100 и 1 способ соблазнить блокнот

Акико сидит напротив, потирая уставшие глаза. Меня озноб бьет, глядя на ее растрепанные волосы и залегшие тени под глазами, но доктор усмехается, попивая горячий чай из кружки. — Ну, мы победили, — выдыхает она первой. Я знаю. Мы уже списывались с Дазаем, тот послал кучу смайликов фейерверка и наказал идти отдыхать. Мы, в общем-то, особо и не напрягались, так, прошуршали пару сетей. Однако, удалось найти и еще кое-что интересное, но Осаму быстро свернул нашу деятельность, попросив не думать о крысах. Ненавижу крыс. — След прошел? — интересуется Йосано, разглядывая мое лицо. — Да, — а затем одергиваю, — на коже да. — Я не про это. — Остальное пройдет позже. Акико улыбается, делает движение, пытается обнять. Не позволяю, отстраняясь. Нам следует выяснить кое-что, потому, когда задаю вопрос, зад Йосано снова находит точку опоры напротив. Она мнется, пряча взгляд то в кружке, то на руках. — Он нам не угроза. — Босс Портовой Мафии? — усмехаюсь, скрещивая руки на груди. — Я видела Мори Огая дважды и смело могу заявить, что он самая большая угроза, какая существует в природе. — Он не пойдет против агентства. — Почему же? Не дослушивая, Акико встает и идет к своему столу, копошится там и вытаскивает пачку гребанных сигарет. Закуривает одну, тонкий дымок вьется вокруг ее волос и рук, но она лишь садится обратно, смахивая пепел в кружку с недопитым чаем. — Они с директором… — Я знаю, работали раньше вместе, — перебиваю, улавливая нотки удивления на лице доктора. — Я все знаю, Йосано. Но не, — прочищаю горло, чувствуя ком, — не понимаю, почему ты не рассказала, что он рядом. Ты врала. — Я защищала тебя. — От чего? От себя? От своего прошлого? Кажется, бью в цель. Акико делает еще затяжку, на этот раз дольше, полноценно наслаждаясь никотином. Цыкаю, раздражение жжется на кончиках пальцах, потому выхватываю недокуренную сигарету и засовываю в рот. — У меня достаточно недругов, — кривится Йосано, следя внимательно за каждым движением. — И не все они такие, как Мори. Тот плетет паутину, некоторые будут бить точно по мишени. — И Мори для тебя кто? Маяк, враг получше? — Он страховка, — честно отзывается доктор. — И если что-то случится с агентством, мафия подсобит. Как сейчас. Как уже было. — Ради тебя? — Ради, — Акико задумывается, — всех нас. Мори хочет вернуть меня. И будет этого хотеть, пока не получит. Пока. Вздрагиваю от худших предположений, опускаясь на диван. Силы будто тлеют, оседают никотином в ребрах и исчезают там же. Выкидываю сигарету в кружку, закрываю глаза. — Он не получит, — нотки в голосе Акико звенят хрусталем. — Никогда. — Предлагаешь поверить на слово? — усмешка больно кривит губы. Вера как-то сама собой кажется хрупким предметом, ломче воздуха, но сильнее алмазов. Теплая рука Йосано ложится на макушку, нежно перебирая волосы. Она гладит меня совсем как ребенка, проходится запястьем по спине и едва заметно обнимает, окутывает собой и едва заметным ароматом Chanel. — Предлагаю помочь, — ее голос звучит твердо. Прямо приговор, от которого не сбежать и не скрыться. Поднимаю голову, встречаясь взглядами с доктором. Перехватываю руку, сжимаю теплую ладонь в пальцах, оставляя легкий поцелуй прямо на костяшках. — Я знаю, Акико, я не перестану бороться, — слёзы жгут глаза и щеки не хуже кипятка. — Не думай, что я опущу руки, что сдамся. Я сильнее, чем вы все думаете… — Никто не считает тебя слабой, Харуко. Мы гордимся тобой, все в агентстве, все в твоей семье, — Йосано присаживается рядом, и мне остается только уткнуться в родное плечо. — В нашей семье нет сомнений. — Эй, что за