***
Время, которое летом летит со страшной скоростью, остановилось и заползло как черепаха. День будто стал не двенадцать часов, а вдвое дольше. То, что раньше казалось веселым и приносило удовольствие, стало каким-то совершенно обычным, скучным и неинтересным. Да те же прогулки с друзьями. Шутки парней перестали казаться такими смешными, а их долгие беседы с Настей стали сначала почти что монологами; Настя пыталась завязать разговор, говоря на разные темы, но не видя в друге заинтересованнось, прекратила попытки. В итоге их бесконечные разговоры на любые темы превратились в перекидывания стандартными фразами. Все стало однообразным. Каждый новый день в конце концов сливался в кучу таких же серых дней. Обиднее всего было то, что даже гитара не спасала. Пару раз он пытался играть, но он только помучал инструмент и уши Дениса. А блокнот с песнями и вовсе лежал нетронутый. Руслан по несколько дней безвылазно сидел в комнате, выходил только за едой в столовку и опустошал общий холодильник. А то, что это случилось после того как Юлик его отшил — совершенное совпадение. Ладно, если на чистоту, после этих слов Руслан вообще не видел смысла в чем-либо. Прежде такой яркий мир померк, краски медовой акварели смыло водой, и остался только серый карандашный набросок. Сколько бы парень не притворялся, не твердил всем, что у него все просто отлично, друзья все же заметили, что что-то с ним не так. И, конечно, сразу же догадались, что дело в Онешко. Но мальчик всячески отвергал версии, обвиняющие Юлика, хоть на самом деле тот и правда был виноват. Не хотелось бы, чтоб ему вдруг начали писать ребята с претензиями «Ты зачем Руслана обидел?! У него теперь депрессия!!!». Смешно то, как сначала Юлик явился как ебаный ангел-хранитель, будто в самом деле с небес. А Руслан ведь с самого начала усомнился в его благородстве — уж слишком хорошим был Онешко. Одно его волонтерство чего стоило. Но с каждой встречей нимб над его головой был все четче и четче, пока в конце концов окончательно не закрепился с его образом в голове мальчишки. Что-то, прежде такому здравомыслящему Руслану, вскружило голову… Неизвестно, в какой момент он влюбился: в самом начале, когда только увидел парня на ступеньках сцены в актовом, позже, сидя в кафе, рисуя идиотский плакат, или вообще через полгода в одну из поездок на машине. Но одно Руслану было известно наверняка — так просто забыть Юлика не получится. Уж слишком он въелся в сердце. От себя нельзя было убежать, а мысли о Юлике одолевали Руслана двадцать четыре часа в сутки. Они были будто сладкий яд: такой приятный ягодный вкус на языке и совсем не сладкие мучения в виде очередной истерики. «Ты говорил мне: «не бойся ничего Я тебя защитил от других людей, что зло Ну и тебя никому в этом мире не отдам, Одним вечером ведь я тебя обижу сам»***
Настя бездумно листала ленту Инстаграма, не задерживая глаз ни на одной публикации больше чем на секунду. Яркие фото, лайк без разбора на каждой и белый фон — от всего этого, ну или от яркости дисплея, зарябило в глазах. Девушка проморгалась, заблокировала телефон и стала лениво крутить его в руках. Ее взгляд был устремлен на Руслана, что сидел в другом конце зала, понуро опустив плечи и потирая красные глаза. В общем, всем своим видом парень олицетворял печаль. Самой ей становилось невероятно грустно от того, что ничем не могла помочь лучшему другу, как бы не пыталась. Он не хотел ни с кем разговаривать, то и дело ошивался один, и все, что она могла — вот так вот сидеть вдалеке и смотреть на парня, главное чтоб был в поле зрения, и бить тревогу, когда