеребца, как Ашки. С каждым разом, вспоминая случившееся, это грызло её всё больше и больше… Ах, если бы только не тот дурацкий камень! Она бы просто упала и с весёлой, возможно чутка глуповатой улыбкой, признала своё поражение. — Обещаю тебе, просидишь под замком до самого приезда Вайлара! — в сердцах воскликнул граф и всплеснул руками. Мэлори казалось, за то время, пока она здесь лежала, у отца успело прибавиться седины в волосах. Да, несмотря на белый цвет волос всех никстеров, у них также была седина, которая проявлялась с возрастом или после какого-то сильного потрясения. У отца Мэлори были длинные волосы, доходящие до плеч, которые обычно он собирал в небольшой низкий хвост. — Хорошо, что ты выжила, о, великий Ако, это самый лучший дар! — молодая графиня невольно улыбнулась словам отца. Он никогда не был особо набожен, но сейчас он то и дело благодарил богов за спасение его дочери. — Не верится, только из-за графа Бруджальского я решился написать письмо Вайлару. Представляешь, он даже ответил, что приедет на неделю раньше! Мужчина встал со стула и стал ходить по комнате, то и дело взволнованно взмахивая руками. Госпожа Миллис, мать Мэлори, сегодня осталась в их поместье по причине недомогания. А вот граф во всю метался от стены к стене, показывая своё недовольство и волнение. Мэлори, полулёжа на высоких подушках, с удивлением наблюдала за отцом. Обычно он очень сдержанный и даже в какой-то степени холодный человек, так что видеть графа таким возбуждённым было в новинку. От слов о старшем графе Бруджальском у неё пробежал холодок по коже. Не то, чтобы это был какой-то страшный человек, даже, скорее, просто суровый, но почему-то от нахождения с ним в одном месте всегда становилось не по себе. Что не скажешь о его сыне — Вайларе. Это был симпатичный юноша с бледно-голубыми глазами и обаятельной улыбкой. И да, он был женихом Мэлори с ранних лет. На всех праздниках они встречались и проводили много времени вместе. В детстве она не воспринимала юношу как кого-то, с кем придётся провести почти что всю свою жизнь. Но вот с возрастом девушка-никстер начала смотреть на молодого графа совсем другим взглядом: хорошо сложен, правильные черты лица, безупречная улыбка, родовитость. Он был отличный собеседник. У них всегда находились темы для разговора: от недавно прочитанных книг до рассуждений о бытие. Граф Гульер сел на стул и, тяжело вздохнув, опустил голову. Мэлори очень не нравились такие терзания отца, в конце концов, он был уже далеко не молод. — Отец, прошу Вас, не убивайтесь так, будто бы я уже на том свете, — как можно ласковее произнесла наследница графа и улыбнулась. — Я через пару дней уже встану на ноги и смогу вернуться домой. Отец поднял голову и внимательно посмотрел на дочь. Как бы он ни был рассержен, он не мог долго злиться на своё уже такое взрослое счастье. Только двое людей могли его успокоить, когда он выходил из себя — его супруга и его дочь. Мужчина-никстер тяжко вздохнул и, протянув руку, потрепал по макушке свою дочь. На лбу, ближе к правому виску, останется небольшой шрам от падения на тот злополучный камень, но это, к счастью, ни сколько не портило внешность дочки. Наклонившись, мужчина поцеловал дочь в лоб, от чего та зажмурилась, как во времена, когда она была ребёнком. В детстве отец часто её так целовал, но с возрастом Мэлори между отцом и дочерью встали определённые правила. Так что не часто удавалось получить такую порцию отцовской любви. — Не заставляй меня больше так волноваться, — как можно более спокойно произнёс никстер, погладив её по щеке. Бросив быстрый взгляд на дверь, граф покачал головой и снова обратился к своей наследнице: — У меня ещё есть дела, дорогая. Поправляйся и быстрее возвращайся домой. Поправив белые локоны девушки, мужчина встал со стула, от чего тот противно заскрипел, и направился к двери. — Доброго дня, батюшка, — попрощалась Мэлори. Тот повернул голову и кивнул, ласково улыбаясь. Он распахнул дверь, вышел, а затем тихонько прикрыл её, оставляя девушку наедине со своими мыслями.