водопады? — разносится звонкий голос Рампо по кабинету, и я тут же вскакиваю на ноги. У детектива в руках охапка всяких сладостей и гадостей. Он рассыпает свое добро на столе, тут же кидая мне в руки пачку печенья. — Помогает, — коротко изрекает Эдогава, закидывая ноги на стол. — Эй, а мне? — возмущается Акико позади. — А ты не ревешь. — И ты вроде на диету хотела сесть, — достаю печеньку и тут же закидываю в рот. — Да, не помешает, — кивает Рампо, наблюдая за нами. — Неправда! Я стройна, как кипарис, а ты, — она обращается ко мне, тянется к печенью, но ей в руки тут же прилетает плитка шоколада. — Ну спасибо. Улыбаюсь, чувствуя, как печенье прямо тает во рту. Может, и правда, мы семья? Ни я и Акико, а все мы? Но тогда… — Предлагаю устроить пирушку, — вырывается предложение, останавливая тем самым спор двух старших. — С алкоголем и вкусностями. На секунду повисает тишина. Глаза Йосано загораются, она улыбается даже, но Рампо тут же опускает с небес на землю, напоминая кое о ком. — Куникида будет против. — Не будет, — подключается Акико, тут же оборачиваясь на детектива. — Если ты подашь эту идею. Рампо закидывает чипсину в рот, задумчиво прожевывая. Пожимает плечами, мол, ну хорошо, и мы тут же открываем списки ближайших магазинов с алкоголем.

***

— Спасибо большо-о-е, — передаю чаевые парнишке, что привез пиццу. Тот заметно смущается, кланяется в ответ и уходит по стеночке. Куникида позади меня дергает бровью, либо у него уже начал дергаться глаз, и подсчитывает что-то. — Вы нас разорите, — в который раз повторяет Доппо, скорбно вздыхает. — Ай, да не злись, — передаю парочку коробок точно в руки, открывая бедром дверь. Праздник начинается спонтанно и без объявлений войны. Акико не расстается с бокалом любимого полусладкого, Танизаки потягивает пиво, Дазай скрывается в неизвестном направлении, оставляя на прощание мокрый поцелуй в щеку. — Хорошая мысль, — хвалит он, закидывая в рот сашими. — Это Рампо. — Ага, сделаю вид, что поверил, — усмехается суицидник, окидывая взглядом разноцветные ленточки, новогодние гирлянды и магнитофон, что взяла с собой Харуно. — Не давай скучать нашему боссу. Расставляю пиццу по периметру, пока Куникида все еще примеряется к затратам. Ну, директор позволил отдохнуть, а такого шанса может больше и не представиться. — Почему ты не пьешь? — рядом возникает Йосано, протягивая мне бокальчик. — Я за рулем. — Никто не хочет пить со мной, — хмыкает доктор, отпивая от бокала. — Может, Кирако согласится? Вздыхаю, глядя на то, как танцующей походкой Йосано двигается к двум девчонкам у стола. Ну все, можно праздник, в принципе, сворачивать. Музыка льется из магнитофона, пританцовывая, откусываю пиццу, другой кусочек спихивая на тарелку и иду к цели, которая еще ничего не ела. Я слежу, да. — Хватит стесняться, — протягивая Кёке тарелку, и девочка удивленно глядит то на нее, то на меня. — Я не стесняюсь, — ровно выдает, даже не моргает. — Вот и не стоит. Ты теперь одна из нас, — а затем улыбаюсь, представляя, как девочке сейчас не сладко, — член семьи. Изуми распахивает глаза шире, смотрит так, будто впервые видит. Прикасаюсь к ее плечу, втискивая в другую ручку стакан с соком. — Ешь, — больше похоже на командование, но сейчас, кажется, неплохой момент. — Когда вы успели? — тигренок возникает за спиной, заставляя вздрогнуть. — Можем, умеем, практикуем, — отшучиваюсь, краем глаза улавливая Куникиду. Видимо, хочет переговорить с ребятами. Оставляю их, двигаясь дальше. К Рампо приходит парнишка из Гильдии, вроде как не друг и не враг, с милым енотом на плече. И если зверька мы тут же обступаем, то на парня почти