***
Юлик быстро идет по коридору приюта, то и дело кому-то приветливо улыбаясь, с кем-то здоровась. Но на втором этаже он вздрагивает, когда слышит за хлипкой дверью громкую ругань и шум. Он стучится и шагает в кабинет. Женщины вдруг прекратили активную беседу и десяток пар глаз теперь смотрели на бедного волонтера. — Здравствуйте, — смело сказал парень, проходя вперед. — Ой, здравствуйте, Юлий! Вы к нам по какому-то вопросу? — защебетала одна из воспитательнииц. — Да не то чтобы… — А вы присоединяйтесь, Юлий Александрович, — сказала директриса и указала парню на свободный стул. — У нас тут собрание из-за одного воспитанника. Думаю, ваше мнение будет полезным. Парень оглядел присутствующих и что-то перехотел тут находиться. Женщины были явно разозленные. Еще и требовали его мнения. Ладно, возможно, это интересно. Он молча кивнул и сел за стол с краю. Пухлая воспитательница, рядом с которой он оказался, улыбнулась и пододвинула к нему коробку коньячных конфет, от которых он вежливым кивком отказался. — На повестке дня самый хулиганистый воспитанник приюта — Руслан Тушенцов. Если бы Юлик ел сейчас те конфеты с коньяком, он бы наверняка ими подавился. — Почему это Руслан Тушенцов — «самый хулиганистый воспитанник приюта»? — тут же возмутился Юлик. — Его поведение и успехи в школе оставляют желать лучшего. На той неделе спровоцировал драку. Сегодня, как мы уже все знаем, он пришел в пол двенадцатого ночи! — возмущалась директриса. Ее брови татуаж были неправильно нарисованы, и в гневе они забавно сводились к носу и выглядела она скорее крайне шокированной, нежели злой. Юлик обвел присутствующих недовольным взглядом. Они это сейчас серьезно? — О, Юлий. Мы заметили, вы с мальчиком немного общаетесь. Возможно, вы об этом не знали, но не расстраивайтесь. Нас он тоже разочаровал, — сказала директриса и «грустно» улыбнулась. Что. За. Нахуй? Юлик закипал и в руслановской привычке сжимал кулаки. Разъебать бы у них тут все к херам. Перевернуть большой стол, тем самым разбив вазочку с мармеладками в сахаре, чайник с заваркой посреди стола и эти приторные маленькие чашечки на блюдцах с розочками. Новенький компьютер у директрисы на столе он бы тоже сломал. — Нет, вы меня неправильно поняли, — максимально вежливо сказал он. — Его поведение и успеваемость в школе такая, потому что в этой непосредственной школе его травят, — сказал он таким голосом, будто объяснял это все маленьким детям. — Учительница физики Изабелла Как-то-там в том числе. Драка правда была спровоцирована, но не им, а парнем по фамилии Соболев. Проблема та же — банальная травля. Мне кажется, вам стоит заняться этим вопросом, а не ругать пацана за то, что он просто пытается выживать в таких условиях. Ну это так, если вам интересно мое мнение. Десяток глаз снова уставились на него. Парень говорил это все чуть ли не на одном дыхании, и теперь воздуха будто не хватало. Он вдохнул и выдохнул, сердце все еще бешено стучало и он был раздражен. Нет, ну правда какого хуя? Педагоги называются. А женщины все еще ошарашенно молчали. Видимо они думали, что можно пригласить Онешко сидеть в этом душном кабинете с неудобными стульями под предлогом «нам интересно ваше мнение», а на самом деле с целью вытрясти побольше денег. Ну, а некоторым просто попялиться. — И да, Руслан сегодня ночью был под моим присмотром. Думаю, вопрос решен? Брови женщины во главе стола снова смешно изогнулись, но теперь еще и губы сжались в тонкую полоску. Юлик бы по-любому рассмеялся будучи в другой ситуации, но сейчас он все еще взбешен, и ему надо быть подальше от этого змеиного клубка. — Да, Юлий Александрович, вы можете идти. Парень вышел из кабинета и тут же прислонился ухом к двери. Он отчетливо узнал голос Оксаны в тишине. — Он прав. Проблема буллинга давно стоит перед нами. Вечно не замечать это нельзя. Дальше он не стал слушать, а пошел вперед и надеялся, что она все решит. Руслан наверняка сейчас сидит где-то на подоконнике и грустит. А все из-за этих вредных женщин бальзаковского возраста. А он все еще очень зол.***