пропадал из виду. Он ведь и правда мог с собой что-то сделать. От этих мыслей девушку охватывал липкий ужас и холод, но Руслан все еще был рядом в нескольких метрах. До жути расстроеный, очевидно не видящий смысла в жизни, но живой. — Чего грустишь? Хоть Кира и появилась неожиданно, Настя и не вздрогнула. Девочка села рядом, готовясь внимательно слушать, но Шпагина все молчала. Когда девочка уже хотела приводить знакомую в чувство, применяя пощечины, Настя кивнула на Руслана. Теперь он зачем-то сидел на последнем ряду перед сценой, печально глядя на нее. Даже отсюда были заметны его синяки под глазами. — Ааа! Оооу… Очевидно, с «оооу» Кира поняла все или даже больше. Потому что теперь на Тушенцова смотрели с сочувствием две пары глаз. — Юлик, да? — это прозвучало больше как утверждение, нежели вопрос, но Настя все равно ответила: — Ага. — У этих отношений изначально не было шанса, — вздохнув, сказала девочка. — Ты же говорила, что они обязаны быть вместе. — Когда я такое говорила? Руслан пошел к выходу из актового, и Настя закопошилась. Бросив девочке «мне нужно идти», она последовала за ним. — Нет, а когда я это говорила? Когда Тушенцов вышел в коридор, девушка еще немного постояла возле двери и тоже вышла. Она чуть не столкнулась носом с Русланом. — Руслаан! — она всплеснула руками, будто очень удивлена такой встрече. — Наастя, — совсем без эмоций ответил парень. — Какого хера ты делаешь? — Я шла в столовую, а тут ты… — Ты за мной следишь. Совсем ебанулась? — Что ты такое говоришь?! Я говорю, я шла в столовую… — но видя скептический взгляд Руслана и выгнутую бровь, она сдалась. — Мы очень за тебя волнуемся, правда. Расскажи, что происходит. Поговори со мной, Денисом… Хочешь с воспиталками? Они тоже замечают, что с тобой что-то не так. — Да что со мной не так-то блять?! — вскрикнул он. — Я в полном порядке, заебали! Но его лицо, что каждые десять секунд содрогалось в тике, и дрожащие руки говорили об обратном. Настя положила ладонь на его плечо, но дернув им, Руслан стряхнул ее руку. — Я к себе — сказал он, направляясь к лестнице. — Но… — И не иди за мной!***
Проснувшись одним утром, он снова ощутил эту уже привычную апатию, нежелание вставать и что-либо делать и куда-то идти. И в этот момент в его голове что-то перемкнуло. Он понял, что так больше продолжаться не может. Он против своей воли встал с кровати и даже убрался в комнате. Проходя мимо зеркала, он краем глаза увидел свое отражение. Остановившись, он развернулся к нему полностью в анфас. За то время, на которое он забил хуй буквально на все и даже на себя, у него успели отрасти мерзкие усики, а нос и лоб покрылись прыщами. Чипсы до хорошего не доводят — давно пора было это понять. Одной мысли, что пора прекращать эту затянувшуюся меланхолию, было недостаточно. Хотелось завернуться в одеяло и как обычно проспать весь день. Вместо этого он умылся, побрился и вышел к ребятам на улицу. Те сидели в беседке и что-то неспеша обсуждали. Увидев Руслана, что бодро к ним шел, еще и улыбался, они всполошились и стали взволнованно переглядываться. Руслан подошел и сел на лавочку. — Брата-ан… ты в норме? — осторожно спросил Стефан и посмотрел на Настю, посылая ей ментальные сигналы. Сейчас он спрашивал ее «Че за хуйня? Че за хуйня? Че за хуйня?», девочка только пожала плечами. Она, так же как все, нихера не понимала. — Я в порядке, — усмехнулся Руслан. — Простите за все мое поведение ранее. Я был немного не в себе. — Да, мы заметили, — беззлобно буркнул Денис и был награжден строгим Настиным взглядом. — Ты точно в норме, Руслан? Видимо, можно было обмануть