***
Джун-Ка помогла собраться. На деньги Девятипалого они купили подходящую одежду, рюкзак и еды. Сначала аргонианка хотела купить гуара, но денег на еду и одежду бы не хватило. Аргонианка и данмер вышли к воротам. Паромы силт-страйдеров были запрещены и никто не водил караваны. Холодные капли пота пробежали по спине Сердаса, когда он понял, что до лагеря ему придётся идти пешком. Сердас смотрел на горную местность, чувствуя как внутри него что-то кричит и тянет назад. Дома темно, тесно, страшно, но уже так знакомо. — Если бы ты только знала, как же мне плохо, — нервно улыбнулся Сердас, смотря в хищные глаза Джун. — Я вижу, — она так же улыбнулась ему. — Ориентируйся по карте, что я дала тебе, держись этих путей, останавливайся в городах и спи там. Деньги на таверны у тебя есть. Через два дня ты должен прийти к Альд'руну. Там уже будешь ориентироваться или спрашивать у местных, — она поправила одежду и опустила подробности про бандитов, диких зверей и прочее. Вряд ли железный нож, что она дала ему, поможет. А ещё ей становилось грустно и больно, когда она знала какой путь ему предстоит преодолеть. — И береги себя, Скриб, — Джун поцеловала Сердаса в щеку. — Буду ждать тебя здесь через пять дней. Сердасу хотелось обнять девушку, но он посчитал, что это будет как-то невежливо. С другой стороны, ему всегда становилось легче когда он видел эту хорошенькую серебряную мордашку, хищные глаза и голос, полный упрямства. Он заключил Джун в объятия, а та обняла в ответ. Знакомые всего два дня, он чувствовал себя счастливее, когда она была рядом. Но с каждым шагом Балмора становилась дальше, дорога менее ухоженной, а на сердце тяжелее. Сердас выбрал путь по Западному нагорью, он же самый близкий. Скудная растительность, редкие деревья, невысокая трава. Сердаса пугала полная тишина, нарушаемая только собственными шагами. Данмер резко остановился и прислушался. Рука нервно, дёргаясь и путаясь в одежде, нащупывала нож. Оглянувшись, Сердас не увидел за собой ничего ужасного, как он и ожидал. Более того, ему показалось, что дорога позади как-то изменилась. Что-то было не так, что-то действующее на нервы, словно вырванный кусок из картины. Будто мелкий камень в ботинке. Как рыбья кость в горле. Камни, трава, деревья. Никто не преследовал Сердаса, никто не смотрел ему в спину. Раздражённому и напуганному неизвестно чем, Сердасу всё же удалось дойти до Кальдеры без приключений. Устроив небольшой отдых, он заметил караван, состоящий из трёх торговцев на гуарах. Смелости спросить их куда они едут, у Сердаса не нашлось. Но зато он кое-что понял очень важное, когда смотрел на гуара, трущегося о стену дома. Он не встретил ни единого зверя на своём пути. Они все исчезли. В Кальдере он остановился в единственной таверне, с забавным названием Лопата Шенка. Сердас снял комнату за скромных десять дрейков, а также заставил себя съесть горьковатый салат. В помещении с людьми данмеру становилось немного спокойнее, чем на пустой улице, где, казалось, даже ветер не шумит. Шенк оказался вежливым хозяином, не задавал много вопросов и не трогал юношу, оставив его наедине со своими мыслями. Сердас устал морально и физически, так что когда с ужином было покончено, он ушёл спать к себе в комнату. Он слишком устал, чтобы переживать. Пребывая в блаженном состоянии, Сердас резко открыл глаза. Сердце молотило в груди, ударяясь о рёбра, пот стекал по щекам, живот крутило, к горлу подступал ком. Данмер сел на кровати, испуганно оглядываясь. Комната маленькая, единственный источник света - большие свечи на столе. Сердас бросил взгляд на тени, но не почувствовал исходящую от них опасность. Да и голова не гудела. Ощущения проклятого острого ржавого гвоздя не было в виске. Встав с кровати, данмер прошёлся по комнате, проверил дверь. Закрыта. Спокойно выдохнув, юноша повернулся к кровати, когда увидел яркие звёзды в окне. Слишком