100 и 1 способ соблазнить блокнот

Следующее утро начинается с просмотра новостей. Мы так и толпимся, все сотрудники агентства, возле небольшого телевизора, вслушиваясь в ровный голос диктора. — Вы читали новости? Куникида тормозит с получением информации. Дазай призывает его посмотреть, а не прочитать, мы снова застываем статуями. Пропало целое гребанное здание, склад Портовой, мать ее, Мафии. И никто ничего не знает. Взгляд падает на соломенную шляпу Кенджи, которую теперь Танизаки крутит в руках. Вещицу вчера нашла я, спускаясь следом за гостями по лестнице, но ни Фицджеральда, ни рыжей девки, ни Кенджи не обнаружила. Все еще скребет внутри, что надо было за мальчонкой приглядеть. Я же чувствовала, что его ждет подстава, что надо было зайти в чертов лифт. А вместо этого… Вырываю шляпу из рук Джуничиро, но ничего лучше не нахожу, как сесть за стол, а шляпку положить рядом. Она цветом соломы и пахнет садами, очень мягкая для такого аксессуара, очень удобная. Пальцы проходятся по материалу точно так же, как трепали светлую шевелюру Кенджи. Пока ребятам выдают задание, Акико и Наоми просматривают документацию, изредка комментируя происходящее. И как только Куникида и Дазай скрываются в недрах офиса, а младшие сотрудники спешат на помощь Кенджи, милые дамы тоже активируются. — Я свяжусь с Рампо и силком приведу его сюда, если понадобится, — хмурится Йосано, а затем ее взгляд замирает на мне. — Одолжишь ласточку? Ключи тут же оказываются в руках доктора, и та покидает офис. Наоми тоже собирается, достает короткий кинжал из полки в столе Джуничиро, прячет за пазуху и шагает на выход. Я остаюсь в офисе одна. Не проходит и полминуты, как мы с Наоми шагаем быстро и крайне слаженно, догоняя мальчишек. Накаджима и Танизаки сначала против, упирают руки в бока и прямо заявляют, что это опасно. И пока Наоми разбирается со своим братцем, недвусмысленно намекая на наказание в постели, мы с Ацуши выпадаем и стараемся оглядеться и смотреть хоть на палящее солнце, хоть на асфальт. Улица оживленная, люди так и норовят толкнуть, протиснуться мимо, убрать с пути. Обычный мегаполис живет обычный жизнью, даже городской сумасшедший появляется, как по заказу. Ищет все какую-то девчонку с заморским именем, пристает ко всем, спрашивает все. Когда взгляд мужчины пересекается с моим, хочется уйти под землю. Господи, как неловко, пялиться на ненормального, да еще и осуждать… мало ли что могло случиться в его жизни, вряд ли он таким родился. — Простите! Не прощу. Делаю шаг назад, взглядом ищу Ацуши и парочку Танизаки, с трудом отыскивая последних. Куда пропал тигренок, неизвестно, но мужик уже нависает надо мной, неловко улыбаясь. — Простите, — снова обращается неизвестный, — вы не видели девочку? Маленькую, в красном платье, милую очень. О, моя бедная Элиза… Мужчина и правда выглядит подавленным и крайне расстроенным. Жалость бьет о ребра, а здравый смысл подсказывает, что это просто отчаявшийся папаша, некудышный, раз упустил ребенка. Он теребит край своего белого медицинского халата, продолжая оглядываться, выискивать свою дочь. — Давайте поищем ее, не могла же она далеко уйти? — поток народа увеличился, все-таки мы подходим к проезжей части. Светофор загорается зеленым, толпа напирает и приходится двигаться вперед. Попутно вытягиваю шею, чтобы не упустить из виду свою компанию, а заодно разглядеть красное платье на ребенке. Доктор снова начинает выкрикивать имя дочери, но делает это гораздо тише, чем когда я его встретила. — Могла ли ваша дочь вернуться домой одна? Или, может, вы на машине… — Нет-нет, Элиза бы без меня и шагу не ступила, — горько отзывается доктор. Остается только поддержать бедолагу сочувствующим взглядом и сложить руки рупором, чтобы начать звать его дочь. Оборачиваюсь на доктора, чтобы спросить о более ярких приметах, но вместо этого дорога заменяется чем-то сюрреалистичным. Людей становится меньше раза в два и все они