всех и даже себя, но не Шпагину. Нежелание быть тут ощущалось все сильнее и сильнее. Да и вот так сидеть на улице солнечным утром, разговаривать с друзьями — было непривычно и даже дискомфортно. «В кровати наверняка было бы лучше» — подумал Руслан и тут же мысленно одернул себя. Будто на его плече сидел маленький демон, что нашептывал: «Верни-с-сь в кровать… Вновь ныряй в эту глубокую яму отчаяния…» — Да че вы? Я вот рад, что наш братан снова с нами! — радостно сказал Стефан, кладя руку Руслану на плечи. — Мы собирались в новый ТЦ, тут открылся неподалеку. Ты, значит, с нами? — спросил Денис. «Откажис-сь пока не поздно… С-скажи у тебя дела…» — шепот маленького демона и его предложение было необычайно соблазнительным. — Конечно. Вы еще спрашиваете? «Идиот…» — вновь прошептал несуществующий демон, ведь очень легко принимать свои нежеланные мысли за какой-то абстрактный потусторонний голос в своей голове.***
Громкий заливистый хохот стоял у всех в ушах. Ребята шли по улице мокрые и громко смеялись. Один Руслан натянуто улыбался, и то лишь потому, что рядом шел Никита. Парень вообще не уловил момента, когда все начали ржать, не было никакой шутки, ничего. Может, они вообще над ним смеялись? Вообще, если так посмотреть, день выдался хорошим, почти отличным. До обеда они шлялись по новому торговому центру, поедая бесплатную сладкую вату в честь открытия и чизбургеры из Мака. Потом Настя неожиданно обнаружила на втором этаже маленький магазинчик со всякой милой розовой херней, и там они застряли еще на полчаса. Поймав незнакомого мужика на улице, они попросили купить им пива в магазине на первом этаже. Им не повезло: мужик оказался вредным и проворливым. Спрашивал, есть ли им восемнадцать, а если нет, так алкоголь им нельзя. Потом вообще начал просить свою долю… Но пиво свое парни по итогу получили. Настя потягивала лимонад из трубочки. На нетрезвую голову было решено обливаться из водяных пистолетов, купленных до этого в фикс прайсе. И вот, в итоге, шел девятый час вечера, они уже подходили к приюту и шли по улице мокрые и веселые. Руслан тоже был мокрым, но уж точно не веселым. На протяжении всего дня он был вечно чем-то недоволен, хоть и не говорил об этом вслух, не желая портить друзьям настроение. До этого он думал, что чувствует себя отвратительно, но по итогу дня его состояние пробивает всякое дно. Тушенцов хотел, чтоб тех, кто советуют развеяться, когда вам чертовски грустно, выебали в рот. Он официально заверяет — совет хуйня, не работает. На минус ноль целых пять десятых Дена Шмальца, вот настолько он хуйня. В нескольких метрах была уже калитка ворот приюта, но возвращаться в свою тесную комнату тоже не хотелось. Прикинув, сколько у него времени до комендантского, он решил***
Прокручивать воспоминания с Юликом из раза в раз, ходить, вот, по «совместным» местам — одна из форм мазохизма. К концу своей прогулки Руслан был полностью эмоционально выжат и даже не спешил поскорее убраться оттуда, где каждая ебучая петуния в клумбе напоминала о нем. Руслан не знал, как связаны петуньи и Онешко, и почему цветы его напоминают… но это вообще не важно. Он сидит в парке на лавочке, крутит в руках белый цветок и окончательно осознает, что реабилитация не удалась. — Блять, — он тихо выругался, глядя на дисплей телефона. Он проебал уже десять минут после начала комендантского часа. Ну, в принципе, если поторопиться и извиниться за опоздание, наказание должно быть не сильным. Сломя голову, Тушенцов побежал в сторону приюта, выронив цветок, что остался одиноко лежать посреди аллеи. Через десять минут он уже входил