яркие, рассыпанные по бескрайнему чёрному небу. Без облаков, без лун. Ярчайшие звёзды в темнейшую ночь. Сердас подошёл ближе, открыв окно, невольно любуясь прекрасным видом, на время позабыв о своём бьющемся в панике сердце. Но голос заставил кровь стучать в висках. — Посмотри на небо. Голос прозвучал спокойно и внезапно, напугав Сердаса так, что он едва не упал из окна. Имперский стражник смотрел на молодого данмера снизу, держа факел в руке. Когда Сердас взглянул на него, мужчина опустил факел в бочку с водой, повернулся к нему спиной и задрал голову. Только теперь Сердас заметил, что он не один. Рядом стоял Шенк, хозяин таверны, так же высоко задрав голову. Семья орков, владелец портной лавки, волшебники, гости таверны. Все жители Кальдеры смотрели в ночное небо, усыпанное холодными звёздами. Данмер боялся, что скоро всё их внимание переключится на него и десятки глаз уставятся на юношу в ступоре. Но никто не двигался, не сказал ни слова. — Что происходит? — спросил Сердас, издав слабый, почти писклявый голос. Он уже жалел о том, что задал этот вопрос. — Посмотри на небо, — сказал Шенк, не поворачиваясь. Голос был спокойный и абсолютно безучастный. Сердас резко захлопнул окно, пятясь назад. Ужас пробирал его до костей, стук сердца заглушил треск свечей. Данмер схватился за колени, безысходно смотря на свои дрожащие пальцы ног. Холодок пробежал по его спине, на глаза навернулись слёзы. Тело было готово к тому, что сейчас, через несколько злобных секунд, голова начнёт раскалываться, невидимый глазу костяной шуруп снова пробьёт его череп в зоне виска и поразит мозг страхом и ужасом. — Не хочу, — всхлипывал Сердас. — Не хочу, чтобы было больно! Сердас упёрся спиной, тихо плача и вздрагивая. Звёздный свет казался уж совсем далеким, чужим, недружелюбным, настроенным к нему враждебно, словно прогоняя прочь. Сердас постарался вжаться сильнее, но его спина уже упиралась. Боковым зрением он увидел дверь, напротив себя. До стены оставалось еще сантиметров двадцать, но он уже не мог двигаться, упёршись в тупик, которого не должно быть. Сердас задержал дыхание и замер. Краем глаза он видел как двигаются тени, колеблется воздух, вырисовывая силуэты, знакомые до страшной головной боли. Он не покидал его ни на секунду, а теперь был рядом настолько насколько возможно. Сердас зажмурился, стараясь не дышать и не издавать звуков. Подлые всхлипы выдавали его, слёзы ручьем стекали по пепельному лицу. Тень, такая плотная, что Сердас чувствовал её вкус на языке. Вкус пепла, горький, сухой, отдающий смертью и могилами. Тень обнимала его сзади, почти ласково держа за плечи. Сердас не видел, он чувствовал, словно смотрел на себя самого и видел это неестественное, сломанное тело, которое будто грубо вырвали из темноты. Тень прижималась к нему, кладя свои руки ему на плечи. Сердас задрожал, чувствуя как его мокрая щека соприкасается с его щекой. Юноша задышал быстрее, хватая себя за одежду. Ужасный привкус пепла стоял во рту. Данмер задышал быстрее, ощущая как сегодняшняя еда пдоступает к горлу. В отчаянии юноша открыл красные глаза, зажимая рот руками. Висок заболел так сильно, что данмер потерял сознание. Сердасу казалось, что он видит себя со стороны. Мёртвым, с безучастным спокойным лицом и открытыми глазами. А фигура из тьмы стоит над ним, заглядывая ему в лицо. Сердас пришёл в себя в середине дня, лёжа в собственной луже рвоты, уставшим и абсолютно разбитым. Он не помнил как уходил из таверны, что сказал Шенку. А говорил ли вообще? Ноги едва волочились по земле, погода была пасмурной и солнца совсем не было видно. Стало гораздо темнее, но Сердас воспринял это апатично, борясь с желанием рухнуть на землю и уснуть. Иногда он останавливался, пытаясь съесть хотя бы тот чёрствый хлеб, что дала ему Джун-Ка. Когда это было? День назад? Данмер чувствовал себя гораздо старше, практически стариком, не способным пережевывать