***
Кидая презрительный, разгневанный взгляд в сторону, Тэхён нахмурил брови и сжал рукоятку меча, так желая перерезать им горло ненавистному генералу. Тот вместе с остальными командующими военных отрядов стоял у дворцовых ворот, на плечо привязывая кожаный колчан со стрелами. Довольно часто северяне собирались на охоту в местный лес, что практически кишел различными магическими тварями. — Сегодня возьмём путь через столицу, — крикнул кто-то, залезая на седло. Потуже затянув меха, Чонгук встряхнул густыми волосами и сквозь заснеженные ресницы взглянул в окно, выходящее прямиком из покоев короля. Услышав гулкий свист и ржание рванувшихся лошадей, Чон сделал резкий удар поводьями и скрылся за массивными заиндевевшими елями. — Вы звали меня, Ваше Величество? — голос Кима был отныне совсем другой — чересчур раздражённый и отталкивающий. — Да. Мне пришло письмо из Восточного Королевства, — Пак, полностью утопающий в делах и государственных бумагах, был абсолютно безразличен к чужому настроению. — Завтра к нам приедет господин Мин для заключения некой сделки. — А я чем тут могу помочь? — холодным тоном выпалил Тэхён, вальяжно расположившись на бержере*, и совершенно отрешённо осмотрел помещение, где был бесчисленное множество раз. — Хотя бы тем, что перестанете себя вести подобным образом, — Чимин кивнул в сторону мужчины, который, казалось, в один момент забыл все существующие правила этикета. — Ваше Величество, а с каких пор Чон Чонгук дарит Вам цветы? По-Вашему, такое поведение считается нормальным? — во все тяжкие пустился адмирал, с ещё большей наглостью обращаясь к своему правителю. — Кем Вы возомнили себя, адмирал Ким, раз решили просить слуг докладывать Вам обо всём? — оторвавшись от дел, Чимин рассерженно впился пальцами в ручки своего кресла. — Поверьте, я имею больше прав, чем этот генерал, — ворчал сквозь стиснутые зубы Тэхён, вставая с места и дрожащими от злости руками упираясь в края полукруглого мраморного стола. — Когда свет узнает, что у Короля Севера появился любовник, чей брат находится в розыске, — ревность напрочь сносила ему голову, и он уже не мог сохранять ни спокойствие, ни вежливый почтенный тон, — вас обоих возненавидят. Чимин выводил его своим молчанием лишь сильнее. Он буквально издевался над чувствами вспыльчивого, не терпящего поражений адмирала, с забавой наблюдая, как они сами по себе разрушаются у него на глазах. На подсознательном уровне Ким уже давно перечеркнул своё совместное будущее с любимым человеком. Он всячески остерегался стать одним из тех, кто падал на самое дно своей печали, изнывая от душевной боли. Такие люди всегда казались Тэхёну чересчур ничтожными и разбитыми и постепенно вызывали внутри жгучее омерзение. Ибо моральная слабость — худший порок человека. Адмирал за свою жизнь увидел немало морей и океанов. Но ничего глубже, чем карие прожигающие глаза напротив, он даже представить себе не мог. — Я знаю, — вдруг произнёс Чимин, с виду не испытывая и малейшего беспокойства. Если бы Тэхён знал, сколько дней и ночей Пак не перестаёт думать о том, к чему может привести эта запрещённая любовь, — он бы даже не начал столь больную для короля тему. — Вам нельзя подпускать его к себе так близко, — опасливо прошептал Тэхён, и пронзительные глаза его, будучи на грани отчаяния, робко выжидали ответа. — А Вы смеете указывать мне? — Нет. Вы и без меня всё прекрасно понимаете, — Ким, чуть пошатываясь, отошёл назад. — Простите мою резкость, — закусив губу, он опустил голову. — Для меня нет ничего важнее, чем Ваша безопасность. — Адмирал, я сам как-нибудь с этим разберусь, — Чимин холодно указал на дверь. — Уходите. Неохотно Тэхён без каких-либо пререканий выполнил чужой приказ, ощущая, как сердце его на части разламывается то ли от гнева, то ли от разочарования. Он, будто утонув в одном из своих плаваний, вдруг представил себя на глубине бескрайнего бушующего моря, и найти выход из этого страшного состояния становилось единственной целью в жизни. Из-за медленно скапливающихся у