***
Утром Мэлори была не на шутку удивлена, когда не обнаружила на семейном завтраке своего отца. Как объяснила ей матушка, граф ещё вчера получил письмо: в нём говорилось, что ему бы стоило приехать на место будущего храма. Чтобы не терять времени, Лот рано утром отправился на площадь Согласия. Молодая графиня беспокоилась о том, что не смогла поехать с отцом. Теперь она чувствовала определённый груз ответственности, ведь именно она стала причиной постройки нового, видимо, большого храма. Не верится, что теперь в летописях будущего святилища напишут о том, почему и как создавался этот храм. Несмотря на то, что она была наследницей знатной семьи, для Мэлори было бы в новинку то, что её имя внесли бы в такого рода летопись. Ей хотелось помогать и поддерживать отца, чем только сможет. Госпожа Миллис, завидев беспокойство дочери, постаралась отвлечь её разными весёлыми разговорами. И это у неё отлично получилось! Старшая графиня Гульер была спокойной и рассудительной женщиной. Она всегда носила с собой свою любимую брошь в виде красной розы — это было символом Фаэрунды. По её рассказам, ещё в молодые годы, тогда ещё будущий супруг подарил ей эту брошь, которая в последствие стала для неё талисманом и настоящим оберегом. И сейчас на её пышном платье красовался красный цветок, который с годами, казалось, становился всё красивее и роскошнее. К большому сожалению Мэлори, у её матушки было слабое здоровье. Отец рассказывал, что в юности Миллис была очень весёлой и неутомимой, любила петь и танцевать, никогда не сидела на месте. Лот почти всегда с усмешкой подмечал, что она была похожа на маленькую птичку, которая поёт под окном и скачет с ветки на ветку. Но годы и три сложные беременности сильно ослабили её здоровье. После рождения Мэлори здоровье Миллис резко ухудшилось. Но, на удивление, она всё так же любила танцевать с супругом и пыталась сама воспитывать новорожденную дочь. Она стала часто болеть и нередко жаловалась супругу на слабость. Наверное, из-за этого Мэлори всё больше корила себя за то, что заставила мать нервничать и переживать, когда попала в лечебницу. После завтрака Мэлори вместе с матерью вышли прогуляться во двор замка. Почти весь сад был усеян разными цветами, из-за чего в нем всегда стоял терпкий, сладкий запах. Ровные и красивые дорожки из булыжника проходили по всему саду, позволяя пойти куда угодно. В детстве маленькая Мэлори всегда пряталась здесь от служанок и нянек: они могли часами её искать и потом разводить панику, из-за того, что якобы потеряли ребёнка. А маленькая непоседа сидела где-нибудь в кустах, прикрывая рот ладошкой, чтобы не засмеяться в голос. Обычно, только когда отец приходил и громко звал её, она выбегала и бросалась ему на шею. Граф всегда смеялся и не ругал свою горячо любимую дочку, он мог и в адрес встревоженных нянек отпустить какую-то шутку, чтобы рассмешить свою малютку. В отличие от многих знатных семей королевства, в их семействе всегда стояла умиротворенная идиллия любви и понимания. Когда маленькую графиню что-то расстраивало, она всегда убегала в сад и, надув губки, сидела разобиженная где-нибудь на лавочках или рядом с большим кустом каких-нибудь цветов. Миллис приходила и находила её там, а потом они подолгу сидели, говоря ни о чём, при этом смеясь. Мать всегда могла успокоить и развеселить маленькую дочку. После мать и дочь возвращались в замок как раз к ужину, где их уже ждал супруг-отец. — Мне не верится, что уже совсем скоро ты выйдешь замуж и покинешь нас с отцом, — Миллис села на одну из скамеек, при этом элегантно поправляя воздушное платье бело-лилового цвета. — Матушка, о чём Вы? Я буду часто навещать вас с отцом. Да и разве пол года — это скоро? — ласково ответила девушка и села рядом с матерью. — Мне ещё почти десять месяцев ждать до моего восемнадцатого дня рождения, а потом ещё и подготовка к свадьбе, которая займёт тоже почти месяц. — Видимо, ты ни капельки не против своего замужества, — графиня Гульер по доброму усмехнулась и посмотрела на дочь. — Я в твоём возрасте была не особо этому рада, — женщина с улыбкой на посмотрела куст белых роз, который рос рядом с лавочкой. Похоже, то время она вспоминала с теплотой. — Я думала, что брак — это ограничение; думала, что