твёрдую пищу. Иногда он видел какие-то движения возле камней. Что-то двигалось неподалёку от него, что он видел краем глаза, как если бы назойливое насекомое кружилось рядом. Но стоило ему повернуться, как оно исчезало. На горизонте, за деревом или камнем, Сердас видел фигуры, которые вполне могли сойти за людские. Как бы близко Сердас ни подходил к ним, ближе они не становились, двигаясь как можно более скрытно. Даже когда редкая трава и скудные деревья сменились на чёрную потрескавшуюся породу, на пепельные дюны и колючие шипастые корни, Сердас продолжал видеть их. К шуму его шагов прибавилось копошение сзади. У Сердаса не хватило сил и мужества обернуться. Висок болел.***
Эно Хлаалу сидел на улице, хмуро смотря себе под ноги. Небо затянуто облаками, тень накрыла город. Люди вокруг ходят всё с той же суетой, но есть что-то в их походке фальшивое, неправильное. Они не переглядываются, не здороваются. Стражники ходят из одной точки в другую. Исчезло пение птиц, вой силт-страйдера. Даже шум реки Одай едва достигал острых ушей грандмастера. Всю ночь он провёл в подвале Гильдии магов, а когда вылез на улицу - долгое время приходил в себя. И дело было вовсе не в недосыпе. Дверь слева открылась и на улицу вышел старый данмер в богатой одежде. Ругаясь и кряхтя, он сел рядом. — Отвратительный город, — сказал волшебник, хмуро смотря в сторону. Нищенка-аргонианка ходила по улице, делая один и тот же круг, не останавливаясь и не обращая ни на кого внимания. — И люди здесь - отвратительные. Эно промолчал, смотря на нищенку. В который раз она проходит? В десятый? Двадцатый? Она сделает что-нибудь новое? Или её ритуал никогда не меняется? Старый данмер спрятал руки в перчатках под мантию. — Погода отвратительная, — вздохнул волшебник. — Надо было остаться дома. Эно хмыкнул. Это хорошая идея. Люди вокруг ведут себя более, чем странно. Смотрят словно через тебя. Даже волшебники, которые вчера бегали и метались, теперь ведут себя спокойно. За исключением той молодой колдуньи. Эно нашёл её в здании и узнал, что Сердас покинул Балмору. Уже неплохо. Даже в экстренной ситуации, будь то война, мор, да хоть сам Дагот Ур проснётся - агенты Мораг Тонг держали бы его в курсе. Но сейчас пауку обрубили паутину. Мефала не слышит его. Только этот старый маразматик-волшебник, прибывший вечером. — И ты, отвратительный собеседник, — хмыкнул Нелот. — Никогда не думал, что меня будет игнорировать весь город. А ты это делаешь специально! — Я думаю, — ответил Эно. — Смотрю на происходящее. Ничего не понимаю. — Да. Самое страшное, что я тоже, — вздохнул старый Телванни. — Хлаалу, Редоран, Клинки, Храм. Советники, слуги, мастера - мертвы. В одночасье, — данмер потёр руки. — Зато ни один из этих скамповых Советников, гуаровых отродий даже не чихает! Чем я заслужил такое проклятье? Мастер Телванни, хранитель Бритвы Мерунеса, остался жив, когда какой-то похотливый писака умер от сердечного приступа! — Нелот злился, бросив гневный взгляд на нищенку. Та постояла отведённое время и пошла дальше. — Я думал, что прогневал богов достаточно, чтобы умереть самым страшным образом. Ха! Куда там! — Никогда бы не подумал, что сам Нелот выйдет из своей крепости, чтобы ворваться в Гильдию магов Балморы с криком: "Почему я живой?". Я почти завидую тебе, старик, — хмыкнул Эно. — Если бы ты знал, как болят мои руки, завидовал бы меньше, — Нелот потёр бородку. Помимо ужасной болезни суставов, к его, и без того нелёгкому характеру, прибавилась паранойя. — Твои паучата что-то докладывают? — Они не слышат меня, — ответил Эно. — А твои? — Ха! Если они тоже не сошли с ума, то радовались, что этот старый нетч подох, — отмахнулся Нелот. — Отвратительное чувство, серджо Эно. Лучше бы я сдох, клянусь безумием Тераны! — А что говорит он? — Не знаю. С ним очень трудно связаться. Особенно в наши-то проклятые дни. Грандмастер Мораг Тонг и Советник Телванни