Смех колокольчиков

— Почему вы остановили программу? — Акайо-сан был вне себя от необдуманного поступка своей команды. — Обито должен пережить свои прошлые жизни! Фин вздохнул и повернулся к главнокомандующему, злобно сверля его глазами. — Что вы уставились, Фин? — продолжал Акайо-сан. — Я... — Замолчите, и так тошно, — ответил ему шиноби-программист и снова с неохотой вернулся к экрану. — Наша база данных повреждена, — пояснила ситуацию Хана. — Кто-то пытается взломать наш сервер. — Кто?! Сейчас же отыщите этого преступника! — Успокойтесь, мы работаем над этим, — добавил ещё один шиноби. — Ещё никому под нашим контролем не удавалось проникнуть в мысли подопытного. — Поторопитесь, потому что этот экземпляр мне нужен живым! — бросил напоследок Акайо-сан и... обомлел. Свет в всей лаборатории погас, вырубилась вся аппаратура. Мужчина бесшумно выругался. — Ничего страшного, — сказала Хана. — Мы успели переключить компьютеры на запасные источники энергии. Акайо вздохнул, прошелся по лаборатории, рассматривая спящего Обито. Программисты обсуждали, как заново запустить программу: попытаться отправить Обито к следующей точке, что было весьма проблематично, или все-таки заставить его переживать заново предыдущий участок памяти. Акайо отправился в свой кабинет, что прилегал к лаборатории, закрыл за собой прозрачную дверь. Какая-то непонятная тревога не отпускала его сердце. Он боялся неизвестного чего и роясь в мыслях, пытался найти этому причину. То ли сроки, воздвигнутые Посвященными, в которые Обито должен был стать новым человеком, как они называли. То есть — их послушной куклой, но с сохранением всем чувств, силы воли и разума. Посвященные, так сказать, действовали на своих адептов «гуманно» — убеждали их в своих тезисах, показывая подопытному участки его собственных прошлых жизней в качестве аргумента. В лаборатории все стихло и Акайо, решив, что программисты вновь запустили программу, отправился к Обито. Перед глазами Акайо предстала странная картина: в лаборатории никого не оказалось, кроме подопытного. Не успел главнокомандующий и удивиться, как почувствовал, что не может двигаться. Акайо увидел, что его обволакивает странная белая масса неизвестного происхождения и в следующую секунду потерял сознание. — Ну вот мы и встретились, Тоби, — сказал Зецу. — Пора напомнить тебе о твоей главной миссии. Обито, до того как снова в его мысли кто-то ворвался, словно находился в «выключенном состоянии». Ни его дух, ни разум не создавали никаких невидимых волн в пространстве. Вдруг Учиха почувствовал, как будто он поднимается из тьмы и заходит в светлую комнату, в которой ничего нет. Перед Обито вырос Черный Зецу, про существование которого Учиха забыл вовсе. Он ждал, когда перед ним предстанет новый участок памяти, где находилась его прошлая жизнь. — Ты представляешь угрозу для нашего плана, — начал сразу о деле Зецу. — Неважно, как ты сюда попал, но тебе следовало беречь себя. — Мне уже все равно, что там планировал Мадара, — ответил Обито и в душе сам себе удивился, так равнодушно высказываясь о мечте вечной иллюзии. — Я не буду ему помогать, потому что... — Обито вдруг затруднился, почему он отказывается. — Потому что мне это надоело. — Вот как... Но что бы там ни было, я пришел сюда по поручению Мадары, которое он мне дал перед смертью. Раз ты отдален от меня, от нас, Акацки, значит, я должен сделать это... Зецу, как в реальности, прошел сквозь пол. Комнату озарила необычайно яркая вспышка, после которой поднялся густой темный туман. Раздался невообразимый шум, вся комната гудела, словно раздалось землетрясение. Клубы тумана раздирали молнии, и из темного пространства вдруг вышел сам Мадара Учиха в сверкающих доспехах. Его большие темные глаза, налитые злобой, угрюмо выглядывали из-под копны черных волос. Обито попятился назад. Он не понимал, как в его памяти мог возникнуть образ Мадары. Учиха пытался, словно