не реагируем. Эдогова говорит, что все нормально, значит так и есть. Ему веришь. Взгляд падает на Кирако, енот уютно засыпает у девушки на руках. Она улыбается, когда По и Рампо садятся рядом с ней и начинают что-то обсуждать, явно краснеет, потому что рука великого детектива тянется к мягкой шерстке енота, непозволительно близко оказываясь возле самой девушки. Какие милости. Усмешка кривит губы, оглядывая уютную атмосферу. Легкая музыка, довольные люди, смех. Пара Танизаки начинает покачиваться в незамысловатом вальсе, Ацуши приглашает на танец Изуми, а Акико пытается споить принципиального Доппо, пригубившего от силы глоток вина. — Йосано, — устало выдыхает коллега, отодвигая бокал, — я не пью вино. — Один бокал за здоровье. — Не пытайся, — улыбаюсь, подходя ближе, — наш Куникида пьет пиво. — Серьезно? — округляет глаза Йосано. — Секунду. Она ретируется в поисках алкоголя. Хотя могу поставить на кон зарплату, что дело в другом. Неловкость удушливо накрывает, стоит сесть рядом с Доппо и это не исчезает, хотя мы даже не говорим. Стакан с соком сжимается крепче, холодит пальцы. — Звонили журналисты, — вспоминаю, что забыла сказать Куникиде. Тот чуть оборачивается, взгляд его падает сначала на мои пальцы, затем на лицо. Теперь в помещении становится душновато, лучше бы рта и дальше не открывала. — Интервью? — Да, хотят увидеть тигренка, — нахожу фигурку Накаджимы и Кёки, те мило переговариваются с Танизаки. — Не думаю, что это хорошая идея. — Верно, — кивает Доппо, ставя бокал на стол. — Лучше держать журналистов подальше. Глоток сока кажется кислым и горьким одновременно. Апельсиновый сок вообще странно действует, потому заменить его становится первоочередной задачей. Но вместо этого на меня, не заметив, спиной налетает Кенджи, спотыкается, и стакан с соком летит прямехонько на Куникиду. И все это так медленно, издевательски точно и нестерпимо смешно, особенно когда оранжевые капельки стекают по подбородку коллеги, но мы с Кенджи не двигаемся и даже не дышим. Мальчишка тут же начинает извиняться, стараясь вытереть пятно на жилетке босса, а мне становится смешно, но старательно прячу улыбку, присоединяясь к Миядзаве. — Ну, спасибо, — шипит Куникида, отмахиваясь от наших рук. Он проносится мимо Акико с бутылкой пива, а Кенджи все еще просит прощение, не слушая моих слов. — Все нормально, с кем не бывает? Все хорошо… все нормально… Кенджи! — прикрикиваю, и парнишка тут же расплывается в улыбке. До него, кажется, доходит, что он никого не ранил. — Иди, — Йосано забирает стакан из рук, — ты тоже заляпалась. Тыкает на мелкие желтые пятна. Мое белое платье можно назвать испорченным, кляксы на светлой ткани похожи на мазки краски. Тяжело вздыхаю, держа тот же курс, что и Доппо. Туалет у нас общий, так что на мужской и женский не делится. Вот и застаю картину маслом: жилетка купается под водой, полностью вымокая, а злой как черт Доппо пытается избавиться от едких капель на темной рубашке. Смотреть больно. Включаю кран, холодная вода приятно скользит вдоль пальцев. Знаю, что пятна так просто не отстираются, но надежда умирает последней. Левая сторона пострадала больше, оттого и начинаю с нее, косясь на Куникиду. — Бесполезно, — почти выдыхаю, но коллега меня слышит. — Знаю. Какие мы сердитые. Закрываю кран, наслаждаясь видом на мокрое пятно размером в половину грудной клетки. При желании, можно даже рассмотреть кружево на бюстгальтере, и не то, чтобы это была сделано намеренно. Подхожу к Доппо, на черной рубашке это не так заметно, главное правильно… — Ты чего творишь, Энамото? — очухивается коллега, когда начинаю аккуратно избавляться