в двери детского дома. Запыхавшийся, он вновь побежал наверх на второй этаж. Громко постучавшись в дверь, он открыл ее и вошел. — Людмила Ивановна, извините, я опоздал, — все еще запыхавшись говорил он. — Я могу завтра мыть посуду в столовке или там… Директор смерила его странным взглядом поверх очков. — Ты о чем, Тушенцов? Иди к себе, мне не до твоих шуточек. Руслан хотел возразить, ведь совсем не понял, о чем говорила женщина, но ему настойчиво указали на дверь. Он ведь опоздал? Опоздал? О своем приходе сообщил? Сообщил, еще и раскаялся! Что значит «шуточки»? Из кабинета спустя пару секунд вышла Оксана Валерьевна. — Че за приколы? — посмеивалась девушка. — Ты же под ответственностью. — Что? Под чьей ответственностью? — его глаза расширились в удивленнии и испуге. — Ну же. Юлий Александрович… Ты что забыл? — Что там Юлий Александрович? — нервно протароторил Руслан. — Постой, он тебе что, не сказал? — удивилась девушка, а он помотал головой. — Подожди тут, я сейчас. Девушка удалилась буквально на десять секунд, а вернулась с двумя листами А4, скрепленными сверху, и протянула их парню. — Юлий официально взял тебя под свою ответственность. С того момента он… Руслан уже не слушал Оксану, удивленно рассматривая белый лист, на котором говорилось, что директриса приюта дает разрешение на то, чтобы Руслан был под какой-то «ответственностью» волонтера, и второй листок был действительно исписан ровным мелким почерком Юлика. «Ответственность за жизнь и безопасность Р. С. Тушенцова беру на себя, так как большинство времени вне детского дома он проводит со мной. Также я являюсь ближайшим другом и старшим товарищем.» Он тихо отчего-то хихикает, а злость и отчаяние захлестывают его с головой, руки начинают дрожать, сердце слишком быстро бъется. А его эмоциональное равновесие оказалось удивительно шатким! И слова «ближайший друг и старший товарищ» режут, будто ножом. Он вдруг сминает листы бумаги в руке. — Ээ, Руслан, зачем ты это сделал? Нет, у нас, конечно, есть копии, но… Он вновь не слушает ее, быстро идёт вперед, даже не разбирая дороги. Ему нужно к себе. Там таблетки в тумбочке. Он выпьет их, и все снова будет хорошо. Нужно держать себя в руках, подождать пару минут, и все будет в порядке. — Нужно держать себя в руках, — вслух лопочет мальчишка, перешагивая порог. Но как только он оглядывает свою комнату, он видит лишь кровать, на которой они сидели, когда Руслан впервые показал волонтеру свою обитель; стол, за которым он сидел и делал уроки, только потому, что Юлик заставлял, и шкаф, внутри которого лежат белая футболка и спортивные штаны, что, кажется, до сих пор пахнут им. Отвратительно. Ему мерзко от себя настолько, что тошнота подкатывает к горлу. В ярости он рвет на мелкие кусочки оба заявления и бьет ближайшую стену кулаком. От боли слезы сильнее льются из глаз, но Руслан не хочет ее прекращать, он заслужил. Поэтому он срывает со стены плакат и пинает ногой маленькую тумбочку. Она отъезжает на колёсиках, ударяется о стену, из нее выезжают ящики и падают вперед. Он кричит, берет в руки кактус и с силой кидает его о пол, из пластикового горшочка высыпается земля. Содрогаясь от рыданий, он достает из-за шкафа картонную фигурку Егора Крида и коленом бьет ее. Картонка ломается и парень сгибает ее пополам до конца. Он уже хочет начать вываливать всю одежду из шкафа, но дверь позади со скрипом открывается. — Руслан? Какого ты, блять, творишь?! — спрашивает Денис в ужасе, проходя в комнату. Парень оборачивается от осознания, в каком состоянии застал его друг, слезы только сильнее катятся по щекам. Он оседает на пол, и Денис тут же подскакивает к нему. Руслан икает, захлебывается слезами и утыкается соседу в плечо. — Ну тихо, тихо, — успокаивающе шепчет он, гладя друга по голове. — Все нормально. Все нормально.***