во сне, мысленно развеять образ предка, но у него ничего не получалось. Мадара усмехнулся. — Не пытайся даже, — сказал он снисходительно. — Это специальная техника, которую я разработал перед смертью. Я поместил часть себя в твою память, чтобы в экстренном случае явиться к тебе и напомнить... — Мадара заулыбался. — Напомнить тебе о твоей миссии. Обито испытывал странное чувство. Тогда, когда Посвященные отправили его на «последний уровень», он вспомнил о тех светлых чувствах, что он испытывал к Рин. Но спустя годы, эта любовь была затуманена ненавистью, что и привело Обито к пропасти лжи и страданий, в которую он так быстро падал до этого момента. И вот он, самый сильный источник ненависти в его жизни. Учиха Мадара. Тот, кто научил его манипулировать тьмой в сердцах людей. Либо создавать её, чтобы человек повиновался. — Я больше не следую твоим приказам, — сказал Обито. — Те, кого я больше никогда не увижу, не хотели видеть меня таким. — Понимаю о ком ты, — сказал Мадара. — Проекция умершей девчонки вернула тебя к твоим прежним переживаниям, но я напомню тебе, каково это — ненавидеть. После этих слов Обито окутал темный туман. Учиха сопротивлялся, пытался вырваться, но у него снова ничего не получилось. — Я продолжу мысль так называемых Посвященных, — продолжал Мадара. Он встал рядом с Обито, и перед Учихами открылся белый экран, во много раз превыщающий человеческий рост. — Я покажу тебе твои прошлые жизни. Докажу, что ненависть была твоей постоянной спутницей. Быть вестником иллюзий — твоя судьба! Обито увидел на экране Кацуми, как они и Йоши знакомятся, потом в силу разных обстоятельств начинают дружить. Кацуми влюбляется в него, а Йоши, который оказался в розыске, перебил пол селения, в попытке сопротивления шиноби из Мирового Суда. Кацуми, любившая его всем сердцем и душой, не могла принять такого Йоши. А он ненавидел всё селение, тех шиноби, что пытались его схватить. Йоши хотел бежать и взять Кацуми, но девушка, сделав над собой невероятное усилие, отказалась. Тогда преступник назвал её лгуньей и предательницей и бежал, пытаясь скрыться от возмездия. — Какая бы ситуация ни была, ты все время отдавался ненависти, — заключил Мадара. — Дружба, любовь: такая глупость! Я потерял брата из-за друзей Сенджу и ненавижу этих умерших ублюдков до сих пор! — Мадара был вне себя и схватил за горло Обито. — И ты ещё отказываешь мне! Но Обито не смел сдаваться. Он сделал нематериальным свое тело и телепортировался в тыл врага, чтобы нанести удар. Мадара отразил атаку и Обито отлетел назад, приземлившись на ноги. — Мне все равно, что было раньше, — сказал Обито. — В кое-то веки я хочу сделать все по правилам! Я хочу следовать своему сердцу, своей настоящей судьбе, а не тем убеждениям, что придумал сумашедший старик, ненавистник людей! — Отлично, отлично, начинай ненавидеть меня! — кричал Мадара. Взгляд его был безумен. — Так я быстрее завладею тобой! Обито усмехнулся. Он, наверное, впервые в жизни, по-настоящему, владел своей душой. Больше туман ненависти не бродил в его голове. Отныне только любовь правила в его душе, а не искаженные мысли предка Учиха. Мадара чувствовал, что Обито в силах противостоять ему. Тогда он решился на крайние меры. — Ах так, щенок Листа! Ну я посмотрю, как ты будешь улыбаться мне в следующие минуты. Ты пытаешься противостоять мне, когда в душе твоей еле теплится твоя детская любовь! Право, так умирали твои родители... Смотря друг друга в глаза, не боясь смерти. — Мои родители? — удивился Обито. — К чему ты клонишь? — Вот болван! — засмеялся Мадара. — Я просто диву даюсь, какой ты недогадливый. Когда мы первый раз встретились, я думал, ты просто сильно головой ударился... Ладно, идем дальше. Каждый план требует тщательной разработки, вплоть до мелочей. Как вызвать ненависть в юном, жизнелюбивом шиноби? Который любит своих друзей и своё селение? Например, в тебе, когда ты был