от пятен на его рубашке. — Поплавать с тобой хочу, Куникидушка, — максимально едко отзываюсь, снова засовывая пальцы под воду. Фи, теплая. Включаю холодную на максимум, а затем касаюсь темной ткани, снимая крупные пятна от сока. Получается не очень, но они вроде как отстираются потом, а вот мое платье… Уже подцепляю жилетку пальцами, но ее тут же уводят из-под носа, почти отбирая. — Не стоит. — Я, может, вину так пытаюсь загладить, — шиплю в ответ, когда Доппо без лишних усилий встряхивает свою вещицу. — Ты тут не причем, — глухо отзывается босс, отставляя жилетку подальше от меня. Сама не понимаю, то ли это забавно, что мы такие сильные независимые мужчины, то ли он совсем не доверяет моим рукам и их умениям. — Боишься, что я ее утоплю в муках? — киваю на мокрую ткань, за что тут же получаю серьезный взгляд. — Я справлюсь сам. — Ну, конечно. Выходит чуть с большим сарказмом, чем рассчитывалось, Куникида это, конечно, замечает. Хмурится, даже очки поправляет. Какие мы недотроги, и это после всего того, чего у нас не было. — Я просто хотела помочь, — привожу последний и самый весомый аргумент, делая шаг вперед. Видимо, Доппо тоже решил покинуть сие помещение, только в обратном направлении, потому впечатываюсь в босса, довольно ощутимо ударяясь бедром об раковину. — Куникида, я всего-то… Воздух заканчивается быстрее, чем успеваю договорить. Мы оба мертвой хваткой вцепляемся в жилетку, замирая напротив друг друга. Замираем очень близко и очень… не так, как обычно. Мозг вяло обрабатывает информацию, мол, вот Куникида смотрит сначала на лицо, шею, грудь, замирает на ней всего секунду, прежде чем поднять взгляд обратно на лицо. Кажется, я немного улыбаюсь и говорю, что все сделаю, но почему-то это звучит иначе. Я сделаю все с жилеткой, постираю, например, может даже высушу, но голос выдает дрогнувшие струны как в области ребер, так и в области ниже живота. Мне нужен воздух, но получается судорожно выдохнуть и выпустить из рук жилетку. Она шмякается с мокрым хлюпанием на пол, и до меня доходит, что заставило так реагировать. Куникида держал ни свою вещичку, а мою руку, аккуратно сжимая пальцы. Черт, кажется, нужно что-то сказать ему, потому что мы довольно долго стоим посреди уборной и смотрим друг на друга, мило держась за ручки. Почему ты не отпускаешь? Что-то в его взгляде заставляет отступить, едва заметно пошевелиться и почти бесшумно выдохнуть его имя. И вряд ли я когда-нибудь четко воссоздам момент случившегося. Потому что лично меня просто переклинивает на его коротком выдохе и дрогнувших пальцах. Он отпустил бы, точно отпустил, но я не дала. Сделала шаг, вцепившись во влажную рубашку, и притянула к себе, сталкиваясь с его ртом прямо как автомобиль на скорости врезается в стену. От автомобиля обычно осколки остаются, мелкие такие, несуразные. И то, что когда-то было целым механизмом, может спокойно разбиться, главное подобрать правильную стену. И, о да, когда Доппо решает ответить на что-то, похожее на поцелуй, меня буквально размазывает по асфальту. Судорожно выдыхаю, цепляясь за плечи, шею, руки, за него всего, главное чтобы не отпустил, не включил в себе этот скоростной механизм. Губы Куникиды на вкус точь-в-точь апельсиновый сок и от этого несет еще больше. Он не превращает поцелуй во что-то похабное, не пытается засунуть свой язык мне в рот, да и руки держит только на талии, но его губы требовательно и жестко целуют снова и снова, заставляя голову кружится также, как от бутылки выпитого вина. Мне жарко, нестерпимо жарко, и, кажется, я буквально плавлюсь, когда руки Доппо поднимаются верх и вниз, оглаживают