жмутся друг к дружке. Огромное пространство, которое напоминает искаженную детскую комнату с розовым живым потолком и шахматным полом, без стен, без ограничений, с кучей милых разноцветных лент и коробок и, самое главное, двумя дверьми. А в центре этой комнаты та самая рыжая девка. — Так много людей смотрят прямо на меня, — ее голос будто звучит ото всюду. Приходится сделать шаг, закрывая собой доктора, да и открывая обзор на цирк. Ближе всего к ней Джуничиро и Ацуши, а вот Наоми я в толпе рассмотреть не могу. Черт, видимо, рыжая похитила ее раньше. Накаджима оборачивается, мы оба пропускаем часть монолога о безболезненном побеге. Зато дверь за спиной девчонки приоткрывается, показывая Кенджи и Наоми да и еще с десяток вырубившихся человек. Отлично, мы в ловушке, причем очень опасной и смешной одновременно. — Чего ты хочешь? — Джуничиро уже стучится в закрытые двери, честное слово, было бы у него чуть больше сил, выбил голыми руками. — Все просто, — рыжая девчонка улыбается, взглядом окидывая всех присутствующих, — я хочу, чтобы вы поиграли с Энн в ее комнате. Рыжая снова широко улыбается, вызывая у публики шок. Золотое свечение начинает окружать девочку, а через секунду прямо позади нее вырастает нечто, похожее на тряпичную старую куклу, но в размерах с танк. Сказать, что все жутко трухнули, умнее промолчать. Двери открываются нараспашку, и добрая часть толпы бежит к спасению, толкаясь и падая на ходу. Начинается настоящая давка, и девчонка только смеется, наблюдая за представлением и сетуя, что никто не хочет играть с милой Энн. Милая, ага, прям как смерть. Помимо нашей тройки остается еще и доктор, от шока упавший на пятую точку и рассматривая игрушку во все глаза. Лично я к ней привыкла быстро, видимо, как и Ацуши, который просит мужика уйти. Тот упирается, показывая фотку своей дочери. В одну секунду преодолеваю расстояние между нами, поднимая мужчину. — Она ведь может быть за теми дверьми? — и пусть его голос дрожит в панике, но взгляд остается решительным. — Если я уйду, буду жалеть об этом всю жизнь. — Возможно, — тихо выдыхаю, подталкивая доктора поближе к перевернутой подарочной коробке, — но мы ничем не сможем помочь. Мы не эсперы, в отличии от Ацуши и Джуничиро, нам остается только наблюдать. Доктор позволяет себя увезти подальше от Энн, а тем временем Люси, которая соизволила представиться, начинает устанавливать правила игры. На первый взгляд, обычные салочки. Она позволяет участвовать сразу двум эсперам, что явно ставит ее в невыгодное положение. Двое на одного, даже на чужой территории слабое, но преимущество, плюс способность Танизаки очень сильна и поможет мальчикам укрыться… Мы с доктором тут же оказываемся за той самой коробкой, наблюдая из укрытия. Меня распирает начать кричать какие-нибудь глупые кричалки, что-то вроде: «Мы победим», «ВДА лучше всех», «Тигры не проигрывают». Но Энн быстро сбивает всю спесь. Даже не понимаю, когда вдруг Джуничиро оказывается в цепких лапах куклы, и вот еще секунда, а его протаскивают в эту черную резную дверь огромные гнилые руки. Черт. Ацуши остается один на один и, конечно, его способность просто супер-сильна, но в битве, а не в каких-то глупых играх. — Почему вы не участвуете? Аж подпрыгиваю на месте, с удивлением бросая взгляд на доктора. Тот замечает то ли страх, то ли сам понимает все и поднимает лапки к верху, идя на примирение. — Не хотел вас обидеть, простите, — тут же исправляется мужчина. — Я думал, у вас у всех способность. — К сожалению, нет, — страх начинает душить постепенно. А что, если Ацуши проиграет? Я не смогу выстоять против Люси, против ее Энн. Дазай и Куникида без понятия, где мы, и вряд ли найдут нас. Мы тут застрянем, все мы: и я, и тигренок, и сладкая парочка, и малыш Кенджи, и доктор этот со своей дочерью. Мы умрем, мы… Ты ведь понимаешь, что агентство боевое? — в сотый раз интересуется Акико, помогая мне докрасить ногти. — И нам