Его внешний вид оставлял желать лучшего, а крыша после недавней истерики будто вообще сказала пока. Дни шли, но ему не становилось лучше. «Отпустит, — наивно думал он, — еще немного и все.» Он ходил на необязательные кружки не понятно для чего, скролил ленту, смотря сквозь телефон, не запоминал ничего из того, что рассказывали ему друзья. Ходил, гулял, смеялся, улыбался, но будто не был жив. Словно на это больше не было сил. Спал в три раза меньше обычного, ночью он уходил и шлялся по городу, пользуясь той ебучей бумажкой. Которую он, кстати, достал из мусорки, склеил и носил с собой. После очередной такой прогулки по городу, Тушенцов вернулся поздним утром. И теперь он сидит на скамейке возле входа в дом, попивая энергетик. На улице прохладно, он в одних коротких шортах и футболке. Он уже дрожал от ветра, холодившего кожу, но заходить внутрь не спешил. Там все зачем-то туда-сюда бегают, кто-то на кого-то кричит, все в суете и видимо готовятся к очередному мероприятию. Руслана из раздумий выводит Оксана, дергая его за плечо. — Где Юлик? — требовательно спрашивает она. — А я ебу, где твой Юлик? — огрызается он, даже не боясь матерится при воспитателе. — Куда он пропал? — вновь спрашивает она, не обращая внимания на грубость подростка. — Он не отвечает на звонки, не заходит в сеть! У нас ответственное мероприятие, он должен быть здесь! Он обещал! — Ну, значит это мероприятие вам придется провести без него, — усмехаясь, говорит парень, вставая со скамейки. — Потому что Юлик съе-бал-ся. Бросил вас, меня, всех, — громко говорит Руслан, уже идя по коридору. — Потому что Юлик ублюдок и трус, — уже тихо добавляет он, сворачивая направо.***
Через пару дней он сидит на кружке рисования и ему невообразимо скучно. Тут нельзя пользоваться телефонами, а преподаватель говорит слишком монотонно. Тема сегодняшнего рисунка — русалка, а в виде модели у них Паша Ширяев, что благородно вызвался позировать. Не то чтобы его полуголый приятель хуже, чем полуголая престарелая училка, но наблюдать это зрелище он не жаждет. Еще рядом с ним сидят две девочки, что то и дело о чем-то шепчутся. Руслан от нечего делать решает прослушать их разговор. — … его уже очень давно нет. Интересно, почему? — Да, и придет ли он еще когда-нибудь? — Он даже в сеть не заходит, представляешь. — Может, мы попробуем позвонить ему? Спросим у Оксаны его номер. Скажем, что у нас к Юлию Александровичу личное дело. Мольберт Руслана с грохотом падает, и в кабинете на пару секунд становится очень тихо. — Извините, — говорит он учителю. — Мне нужно идти. Он в спешке уходит, совсем забыв про свою упавшую картину.***
Руслан врывается в комнату к Стефану, где уже сидят ее хозяин, Никита и Настя. Он ложится на кровать Никиты, устраивая голову на подушке. — Заебали, — злобно скалится Руслан. — Кто? — спокойно спрашивает Никита, не поднимая глаз с телефона. — Все, — отвечает он, а парень только безучастно кивает. — Если я еще хоть раз услышу имя Онешко, я кому-нибудь нахуй раскрошу череп! Вот кто скажет, тому и раскрошу. — Руслан… — осторожно начинает Настя. — Мне кажется, с ним правда что-то случилось… — говорит она, а парень вскакивает и закрывает уши. — Да послушай же ты! Мне написал Кузьма! Слышишь? Он говорит, что не видел его больше недели… Но парень наотрез отказывается ее слушать, затыкает уши и громко поет песни. — Мне абсолютно похуй, я не хочу ничего слышать о нем! — он уходит из комнаты, не убирая ладоней от ушей.***
