100 и 1 способ соблазнить блокнот

Мне больше не восемнадцать, и даже не двадцать. Прекрасно знала, что после секса Куникида станет игнорировать, сделает вид, что и не было ничего. Его право. Лезть к нему с разговорами не планировалось, как бы Акико не уговаривала. — Йосано, мы взрослые люди, разберемся. Доктор явно не верит, хмурится, но покорно сидит напротив, попивая давно остывший кофе. Наша излюбленная кофейня сегодня пустует, в агентстве происходит эмоциональное выгорание сотрудников, а мне просто хочется в отпуск, так, чтобы не видеть каждый день Куникиду и его мрачное игнорирование. — Странно, я думала… — Акико, это просто секс, как и планировалось изначально. Мы оба получили то, что захотели. На самом деле лжи тут не было. Ни капли, ни грамма, сожалений тоже, ровно как и какая-то эфемерная влюбленность. Горящий взгляд, которым я окидывала Доппо на протяжении долгого времени угас, но не потому что он мне разонравился, здесь все глубже, больнее. Вспоминается, что он, прежде всего, мужчина, охотник, и что он не обещал мне ровным счетом нихрена. А воздушные замки я перестала строить еще в универе. В офисе работает кондиционер, жужжит так монотонно, что аж жуть берет. Сотрудники заняты своими делами, но как только Куникида собирается нас покинуть, почему-то надобность в нем увеличивается в геометрической прогрессии. — Поедешь со мной в магазин за продуктами, — слышу голос Акико на заднем плане. Да, у нас ведь продукты закончились, точно. Киваю ей незаметно, мол, съезжу с тобой, пока остальным эсперам выдают совет-указ, а затем воцаряется тишина. Доппо уходит, Дазай, до этого лениво развалившийся на диванчике, становится подозрительно активным, а мы с Йосано начинаем составлять список продуктов, игнорируя требования Рампо. — И как у него гастрита-то нет? — удивляюсь, пока мы спускаемся к моему новенькому жеребцу. Ну, на самом деле новая машина куда проще и старее, чем была ласточка, но черные блестящие бока и хищные фары так и притягивают к себе внимание. — Догадайся, — усмехается слишком кровожадно Акико, забираясь на переднее сидение. — Ты свои способности на лечение язвы Эдогавы расточаешь? Сильно. — Вообще-то, всё не так. Его ранят крайне редко, потому временами приходится самой покупать таблетки и следить за его питанием. Представляю, что будет, когда он женится. — Не представляю, что он женится, — честно выдаю, вспоминая Харуно. — Знаешь, думаю, однажды, Рампо повзрослеет и поймет, что в одиночестве гораздо тяжелее. Усмехаюсь, глядя прямо на Йосано. Чья бы корова мычала, ага. Девушка тоже понимает, фыркает и отворачивается к окну, пока мы выезжаем на бурлящие жизнью улицы Йокогамы.

