***
— Эх, Ёнджун, тебе ещё далеко до нас, — засмеялся один из юношей, забавляясь тому, как неумелый подросток пытается применить свою ещё не до конца освоенную магию. Небольшая группа ребят надменно ухмыльнулась после сказанного, а Ёнджун, смотря на них детским и наивным взглядом, скромно покраснел. — Я хочу быть, как вы. Научите меня, пожалуйста, — он спрятал руки в карманы оборванной полушубки и на фоне старших ребят из богатых и влиятельных семей выглядел гадким беспомощным утёнком. Они в красивых роскошных пальто, со сверкающими утончёнными мечами стояли напротив него, тихо подшучивая, и вовсе не собирались включать в свою светскую компанию обычного сына дворцовой служанки. Манеры их, к сожалению, не были столь изысканны, как их внешность. Зазнавшиеся, наглые и бесконечно лелеемые родителями парни считали себя на голову выше остальных, позволяли себе различные грубости и оскорбления. Для них не писаны были правила и законы королевского дворца. Пока дети возле них бегали в разодранных ботинках, эти юноши по вечерам поедали заморские блюда, ухаживали за девушками, а днём расхаживали по площади с высоко поднятой головой, важно расправляя плечи. — Что скажешь, Чимин? — с желчной улыбкой обратился к нему сын одного из самых зажиточных генералов. — Научим его жизни? — оскалился он, издевательски хватая подростка за волосы. Совершенно холодное и безучастное лицо обернулось к нему, еле расслышав чужой вопрос. Пак коротким и величественным взглядом окатил тощую, питающую к себе жалость фигуру Ёнджуна. — Мне какое до него дело? — вымолвил он басовито, и голос его каждого из присутствующих окунул в ледяной омут абсолютного равнодушия. — Сам возись с ним. — А точно, наш Пак Чимин ведь слишком правильный и благородный, — накаливая атмосферу, Сонун отпустил дрожащего мальчишку и резко оттолкнул руки своего друга, пытающегося успокоить его. — Отвали! Разве вы не замечаете, что этот выродок считает себя лучше нас? — кричал он на других, размахивая руками. Чимин лишь слабо усмехнулся. — И что ты мне сделаешь? Дуэль устроишь? — Чимин не медля блеснул в воздухе отточенным лезвием. — Эй, прекратите. Двое парней ринулись разнимать их, предотвращая кровавую драку. Сонун с диким рычанием рвался к противнику, толкая всех вокруг, пока тот не двигался с места и не спешил заранее обрывать себе всё веселье. — Угомонитесь вы, — друг Чимина по имени Мингю — старший ребёнок главной целительницы при дворце — толкнул Сонуна, заставив жёстко удариться коленом об землю. — Ведёте себя, как полоумные. — Согласен. Лучше угомонись, Сонун, — Чимин победно ухмылялся, слыша, как в его сторону летят самые разнообразные оскорбления. — Сукин ты сын… — сквозь сжатые зубы выплёвывались чужие слова. Не каждый готов смириться с тем, что какой-то неизвестный парень, оказавшийся единственным племянником десницы короля, уже в свои шестнадцать лет заявил себя на Севере как невообразимо сильный маг, тем самым подрывая авторитет всех молодых представителей высшего общества. Редкой красоты внешность, стройная величественная осанка и сладкий, до дрожи пробирающий голос внушал каждому некое чувство томительного наслаждения. Хотелось издать едва слышный и тягучий стон, выпить что-нибудь крепкое, а затем припасть к ногам столь обворожительного господина и нежными объятиями обхватить его сильные бёдра, в страстной агонии царапая кожу. Незаметный, приезжий в грязных вещах мальчик в один момент стал настоящим лебедем, полным грациозности и величия. Он перестал жалеть себя, перестал плакать по ночам из-за смерти самых дорогих людей и, переборов трагичные моменты прошлого, вновь начал обучаться магии. — Хватит провоцировать его! — Мингю в