бока и спину, касаются кончиков волос. Не хватает воздуха, хочется отстраниться и убежать от всех несущихся картинок перед глазами, от последствий, которые незамедлительно наступят, от Доппо, чтобы больше никогда не чувствовать так сразу и так ярко. Хватает ровно на жадный вдох для обоих, и еще наскребается мелкие осколки смелости, чтобы взглянуть в глаза коллеге. Он тоже дышит тяжело, судорожно, а затем его пальцы скользят выше, зарываются в мои волосы и он притягивает к себе, углубляя поцелуй, опаляя дыханием, заставляя мелко дрожать в чужих руках. Обнимаю за плечи, Куникида вынуждает встать на носочки, тянуться к нему, как к солнцу, прильнуть ближе, настолько, чтобы почувствовать все. Абсолютно всё. Его руки перемещаются по моему телу, заставляя подставляться, играючи находя такие точки, от которых тело сводит приятной судорогой. Даже не думала, что он так может. Даже не думала, что могу так я. Одним движением Доппо закидывает меня на холодную поверхность рядом с раковиной, идеальную для женских сумочек, а не для чужого зада. Кажется, сама бы я уже раз пять соскользнула, но он предусмотрительно встает точно напротив раздвинутых ног, не разрывая поцелуя и продолжая медленно обследовать мое тело. Это просто сводит с ума. Заставляет трястись руки, ноги, тело. Мне кажется, я могу словить оргазм даже если не… Стон срывается неожиданно и слишком громко для меня, пальцы Доппо ползут выше по внутренней стороне бедра, замирают на резинке белья и резко тянут вниз. Звезды зажигаются перед глазами ярким разноцветным пламенем. Выдыхаю в его рот, прикусываю ему нижнюю губу в отместку, мог бы и порвать случайно. Наконец, подключаю руки, вспоминая, что от меня, наверно, тоже ждут активных действий. Ремень у Доппо уж слишком качественный, хрен расстегнешь, если не имеешь огромной силы. Он это делает одной рукой, пока вторая тянет мои трусики вниз, а затем резким движением прижимает ближе, оставляя балансировать на краю между реальностью и каким-то чертовски горячим сном. И когда он отстраняется, всего на секунду, в мозг бьет совсем дурманящая, глупая иллюзия, что он сейчас просто уйдет. — Ты точно хочешь этого? Минуточку, чего? Непонимающе хлопаю глазами пару раз, снимая шоковое состояние. Он издевается так? Да нет, у самого глаза горят, когда это, кстати говоря, Куникида успел снять очки? Тысяча вопросов выливается только в один встречный. — Ты что, шутишь? Сама тянусь к нему, притягиваю за воротник и целую, едва заметно проходя по нижней губе языком. Кажется, его заводит это больше, Доппо вжимается сильнее, его рука зарывается в волосах, наматывает их на кулак и резко ведет назад. От неожиданности чуть соскальзываю, но далеко уйти я сейчас явно не смогу, и просто расслабляюсь в чужих руках. Он входит удивительно медленно, и я в который раз поражаюсь выдержке Куникиды. Его губы перемещаются на скулы, а кулак чуть сильнее оттягивает волосы, принуждая подставить шею под легкие, почти нежные поцелуи. По телу будто пускают ток, собирающий в разных частях. От шеи до бедра, на котором сейчас рука Доппо, от горячих губ с его поцелуями до низа живота. Я впервые ощущаю себя такой живой, такой чувствующей, такой… любящей? Мысли все буквально выколачиваются из головы, оставляя туманную пелену из удовольствия и тяжелого дыхания. Доппо больше не церемониться, берет быстро, жестко, заставляя вцепиться ногтями в плечи, а ногами обхватить талию. Стараюсь не стонать и вести себя тише, но когда его рука перестает сжимать бедро и ползет выше, замирая на шее и легонько сдавливая, во мне будто включается звук. От неожиданности Доппо прижимает ладонь к моим