***

Пакеты оттягивают руку слишком сильно. Невольно вспоминаю первый день в агентстве, чертов лифт, и прячу улыбку подальше, запрещая думать. Откладывать на завтра плохие мысли очень интересная концепция жизни, жаль только, что оставшись ночью один на один с собой, эти мысли бьют точно в ребра, мешая думать о завтрашнем дне. — На нужен кисло-сладкий соус? — замирает на пороге Йосано, хмурясь. — В агентство нет, но ты хотела курицу… — Пойду и возьму, — решает врач, пока мы закидываем пакеты в машину. Издевается, как пить дать. Я не большой любитель шопинга, пока это не касается одежды, потому, вертя в руках телефон и листая ленту новостей, пугаюсь неожиданного звонка. Миленькая рожица Дазая с веревкой на шее раскачивается туда-сюда, и если суицидник звонит просто так, потому что не сумел достать Куникиду, я его придушу. — Что? — максимально холодным тоном вопрошаю у коллеги. — Вы в гипермаркете? — Ну, допустим. — Неподалеку от вас на станции метро совершена попытка террористического акта, — медленно проговаривает Дазай, но что-то в его голосе будто дребезжит. — Там Куникида сейчас, неплохо было бы вам ему помочь. — Поняла, — быстро сбрасываю звонок, тут же ища глазами неспешно идущую Акико. — Что стряслось? — доктор сразу замечается мрачное выражение на лице. — Не поверишь. Мы оказываемся у нужной станции через четыре минуту, но пройти внутрь никто не разрешает. Даже зная, откуда мы, полицейские твердо стоят на своем. — Есть другой путь, — тянет за руку Йосано, уводя куда-то в проулки. — Издеваешься? Мы с Акико чуть ли не наперегонки бежим по проулкам, дальше и дальше, пока вдруг доктор не замирает у канализационного люка. Пару секунд стоит, стуча по ним высоким устойчивым каблуком, а затем вдруг оборачивается, указывая точно на запаянную металлическую дверь. — Гениально, — выношу вердикт, скребя ногтями по непробиваемой во всех смыслах преграде. — Отойди, — у Йосано в руках вдруг тесак больше, чем она сама, — новичок. Не задаюсь вопросом откуда это у доктора такое мощное холодное оружие. Та же орудует им наверняка, видимо, дверь не первая. Металл режется, точно масло под горячим ножом, пластины гнутся одни за одним, и вот уже затхлая прохлада дышит прямо в лицо. — Идем. Скитание нервирует. Шаг за шагом, с телефоном наперевес, мы добираемся до тусклых освещенных участков. Спускаемся ниже на ярус, настает моя очередь открывать страшные двери. Подается без труда, внутри свет достаточно яркий, чтобы увидеть и Куникиду, прикрывающим собой рыжую девчонку, и подрывника, чье лицо кажется смутно знакомым. В момент оказываюсь за спиной Акико. Яркая вспышка огня, а следом жара и неприятного покалывания на руке исчезают так быстро, не успеваешь моргнуть. В ушах стоит невыносимой звон, отчего в глазах немного двоится. Когда голова перестает считать, что мы попали на карусельку, вижу свежих бодрых эсперов, девочку и непоколебимый голос Куникиды звучит в эту секунду, словно услада. Пару секунд смотрю ему в глаза, пока он легко и даже лениво скручивает горе-подрывника. Рыжая девчонка каким-то чудом ретируется под мою безмолвную ответственность, провожая Доппо странным, восхищенным взглядом. А затем ее зеленые глаза фокусируются точно на мне. — Ты тоже одна из них? — задает она вопрос в лоб, но уши еще болят, потому тонкий голосок доносится так, словно девушка говорит в рупор. — Вроде того, — выдыхаю, замечая полицейских у границы света и тени. Те благодарят нас, особенно Куникиду, но тот будто бы далеко, в своем точном выверенном мире. — У него есть девушка? — накручивая прядь мягких рыжих волосах, интересуется девчонка. У кого? У Доппо? Секунда уходит на то, чтобы действительно подумать над этим. — Нет, — под пристальный взгляд девчушки качаю головой.