век слёз, всё вокруг раздваивалось и размывалось, туманом покрывая пространство. Стены, увешанные мерцающими в темноте светильниками, в конце коридора образовывали сплошной непроходимый тупик, словно создавая для Кима невидимую тюрьму. Он на долю секунды представил, как Чон Чонгук касается его короля, нарушая все запреты, как он горячей ладонью нагло залезает ему под шёлковые одеяния, оглаживая белую кожу, а затем своим мерзким языком ласкает нежные губы, так незаслуженно выхватывая лучший на свете приз — мягкий сладкий стон Пак Чимина. Тэхён цепями сдерживал яростный крик, когда поднимался на самый верхний этаж, а слуги в испуге метались вокруг, пытаясь остановить его. — Адмирал, Вам нельзя… — Лучше отойди, пока я собственноручно не вспорол тебе глотку, — будто рычал Тэхён, который позволил себе войти в абсолютное бешенство, даже не заметив, как мелкие сосуды в его глазах стали в разы заметнее и крупнее. Стражник замер, и вся жизнь пролетела перед глазами, когда оружие Кима лязгнуло рядом с его шеей, задевая кожу. Мелкой струёй побежала кровавая жидкость, затуманивая сознание. Тэхён ногой толкнул дверь, без разрешения врываясь в пустые покои. — Ваше Величество! — запыхавшийся парень заставил сидящего Чимина обернуться к нему. — Там адмирал Ким! Он… — от страха у него пропадал голос, и, так и не дослушав до конца, Пак выбежал в коридор, в спешке роняя стекающие на бумагу чернила. Шумно сглотнув, Чимин взглядом обошёл всю комнату, не заходя внутрь. — Вы что творите? — тревожно спросил он у того, кто красными от слёз глазами смотрел на раздробленный по частям цветок и опавшие стёкла, но не ощущал внутри ничего, кроме всепоглощающей пустоты, что вырвала из него уродливую и наполненную грустью ухмылку. — А что? Жалко какой-то дешёвый цветок? — бессилие настигло его во всех частях тела. — Неужели этот мусор так важен для Вас? — Ваше Величество, нам кажется, стоит вызвать стражу, — шептал рядом стоящий слуга, наблюдая за тем, чтобы поехавший с катушек адмирал случайно их не услышал. — Не надо никого вызывать, — Чимин, одиноко зайдя в комнату и оставив всех остальных снаружи, не чувствовал страха или раздражения, считая, что сердце Кима разбито сейчас не меньше, чем присланный генералом подарок. — Успокойтесь для начала. — Казните меня за то, что я ворвался сюда? — сухо усмехнулся тот. — Я не собираюсь казнить адмирала Королевского Флота, — Пак, стараясь не порезаться, начал осторожно поднимать с пола холодные прозрачные осколки. — Теперь Вам стало легче? — Чимин с болью приподнял разорванные лепестки когда-то душистого, подаренного с любовью цветка и показал его Тэхёну. — Мне ещё не скоро полегчает, мой господин, — безжизненно уставившись на развевающиеся ветром шторы, Ким ощутил, как скупая, но искренняя слеза стекает по усеянной шрамом щеке. — Я буду поистине рад, если Вы сможете пережить это, — своими словами Чимин незаметно уже дал ответ на самый главный и волнующий вопрос Тэхёна. — Мне тоже нелегко, — стоя спиной к адмиралу, он так бережно сжал в ледяной руке остатки того, что за последнее время стало основной причиной его внутренних страданий.***
— Вот же чертовка, — игриво ругнулся один из военных, когда прехорошенькая на лицо девица пробежала перед ним и, обвязав у шеи шерстяной шарф, улыбнулась, останавливая мужчин. — Не устали с дороги, красавцы? — кокетливо извивалась она возле лошади, поднимая томный взгляд. Навстречу им из небольшого помещения, скрипя полусгнившими дверьми, вышли ещё пару девушек, оттягивая королевских солдатов за накидки. Замаскированный под обычную лавку бордель часто зазывал к себе богатых посетителей, и девушки в нём уже были обучены всему, что только может пожелать извращённое человеческое воображение. Лес сегодня был чересчур тихим. Кроме ссыпающихся с гор снежных лавин и мелькающих под ногами зайцев ничего не показывалось на глаза. Отряд в двенадцать человек во главе с Чонгуком решил на ночь остаться в столице, а утром вновь отправиться в самую глушь. Бесстыдно обхватывая рукой