Семейная жизнь с размаху

И вот тут дверь откроется, и сначала Хейзель услышит: «Извиняй, пять одну от одной…» – а сердце и не дрогнет. Если только от того, что он почувствует движение Хаккая встать, сдать пост. И Хейзель сам не осознает, как вцепится… – Тебе что, совсем хреново? – это Санзо-хан уже рядом. И вот что скажешь? Ответит, как всегда, целитель: – Мы с этим разбираемся. – Тогда не мешаю? – и что-то странное в голосе. – Ты вроде и не мешаешь. – Санзо-хан, я просто очень хотел на ручки, а тебя все не было и не было… – Я же извинился. Я тоже, может, много чего хочу! – Только не меня! И это, в конце концов, унизительно! – Хотя бы тебе ревновать не к кому, ты! – А ты что же… И вот тут Санзо просто слов не нашел. Только зашипел сквозь зубы, резко втягивая в себя воздух. – Да, Санзо, лучше помолчи. – Зато я скажу. Я не твоя собственность, Генджо Санзо Хоши. И с меня хватит. И никто здесь не твоя собственность, иди своей дорогой и скоро поймешь, насколько ты одинок и никому не нужен! – Да сам-то ты кому?! – промолчишь тут, ага. – Санзо! – Да, я ни любить не умею, ни хотеть никого не могу, и сам себя не прощу уже, но блин!.. – слова кончились, он вылетел в коридор и еще дверью хлопнул. Свобода? Да ладно. Не так. И что вообще с этим делать? Пойти на Запад вдвоем с мартышкой? Напиться до бесчувствия? …Застрелиться? А, ну их всех, все-таки напиться. …А Хейзель тем временем уткнулся в плечо Хаккаю. Слезы уже кончились, зато начало трясти. – Ладно, ладно, все в порядке. – Наверно, все правильно, да, и давно надо было… И знаете, радует, что больно не мне одному. – Да, понимаю. – Это очень нехорошо, тем более для священника, но так приятно… – Все мы люди. – Да. Даже екаи. – Да. Хейзель вздохнул, помолчал. – А все-таки он меня при-рев-но-вал!.. За это хочу сказать отдельное спасибо. – Было бы за что. – Да есть за что. А вот что делать теперь – я не знаю. И помириться бы, и понимаю, что так неправильно. – Зачем торопиться, подождите пока, а там прояснится. – И в любом случае мириться должен он прийти. И постоять на коленях, дня так два, – и глаза туманные, мечтательные… – Ну, может, он и догадается. А пока вам совершенно точно надо отдохнуть. – Я вас еще не стесняю? Если нет, то хотел бы просить вас остаться, мне легче будет уснуть. – Да, конечно. – Спасибо, – и вскоре и правда уснул.

* * *

Санзо так и не набрался до состояния падения под стол. Наоборот, разобрало на бешеную деятельность. Пробежался по городку, накупил конфет на всех, плюс цветы у какой-то бабки, аж целую охапку. Бабка ему, как «святому человеку», сделала большую скидку и еще с праздником поздравила. О котором Санзо забыл начисто, но даже с пьяных глаз не сбился, читая для бабки молитву. …Дверь в их комнату была все так же захлопнута. Санзо постарался открыть потише, заглянул. И нет, вот такого точно не ожидал. Как раз в этот момент Хейзель спросонья искал тепла и объятий. И даже поцелуев. И нашел. Получил от того, кто лежал рядом. – Ну воистину сказочное блядство! – Санзо запустил в них букетом и снова, очень быстро, ушел. Вот теперь точно все.

* * *

– Ох, цветы-то какие… Но вы лучше, Хаккай-хан! – Хейзель еще только осознавал, что произошло. – Простите… – Ничего страшного. – Это было прекрасно! Но не в сознании, а значит, пока никак не абсолют. И хватит мне уже вас стеснять, хоть поесть сходите, а я снова усну… – Отдыхайте. …Санзо добавил еще, наверно, два стакана, но все так и не вырубало. Да что же это такое! О, и Хаккай идет. Как будто ничего не сделал. В тихом омуте у этих святых… Конечно, и сам Санзо хорош. Но вот так, как в своем праве… И даже ни одного лепестка в волосах и на одежде, да чтоб вас всех!.. – Понравилось? – Как видишь. – А ничего, что не берут чужое? Хотя если он сам просил… – А ничего, что тебе особо и не нужно было? – Это, положим, потому что я дурак и скотина. И я вообще-то шел к нему извиняться. – Возможно, еще не поздно. – То есть далеко вы не зашли. И это вроде как неважно? – Может оказаться и неважно. – Тогда получится, что ты… как же глупо прозвучит… спас наши отношения. – Может, и получится. – Знали бы эти все… кругом… кто у нас по правде святой человек… и это, к конфетам я, конечно, приложился, пока пил, но там еще прилично осталось. Тебе и всем. – Ладно, я учту. – И еще, это как целителю, ну и как другу тоже – обычно меня служение удовлетворяет по самое некуда, а вот сегодня я бы снова кого-нибудь… с размаху… хотя почему «кого-нибудь»… – А без размаха, извини меня, ты не пробовал? – Как раз хочу попробовать. Чтоб это было – как начать заново. – Попробуй. – Ладно, это не твои проблемы, но сознаюсь в страшном: тогда – это был и мой первый раз тоже. А еще – один фиг у нас с тобой непрямой выйдет, тогда уж лучше так, – поднялся и легко прикоснулся губами к губам, – на счастье. И вино оставляю, вино хорошее. – Удачи, что уж.