Королевский променад

      В разгар короткого боя, завязавшегося после того, как Обезьян объявил, будто Аслан больше не выйдет, а тархистанец Эмет вошел в Хлев сам, Юстэс почти сразу потерял из вида Сьюзен, но видел, что Глозель бьется с тарханом Ришдой, и слышал выстрелы с другой стороны, значит, Сьюзен где-то неподалеку. Ришда оттолкнул генерала и воспользовался мгновением передышки, чтобы выкрикнуть: — Ко мне, ко мне, воины Тисрока, да живет он вечно! Ко мне, все верные нарнийцы, а не то гнев Ташлана падет на вас. Тириан схватил Обезьяна за загривок и потащил назад к Хлеву с криком: «Откройте дверь!» Поджин распахнул ее, и Тириан швырнул Обезьяна в темноту. Земля содрогнулась, раздался странный шум, клекот и резкий крик, как будто кричала какая-то огромная охрипшая птица. Звери застонали, заревели и закричали: «Ташлан! Спрячьте нас от него». Многие попадали на землю и спрятали морды в крылья и лапы. И почти никто не заметил, какое лицо было у тархана Ришды. — Взывал к богине, в которую не верил, идиот? — спросил Глозель, сбрасывая куртку. Он сунул ее в руки Юстэсу, и тот понял сразу, выхватил из нее пистолет и передал его Джил — ей нужнее, она не умеет биться на мечах. «В карманах патроны», сказал Юстэс. Джил ответила ему диким от ужаса и благодарности взглядом. Говорящие псы окружили Тириана и не подпустили к нему тархистанцев; король Нарнии обернулся и увидел Сьюзен. — Сьюзен! — Джил вытащила из кармана мятую картонную коробку с патронами и передала ей. Сьюзен увидела куртку Глозеля на Джил и начала озираться и наконец заметила Глозеля.       Он и Ришда стояли друг напротив друга, опустив мечи, как добрые друзья за беседой. Глаза Тархана впились в татуировки на руках и те, что виднелись в разорванном вороте. — Ты жрец Таш, — проговорил он. — Зачем тебе это все? — Я не верю в Таш, — ответил Глозель. — И я не жрец, я всего лишь в них не нуждаюсь. Но я знаю, что Таш здесь, и нет той жертвы, что искупит твое кощунство. Беги, тархан. — Зря ты отрекся, — оскалился Ришда. — Я не убиваю жрецов.       И бросился в атаку, пнув угли костра так, что те полетели в Глозеля. Тархистанцы восприняли это как сигнал к наступлению; в темноте не было видно, но их оказалось в разы больше, чем предполагал Тириан. А гномы, которые, как он думал, все же больше ненавидят иноземцев, чем нарнийцев, атаковали как первых, так и вторых. Говорящие кони были убиты ими все, а тархистанцы в кольчугах практически не пострадали, и гномы убивали тех, кто умирал легче, то есть, нарнийцев. Одна из стрел попала в плечо Глозелю, но он мгновенно перебросил меч в левую руку, поразив тархана — это был тархистанский прием, но никто не учил его последние пару веков. Сьюзен, сжав зубы, начала методично отстреливать гномских лучников, хотя до этого момента их не трогала, и в конце концов черноволосый гном крикнул, что больше они не тронут ее воина, пусть она перестанет. Сьюзен согласно кивнула, ничем не показывая, что патроны ее кончились; но и среди гномов почти не осталось лучников. Внезапно Тириан в темноте заметил далекий золотистый отблеск и похолодел. — Сьюзен! — заорал он, забыв о титулах. — Где Глозель! Копья!       Она поняла мгновенно, пригнулась, нырнула в самую гущу боя, где не расходились Глозель и тархан, но не успела: новый отряд, пришедший Ришде на помощь, отрезал ее от них. Впрочем, она не боялась за Глозеля: сама Таш пообещала ему смерть в блеске славы, в пурпуре и золоте, как полагается королям. На миг она подумала, что умрет Тириан, и им с Глозелем придется занять места правителей Нарнии после войны, но она даже не успела ужаснуться собственному внутреннему согласию от этой мысли.       Смолк бой. Копья медленно поднялись вверх в первом рассветном луче, и раздался усталый голос Ришды-тархана. — Это был великий воин, и сердце мое печалится от мысли о его смерти и о том, что не от моей руки пал он.       