пухлые бёдра, военные пили алкоголь и громко смеялись, создавая невыносимый гогот в душном, погрязшем в разврате помещении. Повсюду ходили полуголые мужчины и женщины, и каждую секунду билась об пол немытая глиняная посуда, когда кто-то из пьяниц вновь начинал устраивать скандал. Девушки бегали, пытаясь всем угодить, а хозяйка борделя гордо и медленно курила толстую сигару, жирными пальцами пересчитывая деньги. Её грозные суженные глаза следили за каждым присутствующим, намереваясь по виду вычислить тех, с кого можно больше всего содрать прибыль. Накачанный, до одури привлекательный и никого не подпускающий к себе генерал заставлял её и каждую из её работниц мысленно стонать от вожделения, так и желая, чтобы он поскорее раздвинул их ноги. — Эх, Вы вечно такой серьёзный, — вздохнул один из лучников, который сидел рядом с совершенно не заинтересованным ни в чём мужчиной. — Видите, наши уже во всю развлекаются, — он кивнул вправо, где их товарищи плавно и бесстыдно задирали короткие женские юбки. — Не хотите расслабиться? — внезапно к Чонгуку на колени села девушка, смело выставляя перед его носом сочную пышную грудь, выпирающую из-под лёгкого платья. Она начала лезть к нему с мокрыми поцелуями, но, резко отвернувшись, Чон оттолкнул от себя стройное тело, что пахло чрезмерной противной пошлостью. — Не хочу. Чон в силу своего воспитания не грубил девушкам. Даже таким падшим, как она. Не от лёгкой жизни эти женщины выбирали себе профессию безотказной и бесправной проститутки, чьё убийство на Севере даже не считалось преступлением. — Какой непорочный, — девушка в разочаровании ухмыльнулась ему, так и не получив желаемого. На первый взгляд, возможно, Чонгук и создавал впечатление послушного и высоконравственного человека. Однако некоторые моменты его прошлого были настолько ужасающе грязными и аморальными, что генерала можно было смело приравнять ко всем здешним развратницам. Лишь отрывками перед ним выскакивали ночные приключения его бурной юности. Слабо и невнятно он помнит то, как однажды в одном из столичных борделей две молодые девушки, звонко смеясь, потащили его в тёмную комнату, жадно разодрали плотную одежду и до красных отметин расцеловали горячее тело, мягко покусывая смугловатую кожу. Как ядовитые змеи, они обвили его, соревнуясь между собой, и, нежно сдавливая горло, душили Чонгука своей нестерпимой страстью. Довольный и почти до беспамятства пьяный мужчина в их руках был идеальной марионеткой, способной исполнить любую прихоть. Комплименты девушек вязкой и густой жидкостью растекались по нему, пробегая между вспотевших от жара кожных складок, и губы, пропитанные лестью, скользили внизу паха, заставляя Чонгука стонать и извиваться, в руку сгребая копну чужих жёстких волос. Одна из девушек властно села на его твёрдый член, а вторая — на его изящное, привлёкшее её своей красотой лицо и плавно начала двигать полными бёдрами, словно в соблазняющем танце, пытаясь учуять тёплый язык. Он больно впился в бесстыжую развратницу ногтями и вырвал глухой стон истинного наслаждения, звоном отдавший в ушах.***
Наутро, как только из деревянных ставней начал виднеться солнечный свет, Чонгук вышел на улицу, натягивая на ладони тёплые перчатки. — Ночью была метель, поэтому охота отменяется, — он запрыгнул на молодого бойкого жеребца, тяжёлой ношей наваливаясь на его спину и в воздухе размахивая своими несобранными волосами. — Возвращайтесь во дворец без меня, — обратился он к одному из товарищей по имени Минхо. — А Вы куда-то уезжаете? — в спешке завязывая на талии кожаный пояс, тот посмотрел на генерала непонимающим взглядом. — Недалеко тут есть деревня, — будто решившись остановиться на этом и не вдаваться в подробности, Чонгук замолчал, рукой прикрывая лицо от бушующего ветра. — Не про Грейлорд ли Вы говорите? — Минхо вопросительно прищурил глаза, странно улыбаясь. — Разве Вы не слышали, что находиться там опасно? — он залез на свою лошадь, устраиваясь поудобнее. — Слышал, — генерал свысока пробежался взором по вечно