Руслан поплотнее кутается в одеяло с головой. Он пытается уснуть, но не получается. Хотя бы потому, что сейчас позднее утро, проснулся он двадцать минут назад и больше спать не хотелось. Плюс он на взводе, а запястье, за которое крепко держала воспитатель, все еще напоминает о себе пульсирующей болью. Вчера, когда он пришел, почти все спали и ругаться воспитательницам было просто неохото. Но сегодня на нем знатно оторвались. Его вытащили из кровати ровно в девять, хотя по выходным подъем был в одиннадцать. Отвели в кабинет директора и отчитали всем воспитательским составом. Там присутствовали даже те воспитатели, что не имеют никакого отношения к старшим детям. В общем за время в том кабинете полном рассерженных женщин, Руслан не узнал ничего нового. Он хам, разгильдяй, малолетний ничего не понимающий идиот, сплошное разочарование для всех, кто о нем заботится (это они видимо о себе). Но обида все равно встала комом в горле, и ничего сделать он с этим не мог. Только глотать слезы, плотнее укрываться одеялом и раз за разом прокручивать эти слова в голове. Телефон уже добрых десять минут взрывался от уведомлений, но парень его спокойно игнорировал. В конце концов он, лежа лицом на подушке, на ощупь протянул руку к смартфона и, отрываясь от подушки, одним приоткрытым глазом посмотрел на экран. Надпись «4 пропущенных от Юлик» вывела его из апатии, и он ощутимо встрепенулся, а сообщения с текстом «ты в комнате? ща приду» заставили его буквально подскочить на кровати. Он паникующие бегал глазами по комнате, не зная, что ему делать и куда спрятаться. Он тер лицо руками и надавливал пальцами на глаза, понимая, что так от красноты лица не избавиться. Умыться он уже не успеет… Черт, черт, черт. В дверь постучали и Юлик несмело вошел. Руслану ничего не оставалось, как сидеть на кровати и мысленно прощаться со всяким достоинством в глазах друга. И конечно, волонтер сразу заметил покрасневшее пятнами лицо и лопнувшие капилляры в глазах. — Я не, — поспешил объясниться Руслан, но замер на полуслове, понимая, что это бесполезно. — Блять. Руслан прячет лицо в ладонях. Онешко вдруг садится на кровать рядом и приобнимает одной рукой за плечи. — Я снова дал отпор твоим обидчикам, — отшучивается он и ласковым жестом приглаживает его взлохмаченные волосы. И если бы Руслан был немного внимательней, он бы различил в его голосе дрожь. — Избил воспиталок? — бурчит он еле слышно. — Мм, скорее словесно поставил на место. Но они были полностью повержены, — рука Юлика все еще на плече, и убирать он ее не собирается. Свободной он отнимает руки Руслана от лица. Они сидят, вплотную соприкасаясь бедром. Руслан ощущает чужое дыхание на щеке и не поворачивает голову, вперившись взглядом в ножку стола. Он знает, что если повернется, скосит глаза хоть немножко, он сорвется. Поцеловать Онешко, особенно сейчас, жуть как хочется. До покалывания в пальцах, до дрожи в коленках и сбитого дыхания. Желание наконец сделать это ломает. Но каким-то еще целым, адекватным уголком своего сознания он понимает, что только все испортит. Раз и навсегда потеряет его. А этого ему уж точно не хочется.***
Руслан, Денис и Настя сидят в столовой. Они втроем скептически смотрят на странного вида творожную запеканку и почти синхронно отодвигают тарелки в сторону. Чай визуально кажется нормальным, и Руслан делает щедрый глоток из граненого стакана. Но даже тут херня. — Холодный, — сообщает он и грустно смотрит на редкие чаинки на дне стакана. — Скоро твой день рождения. Думал, как отмечать будешь? — внезапно спрашивает девушка. Руслан кривится еще на первых словах и дальше ничего слышать не хочет об этом. Он не хочет думать об этом дне. Он не хочет даже знать об этом. Через две недели ему исполняется семнадцать, и эта информация полностью выбивает парня из колеи. Он прожил половину своего детства без мамы и папы. Он даже не осознает, просто не может принять, что он уже почти… взрослый? Четыре года были тяжелыми, очень. Он порой оглядывается назад и не понимает, как остался жив. Но он действительно прожил их. Смог. Но надолго ли его еще хватит? Он встает в семь утра и тащится в школу, где его все ненавидят, потом приходит «домой», где его почти все ненавидят. Ест несъедобную запеканку и пьет холодный чай, он слышит за неделю рекордное количество оскорблений, потому что защитил свою подругу и получает разбитое лицо за любой косой взгляд. Он едва ли понимает, насколько его моральное состояние хрупкое, просто у него есть опора в лице одного несносного волонтера. Но он очень ясно понимает одно — Юлик уйдет и все, Руслан не сможет жить. Юлик везде. В приюте, в социальных сетях, во снах и голове. В подкорке мозга чьей-то нервно дрожащей рукой высечено Ю.