Время близилось к полудню, прошел целый час за чтением книги, но из прочитанного Руслан не понял ровным счетом ничего. Причиной была непонятно откуда взявшаяся тревога. Она засела где-то глубоко-глубоко, может быть под ложечкой, и все разрасталась. Она становилась все больше с каждой секундой бездействия и вот-вот должна была накрыть его с головой. Руслан не понимал, как это остановить и что сделать. Он метался из угла в угол по своей комнате, смотрел сериал, пытался убираться, но тревожность все не покидала его. Непонятно откуда взявшаяся тревога. Ну, конечно. Откуда же она взялась? Хмм, интересно… «Мне кажется, с ним правда что-то случилось… Он говорит, что не видел его больше недели… Куда он пропал? Он не отвечает на звонки, не заходит в сеть! Он должен быть здесь! Он обещал! Его уже очень давно нет. Интересно, почему? Да, и придет ли он еще когда-нибудь? Может быть, нужно связаться с ним?» Нет, нет, нет, глупо. Руслан рычит, не справляясь со своими эмоциями. Голова опять раскалывается. Не прошло и половины дня, а он уже так устал. Решив, что ему нужно поспать, он ложится в кровать, на удивление, тут же засыпая. Перед ним раскинулось длинное шоссе, а сам он идет с краю дороги. Уже вечер, темно, дороги почти не разобрать, но он идет вперед. Вдруг далеко позади раздается шум едущей машины. Руслан оборачивается и замирает. Знакомый черный автомобиль не сливается с темнотой лишь благодаря яркому свету фар. Приглядевшись, Руслан понимает, что машина едет слишком быстро даже для пустого шоссе. «Юлик! Он же разобьется!» Он прыгает, машет руками, но не может вымолвить и слова. — Остановись! — одними губами кричит парень, из его уст не вылетает не звука. На асфальт проливается свет фар, и машина приближается к нему буквально на секунду и тут же проносится вперед. А в следующую секунду уже слышится оглушительный удар столкновения. Повернув голову на звук, он видит то, чего так боялся. На ватных ногах он бежит к месту аварии. Автомобиль, на всей скорости влетевший в поворот, раскурочен. Бампер сложился, будто гармошка, лобовое стекло испещрено тысячами трещин. Мальчик с трудом открывает дверь, его мутит от металлического запаха крови, ударившего в нос. Юлик без сознания, его разбитая голова безвольно лежала на руле. Рана была на лбу, ровно там, где начиналась линия роста волос. Кровь стекала по лицу, рулю, панели передач и темной рубашке парня. Даже не дотрагиваясь до запястья, там, где проверяют пульс, мальчик понял, — он не дышит.***
Подросток вскакивает на кровати, судорожно хватая ртом воздух, которого слишком мало. В этой комнате нет воздуха, ему нечем дышать. Он хватается за горло, оттягивает футболку и ртом хватает воздух как рыба на суше. Денис, заметив эту картину, тут же подсаживается к Руслану. — Что, плохо? Болит? Горло? — он осматривет друга и не может понять причину его недуга. — Это тик? Таблетки? — он трясущимися руками протягивает ему лекарство, но Руслан отмахивается и показывает на окно. — Открыть окно? Парень открывает окно, впуская в комнату свежий воздух. Тушенцов быстро подходит к окну, глубоко вдыхая. — Лучше? — обеспокоенно спрашивает Денис, подавая ему бутылку воды. Руслан кивает, пытаясь отдышаться. Он садится обратно на кровать, опираясь локтями в колени и положив голову на ладони. В следующую секунду он вновь подскакивает с кровати, направляясь в коридор. — Мне нужно идти. Срочно, — бросает он соседу напоследок. Руслан уже потерял несколько дорогих для него людей, он не может потерять еще и его. И похуй, что Юлик сам отказался от него, Руслан всегда помогает тем, кого любит. Даже если они его нет…***