***

Уже была середина дня. Поправив волосы, девушка лежала на кровати и читала одну из книг, что принёс ей отец ещё несколько дней назад. Юная госпожа любила читать, даже больше, она сама надеялась написать книгу про природу лошадей, про их повадки и иные мелочи, про которые знает не каждый. Может быть, вписать пару забавных историй из своей собственной жизни. Но это потом, сейчас она наслаждается классикой Рэфа — известного писателя романов у никстеров. Несколькими годами ранее, она не могла читать данные произведения, вот просто у неё они не шли, но, спустя пару лет, она их уже с удовольствием читает. На столике, который стоял рядом, находился поднос с пустыми тарелками, приборами и одним стаканом. На самом деле, девушка хотела поспать после обеда, но решила дождаться, пока её посуду заберут. В комнате было довольно мрачно, так как сегодня на улице сияло солнце, и девушка предпочла задёрнуть шторы. Сама по себе комната графини была весьма удобна и богата по сравнению с другими палатами, но это и неудивительно, она всё-таки была высокородной госпожой. Мэлори точно знала, что отец поставил на ноги если не всех, то очень многих врачей и лекарей Фругуса. Наверное, если бы она не проснулась через два дня после получения травмы, то он отправился бы к врачевателям и других стран. В дверь раздался негромкий стук — девушка подняла голову и, слегка повысив голос, дала разрешение войти. В комнату впорхнула худенькая служанка в чепце. По цвету кожи прислуги было ясно, что она принадлежит к другой расе, но какой именно, Мэлори поняла не сразу. Девушка не смело подошла к кровати и сделала реверанс. — Госпожа, позволите забрать Ваш поднос? — подняв взор, графиня Гульер увидела зелёные глаза девушки, как будто два зелёных листика в чаще летнего леса. Как только та поняла, что смотрит на госпожу слишком открыто, потупила взгляд и поджала губки, боясь, как бы столь глупая оплошность ей не аукнулась. — Да. Попрошу до вечера меня не тревожить, — без доли угрозы или недовольства произнесла Мэлори, загибая небольшой краешек книги. — Если настанет время ужина и я не проснусь — можете смело меня будить, — продолжила она, закрывая роман и положив его на прикроватную тумбу с другой стороны. — Да, госпожа, — снова сделала реверанс служанка-ульха, но уже с подносом в руках. Она отправилась к двери и, открыв её, невольно воскликнула: — Господин Дэзиар! Это заинтересовало юную графиню. Она села на кровать, прикрываясь одеялом, выравнивая спину и расправляя покатые плечи. Девушка никого не ждала, но подумала, что её пришёл осмотреть какой-то новый лекарь. Служанка не так официально присела перед посетителем и, улыбнувшись, прошмыгнула мимо неизвестного господина. В комнату вошёл высокий молодой юноша. Одежда выдавала в нём не лекаря, а жреца: длинная мантия синего цвета с какими-то узорами на ней, а так же на вид не плохие удобные кожаные сапоги. В руках у незнакомца было небольшое блюдо и какие-то пучки трав, так же девушка заметила, что в блюде что-то дымится. — Здравствуйте, графиня Гульер, — поздоровался жрец, закрывая дверь и делая после этого низкий поклон. Мэлори его приход насторожил. Только по вечерам к ней приходили какие-то жрецы и монахи, чтобы помолиться за её душу, да и то не всегда. А тут днём к ней заявился какой-то странный жрец. — Позвольте предложить Вам эти благовония для укрепления вашего тела и духа, — у молодого служителя был бархатистый и спокойный голос, он говорил так, будто бы читал проповедь. С первого взгляда это был обычный никстер, но как только девушка заглянула в его глаза, её смутил их цвет. Два спокойных содалита смотрели на неё, будто бы пытались загипнотизировать, при чём на них, казалось, играла какая-то дымка. Это девушка заметила с расстояния трёх-четырёх шагов, а как бы они смотрелись вблизи? У никстеров не бывает глаз такого цвета… Мэлори так засмотрелась на господина Дэзиара, как назвала его служанка, что даже и не поняла поначалу, что от неё ждут ответа. Мэлори моргнула несколько раз, как бы смахивая задумчивость и этакий гипноз. Молодой жрец всё это время стоял у двери и не спускал с неё взгляда, что было даже странно, с его-то статусом. Его можно было легко