Сьюзен упала на землю, впилась в нее пальцами, не отрывая взгляда от поднятого на копья Глозеля — он был еще жив, копий было много, а броня его оказалось недостаточно прочной, чтобы уберечь, но достаточно, чтобы сделать смерть медленной. Монотонно бил барабан, как бывает, когда в Тархистане хоронят военачальников; тархистанцы одновременно встряхнули копьями, и Глозель, весь залитый алой кровью, провалился на пронзившие его насквозь наконечники, золотом блеснувшие в восходящем солнце. Пурпур и золото… Сьюзен рванула из рук одного из тархистанцев ятаган и, прорубая себе путь, направилась в сторону тархана.       Ее не смогли держать и остановить, и она оказалась перед ним, вся залитая своей и чужой кровью, неузнаваемая, вне себя от боли и ярости — ран Сьюзен не чувствовала.       Ришда не сразу понял, что противник не собирается оставаться в живых, но и когда догадался, не стал убивать Сьюзен. Битва снова стихла, но Тириан готов был волосы рвать на голове от горя и стыда — Сьюзен осталась среди тархистанцев.       Ее обезоружили и оставили на земле. Сьюзен помнила слова Таш и ждала смерти с минуты на минуту — она ведь должна пережить его ненадолго, но никто не собирался ее убивать. По приказу Ришды принесли воды и позволили ей умыться. Сьюзен подняла глаза, глянула сквозь мокрые ресницы; перед ней сидел тархан, скрестив ноги, словно находился во дворце за беседой. — Назовите свое имя, госпожа, — спокойно проговорил он. — Сьюзен, королева Нарнии, владычица Одиноких островов и леди Кэр Параваля, — сразу ответила она, и Ришда передернулся: неужели не лгут легенды о бессмертных королях и королевах этой дикой страны? — Вы хотели убить меня, — напомнил он. — Кажется, я не успею этого сделать, — Сьюзен села в ту же позу, что и он, положила руки на колени. — Это из-за него? — тархан обернулся на тело, распятое на воткнутых в землю копьях. — Он мой муж, — легко призналась Сьюзен. — Он был храбрым воином, и мудрость его достойна визиря, — Ришда снова посмотрел на Сьюзен. — Я отдам его тело богине Таш, которой он служил, и он откроет глаза в прекрасных садах в стране ее. — Он не служил Таш, — холодно сказала Сьюзен. — Ты говоришь так и показываешь, что если мудрость моего мужа — это мудрость визиря, то ты можешь сравниться лишь с погонщиком мулов. Я не буду говорить с тобой больше.       Тириан наблюдал за тем, как открывается дверь в Хлев, в нее вталкивают тело Глозеля, а потом воины склоняются; вслед за ним сама входит королева Сьюзен, не почтив Ришду на прощание даже презрительным взглядом. Джил коротко всхлипнула и плотнее завернулась в куртку. Тириан посмотрел на нее, на Юстэса, которому Поджин перевязывал руку, на усталого единорога; они все обречены, он понял это, и сразу стало легче. — Готовьтесь к бою, — негромко сказал он. Они попрощались друг с другом, лица у всех просветлели; Тириан знал, что ему нужно — не победа, нельзя гнаться за несбыточным, ему нужно убить тархана. Он не будет спасать и помогать другим, он все равно не сможет сделать этого, но Ришда будет мертв еще до того, как день окончательно вступит в свои права. Он поднял руку с мечом и дал сигнал к атаке.       Глаза Сьюзен не сразу привыкли к темноте. Она сначала ползла по неровным доскам, потом ощупью нашла руку Глозеля. Она не знала, что делать; ее не убили, как обещала Таш; что же теперь? Сидеть и ждать, пока она умрет от жажды? Сьюзен хотела заплакать, но не смогла, хотела подняться, но тело отказывалось шевелиться от боли и усталости. — Славная смерть, — констатировал голос за ее спиной, и вспыхнул свет, Сьюзен зажмурилась, а когда открыла глаза, никакого Хлева больше не было. Она продолжала сидеть, но теперь на траве, и в свете дня раны Глозеля казались еще более чудовищными. — Ты