посидели ещё немного в тишине, углублённые в свои мысли. — А может это мы сумасшедшие? — спросил Эно. — Что если вокруг все нормальные и только мы с тобой двинулись на старость лет? — Исключено, — гордо сказал Нелот. — Если бы я сошёл с ума, то давно бы пользовался этим. — Надеюсь, что парень дойдёт без приключений, — Эно в очередной раз посмотрел на нищенку. Хул, аргонианка, уже удалялась от них. — Я надеюсь, что дикарей не постигла такая участь. — Если нет, то я ничего не знаю про этот чёртов мир, — Нелот скрестил руки. — Подумать только: Нереварин! По твоим рассказам, его проще придушить из жалости, чем надеяться, что он исполнит пророчество. Бред, — сказал Нелот уже без уверенности в собственных словах. Происходящее порядком нервировало и пугало его. А проклятая аргонианка невероятно раздражала. Дверь гильдии снова открылась. — Ну наконец-то! Кто-то нормальный и способный меня видеть! Джун-Ка вышла из гильдии, держа руки перед собой, смотря в землю. Встав рядом с данмерами, она заговорила тихо, словно боялась, что её кто-то услышит: — Они ничего не говорят об этом. Упоминают, что убийства произошли, но их это теперь не волнует. Они говорят о своём, но я слышу их словно во сне. По-моему, я схожу с ума. — Добро пожаловать, — буркнул Нелот. — Теперь нас уже трое! Предлагаю вам занять должности и распределить обязанности. Лично я всегда хотел спалить своими руками всю нищету, — оскалился маг, когда аргонианка Хул вновь прошла мимо. — Хоть бы раз спотыкнулась, проклятая амфибия. Эно не обратил внимания на ругань Нелота, а тот посчитал, что амфибия - не самое оскорбительное прозвище. Да и вообще, он ни перед кем не обязан оправдываться! Эно предложил Джун сесть, но та вежливо отказалась. — Полагаю, от Сердаса нет вестей? — спросила Джун. — Вестей нет. Никаких. Ни от кого. Меня словно не узнают, — выругался Нелот. — Мне что, заставить реку вскипеть, чтобы на меня обратили внимание? Почему я должен ждать, что какой-то задохлик спасёт меня? Меня! — зарычал Нелот. — Советника Дома Телванни! — он вскочил, когда Хул прошла мимо. — Проклятая тварь, пошла вон! — Мы отрезаны, — Эно тоже поднялся, смотря на Джун. — Я бы мог вернуться в Вивек, но вряд ли это поможет. К тому же, здесь у меня есть хотя бы крыша над головой. Не думал, что буду благодарить Клинков за помощь, — усмехнулся Эно. — Он бы помог нам, — тихо сказала Джун, вспоминая Девятипалого. — Может быть, он как и мы, сейчас сидит где-нибудь и ждёт момента, чтобы вернуться? Он ведь отправил вам письмо. Я уверена, что он в порядке, — в голосе слышалось обратное. — Кто знает, — сказал Эно, невольно сопереживая девушке. Только вот его разум подсказывал, что аргонианина давно нет в живых. Но не расстраивать же бедную Джун-Ка? — Конечно жив! — ворвался в разговор Нелот. — Вы, аргониане, просто находка для битья! Сколько вас ни бей, ни лупи, вы всегда выживете и вернётесь. А ещё эти проклятые имперцы берут себе самых выносливых и отчаянных. Вопрос времени когда этот Пятиухий вернётся домой. Следопыт и аргонианин - прекрасное сочетание для выживальщика, — бубнил про себя Нелот. Джун почувствовала себя лучше, хотя ужасно боялась и сторонилась старого мага. — А теперь давайте вернёмся домой, пока на одного аргонианина не стало меньше! — он смотрел как Хул проходит мимо. — Давайте, — Джун встала между престарелым магом и старым убийцей. — Хочу вернуться домой, а то становится слишком темно. — Да, — Эно замечал, как на крышах домов кто-то прячется. Едва заметное движение, но всё же движение. — Слишком темно.***