приходится биться за правое дело. За хорошее. Ты меня совсем за дуру малолетнюю держишь? — отнимаю ладонь и тут же оказываюсь напротив своего доктора. — Я с детства мечтала иметь способность, с детства я знала, что эсперы — не легенда. И всю жизнь я хотела помогать людям, прямо как ты, Йосано! А теперь, когда ты дала мне шанс, ты сомневаешься во мне? Думаешь, я струшу в последний момент, потому что у меня нет вашей силы? Я не это… Не смей сомневаться во мне, доктор Йосано, а я никогда не усомнюсь в себе. В нас. Отличный пафосный монолог в голове действует, как пощечина. Снимаю шпильки, вручая их доктору, а сама перебегаю ближе к Люси, пока та с интересом смотрит, как тигр перегруппируется в обезьянку. У меня есть козырь. Есть. Взгляд натыкается на доктора с моей обувью, удивленно переводящего взгляд то на меня, то на Ацуши. У Люси повсюду раскиданы пустые подарочные коробки, кубики, милые ленты, Накаджима этим пользуется, конечно, но сил у него ненадолго хватит. Мы встречаемся взглядами. Итак, надеюсь, он заметит клочок бумаги в моей руке и правильно все поймет. Накаджима делает еще круг, в это время я прячусь за целый склад таких пустых подарков. Ждать, ждать, ждать, Ацуши идет на второй заход, и мы всего на секунду встречаемся взглядами и руками. Тигренок приземляется в центр комнаты, затравлено дыша и оттягивая на себя все внимание и весь негатив. Одним ухом слушаю историю Люси и, замедляясь возле еще одной огромной голубой коробки, понимаю, что девчонка, в общем-то, не является воплощением зла. Тяжелое детство, абсолютное одиночество и непонимание окружающих, затравленность, а затем приходит человек и становится для тебя маяком. Для меня это была Акико, для Ацуши — Дазай, а для Люси — Фицджеральд. Еще одна коробка. Я почти лечу по чертвой доске, прикидывая расстояние. Несколько метров до следующей коробки, а там финишная прямая. Накаджима тоже это понимает и начинает играть роль приманки еще активней. Миную предполагаемое убежище, на ходу доставая ключ и крепко сжимаю в руках, держа курс прямо в дверь. Ноги сами несут так быстро, как только могут, а позади раздается хихиканье Люси, которая, видимо, теперь наблюдает за мной. Требуется секунда, чтобы воткнуть ключ в замочную скважину, и почти вечность, чтобы успеть обернуться от загребущих рук. Взору открывается прекрасная картина того, как Энн бросает играться с Ацуши и летит ко мне со скоростью звука, но все равно не успевает до активации способности. — Поэзия Доппо, — выкрикиваю во всю мощь легких, сомневаясь, что от громкости что-то меняется, — пистолет. Первая пуля пришибает точно лоб Энн и та, кажется, немного тормозит от шока. Ключ в руках странно вибрирует, как из-под толщи воды доносится выкрик доктора. Тот, кажется, говорит обернуться. Ключ едва не прошивает мне голову также, как и пуля лоб Энн. Каким-то чудом удается увернуться, но живая зараза все же успевает резануть мне не сильно бровь прежде, чем быть выкинутой. — Ну что же ты такая рассеянная? — смеется Люси, вертя в руках отнюдь не ключ. Какой-то живой организм смеется прямо в лицо, подмигивает и шипит, извиваясь в руках девчонки. Это конец. Взгляд находит Ацуши, который, кажется, думает о том же самом. Черт, даже тигренок сдается, что говорить о такой, как я? Отступаю к коробкам, приваливаясь к ним спиной. Позади меня разворачивается ад и единственное, что меня от него отделяет, картонка, и то вымышленная. Страх накрывает удушливой паникой и никакие внутренние монологи не помогут. Надо бежать к другой двери, Люси обещала выпустить, а значит… Тело реагирует само и валится вперед, пригибаясь от длинных рук Энн. В метрах пяти от меня распластался Ацуши, взмыленный и напуганный, а на шее его, словно удавка, милая желтая ленточка. Да быть такого не может… Я не герой, не эспер, и уж точно не самый смелый человек. Но Ацуши — наш шанс на спасение, наш единственный шанс, пусть он и забудет, когда покинет