маленьким мальчиком. — Мадара засмеялся. — Конечно же, убить того, кого он любит. Обито замотал головой. Какая-то странная, страшная мысль бродила в его голове. Но он не решался принять её. — Не было никакого плана в Тумане, никто из этого селения не хотел уничтожать Коноху... Я, это всё я! — Мадара всплеснул руками, расхохотался. — И то, что Минато в тот день был на другой миссии, и то, что твои друзья остались одни — все часть моего плана. Твоя девчонка умерла по моей прихоти, Обито. И не будь там Какаши, мои слуги из Тумана все равно бы прикончили её. На Обито не было лица. Он даже не мог смотреть в глаза Мадаре, этому ублюдку. Забыл как дышать. Не мог принять того, что был таким доверчивым и глупым. — Значит, это все ты, мразь... — выдавил из себя Обито. Учиха знал отчасти, догадывался, что все не может быть так просто. Но когда сам Учиха Мадара говорит это ему в лицо, ни в что не ставя ни самого Обито, не говоря даже о его умерших друзьях, родителях. — Сработало ведь, как бы это не отрицал, — пожал плечами предок Учиха. — Ты погрузился во тьму, стал моей марионеткой. Самый действенный способ управления людьми, не так ли? Учиха решил убить... если не убить, то прогнать прочь проекцию Мадары. Обито никогда не последует его плану, уже никогда не воскресит предка Учиха. С помощью риненгана Обито решил поразить Мадару, но тот и с места даже не двинулся. — Поздно, Обито, — сказал Мадара и тот же миг Обито застыл на месте. — Моя техника завладения чужим телом проста. Мне надо было, всего-то навсего, вызвать в тебе ненависть ко мне, тем самым впустив меня в свои мысли. И — вуаля! Я могу воскресить самого себя. Рядом с Мадарой соткался ещё один силуэт — Рин. Она улыбнулась Обито, как улыбалась при жизни, но вдруг её окутал туман и на её месте появилась Кураи. — База данных повреждена, не надо было Кураи так наседать на мысли Обито! — сказала Кураи и Обито вспомнил эту фразу из разговора Посвященных. — Без посторонней помощи ему не выбраться, — усмехнулся Мадара. Учиха в мыслях взмолился к Рин, прося прощения за то, что Учиха воспользуется его телом во имя плана вечной иллюзии, но в этот миг... В темном тумане появилась ещё одна фигура. — Если без посторонней помощи не выбраться, то я готова к действиям, — раздался знакомый голос. Это была Сакура Харуно. — Ах да, я забыл, что Посвященные экспериментировали не только над тобой, Обито, — сказал Мадара. — Но это исправим... и у них вообще не останется ни одного живого подопытного. — Что ты здесь делаешь? — спросил Обито. Мадара сковал его движения, и Учиха не мог даже пошевелить пальцем. — Делаю то, что считаю нужным, — лаконично ответила Харуно. Мадара сложил печати, атакуя куноичи огненным шаром. Сакура уклонилась, но тут, прямо из пламени, вылетела проекция Кураи, запустив в Харуно залп кунаев. Харуно, вместе с Кураи и Мадарой, скрылась среди летящих орудий и огня из поля зрения Обито. Он не хотел, чтобы Сакура стала жертвой ублюдка Мадары. Он вновь разозлился на своего прежнего наставника и почувствовал, как невидимые цепи все больше сковывают его. Обито ругал самого себя, что довел все происходящее до такого исхода. И это несправедливо, когда другие, ни в чем неповинные люди, становятся жертвами! Учиха, собрав в себе всю свою волю, мысленно избавился от пут ненависти, и, сам того не ожидая, вновь мог двигаться. Он ворвался в бой, минуя вражеские атаки, нашел среди огненных залпов измученную Сакуру и схватив её, бежал прочь от Мадары. Пока Кураи и Учиха разобрались в чем дело, Обито вместе с Сакурой бежали к двери, явившейся из ниоткуда в темном тумане. Обито решил открыть её — дверь не поддавалась. Тогда он изо всех сил ударил плечом по бесплотной двери и она провалилась в какую-то светлую комнату — куда так и рвался Обито. Не теряя времени, Учиха, не отпуская Сакуру, прыгнул в образовавшийся проход, куда Мадара, как бы он не желал, пройти никак не мог.