знала, что мы неверно истолковали твои слова, — сказала Сьюзен, обернувшись. Таш теперь не выглядела гигантской, всего лишь высокой, ненамного выше Глозеля, четыре руки ее свободно висели вдоль худого изможденного тела, укрытого простым серым одеянием. Если она и демон, то гораздо менее страшный, чем люди, подумала Сьюзен, вспоминая Ришду и его искреннее восхищение павшим. — Конечно, знала, — не стала спорить богиня. — Поверь, если бы твой муж был жив, он бы смеялся так, что снова умер. Не веришь? — Таш резко наклонила голову, уставившись на Сьюзен круглым глазом, раздраженно вздохнула и махнула правыми руками.       Глозель закашлялся кровью и сел, потом снова повалился на траву, выгибаясь от боли. — Мой извечный противник исцеляет безболезненно, но не оставляет выбора, — сказала Таш, с интересом наблюдая за его мучениями. — Выбора? — спросила Сьюзен. — Он исцеляет тех, кто отправится в его страну, — пояснила Таш. — Мне же не нужны те, кто в меня не верит. — То есть, мы все же можем попасть в страну Аслана, — уточнила Сьюзен. — Я жду вас там, — раздался звучный голос, и Сьюзен вскинула голову. Огромный лев мягко соскочил на траву и подошел, Глозель мгновенно перестал извиваться и с облегчением выдохнул — боль отступила мгновенно. Он еще немного полежал, приходя в себя, и Лев рассмеялся: — Ты и после смерти не изменяешь привычкам, лорд Тельмара. — Не вижу смысла их менять, — отозвался Глозель. — Он и в тебя не верит, — заметила Таш, косясь на Аслана. — Зато он любит, — ответил Лев. — И сама смерть не властна над ним.       Глозель сел и протянул Сьюзен руку, она помогла ему подняться на ноги. Фигуры богов словно увеличились и расплылись, став далекими, словно те стояли в другом измерении, а они остались на всем свете вдвоем. — Пророчество исполнилось, — сказала Сьюзен, обнимая его. — Ты умер в пурпуре и золоте, вознесясь и не упав, а я последовала за тобой. — То есть, в другой мир мы не вернемся, — Глозель вздохнул. — Что ж, это было ожидаемо. — Ожидаемо? — переспросила Сьюзен. — Я до этого момента не был уверен, а ты не видела, ты повернулась к Юстэсу. Грузовик потерял управление и вылетел мне лоб в лоб. Мы умерли там, мы с тобой и Юстэс с Джил. — А как же профессор? Тетя Полли?! — Они сидели с твоей стороны и сзади, удар был в мою, вполне вероятно, что они как раз остались живы. Как и твои братья с Люси. — Причем тут они? — Мы проехали мимо них, чтобы повернуть. Тот чертов грузовик выбросил мою машину прямо в их сторону. — Как ужасно, — Сьюзен прижала ладони к лицу, но продолжила такими словами, каких Глозель от нее не ожидал. — Люси совсем маленькая, какая для нее это психологическая травма! Такая жуткая авария прямо у нее на глазах!       Он рассмеялся, прижав ее лицом к своему плечу. На них больше не было испачканной кровью и грязью одежды, они были облачены как в праздник в Кэр Паравале и замке Каспиана Девятого; тельмарский наряд вельможи, черный и закрытый, не подходил легкому платью Сьюзен, но обоим было все равно. Усталость покинула их, словно ее и не было, зажили руки Сьюзен, прошла головная боль. — Так Нарния — это и есть загробный мир, — Глозель погладил Сьюзен по волосам. — Тогда просто подожди, и твоя надоедливая семейка тут рано или поздно появится.       Сьюзен поцеловала его в губы, зажмурившись, а открыла глаза от ехидного голоса Люси: — Рано или поздно я привыкну, ведь да? — Я жил с ними год в одном доме и видел каждый день, — раздался ответ Питера. — И нет, я не привык. — Такой мезальянс, — трагически вздохнул Эдмунд. — Королева и какой-то пират. — Я надеялся на поздно, — сообщил Глозель, отпуская Сьюзен, шагнул вперед, крепко пожал руки Питеру и Эдмунду, поцеловал в щеку Люси, зная, что она терпеть это не может. Сьюзен повисла на Питере, самом ее любимом из братьев. Тем временем к ним подошли профессор Керк и леди Полли, заметившие Сьюзен и Глозеля первыми, но деликатно заинтересовавшиеся пейзажем. Поздоровавшись с ними, Глозель кинул быстрый взгляд на Сьюзен, спрашивая, как она думает, знают ли они, что умерли, но Сьюзен нечего было ему ответить.       