потеряю свою свободу. Но, к моему счастью, меня твой отец не пытался контролировать, за что я ему и по сей день очень благодарна. Невольно на душе у Мэлори стало тепло. Ей повезло вырасти в дружной и крепкой семье, немногим детям знатных семей доступна такая роскошь. Девушка надеялась, что у неё будет такая же семья с графом Бруджальским. Ещё с детства она решила, что у неё будет двойная фамилия. Понимание, что она единственная дочка своего отца, наследница, ложилось на неё очень большим грузом. Когда она спросила разрешения отца об этом, он, было, поначалу удивился, но решил обговорить это с графом Бруджальским-отцом, на что он, на удивление Мэлори, ответил согласием. Прогулка в саду, по мнению Мэлори, прошла замечательно. Две графини провели в саду ещё час, а потом вернулись в замок. Почти весь остальной день девушка провела в игре на лире. Игра на этом инструменте, любимым с детства, успокаивала её. Все девушки знатных кровей умели играть хотя-бы на одном инструменте. Обычно, это было ребек или арфа. Игра на лире давалась Мэлори легко с самого детства, она постепенно изучала новые мелодии, кое-что сочиняла сама, чем могла всегда могла удивить гостей. Иногда Мэлори и Миллис могли играть вместе, они аккомпанировали друг другу, и тогда у них выходили замечательные мотивы. Перед полдником один из слуг сообщил Мэлори, что вернулся её отец, чему девушка была несказанно рада. Решив не беспокоить его после дальней дороги, она приняла решение разузнать у него все новости за ужином. Скоротать время у Мэлори получилось легко за проверенным методом — книгой, которая уже подходила к концу. Она надеялась, что в следующий приезд Вайлара он привезёт ей какое-нибудь интересное произведение. Классика Рэфа ей безусловно нравилась, но такими темпами она сможет покончить с его романами совсем скоро. Раньше она могла бы пойти в конюшни и провести время с Весной, но теперь, когда за ней пристально наблюдали конюхи, от этого было намного меньше удовольствия. Ей теперь, пока что, не разрешали даже выезжать из манежа. Нарядившись в белое платье в стиле тендрес*, девушка вышла к ужину. Отец и матушка уже были в столовой и мило разговаривали, не приступая к трапезе. Мэлори поприветствовала отца реверансом и села на своё место. Разговаривать о делах за семейным столом было не принято, так что стоило ждать чаепития. Основная часть ужина прошла спокойна за бытовыми разговорами, Мэлори заметила, что отцу тоже хочется поведать о поездке. Слуги унесли грязную посуду и на её место поставили чайные приборы. Аромат травяного чая распространился по комнате, от чего Мэлори довольно улыбнулась. Она вспомнила их поездку в главный храм, где им с отцом наливали какую-то бурду, а не чай. Аккуратно беря блюдце, а потом и чашку, девушка сделала глоток и зажмурилась от удовольствия. Графиня с удовольствием пила чай вприкуску с сахаром. Мэлори услышала, как граф поставил свой чай на стол и расслабленно откинулся на спинку стула, и, видимо, стал собираться с мыслями. — Сегодня был такой насыщенный день., — протянул Лот, сцепляя пальцы рук и складывая их на животе, что он делал только перед своей семьёй. — Но и очень плодотворный. На площади Свободы уже во всю трудятся Мастера. Господин Хольс поведал мне, что некоторые чертежи уже готовы, они будут обсуждать с главным Мастером и только потом приступят к работе. Наверное, через пару недель они уже будут приступать к строительству. Эти хорошие новости порадовали Мэлори. Хотя, с самого начала ужина она и не сомневалась в том, что всё хорошо. Если бы что-то шло не так или были какие-то проблемы, Граф Гульер, скорее всего, был бы более молчалив и мрачен. Графине было интересно, может ли она посещать место стройки. Лот выпрямился в кресле и, глядя на дочь: — И ещё кое-что, по правде говоря, я был весьма удивлён, — воскликнул граф, приподнимая брови. — На площади был тот жрец. Ну, тот, которого мы встретили сначала в госпитале, а потом и при посещении Верховного Жреца, — Лот снова облокотился на кресло. — Господин Хольс сказал, что, вроде, его представили как представителя госпиталя Элизио Шель или что-то вроде того… Не уверен. Мне сначала стало даже не по себе, он всё-таки так молод. Но, к моей радости, Амэди сказал, что он