губам, но, честно говоря, все ощущения перешли в определенную точку. Пытаясь удержать стоны, когда его ладонь соскальзывает с лица. Большой палец на секунду обводит контур нижней губы, и я, не удержавшись, несильно обхватываю его губами, касаясь центра подушечки языком. Куникида следит за этим слишком внимательно, поразительно сексуально покусывая свои губы. Длится не больше секунды, но, кажется, в моем мозгу этот момент растянет на долгие и удивительные часы. Я многого о тебе не знала, Куникида Доппо. Проглатываю фразу, когда коллега окончательно убирает руку, снова сжимая бедро до синяков. Его движения становятся жестче, напористее, меня почти разрывает от желания кончить и остановить эту карусель. И будто колокольчики в огне, пальцы Доппо прикасаются к самой заветной точке в женском теле, заставляя меня запрокинуть голову и громко выдохнуть. Он снова целует в губы, закусывает и мнет их, и когда тот самый пик достигается, я глухо постанываю прямо в его рот. Но даже после моего оргазма он продолжает в том же темпе, вызывая новую бурю. Сама жмусь ближе, снова увлекая Куникиду во французский поцелуй, а когда отстраняется, сталкиваюсь с ним взглядами. Он кончает на бедра, разжимает кулак и тяжело восстанавливает дыхание. Пару секунд я едва понимаю, где нахожусь, но затем лиловая и розовая дымка опускается, заставляя резко свести ноги. Так, секундочку. Мы ведь сейчас… черт… Открываю кран сбоку, вытирая белесую жидкость на ноге, старательно отвожу взгляд, чувствуя, как щеки становятся почти бордовыми от стыда. Не думала, что Куникидушка любит пожестче. И что мне чертовски понравится. Чуть не падаю с этой чудо-полки, благо Доппо рядом удерживает за локоть, помогая оказаться на ногах. Взгляд только падает на его пальцы, но тут же быстро моргаю, натягивая трясущимися пальцами белье на законное место. Быстро оглядываю коллегу, который уже выглядит слишком нормально, пусть и волосы на его голове немного взлохмачены. Глядя на отражении себя в зеркале, понимаю, что работы предстоит много. Но если бы мне предложили повторить, не раздумывая согласилась. Да что там, поселилась бы в этом туалете, как Ханако*. — Тебе нужна помощь? — интересуется Куникида, поправляя очки. Моргаю пару раз, глядя на его безучастное лицо. Как он может оставаться таким собранным после такого? — Нет, — улыбаюсь мило-мило, включая холодную воду и старатеьно приглаживаю волосы. Доппо кивает и ретируется за дверь. Тяжело выдыхаю, не удерживая счастливой улыбки. Быть того не может, божечки, мы, я, он… Мысли густым комком оседают в стенках сознания, но что-то мягкое, светлое, нежное растекается топленым маслом по телу. Вижу его мокрую жилетку, сиротливо покоившуюся на полу. Подхватываю указательным пальцем, еще раз взглянув в зеркало и удостоверяясь, что следы преступления скрыты, выхожу за дверь. Кажется, никто не заметил отсутствия или все делают вид, что не заметили, но влиться в коллектив становится даже приятно. Возле стола с закусками лыбится вернувшийся Дазай о чем-то быстро переговаривается с Акико и тянет пиво прямо из бутылки. — Блудный сын, — усмехаюсь вместо приветствий. На лице Осаму тут же появляется лисья улыбочка, ровно как и на лице Акико. Та даже отпивает из бокала как-то странно, слишком довольно. — Не видели Куникиду? — продолжаю, не найдя коллегу среди других. Здесь, кстати, почти все, даже директор, а вот Доппо нет. Странно, неужели он… — Куникида только что ушел, — раздается звонкий голос Кенджи позади. … ушел. * - Ханако-сан или Туалетная Ханако (яп. トイレの花子さん Toire no Hanako-san) — призрак девушки, по поверьям живущий в школьном туалете.