Парень быстро идет по коридору, насколько позволяют его ватные подрагивающие ноги. — Руслан, объясни, что происходит, — просит Настя, что догоняет его возле лестницы. Нет времени объяснять что-то, каждая минута на счету. Он считает, что его отвратительно-реалистичный сон неспроста. А это значит, что чертов Юлик и правда в опасности. — Нужно спасти кое-кого, — размыто говорит он, сам усмехаясь такой формулировке. — Кого тебе там, блять, спасти нужно? — ругается Стефан, только что поравнявшийся с ними. — Ты в зеркало смотрел? Себя спаси для начала. — Если хотите мне помочь, вызовите такси. С этими словами Руслан скрывается за поворотом коридора, а Стефан и Настя отстают от него, стоя возле подоконника на втором этаже. Они переглядываются на долю секунды, но этого хватает понять, о чем они оба думают. — Давай ты «Белое» вызывай, я «Девятку», — говорит парень уже с телефоном в руке. — Какое быстрее приедет, на том и поедет.***
Губы мальчика искусаны до крови, во рту этот мерзкий тошнотворный привкус, прямо как во сне. От воспоминаний его вдруг еще сильнее начинает мутить, и голова чуть-чуть кружится, но он не подает виду, только делает глоток воды и прыскает ею на себя. Серая Рено Логан наконец подъезжает к калитке, и Руслан быстро садится на переднее сиденье. — Побыстрее, пожалуйста. Я доплачу. Водитель, мужик средних лет с небритой щетиной и сигаретой во рту, бодро кивает «без вопросов», и они мчат под сотку. Вы знаете, что такое страх? Википедия говорит, что страх — это внутреннее состояние, обусловленное грозящим реальным или предполагаемым бедствием. Именно так все и было, некое «предполагаемое бедствие» зависло над его головой. Руслан за последние несколько лет чувствовал страх очень и очень редко. Не то чтобы он такой крутой и ничего не боится, нет. Просто за годы жизни в детдоме это чувство будто атрофировалось. Попадая в драки и неприятности ежедневно, он не боялся за свое лицо или даже жизнь, ведь жить то и не для кого было. Совать под свою огромную толстовку десятки батончиков в слепой зоне камер — не боялся, ведь делал это в сотый раз. Позже, сидя в ментовке, рискуя загреметь на несколько суток, он снова не страшился, а лишь злился на свою опрометчивость: из худи выпал кит-кат, а он и не заметил. И сейчас, мчась в такси под сто километров, он сам — последний за кого он боялся. Важнее всего снова был ебучий Юлик. Он не знал, что с ним случится, от чего его спасать или что еще хуже — уже случилось, но он чувствовал острую необходимость быть там. Хотя бы убедиться, что этот идиот жив, в порядке, и ехать домой. Возможно, еще послать его нахуй напоследок, ну это так. Но есть и хорошие новости — они уже приехали. Тушенцов отдает водителю обещанные двести рублей и идет к пятиэтажке Онешко, что была в нескольких метрах. Поднимаясь по лестнице на четвертый этаж, он дважды увидел звездочки в глазах. На последний этаж он поднимался, опираясь на перилла. Опираясь лбом в дверь, он переводит дыхание, и сердце отчего-то сильно-сильно стучит, он списывает это все на волнение. Для начала он просто звонит в звонок, как и ожидалось, ничего не происходит. Зажимает кнопку и снова ничего. А чего еще можно было ожидать? Он вплотную прижимается щекой к щели между стеной и дверью и говорит. — Юлик, э-это Руслан. Открой дверь, пожалуйста. Я не требую от тебя объяснений твоего поведения, хотя хотелось бы, — эти слова он бурчит себе под нос, — я просто хочу знать, что ты в порядке. Проходит еще пара минут в полной