неугомонному юноше со светлыми, как чистый снег, волосами. — Именно поэтому ты не поедешь со мной. — Извините, но имею наглость ослушаться. Минхо потянул уголки губ в довольной усмешке, словно заигрывая, и предупредил об их отъезде с генералом другого военного, выбежавшего на крыльцо. Его жемчужно-серые глаза встретились в упор с полусонными глазами Чонгука, и блеклые искры возбуждения замелькали в расширенных зрачках юного лучника, так развязно ведущего себя с девушками прошлым вечером. Тихим шагом его лошадь поравнялась с немного растерявшимся генералом, угрюмо отвернувшимся в сторону. — Ну что, выдвигаемся? — сладостный шёпот будто волной окатил чужую напряжённую спину, с наслаждением вылетая из уст. — И по дороге, я надеюсь, Вы соизволите рассказать мне, на кой чёрт Вас тянет туда, генерал.***
— Господин Мин приехал! — в панике кричали на площади. Ворота торжественно открыли путь иностранным войскам, прибывшим с необъятного и загадочного Востока. Его правитель — Мин Юнги — радостно улыбался северянам, демонстрируя длинное чёрное кимоно с золотистыми вышивками. Массивные рукава скрывали почти всю его ладонь, а ощущение непомерного величия и благородства шлейфом тянулось вдоль ровно шагающих стражников позади. Лучи тусклого зимнего солнца робко падали на его блестящий, сразу завоёвывающий к себе внимание кафф во всё ухо в виде извергающего огонь дракона. Драгоценные камни ослепляли собравшихся светлыми бликами, и лишь Чимин с флегматичным видом стоял рядом с десницей, встречая достопочтенного гостя. — Рады приветствовать Вас, — он сделал лёгкий и небрежный поклон, проговаривая каждое слово таким же холодным, как его земли, голосом. — Прошу проходить во дворец. Вы и Ваши военные наверняка замёрзли. — Давно я был на Севере и уже позабыл, каково это, — лукаво улыбнулся Мин, поклонившись в ответ, и узкие иссиня-чёрные глаза его повеяли едва видимым высокомерием, а затем быстро переметнулись на высокого адмирала, стоящего позади короля. — Ким Тэхён, как же я много слышал о Вас, — своими неожиданными словами Юнги вмиг вызвал чужое удивление. — Пожалуй, нам стоит продолжить разговор внутри.***
— Почему Вы постоянно молчите, генерал? — Минхо приподнял брови, пытаясь уловить серьёзный и невозмутимый взгляд. — Не вижу смысла трепаться по пустякам, — Чонгук рассерженно закатывал глаза, когда ухмыляющееся лицо вновь приближалось к нему сбоку. — Поездка в Грейлорд — вовсе не пустяк, — продолжал Минхо, не обращая внимания ни на сильный мороз, ни на явное к нему раздражение. — Я считаю, что именно там скрываются анархисты, — Чон уже не мог терпеть то, как настырно его допрашивают, выпытывая правду. — Вот как, — Минхо, наконец добившись своего, вновь повернул голову вперёд, немного помолчав. — И Вы собирались в одиночку поймать их? Чонгук не отвечал. — Или же Вы собирались сказать им, чтобы они подальше скрылись от столицы? — осмелился предположить он, и за свой распущенный язык через секунду чуть ли не лишился головы. — Тебе не кажется, что ты слишком часто открываешь свой рот? — Чонгук не медля достал свой меч, оскорбившись настолько, что был готов не просто зарезать, а сразу расчленить до тошноты надоевшего попутчика. — Много слухов ходит в армии насчёт Вашего братца, генерал, — даже когда в миллиметре от лучника блестело наточенное лезвие, наглости его не было предела. — Всем им Вы рот не закроете, — ухмылялся Минхо, вынуждая Чонгука лишь сильнее стискивать зубы и чаще дышать, чувствуя, как ярость и иступленная безвыходность сдавливают лёгкие изнутри. — И что же вы присягнули такому, как я? — не убирая оружие, он произнёс свой вопрос чётко и не задумываясь. — Потому что Вы были правой рукой генерала Ли, разве это не ясно? — Минхо в порыве эмоций подался вперёд, и конец железного меча слегка коснулся шеи того, кто завопил от страха и начал ладонями прикрывать кровоточащую рану. — Жаль, что это не смертельно для тебя, — устало и расстроенно проговорил Чонгук, спустя мгновение засунув меч в ножны. — Однако я уверен, что