Тириан сосредоточился только на битве; тархан не справился с Глозелем, полным сил, но в схватке с ним, измученным, вполне мог выйти победителем и без помощи копейщиков. И тут новая мысль пришла в голову Тириану. Он отбросил меч, нырнул под лезвие кривого ятагана тархана, схватил его обеими руками за ремень и рванулся в открытую дверь Хлева с криком: — Иди и повстречайся с Таш сам!       Раздался оглушительный грохот, такой же, как тогда, когда внутрь кинули Обезьяна, земля содрогнулась, тархистанские солдаты закричали снаружи: «Таш, Таш!» и захлопнули дверь. Если Таш нужен их капитан, Таш его получит. Во всяком случае, они встречаться с Таш не хотели.       Несколько мгновений Тириан не понимал, где он, и кто он. Потом пришел в себя, заморгал и огляделся вокруг. Внутри Хлева не было темно, наоборот, он был ярко освещен и именно поэтому Тириан моргал. Он повернулся, чтобы посмотреть на тархана, но Ришда на него не глядел. Тархан издал ужасающий вопль и показал пальцем вперед. Потом закрыл лицо руками, и упал ничком на землю. Тириан взглянул туда, куда указывал тархан.       Таш стояла перед ним, огромная и ужасающая, она не была подернута дымкой, нет, она казалась еще более плотной, более настоящей, чем все кругом. По сравнению с ней сам Тириан чувствовал себя бесплотной иллюзией, плоским изображением. Таш наклонила голову: — Ты звал меня в Нарнию, тархан Ришда. Я здесь. Что хочешь ты сказать?       Тархан не мог ни оторвать лица от земли, ни сказать ни слова. В битве он был храбр, но половина его храбрости исчезла этой ночью, когда он начал понимать, что существует настоящая Таш. Здесь же он лишился и ее остатка. — Подними его, — велела Таш Тириану, и тот с трудом исполнил приказ. Ришда вцепился в него обеими руками, обнял, словно пытаясь защититься. Тириана и самого трясло, но ему было легче — он Таш не принадлежал. — Есть ли кто, чтоб оспорить мое право? — спросила Таш насмешливо, наклоняя голову то в одну сторону, то в другую, словно примериваясь, чтобы клюнуть. Ришда обернулся и увидел Глозеля, живого и вполне целого. Рядом с ним стояла Сьюзен, и на лице ее была написана брезгливая жалость. — Я ведь почтил твою память! — прошептал тархан. — Ты ударил в спину и отправил мою жену в качестве жертвы для собственного искупления, — отозвался Глозель. — Отойди, Тириан. Пусть погибнет в одиночестве. Принеси себя в жертву, Ришда. Ты знаешь, такой обряд существует.       Тархан посмотрел на него дико, потом снова обратил взгляд на Таш; клекот можно было принять за смех, так и было, богиня смеялась, глядя на страх недостойного. Но ей надоело ждать, она наклонилась, схватила Ришду правыми руками и исчезла.       Тириан шагнул к Глозелю и Сьюзен и тут увидел остальных.       Люси взахлеб рассказывала Тириану о том, что произошло, пока тот бился, как попали сюда тархистанец, гномы и Глозель со Сьюзен, что они видели, как сестра беседует с Таш и Асланом, но не могли приблизиться — стоило сделать шаг вперед, как их относило на милю назад, а когда они все же приблизились, Аслана уже и след простыл. Тириан не мог отвести от Люси глаз, он никогда прежде не чувствовал такой силы в людях, что была в ней — по легендам, именно Люси привела свою семью в Нарнию. Люси показала ему гномов, которые считали, что они заперты в Хлеву, и Тириан с удивлением заметил среди них тех, кого убила Сьюзен, хотел было спросить, но только повернулся, как наткнулся на многозначительный взгляд Глозеля, который приложил палец к губам и отвернулся.       Да, он прав, не стоит спрашивать. Это было там.