эту комнату, где мы, но явно придя в агентство в одиночестве, все поймут, что мы похищены раньше. Время сейчас ведь главная валюта, так? — Беги! Не знаю, кричу себе или тигренку, но тут же выбегаю из укрытия и начинаю палить в Энн, только молясь добраться до следующего леса коробок. Три выстрела отвлекают куклу от Ацуши, краем глаза отмечаю то, как Накаджима тянется к двери, к спасению, а затем перестаю ощущать твердость под ногами. Меня подкидывает и швыряет вбок одновременно. От такой скорости не успеваю сгруппироваться, приземляясь на правый бок и каким-то образом основной удар приходится на лодыжку. Надеюсь, не сломала. Звезды перед глазами вспыхивают сразу, как только пытаюсь открыть глаза. Становится подозрительно тихо, прохладный пол холодит бедра и плечи, в особенности лоб. Хорошо-то как! Надо встать и посмотреть, ушел ли Ацуши, но страшно даже двигаться. Не знаю, сколько времени уходит на собирание остатков сил, пока не чувствую теплые руки, они слегка сжимают плечи и заставляют сесть. Проходит много времени по моим меркам, прежде чем открываю глаза и встречаюсь с озадаченным и обеспокоенным взглядом. — Беги, — выплевываю в лицо, с удивлением обнаруживая, что рассекла бровь. — Я тебя не оставлю, — обещает Накаджима и поднимается, передавая меня в руки доктора. Смотря на Ацуши сейчас, приходит понимание, почему Дазай его выбрал. В этом мальчишке столько силы, столько упорства, он слегка улыбается, поворачиваясь к нам спиной. — Сейчас мой ход, — Ацуши идет вперед, прямо к Люси. Взглядом нахожу свой пистолет, он не так далеко, в паре метрах, но в руках доктора сейчас спокойно и хорошо. Хочется сделать шаг за Ацуши, подстраховать, помочь хоть чем-то, потому приходится сделать шаг, чувствуя, как правую лодыжку разрывает вспышка боли. — Черт, черт, черт… — Не двигайся, — командует доктор, помогая облокотиться на коробку. В его руках широкая яркая лента, он умело и, самое главное, быстро обматывает ногу. Думаю, мы оба не сводим глаз с Ацуши. Но собственный крик звенит в ушах так ярко и звонко, когда мальчишку хватает Энн, а затем сотня ее дряхлых худых рук затаскивает его в черную дверь, наглухо захлопывая. Приходится резко встать, не обращая на боль в ноге никакого внимания, и кинуться за пистолетом, оказавшимся аккуратно под ногами отошедшего на пару шагов от меня доктора. Не задаюсь сейчас лишними вопросами, особенно тем, почему Энн не перехватывает меня, когда как Люси явно намерена это сделать. — Любопытно взглянуть на ваше выражение лица, когда моя Энн вас схватит, — наслаждается победой рыжая дрянь. Мне остается замереть у ног доктора, становясь на одно колено и целясь точно в голову Люси. А затем что-то в комнате меняется, будто температура падает, а краски явно немного меркнут и темнеют. Что происходит? — Если сможешь, — доносится позади голос мужчины, совсем не похожего на горе-доктора. Но это был он, только тембр его был ниже, увереннее, острее. Кто-то, кто стоял позади меня, был совсем не тем отцом-одиночкой, потерянным и истеричным мужчиной. Позади меня стоял эспер, и никто в комнате не мог шевельнуться. Чувствую его ауру спиной, он буквально пригвождает к месту нас с Люси. На лице девочки отражается ужас, ее начинает едва заметно трясти, когда ледяные щупальца страха впиваются ей как в уши, так и в сердце. Она чуть ли не падает, тогда как мне вдруг резко становится спокойно и даже как-то хорошо. Стоять на своих двоих сейчас крайне неприятно, но все это отходит на второй план. — Ты проиграла, — сообщает доктор, и прямо перед моим носом опускается одна маленькая зеленая снежинка Танизаки. Хватает одного вдоха и одного взгляда на Ацуши, чтобы понять всю суть плана. Фальшивая дверь. Джуничиро просто умница. Но главная проблема начинает двигаться и тянуться к Накаджиме. Нужно отвлечь ее, не допустить ее до тигренка и дать ему доиграть свою партию. Выстрел, выстрел, выстрел. По рукам неприятно пробегается