принять за какого-то мелкого священнослужителя. «Какой-то мелкий жрец», — подумала Мэлори. — Благовония? — наконец переспросила она. Графиня любила иногда зажигать ароматные свечи у своей кровати. Но, обычно это были благовония, которые ей привозил Вайлар из своих поездок. — А какие у Вас ароматы? Похоже, юноша ожидал такого вопроса и аккуратно подошёл ближе, но при этом не нарушая приличий. Обойдя с правой стороны постели, он стал перебирать пучки, которые были на блюде. — Здесь есть Уль, Гарсес, Камель... — вдруг жрец остановился и поймал непонимающий взгляд девушки. — Прошу прощения... — он потупил взгляд и, как показалось девушке, нервно сглотнул. — Я совсем забыл, что Вы, возможно, не знакомы с церковными названиями благовоний. — Ничего, — ответила никстер, при этом мило улыбаясь, как бы говоря, что не сердится за ошибку жреца. Тот снова бросил на неё взгляд, а потом вновь перевёл взгляд на свои травы. — Если говорить простым языком, здесь парочку благовоний и в каждом по несколько трав, как основа, присутствуют люсан, джау, смола многолетника... — юноша стал перечислять знакомые названия трав и цветов. Потом он перешёл к особенностям каждого аромата. — В одном содержится трава чур, цветок многолетника и живица обычного кедра — создаётся лёгкий, сладкий запах смолы и немного цитруса. Во втором — колючник и можжевельник, от этих компонентов аромат становится более терпким, он укрепляет дух и дарит радость. А в третьем — культурный ямис, душица и... — ненадолго Дэзиар задумался, а вспомнив, закончил. — … листики малины. Мэлори ненадолго задумалась между тремя благовониями. В принципе, она была не против чего-то спокойного и не особо навязчивого, как-никак, девушка всё ещё хотела поспать после того, как жрец уйдёт. — Давайте последнее, — заключила графиня и, получив кивок, стала наблюдать как юноша ставит на тумбу блюдо, в котором лежала зажжённая лучина. Похоже, он уже хотел поджечь один из пучков, но обернулся и посмотрел на зашторенное окно. — Госпожа, позвольте, если мы зажжём благовония, то стоит открыть окно, иначе у вас может заболеть голова, — посоветовал юноша и вопросительно посмотрел на девушку. — Будьте тогда так добры и откройте его, пожалуйста, но самую малость, — вежливо попросила графиня, и молодой жрец пошёл открывать окно. Жрец распахнул шторы, и в комнату полился дневной свет. Раздался щелчок щеколды и Дэзиар распахнул окошко, но поспешил слегка прикрыть его. Входная дверь от резкого сквозняка издала негромкий звук. Жрец, поправив шторы, отошёл от окна и снова подошёл к тумбе, где он оставил свои травы. Он убрал остальные два пучка, поднял третий и начал раздувать лучину. Как только огонёк разгорелся, жрец поднёс к нему пучок трав. Они вспыхнули, но жрец тут же затушил огонь, оставляя тлеть и испускать приятный запах. Всё это время Мэлори внимательно наблюдала за его действиями: то, как он открывает окно, раздувает щёки, чтобы разжечь лучину, аккуратно трясёт пучок, чтобы потушить огонёк. После того как от благовония стал исходить лёгкий дымок, жрец оставил его на блюдце тлеть. Лучину он потушил, обломав её конец, а потом, взяв остальные травы, выпрямился. — Прошу прощения за то, что Вас потревожил, — сказал он, кланяясь, при этом наклоняя голову. — Ничего, спасибо за предложенные благовония, — поблагодарила его девушка, улыбнувшись и поправляя локоны белых волос. Юноша ещё раз поклонился и отправился к выходу из комнаты. У двери, когда он уже положил ладонь на ручку, жрец повернулся и обратился к графине: — Отдыхайте, желаю Вам скорейшего выздоровления. Да хранит вас Ако. — Благодарю, — ответила девушка-никстер, сопровождая свои слова лёгким кивком головы. Жрец скрылся за дверью. «Какой забавный», — подумалось девушке, от чего она по-доброму усмехнулась. В комнате медленно стал расползаться запах трав. Мэлори забралась под одеяло и, устроившись поудобней, перевернулась на правый бок. Мысли стали покидать белобрысую головку графини Гульер, веки потихоньку слипаться. Запах трав полностью окутал сознание. Перед тем как провалиться в приятный послеобеденный сон, девушка-никстер невольно в мыслях ещё раз поблагодарила незнакомого молодого жреца за его благовония.