толковый, да и, вроде, почтительно относится к старшим. Мэлори удивлённо вскинула брови. Она не ожидала от отца услышать и слова о Вящем Жреце. А теперь он, оказывается, будет участвовать в постройке храма. Даже больше: будет одним из мастеров. Госпожа Миллис, похоже, не совсем поняла, о ком идёт речь, на что граф вкратце ей рассказал о том, где он раньше его видел. Девушка не могла взять в толк, почему этот жрец играет такую большую роль: его везде продвигают, назначили в таком возрасте Вящим Жрецом, он на прямую говорит с Верховным. Любопытство разыгралось в девушке на не шутку. — По тому, что я видел и мне говорили, храм будет напоминать чем-то архитектуру храма Ако, — продолжил свой рассказ Лот, смотря задумчивым взглядом в потолок. — Думаю, они попробуют разгуляться не на шутку, всё-таки, деньги не из их казны. Придётся мне во всём контролировать процесс, а то мало ли, что они смогут затеять. Когда повисла небольшая пауза, в которой граф собирался с мыслями, вспоминая, что можно ещё интересного рассказать своей семье, Мэлори спросила: — Отец, а можно мне ездить вместе с Вами? — спросила Мэлори, чуть наклоняясь. — Я хочу тоже в этом участвовать, в конце концов, это ведь всё происходит из-за меня. Я чувствую ответственность. Отец повернул голову в сторону дочери, а потом улыбнулся и прокивал головой, соглашаясь. Весь его вид показывал, что доволен словами дочери. — Я не против, — ответил он, снова выпрямляясь в кресле. — Я буду туда ездить несколько раз в неделю, можешь поехать со мной, когда захочешь. А что вы делали сегодня, пока меня не было? Остальную часть ужина семья провела за обычными разговорами о прошедшем дне и о том, как они проведут следующий.***
Перед сном Мэлори сидела в своей комнате на кресле, давая Коламине расчесать свои длинные волосы. Они говорили о каких-то незамысловатых вещах, графиня рассказывала о своих планах на завтрашний день. Казалось, в какой-то момент темы для разговора были исчерпаны, и девушка сидела, думая о чём-то своём, когда её неуверенно спросила служанка: — Госпожа, Вам всё ещё нужны слухи о том жреце? Мэлори уже совсем и забыла, что вчера просила свою горничную разузнать о Вящем Жреце. Даже несмотря на то, что отец за ужином снова напомнил о нём. Молодая графиня кивнула и почувствовала, как расчёска неприятно тянет волосы, от чего она недовольно прикрыла глаза. — Что ж, — всё так же неуверенно продолжила Коламина. — Я была удивлена, но о нём и вправду ходит много слухов. Как я поняла, его не очень любят местные священнослужители. Он, оказывается, и вправду очень молод, — задумчиво протянула она, немного замедляя темп, работая расчёской. — А ещё я слышала разные сплетни в его адрес. Поговаривают, что он из знатной семьи… От таких слов Мэлори чуть было не подпрыгнула на кресле. Она могла думать о разном, но представить такое не могла. Но, самое интересное, что Коламина ещё не закончила свой рассказ. — Каждый говорит по разному: то ли его отец какой-то граф, то ли знатный жрец, а кто-то говорит, что он вообще из королевской семьи, — от этих слов девушка неожиданно, даже для самой себя, удивлённо пискнула. Это было и вправду интересно… Знатных людей было много как при дворе, так и вообще в стране. А если говорить о королевской семье! Королевская семья и вправду была очень большой, так что гадать можно было очень долго. — Это про отца, а кто же его мать? — с неприкрытым любопытством спросила Мэлори. — Про это, вроде, везде одно говорят — какая-то захваченная пленная из малознатного рода другой страны, да ещё и другой расы. Говорят, что как только она его родила — то сразу покончила жизнь самоубийством. После он попал в храм, да и, вроде, жил там всю жизнь. От таких сплетен голова шла кругом. Коламина закончила с волосами хозяйки. Больше помощь служанки Мэлори была не нужна, так что она её отпустила. Лёжа в кровати, девушка находилась в плену самых разных мыслей и проклинала себя за то, что выслушала это перед отходом ко сну. Теперь ей не спалось. Мэлори думала, что если она узнает, что о нём говорят, то это приоткроет занавесу тайны. Она ошибалась. Теперь вопросов было ещё больше и на все хотелось получить ответы. Девушка лежала так долго, но сон начал брать своё и скоро затянул её в свои объятия.