волна отдачи, приходится выйти из поля доктора и включать всю свою прыть. Две коробки, помимо трех выстрелов, долетают до Энн, она бесится, хочет прикончить меня, вне зависимости от желания хозяйки. Становится гораздо светлее, и тогда уже раскрывается вся суть хитроумного плана. Тигренку полезно общаться с Дазаем. Желтая лента на тонкой талии Люси тянется до сжатого кулака Ацуши. У того вряд ли хватит сил сбить с ног крепкую девчушку, а возвышающаяся надо мной Энн не оставляет выбора. Бежать становится тяжелее, но несколько метров я пролетаю на чистом адреналине, с размаху врезаясь в Люси. И тут же Накаджима тянет ее на себя, словно подсекает пойманную на удочку рыбку. Отлично, осталось избавиться от Энн, но та сейчас стремится к хозяйке, и обойма становится пустой быстрее, чем планировалось. Хватает ума подскочить и бежать обратно к чудо-доктору, в, так сказать, целебные объятия. Внимание доктора приковано исключительно к Ацуши, ровно как и мое, когда я приземляюсь у его ног, хватаясь за голень. Накаджима смотрит вперед, на нас, и лицо его выражается крайнюю решимость. Секунды утекают сквозь пальцы, Люси сопротивляется, тогда как Энн просто исчезла, она просит отпустить, просит понять, ведь если она провалит задание, то это будет ее концом. Но на чашу весов поставлено слишком многое, и потому, когда Ацуши не выдерживает и отпускает себя, проваливаясь вместе с Люси в недра за дверью, наступает резкая тьма. Не успеваю среагировать на такую резкую смену, как вдруг уже сижу жопой на асфальте, мертвой хваткой вцепляясь в штанину доктора. Вид юбки Акико заставляет стыдливо прикрыть все, что эти лоскуты еще могут прикрыть, да и встать с колен. — Вы как? — доктор вдруг становится заинтересован моей персоной, беря лицо в свои ладони и вглядываясь в кровоточащую царапину на брови. — Нога болит, — отзываюсь честно, также пристально глядя на собеседника. Мужик очень даже ничего, лет сорока, с ровной, специально кажущейся неряшливой щетиной и черными прямыми волосами до плеч. Цвет глаз его мне понравился гораздо больше: что-то между карими, как у Дазая, и насыщенными красными, почти неживыми. — У вас растяжение, — он достает платок из своего халата и прикладывает к голове. — Жить будете. — Что вы ему сказали? Он вырастает рядом, стискивая в объятиях. Доктор тут же отступает вглубь, пока Ацуши готов расплющить мои целые кости. — Эй, Накаджима, ты меня убьешь изощреннее, чем Энн, — хриплю на ухо герою. — Спасибо, — честно выдыхает Ацуши и ярко-ярко улыбается. — Как ты? — Как ты себя чувствуешь? — передо мной тут же вырастает Наоми, о которую я облокачиваюсь, и Танизаки, на которого уже виснет сама девочка. — Раненой. Ацуши под всеобщее недоумение и тихую радость покидает нас, и да, я его понимаю. Мне тоже хочется подойти к Люси, хотя вряд ли смогу сказать что-то хорошее. — Пойдемте в тенёк, — прошу ребят, и мы уходит с проезжей части. Многие люди шокировано оглядываются, Ацуши, кажется, освободил абсолютно всех. Танизаки оставляют меня у магазинчика на углу, а сами идут проверять раненых и есть ли вообще такие. Вместо сладкой парочки ко мне снова подходит Ацуши, крайне задумчивый и расстроенный. — Ты ничем не сможешь ей помочь, — мой голос звучит слишком сухо и холодно, да и на грустное лицо Ацуши смотреть не хочется. — Она сделала свой выбор. — Это был не ее выбор, все можно исправить, — сбивчиво начинает спорить Накаджима, но мы вдруг замолкаем, удивленно поглядывая в одну сторону. Доктор склоняется к маленькой милой девочке, действительно похожей на ангела. Она смотрит совсем без испуга и выглядит так, будто только вышла из дома. — … ты просто взяла и пропала! — причитает горе-папаша, и голос его явно дрожит от слез. — Я знала, что Ринтаро будет волноваться, если я вдруг исчезну, — начинает объяснять ему дочь, лучезарно улыбаясь. — Я хотела заставить Ринтаро плакать. Мы с Ацуши молча обмениваемся взглядами. Дети и правда