ярости ворчал, в ответ получая лишь безудержный смех Пака, и испуганно смотрел, как остальные придерживают агрессивно вырывающегося Сонуна. — Пошутили и хватит, — Чимин не переставал улыбаться, пряча под накидкой любимый меч, и тут же обернулся с непонимающим лицом, заметив, как чумазый мальчишка садится перед ним на колени и пальцами хватает его за руки, одетые в дорогие тёмно-кожаные перчатки. — Пак Чимин! Прошу, станьте моим другом! — умолял тот, и заливистый несмолкаемый смех раздался по всей площади, пока Чимин продолжал с интересом глядеть на мальчика сверху вниз и медленно растягивать свои губы в лёгкой ухмылке. — Другом? — повторил Пак, чувствуя, как всеми опозоренный ребёнок практически срывается на плач и не верит, что даже тот, кем он был очарован с первого взгляда и кто всех заставлял таять от восторга, в итоге оказался обычным бессердечным грубияном. — Я всегда хотел быть, как Вы, — он отпускает Пака и сжимает в кулак маленькие ладони, осторожно кладя их на колени. — Нищие такие глупые, — выкрикивает кто-то, кидая снежок в согнувшегося на земле мальчика. — Я бы сказал, они с Чимином похожи, — продолжает Сонун, отряхиваясь. — Оба бедные и самонадеянные, — решает добавить он, замечая, как плавно его ноги начинает сковывать толстый слой льда, затем острыми концами разрывая сапоги и тёплую кожу. — Дурак, остановись! — Мингю обеими руками трясёт взбешённого Чимина за плечи, одновременно желая закрыть себе уши от громких воплей Сонуна. — Тебя накажут, слышишь?! Чимин, я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось, поэтому сейчас же остановись! — он с еле заметными слезами на глазах вымаливает своего друга снять заклинание. Мингю не видит иного выхода, кроме как заключить в крепкие объятия не слушающего его парня и ласково шепнуть ему на ухо: «Чимин, пожалуйста, прекрати». Через секунду лёд исчезает, но кровавые отметины на снегу продолжают затуманивать сознание и в шоке окруживших Сонуна ребят, и Ёнджуна, который теперь находится где-то на грани между чувством невообразимого восхищения и всеобъятного ужаса. Пока многочисленные угрозы летят в адрес Чимина со скоростью света, он упорно сохраняет молчание и лишь отрывисто и хрипло дышит в чужую шею, не обнимая в ответ. — Я никогда не стану тебе другом, — решительно выговаривает он, переводя взгляд на испуганного Ёнджуна, после чего встревоженный Мингю отстраняется, с раздражением следя за тем, кто сейчас приковывает внимание Чимина больше всего. — Но если ты хочешь, чтобы я защищал тебя от их глупых издевательств, то так и быть. На покрасневшем лице, словно распускающийся бутон, всплывает светлая улыбка, и юное доверчивое сердце возгорается огнём благодарности к тому, кто несмотря ни на что проявил милость к бесправному лохматому мальчику, служащему очередным предметом для жестоких насмешек. — Ты кем себя возомнил, Чимин? — его резко дёрнули за рукав, поворачивая к себе. — Может, Сонун действительно прав? Тебя пора самого проучить, — парень по имени Канджун лбом чуть не прильнул к чужой макушке, по швам разрывая невысокий воротник. — И хватит заступаться за него, Мингю! — он отогнал своего давнего приятеля, пытающегося вмешаться. — Неужели ты не видишь, что он презирает всех нас?! — Что здесь происходит? — раздался низкий голос за спиной. — Чимин, ты что-то натворил? — Нет, нет, господин Пак! — звонко визжал вставший с земли Ёнджун. — Он ничего не сделал! Это они бросаются на него! — Пак Сочжун, не слушайте этого недоразвитого мальчугана, — ехидно ухмылялся Сонун. — Лучше посмотрите, что наделал Ваш племянник, — он указал на свои окровавленные лодыжки, из которых всё ещё сочилась багровая жидкость. — Надеюсь, Вы понимаете, что это так просто ему с рук не сойдёт. — Идём, Чимин. Надо поговорить, — нахмурив брови, мужчина потащил парня за собой, в сущности глубоко жалея о том, что тот до смерти не заморозил этого противного сопляка Сонуна.***