О. Когда Руслан отвечает девушке, что он не думал об этом, он откровенно пиздит. Он думал и думал очень много. Не столько о самом празднике, сколько о том, что будет дальше? Через год ему восемнадцать и наконец случится то, о чем он так мечтал. Он уедет из этого проклятого места и не будет вспоминать никогда. А что дальше? Халявная разъебанная однушка на конце Питера и оплаченная тем же государством учеба, которая ему нахер не сдалась. Все четыре года ему пророчили скорую смерть или тюрьму. Теперь Руслан понимает, что их слова вполне оправданы. — Ну, может быть ты хочешь вечеринку в честь своего дня рождения? — говорит Настя. — А Юлик там будет? Кира словно материализуется из воздуха, нагло вмешивается в их беседу и садится за стол. Руслан скрипит зубами. Что это еще значит? Это игривое «Ммм, а Юлик там будет?» Или подъеб «А Юлик там будет? Хихих, наверняка будет, да, Руслан?». Нет, сука, у тебя щас зубов не будет. Он не знает, как реагировать, но забавно то, как он из состояния экзистенциального кризиса перешел в ревность и привычные мысли о Юлике. — Для тебя Юлий Александрович, — сквозь зубы говорит и прикусывает свой язык. Поздно. Он хотел остроумно одной фразой поставить невежественную девчонку на место, но получилась какая-то мини-сцена ревности. Он лишь надеется, что ребята не заметили. В свое оправдание он мог сказать лишь то, что волонтер действительно не разрешал девушке называть себя так. Кира, обиженно надув губки, молчит, но не уходит. Видимо все еще ждет реального ответа, наивная. — Ладно, Руслан, в общем думай, пока время есть. И не расстраивайся ты так, — говорит Настя и встряхивет за плечи. — Семнадцать лет — классно же. «Классно же». Просто охуенно. — А кого ты пригласишь? — Кира улыбается и хлопает глазками, но Руслан это игнорирует. — Если вообще приглашу, — грубо поправляет он ее. — Да кого, кого? Вот их, — он махает рукой на Настю и Дениса. — О, меня? Правда? — Денис сильно удивляется. — А это мое дело? Ты уверен? Вы с Настей не будете там обсуждать то, что меня не касается? Мне придется закрывать уши? Руслан закатывает глаза. Снова он за свое. Такие истерики от Шмальца были периодическими и выводили обоих парней. Один не мог переступить через себя и рассказать другу, что он гей, другой не мог принять, что Руслан отдалился, стал меньше с ним общаться, перестал делиться секретами. Но больше всего его раздражало, что у Тушенцова что-то случилось, и об этом секрете он отказывается говорить всем, кроме Насти. Но и та молчит как рыба. Обидно, после многих лет дружбы — такое. — Пиздец, Денис, прекрати. Я же говорил, что я не могу тебе рассказать. — Да почему? Что, это какая-то правительственная тайна? — на повышенных тонах говорит Шмальц. — Бляяять, — Руслан устало стонет и запрокидывает голову. Он встаёт из-за стола, быстро уходит из столовой. За столом воцаряется тишина и неловкость, лишь Денис не замечает этого и продолжает залипать в телефон. — Что? — замечает он осуждающие взгляды девочек.***
Руслан наглым образом отлынивал от выполнения разминки, и пока одноклассники нарезали круги по спортивному залу, он прохлаждался на скамейке. Соболев на третьем круге тоже видимо устал бежать и сел рядом на низкую лавочку. — Я думал ты сирота. А у тебя оказывается папочка есть, — он широко улыбается очень довольный своей шуткой и убегает в другой конец зала. Руслан тут же вскакивает со скамейки и уже готов подойти и хорошенько отхуярить парня, но вовремя замечает физрука, что ходит по залу со свистком. Соболев прекрасно осознает свою неприкосновенность и специально провоцирует. Например, сейчас он заводит язык за щеку и шевелит кулаком возле рта. Руслан, к сожалению, понимает причину такого рода шуток. Юлик частенько подвозил и забирал его со школы. И сегодняшнее утро был из таких. Конечно, как Соболев мог упустить такой прекрасный повод поглумиться. Тушенцов опускается на лавочку и чувствует себя бессильным. Он может подкараулить его после школы и врезать в нос, но что это даст? Только рука потом болеть будет. Да и на самом деле он не столько зол, сколько ему обидно. До чертиков обидно, что это правда. И Соболев, сука пронырливая, попал в самое уязвимое место. Вечерами в душе Руслан представлял не грудастую абстрактную девчонку, а вполне себе реального подкаченного Юлика. В деталях вспоминал его татуировки, и как ощущались его горячие руки, когда он невинно обнимал Руслана. Он ведь и не думал ни о чем таком, когда щеголял перед парнем без футболки. «Нельзя дрочить на своих друзей» — укоризненно говорило подсознание. Руслан на все нельзя отвечает «можно».***