когда-нибудь ты поплатишься за свой длинный язык. Все дома в деревне Грейлорд были заброшены уже слишком давно. Существовала легенда, что около трёх веков назад вследствие продолжительной войны все её жители оказались на грани голодной смерти. Начиная сходить с ума, они постепенно стали питаться своими умершими родственниками и овладели чёрной магией, считая, что именно Дьявол способен забрать посланные на землю бедствия и спасти их изувеченные души. В один день все они внезапно стёрлись с лица земли, и ни одного жителя Грейлорда не мог отыскать приехавший сюда странник. По ночам слыша душераздирающие крики, люди начали предполагать, что бывшие каннибалы перевоплотились в нечто чудовищное. Огромный полуразрушенный храм находился в самом центре данного поселения, и холод внутри него господствовал на протяжении уже нескольких столетий, с лёгкостью проникая через разбитые окна и вышибленные двери. Центр подчинения сверхъестественным силам, по словам некоторых, не горел в огне и был прекрасным местом для вызова злобных Духов. Пугающее безмолвие царило в заваленной сугробами местности. Половина хижин уже не была заметна под громадным слоем снега. Свистом в ушах звенел леденящий кожу ветер, и лошадь Чонгука больше не могла идти, упорно сопротивляясь ему. Минхо громко ругнулся, дёрнул поводьями, повернув назад, и метель лишь подгоняла его со спины, заставляя с бешеной скоростью мчаться прочь. Чонгук не видел и не чувствовал собственных рук, задыхаясь от снежной бури и полностью теряя равновесие. — Генерал! Возвращайтесь! — кричал Минхо в пустоту, не слыша ни ответа, ни топота бегущего коня. Он стоял несколько минут, выжидая, но страх так прочно заточил его разум, что каждый звук стал казаться чем-то невыносимо ужасающим. Услышав, как вдали нечто шевелится и тёмный высокий образ приближается к напуганному лучнику, он внимательно начал вглядываться вперёд. Словно молния, выскочило перед глазами человекоподобное существо с распоротым животом, из которого виднелись перегнившие иссушенные органы и почерневшие, будто сожённые, рёбра. Двухметровое почти разложившееся тело в высоком прыжке сверкнуло белыми светящимися глазами — абсолютно пустыми и жаждущими поскорее испробовать сочную и горячую плоть. Запрятанный кинжал Минхо насквозь прошёл между выпирающими костями и испарился, будто ненастоящий. Никогда не сталкиваясь с подобным существом, воин рванулся вскачь, и гулкое рычание позади постепенно прекратилось, когда вокруг показалась совершенно неизвестная территория. В непроходимые дебри завёл человека самый настоящий и неподдельный ужас. Минхо упал в сугроб, изнывая от бессилия и стыда за то, что оставил генерала на огромном холме вместе с жутким монстром.***
Прикасаясь тонкими губами к бокалу, Юнги прикрыл веки, наслаждаясь тем, как пристально следит за его движениями непокорный и ни перед кем неуязвимый Король Севера. Слуги стояли вокруг, трясущимися руками расставляя посуду, и лишь исподлобья любовались поистине восточной красотой — миндалевидными глазами, жёсткими, убранными в аккуратную причёску волосами и тем надменным, царственным выражением лица, которое с презрением смотрело на всю здешнюю дворцовую серость и унылость. — Может, Вы хотя бы подумаете над моим предложением? — своим скрипучим голосом произнёс Мин Юнги. — Север не будет вмешиваться в ваши дела с Западом, — уверенно и непоколебимо Чимин придерживался собственного мнения, не видя смысла в объявлении новой безжалостной и кровожадной войны. — Это касается всех нас, — Мин закинул ногу на ногу и натянуто улыбнулся. — Я просто предлагаю Вам вместе с лучшими магами Востока возвести ледяные стены, дабы в дальнейшем избежать нападений агрессивных государств, — Юнги совершенно не удовлетворял ответ Пака, поэтому с каждым его новым словом зрачки напротив становились мрачнее. — Юг и Запад рассмотрит это как протест, — Чимин боялся даже вспоминать о том, как тринадцатилетняя война с Западным Государством практически поставила Север на грань уничтожения. — Если