цветочки. Да только на могилах своих родителей. Наше с Накаджимой внимание переключается на неожиданную атаку со спины тигренка. Кёка прячет лицо и крепко обнимает парнишку, а тот заливается краской. Надо сказать Дазаю, чтобы поговорил со своим учеником о контрацепции… — Ты ничего не сломала? Что болит? Почему не позвонили? Ты кого-то ранила? Куникида появляется следом, нависая надо мной грозной сплошной стеной. Он закрывает обзор на остальных, и мне ничего не остается, как сделать шаг к нему и тут же быть пойманной в капкан теплых рук. Да, специально, надо пользоваться положением раненого героя. — Очень приятно, что ты обо мне беспокоишься, — голос не усиливается выше шепота. Усталость и пережитый шок начинают потихоньку отходить на задний план, а сильный и спокойный Доппо внушает уверенность. Как же мне его не хватало там, в комнате Энн, пусть даже и часть его сегодня спасла мне жизнь. От него как всегда восхитительно пахнет, остается только уткнуться носом в грудь и вдыхать аромат не только его одеколона, но и чернил, свежей ягоды и какого-то морозца. — Тебя так сильно головой приложили, Энамото? — сетует босс на бестактность, но сейчас все равно. Имею право расслабиться, крепко цепляясь за темную рубашку, и проглотить слезы. Не сейчас, не на людях раскисать, когда-нибудь в другое время… Куникида, видимо, устает от чужих закидонов, потому резко одергивает меня, встряхивая за плечи. Зажмуриваюсь, представляя, что он видит, но глаза сами собой открываются, когда он смахивает слезы с моей щеки и крепче прикладывает платок к голове. — Идти можешь? — в его голосе сквозит плохо скрываемое беспокойство. Киваю болванчиком, смахивая мокрую дорожку, и плотно прижимаюсь к сопровождающему, но память тянет меня назад. — Секунду. — Энамото! — трещит в начинающей злости голос Куникиды. Пара шагов дается на удивление легко, даже обхожу Накаджиму и странно замершую Кёку, окликая чудо-доктора. — Простите! — они отошли на шагов десять, но тут же оборачиваются. Приходится самой дойти до них, пусть и нещадно хромая. Девочка с любопытством меня разглядывает, а мужчина ждет, улыбаясь как-то отталкивающе. Может, зря я это? — Спасибо вам, — приходится поклониться. — Что вы, — вроде как смущенно отмахивается мужчина. — То, что не под силу одному, одолеют двое, верно? Сегодня вы доказали, что люди без способностей так же полезны и сильны, как эсперы. И союз этот очень выгоден. Вы не убежали с поля боя, не покинули игру. Только вырубились пару раз. Невольно вырывается смешок. Забавный он, но что же так не дает покоя? Что-то, скрытое в змеиной усмешке? Или в том, что он смотрит так, будто знает меня уже много лет? — Я верну вам платок… — Не стоит, — снова отмахивается, как от мухи, доктор, беря девочку за руку. — Это мелочь, не беспокойтесь. Берегите себя, госпожа Энамото. Что? Он слышал, как Куникида меня назвал или… — Передавайте привет Йосано-кун, — уже уходя, кинул вдогонку доктор, ставя в истинный ступор. Стоять и смотреть, как что-то уходит от тебя без ответа не самое приятное зрелище. Сжимая платок в руках, понимаю, что не спросила имени доктора, но когда взгляд снова начинает бегать по толпе ни отца, ни дочери не видно. — Энамото, — Куникида возникает прямо передо мной, — тебя надо показать доктору Йосано. — Что? — Господи, да что с вами? — сетует Доппо и одним движением перекидывает меня через плечо. — И прикрой стыд. Так и несет меня герой до моей, кстати говоря, машины. Юбку я стараюсь поправить, а заодно вцепиться в плечи боссу, но мысли все время возвращаются к зажатому в кулаке платку. Уже в машине расправляю перепачканный в собственной крови кусок ткани, лениво наблюдая за тем, как Доппо заводит машину. За нами сидит молчаливая парочка Танизаки. В левом углу платка алыми нитками вышито имя. Джек-пот, ничего не скажешь. Верчу и так, и сяк, полностью доверяя ласточку Куникиде, пока сама с трудом понимаю, что за инициалы там. О. М.