Парень наливает шипящую газировку в кружки и, взяв подмышку бутылку Спрайта, а кружки в другую руку, покидает кухню. Он медленно, осторожно идет по коридору, чтоб не дай бог не пролить (и зачем так много набуцкал, сейчас через края польется). Ногой ловко открывает дверь в комнату и заходит. Юлик опирается о спинку дивана и разгоряченно с кем-то разговаривает по телефону. — Какого у вас еще ниче не готово?! И почему вы сообщаете в последний, — почти кричал он и активно жестикулировал руками, а заметив Руслана вдруг стих и замешкался. — Все, до свидания, — буркнул он и сбросил трубку. — На кого орешь? — Да, долбоебы всякие, — нервно отмахнулся он и аккуратно взял кружку со стола. Юлик лихо переводит тему, а парень хмурится. Что-то серьезное? Почему Юлик не хочет говорить? Последний раз, когда он не хотел о чем-то рассказывать — та заварушка с Настей и тем нелепым поцелуем. Тогда он думал, что Руслан и Настя встречаются и упрекал его в умалчивании этого. Руслан поначалу не придал этому особого внимания, пока такое поведение Онешко не стало повторяться. Кузьма и Руслан разговаривают, а волонтер весь вечер сидит, уткнувшись в телефон, и на все попытки вовлечь его в разговор только хмурился, сильнее нажимал на экран и бросал «пять сек» и снова возвращался к активной писанине на телефоне. Руслан глядит на него с любопытством и в следующую секунду наклоняется ближе, пытаясь рассмотреть, что же там такого интересного у друга в телефоне. Юлик быстро реагирует, отшатывается, прижимает телефон к груди и его взгляд испуганно-возмущенный. Они молча смотрят друг на друга несколько секунд, и подросток садится обратно на стул. Вот значит, как чувствовал себя Денис.***
На следующий день они с Кузьмой и Юликом решили прогуляться. Только о том, что к ним присоединится третий человек, он не знал. Подросток сильно удивился, когда Кашин вышел из автобуса перед ними. Они виделись всего пару раз и единственное, что знал о нем Руслан — это то, что парень репер. Он вдруг растерялся перед почти незнакомым человеком, пусть он и был близким другом его друзей. Но Даня развеял его страхи. Он вел себя обычно и раскованно в своей манере и общался с мальчиком так же, как и с остальными, и Тушенцов скоро перестал его стесняться. Но полностью успокоиться этим днем Руслан так и не смог. Юлик снова был нервным и дерганным, огрызался на все попытки ребят расшевелить и поднять ему настроение. Ему каждый час кто-то звонил, он отходил и возвращался поникший и еще больше разозленный. Так же он время от времени о чем-то советовался с Никитой и Даней, показывал им телефон или эмоционально, но негромко что-то объяснял. Руслану же никто объяснять ничего не хотел и скоро ему надоело лезть к ним с вопросами. Он уже не пытался преободрить Онешко или же спросить, что случилось, боясь попасть под горячую руку. А Юлику было, кажется, просто все равно, что за весь день Тушенцов и слова не сказал в его адрес. У него же дела, ему нет дела до каких-то Русланов. Позже они вчетвером за весь день порядком уставшие от жары и городской суеты, ввалились к Кузьме домой. Никита очень вовремя обнаружил у себя запасы коньяка и поспешил поделиться этим с друзьями. Парни одобрительно заугукали, и в считанные минуты Катей был организован небольшой стол. Нарезанный дольками лимон, яблоки и шоколад. Во главе стола, конечно, бутылка дорогого коньяка и четыре бокала. Девушка настоятельно попросила сильно не напиваться и оставила ребят, скрывшись в своей комнате. На душе у парня было как-то паршиво, и он раздумывал над тем, чтобы напиться в дрова. Раз уж предоставился такой случай, зачем его упускать? Первый глоток дался тяжело и жидкость жгла горло. Второй был не так плох, а третий Руслан вообще едва заметил. Время, что до этого текло мучительно