Вы хотите доказать им своё превосходство, это стоит делать иными путями. — Король Пак, Вы никогда не задумывались, что будет после Вашей смерти? — Мин изогнул бровь, чуть наклоняясь вперёд. — А какой правитель не задумывается об этом? — Чимин опустил взгляд на бокал, всматриваясь в своё искажённое отображение. — Пока Вы на троне, Юг и Запад находятся в стороне, — Юнги плавно обвёл ладонью свой подбородок. — Но как только Вас не станет, они тут же разграбят Север, а его народ сделают рабами. Напряжённая тишина нависла в зале. Лишь звук стучащих по столу пальцев нарушал её, и Юнги с довольным лицом следил за ними, чувствуя, что уже неизмеримо близок к началу своего плана. Каменный взгляд заставил его слегка занервничать, затем постепенно создавая впечатление, что внутри тёмной радужки медленно разжигается синеватое пламя. Адмирал украдкой кинул озлобленный взор на нагло усмехающегося Юнги, а Намджун вспотевшими руками молча потёр затылок, не вмешиваясь и никак не смея сбивать мысли своего правителя. — Не думаю, что это касается Вас, — Чимин приподнялся с места, не горя желанием продолжать бессмысленный разговор. — Холод на моих землях не рассеется ещё минимум сто пятьдесят лет. А там уже и без нас разберутся. — Знаете, Ваше Величество, — дерзко выпалил Мин и развернулся, останавливая уходящего короля. — Вы поступаете опрометчиво. Сила любого мага не абсолютна. Когда-нибудь найдётся тот, кто разом уничтожит Вас. Возмущённый до предела Тэхён сдвинулся с места, бормоча про себя что-то невнятное. Однако рядом стоящий десница тут же остановил его, и через секунду перед правителем Востока в сплошной ряд выстроились его воины, хватаясь за эфесы мечей. Всему миру была известна храбрость и могущество восточных самураев — они были готовы разодрать Кима на куски прямо здесь лишь за то, что он посмел сделать непозволительный жест в отношении их господина. — А разве я сказал что-то не так, адмирал? — Юнги услышал копошение за спиной. — Пак Чимин не Бог, чтобы иметь всю власть, — он посмотрел на невероятно соблазнительные губы правителя и шумно сглотнул, не имея представления, как от них можно оторваться. — Вы правы, я не Бог. Но власти моей хватает, чтобы поступать так, как мне захочется, — Чимин вышел в сопровождении десницы и нескольких военных. Мин Юнги сжал кулаки, ногтями впиваясь в тёплую ладонь. Глазами он проводил грациозный силуэт короля и также вышел, направляясь в противоположную сторону. — Ваше Величество, у нас плохая новость! — крикнула служанка, прижимая к груди тонкие и натруженные руки. — Генерал Чон пропал! — Что? — Чимин отказывался верить в то, что сейчас услышал. Его мигом отпустило негодование. Зато протяжный и тревожный вопль раздался в груди, заставив затаить дыхание. Кисти предательски задрожали, и стеклянные не моргающие глаза посмотрели в пол, будто не спеша покрываясь кромешным, затмевающим роговицу мраком. — Подождите, как это произошло? Откуда такие сведения? — Намджун начал расспрашивать испуганную девушку. Ким Тэхён подбежал как раз в то время, когда изнеможённого и бледного Минхо заставили сесть на колени и отчитаться обо всём, что он знает. — И ты струсил, бросив генерала одного?! — Пак не сдержался и устрашающим криком оглушил почти рыдающего перед ним воина так, что, казалось, во дворце затряслись стены. Привычное безразличие Чимина улетучилось за считанные секунды. Все вокруг стояли, как немые, и сердце их разрывалось между чувством справедливости и сожаления. Парню, которому было двадцать с лишним лет, уже на всю жизнь было навешано позорное клеймо предателя и труса. Его дешёвые истерические слёзы до белого каления доводили разгневанного короля. Он впритык подошёл к застывшему в испуге Минхо и с наслаждением наблюдал, как тот мучается и искренне хочет завопить от ужаса, который пережил и который, возможно, ожидает его в будущем. — Если Чонгук уже мёртв, — Чимин даже выговорить эти слова не мог, содрогаясь от настигающей боли, — я обещаю, что устрою для тебя самое жестокое наказание.