тишине. — Юлик, открой дверь, и я тут же уеду! — обещает парень, что начинает нервничать сильнее. Руслан делает пару кругов по лестничной клетке и садится на холодный пол возле двери. — Пожалуйста. Я волнуюсь. Просто дай знак, что ты жив, в норме, и я исчезну. Это будет мое последнее появление в твоей жизни, — его голос дрожит, но он вытирает рукавом мокрые из-за слез ресницы, и делает вид, будто ничего и не было, а его глаза не заслезились. Парень сидит на холодном полу, залипает на крашеную зеленую стену напротив, ему чертовски хочется спать. Один только Бог знает, когда он спал, но мальчик решил, что не уйдет отсюда без знания того, что волонтер жив. Он стучит кулаком по двери, но снова ничего не происходит. Тогда он встает, начинает лупить дверь ногами и стучит кулаком. За дверью также никакого шевеления, и это начинает раздражать и заставлять ещё больше нервничать. — Юлик, бля! — возмущается Тушенцов дрожащим голосом и бьёт дверь ногой. — Это не сложно, просто подойди и поверни ключ! Проходит около десяти минут, из них семь — непрерывное битье двери ногами и руками. Благо, что Юлик живет в подъезде чуть ли не один, без всяких старых бабок, а то на него бы уже полицию вызвали. Расшумелся наркоман какой-то! Думать о том, что он опоздал, ему не хочется, и он предпочитает версию того, что Юлик там и все-таки живой. Выебывается. Да, наверняка, просто выебывается… И как бы ему хотелось думать о том, что хозяин квартиры в порядке, воображение подкидывало все более и более страшные картинки. Когда Руслан в очередной раз стучится и отчаянно просит парня открыть дверь, в глубине квартиры слышится лай. Мальчик замирает и прикладывается к двери, думая, не показалось ли ему. Лай все усиливается, и звук становится все ближе к двери. — Бима! — громко удивляется парень, а собака за дверью в подтверждение этого тявкает. — Господи, Бима! Он вздыхает от небольшого облегчения, если Бима там, ее хозяин тоже должен быть в квартире. В ушах от долгого продолжительного шума у него начинает еще и раскалываться голова, будто он себе по голове стучит, а не по двери. — Ты собаку хоть кормишь вообще, а?! — лениво держась за голову, спрашивает он, а в ответ только активное собачье гавканье. — Эх, на что тебе такой хозяин? После недолгого затишья он вновь хочет начать лупить дверь кулаками, но его удары вялые, как у пятилетнего ребенка. И в итоге снова ничего, кроме громкого лая и своей же головы, что словно трещит по швам. Но он игнорирует это, как может, и все продолжает свои попытки достучаться до Онешко в прямом смысле этого слова. Руслан даже удивляется его стойкости. Тогда он решает применить план Б. — Если ты не откроешь сейчас эту дверь, я вскрою замок, — гнусаво, медленно и негромко говорит мальчик, потому что в теле ощущается какая-то слабость. Ноги подрагивают, он опять садится на пол, оперевшись о стену. Голова кружится в тысячу раз сильнее, а его последний прием пищи — таблетки — просится наружу. Он даже не блефует, он взял собственноручно сделанную отвертку для вскрытия замков. Чему только в приюте не научишься. Руслан был готов на все, лишь этот идиот оказался живым. «Пожалуйста», — слезно шепотом просит он не понятно кого. Неожиданно в квартире раздаются шаги, и в замке начинают возиться. Руслан торопливо вскакивает с нагретого местечка, дверь открывается, из нее показывается Юлик. Ноги совсем перестают его держать и последнее, что видит и слышит мальчик перед тем, как потерять сознание — это перепуганное «Руслан?!» и взволнованное лицо Онешко. _________ Следущая часть последняя завтра-послезавтра в это же время