медленно теперь понеслось с бешеной скоростью. Руслан танцевал и пил. Пил и смеялся. Он позволил себе ненадолго уйти от тревожности и расслабиться, но кажется он перестарался. Даня вообще был смешным, а подвыпившему Руслану он казался богом стендапа и комедии. Подросток катался по полу, когда он сказал «Купи се мыш и назови ее Слыш». Он, честно, даже не понял, что это значит, но это было так смешно сказано, что он уже минут пять не мог успокоиться. К счастью или сожалению, состояние эйфории спустя пару часов отпустило Руслана. И сменилось оно превычной горечью и пустотой. И вот он уже пару минут с презрением смотрит на несчастный прозрачный бокал, что сегодня стал причиной его мини биполярки. Но смотреть на бокал быстро надоедает, он решает переключиться, и теперь он с презрением смотрит на Онешко. Юлик сидит так же понуро, и, не решаясь выпить, крутит бокал в руках. Он изучает взглядом жидкость в нем, будто это и правда интересно. Руслану становится жалко волонтера, и он тут же прощает его поведение последних дней (а ведь только что он был уверен, что не хочет иметь с таким бесчувственным бессердечным козлом ничего общего). И вот он уже снова смотрит на парня с нежностью. В конце концов, он же не знает, что там у Юлика случилось. Наверняка есть причина такого поведения. Руслан идет в туалет и для себя решает, что когда выйдет и вернется в комнату, он тут же обо всем поговорит с Юликом. Но по возвращению у дверей в комнату он замирает. Он слышит громкий голос Кузьмы. — И че, что он несовершеннолетний? — Не ори, он услышит, — шикает Юлик. Не трудно догадаться, о ком речь. Руслан стоит пару минут у двери, пытаясь осознать происходящее и уложить по полочкам. Обычно в таких ситуациях говорят не делать поспешных выводов, фразы наверняка вырваны из контекста и бла бла бла. Но те люди, что так говорят мыслят адекватно и в тот момент они трезвы. А Руслан… Он в говно. Он невесело усмехается, отшатывается от двери, как от огня, и на заплетающихся ногах проходит в прихожую, обувает кроссовки и убегает из квартиры. Он уходит не попрощавшись — это жутко грубо, некрасиво и вообще. Но вот такая вот хуйня — красиво? Весь день нагло игнорировать, а потом еще и обсуждать за спиной — не грубо? Он не понимает, как Юлик последних дней, что так обидел его, и тот Юлик, что столько раз защищал, успокаивал и был таким хорошим другом — один и тот же человек. Куда он дел того волонтера, в которого он, черт возьми, влюбился? Но видимо никто не идеален. Не сотвори себе кумира, верно? На улице моросит мелкий дождь, и с козырька ему на голову падает пару капель. Он выходит из-под козырька, поднимает голову вверх, устремляя взгляд в ночное небо, проглядывающее из-за темных туч. На его лицо падает еще пара капель воды. А одна прямо в глаз, и он жмурится. Подросток идет по тёмной улице и ему кажется, что что-то не так. Будто он забыл о чем-то важном. Руслан решает проверить телефон и замечает десяток пропущенных и время на дисплее: 00:07. Блять, ну конечно. Телефон в руке звенит, высвечивается контакт «Денис», и он трясущимися руками отвечает на вызов. На том конце провода взволнованный Шмальц. Руслан очень-очень рад слышать его на самом деле. Он вытирает рукой мокрое лицо и чувствует себя опустошенно. Еще немножечко уебком. Потому что он ужасный друг. Господи, неужели он вел себя так же, как Юлик? — Руслан? Руслан, алло! Ты где? — у парня на том конце провода встревоженный голос. — Я… я в порядке, — он на самом деле далеко не в порядке. Ему кажется… разбили сердце? — Слава Богу! Приходи быстрее, я пойду скажу воспиталкам, что ты скоро будешь. — Денис, Денис, стой. — А? У Тушенцова руки дрожат, и он нервно кусает губы. Телефон глючит из-за дождя и отключится с минуты на минуту. Он почему-то ощущает острую необходимость сделать это сейчас, в это мгновение. — Я гей, — говорит Руслан и еле дышит. — Гей? О, так вот что за мрачная тайна. Парень не то чтобы в шоке. Скорее удивлен да и только. — Ну ладно, — легко отвечает Денис. — Гей так гей. Ты… домой то езжай. Руслан улыбается сквозь непонятно откуда появившиеся слезы и вытирает рукавом мокрый нос. Сейчас он не в порядке, но это пройдет. Он будет чувствовать себя хорошо. Завтра или через час. Все плохое когда-то заканчивается. После дождя радуга и все такое.