Юрты лагеря Сердас увидел уже ночью. Данмер ужасно устал и не помнил как он прошёл мимо Альд'руна или Маар Гана. Не помнил, чтобы он спал или ел. Ему казалось, что если он продолжит идти, то боль снова накроет его тело, как усыпанная осколками липкая простыня. Лагерь Уршилаку было особенно хорошо видно, хотя ночь стала настолько тёмной, что данмер ничего не видел дальше своего носа. Чёрный пепел, лежащий вокруг словно песок, торчащие из-под земли камни, булькающая грязевая лужа. Панцири силт-страйдеров, под которыми располагалась торговая палатка. И никаких эшлендеров. Никаких признаков жизни. Сердас заглянул в один из трёх шатров, что были близко поставлены друг с другом. Спальный мешок, вещи, оружие, украшения. И всё. Никого нет. Усталость данмера уступила страху и отчаянию. Сердас ходил вокруг лагеря, пытаясь обнаружить хоть кого-то, найти хотя бы горящий костерок. Но безрезультатно. Сердас отошёл недалеко от лагеря, всматриваясь в темноту. Ничего. Данмер решил вернуться в лагерь, как его нога за что-то зацепилась, и он упал на пепел. Данмер поднялся, отряхнул штаны и посмотрел под ноги, удивляясь обо что он мог так споткнуться. Из пепла выглядывала сухая данмерская рука. Крик подступил к горлу Сердаса, нарушая тишину вокруг. Звёзды на небе загорелись ещё ярче, Массера и Секунда осветили целое поле погребенных под пеплом тел. Племя Уршилаку было рассыпано перед лагерем и лишь сейчас Сердас заметил их. Дикари смотрели в небо, с испуганными лицами, пепел успел заполнить им открытый рот и глаза. Женщина держала мёртвого ребёнка в руках, отчаянно смотря на звёзды. Старик с татуировкой на лице, в гневе оскалившись, держал в руке нож. Сердас кричал и плакал, видя как целое племя мертво и погребено под его ногами. Данмер упал на землю, хватая себя за голову, крича и размахивая руками, чувствуя неописуемое отчаяние. Его сердце наполнилось болью, необъяснимой и странной. Ему было жалко несчастных эшлендерцев, словно он знал их всю жизнь, будто они были его неотъемлемой частью. Пустота в груди обжигала, заставляя данмера биться в припадке отчаяния, разбрасывая пепел. Он хаотично полз к покойнику, плача, заглядывал ему в лицо, убирая пепел из глаз. Юноша слабо бормотал про себя, хныкал, просил прощения у мертвецов. Их яростные и напуганные взгляды вызывали у него необъяснимое чувство вины. Они мертвы и виноват в этом он, так думал Сердас. Чувство горькой утраты вынудило его закапывать себя в пепле, чтобы разделить эту участь с убиенными. Слёзы текли по мокрым щекам, а из губ вырывалось: — Простите меня! Простите! Я не хотел! Боги, как я хотел, чтобы вы все были живы! Сейчас, сейчас я буду с вами. Я разделю вашу боль. Вам не будет одиноко. Прошу, не смотрите на меня так! Вдалеке раздался знакомый звериный рёв. Болезненный, как у животного, только что забитого, продолжавшего трепыхаться и биться в агонии, пока тупые удары продолжают сыпаться на его голову. Сердас встрепенулся и посмотрел на пустоши. Тень ползла к нему, растопырив конечности, ещё сильнее походя на чудовищного паука. Гладкая голова смотрела прямо в его сторону. Рёв раздался снова. Боль в виске усилилась. Сердас стал хаотично выбираться и побежал в лагерь, спотыкаясь о сухие конечности мертвецов. Те словно желали его остановить, с ненавистью хватая за одежду, проклиная его за их судьбу. Данмер клялся, что слышал их голос: "Убийца! Обманщик! Ты обещал быть с нами! Мы мертвы из-за тебя!". Но данмер продолжал бежать, порвав плащ, пока наконец не достиг трёх больших юрт. Позади раздался вой. Сердце вот-вот было готово выпрыгнуть из груди. Юноша вбежал в центральную юрту, слыша за спиной движение по пеплу. Тень, держась конечностями за деревянные балки, свисала с потолка, смотря Сердасу прямо в лицо. Данмер видел как по чёрной гладкой голове плывут звёзды. Видел два зияющих круговорота заместо глазниц, засасывающие плывущие по его гладкому телу звёзды. В ушах раздался звон, гвоздь впился в висок, покрывая череп трещинами. Тот раскололся на тысячу осколков, каждый из которых впился прямо в мозг. Сердас схватился за голову, пытаясь кричать, но ничего кроме ужасного оглушительного звона он не слышал. Данмер успел наполовину выйти из юрты, прежде чем потерял сознание, упав лицом вниз.