***

На свежем воздухе хорошо, не пахнет ничем примечательным, только ароматами улиц и полицейских, некоторые вроде перебрали с дезодорантом. Акико рядом вальяжно растягивается на переднем сидении, закрывая устало глаза. — Мы победили, — усмехается девушка, но в улыбке ее нет и намека на веселье. — Да, смогли. Рыжеволосая девчушка вызывает глупую усмешку на лице. Мы с Йосано наблюдаем за театром, словно зрители, но когда она вообще-то соглашается быть девушкой нашего перфекциониста, улыбка сама собой сползает на лице. Акико же наоборот, смеется в голос, особенно на ответ Куникиды, а мне почему-то не до смеха. Ревность? Нет, что-то другое. Злосчастный пункт об идеальности бьет поддых, мешает понимать ситуацию трезво. Какова вероятность того, что я подхожу под этот неизвестный пункт? И почему все так… — Поехали, — почти выдыхает на грани слышимости Доппо, забираясь на заднее сидение. — Отлично, поможешь покупки донести, — злорадно провозглашает доктор, врубая музыку погромче. Акико, аки кузнечик, упархивает за вкусностями для Рампо, выпросившего себе все-таки вредную сладость. Оставляет наедине, попутно раскидывая указания куда кому и какая еда. Отлично. Беру два пакета, один из которых весит целую гребанную тонну. Не спеша мы доходим до лифта, Доппо с четырьмя пакетами нажимает на кнопку и мы ждем, как порядочные граждане, когда двери лифта приветливо распахнутся. Ну и тяжесть, чтоб ее. Лифт застревает на втором этаже и, кажется, ломается. Долгие секунды в тишине звучат канонадой, а затем Куникида горестно вздыхает, поглядывая на лестницу. — Пора его починить, — себе под нос бурчит босс, а мне остается снова подхватить пакеты и следовать за ним. На третьем этаже дыхание сбивается слишком сильно, буквально бросаю пакеты на лестничную клетку, прикладывая ладонь к сердцу. Ауч, сейчас выскачет точно под ноги Доппо. Босс замечает отсутствие, пару секунд ждет и слушает глухие всхлипы, прежде чем я снова подхватываю ношу. Нихреновая такая физическая нагрузочка. Передо мной Куникида подхватывает самый тяжелый пакет, комплектуя другие покупки. Секунда на удивление, две на отрицание, три на принятие. — Я донесу, — упрямо выцеживаю сквозь зубы, за что получаю строгий взгляд. — Тебе нужны дополнительные физические нагрузки, — ровно выдает мужчина, поднимаясь вперед меня. — Этих недостаточно? — Я про самооборону, — кидает Доппо, бодро шагая по ступеням. На секунду, я могу спокойно дать в нос любому злодею. Если он, конечно, не использует свою суперспособность или еще чего-то. Вот будет стоять прямехонько передо мной, так и не поскуплюсь, раздам звездюлей, да только это не убеждает Куникиду. — И кто меня будет тренировать? Пожалуйста, только не Дазай, — тут же оговариваюсь, зная прекрасно, что захочет сделать суицидальный дружок. — Я. После работы. Так и замираем. Как два истукана, прости Господи. Гляжу на Доппо круглыми от удивления глазами, сомневаясь в его адекватности. Он ведь в прошлом учитель, представляю что будет, если он начнет учить меня. И ничего сексуального я там не вижу в упор. — Сегодня тебе надо отдохнуть, — как можно мягче оттягиваю собственную судьбу. — И ближайшую неделю тоже. Ты чуть не погиб и… Куникида замирает у двери, ставит пакеты на пол, оборачиваясь как-то слишком механически и пугающе. Непроизвольно делаю шаг назад, к стене, встречаясь с боссом взглядом. Он злится или… — Почему ты не говоришь о… празднике? Нихрена себе вопросик. Так и хочется сказать, а ты, но сдерживаюсь, тоже оставляя пакет прямо перед ногами. — Ты ждал, пока я подойду сама? — Нет, — на секунду он прикрывает глаза, глубоко вздыхая. — Просто не понимаю. И… Спотыкается на полуслове, одергивая руку. Скользит себе за пазуху, доставая всеведущий блокнот, листает снова и снова, очень быстро, а затем молча протягивает. Это какое такое новолуние сегодня? Может, подрывник себя с Доппо местами переставил? Хотя, кроме нас никто ведь не знает, ну, может еще Акико и Дазай. Ну да, достаточно, чтобы знали все. Тонким выверенным почерком перед глазами мелькают слова, его полное расписание за прошедший месяц. Вот день праздника, следующий день расписан поминутно забористым и быстрым почерком, даже включая время сна. Ничего особенного, что я бы не знала… Стоп. Чего блин? Поговори с Энамото. 20:10. Следующий день. Поговорить с Энамото. 20:12. Следующий день. Энамото. 20:00. Позвонить. 21:30. Не берет. Он звонил мне? Не видела. Разговор с Энамото. И так целый гребанный месяц. Где-то зачеркнуто, где-то даже заметки есть, мол, ушла раньше, не получится. Сегодня такая задача у него не стоит, и уже дней пять как. Что-то я немного перестаю понимать происходящее. — Энамото, — Доппо буквально отбирает блокнот, мешая мне просмотреть следующий день. Хлопаю глазами, даже не знаю, что сказать. Это, конечно, все мило, но за месяц он даже не взглянул на меня прямо! А теперь тут… такое. Он же не предложит… Сердце начинает биться так, будто я со всеми пакетами сразу на пятый этаж запрыгнула. Даже ладони потеют от такого, честное слово. Думала, что переболела, что вроде как ушло это всё, а тут вот… привет такой. — Мне жаль, что так все произошло, — тихо и ровно выдает Доппо, а затем сгибается в поклоне, продолжая все тем же ровным тоном. — Я не должен был пользоваться ситуацией, не должен был пользоваться тобой. Я приношу свои глубокие извинения, мне, правда, жаль, что я позволил себе это. В твоих глазах мне нет прощения, и я понимаю это и заглажу всеми возможными способами. Чего? Пару секунд его слова бьются в голове странным тупым набатом, мешая уловить суть. Единственное, что остро впивается в мозг, это жаль. А еще заглажу. О, да, Куникидушка, еще как загладишь свою вину. Это не злость, нет-нет, но почему ты всегда так влияешь на меня? Будто бросаешь вызов, будто… — Я не злюсь, Куникида, — как можно более тепло отзываюсь, уже вижу, как открывается рот мужчины в возражении. — Ты загладишь вину тем, что научишь меня самообороне. Я приму такое извинение. Но будешь учить на моих условиях. Доппо выпрямляется, глядя точно в глаза. Не верит? Видит подвох? Правильно делает. Он кивает, так, что светлая челка немного падает на лоб, а затем подхватывает пакеты и толкает бедром дверь. Придерживает даже для меня, как прилежный мальчик. Ты без меня жить не сможешь, Куникида Доппо. Это я тебе гарантирую.