— Благодарю Вас, — вежливо пробормотал Пак начитанному целителю, неуверенно открывая тяжёлую дверь. Чимин несмело приблизился к кровати с убранными назад балдахинами, с лаской и любовью осматривая обнажённую спину с едва заметными веснушками на расслабленных плечах. Спёртый в комнате воздух заставлял Чимина медленно задыхаться, и желание прижать к себе генерала, мягко провести ладонью по его талии, срывая одеяло, оглушительными взрывами вспыхивало внутри. — Ваше Величество? — Чонгук обернулся, радостно поглядывая на беззвучно двигающегося короля, что с волнующим сердце трепетом присел к нему, укрывая рукавами свои дрожащие от волнения запястья. — Я хотел узнать, как Вы, — смотря на крепкую мускулистую грудь генерала, где постепенно выступали прозрачные капельки пота, Пак в смущении укусил свою щеку с внутренней стороны. — Зачем стоило отправляться в Грейлорд, никого не предупредив? — Я не был уверен, что анархисты находятся именно там, — обессиленный Чонгук глазами очерчивал контур ровного носа, пухлых и слегка подрагивающих при разговоре губ, невыносимо сильно мечтая слиться с ними воедино. — Это было лишь моей догадкой, которая оказалась ошибочной, — прикрыл он веки, в кулак сжимая белую простынь. — А что случилось с Вашей ногой? — Я поранился, когда военные пытались вытянуть меня из обрыва, — после сказанного Чонгук заметил неподдельную тревогу в чужих опущенных глазах. Он и представить себе не мог, насколько сильно Чимин переживал за него. И даже сейчас, находясь с Чоном так близко, эти переживания никак не хотели его отпускать. Спустя несколько напряжённых секунд Чимин ощутил, как его смирно лежащей на постели руки пугливо касаются чужие пальцы — касаются так осторожно и нежно, словно хрупкого лепестка цветущей сакуры. Чонгук чувствовал, как дрожит король, как он боится даже шелохнуться, обрывая столь приятный момент. Их руки изучали друг друга, никак не решаясь совершить нечто большее, и слова, мучающие душу генерала, нестерпимо желали вырваться из уст. Эта недосказанность беспорядочно выстреливала в голову свирепой болью. Она громадными искрами вспыхивала и обжигала кожу при любых попытках двух влюблённых просто дотронуться друг до друга. Под шквальным ветром буйствующих чувств Чимин стоял совершенно один и не мог пошевелиться. Привязанность к человеку в прямом смысле связала его колючей проволокой. Не спеша приближался тот момент, когда внезапная любовь переставала быть лёгкой и эфемерной и начинала сдавливать рёбра, начинала разрывать внутренности и полностью подчинять себе разум. Чонгук лежал, нервно вздыхая от любого чужого движения, и возбуждённо проводил языком по пересохшим губам. Рядом с Чимином все раны чудесным образом заживали, а сердце в груди трепетало и бурно расталкивало кровь. — Ваше Величество, можно мне обнять Вас? — обрывая недолгое томительное молчание, тихо спрашивает Чонгук, никогда до этого не испытывая столь масштабного страха, как страха стать отвергнутым в эту минуту. — Нет, у Вас жар, — у Чимина голос окончательно сорвался, рассыпаясь на приглушённый шёпот. — А моё тело слишком холодное, — он закрыл глаза, ясно ощущая, как в душе остатки нечто прекрасного и любящего затухают от его собственного льда. — Я согрею Вас, — Чонгук, игнорируя неприятные покалывания в ноге, приподнялся и, с улыбкой свалившись на мягкую кровать, голой грудью прижимался к спине своего господина. — Чонгук, ты уже никогда не сможешь меня согреть, — Чимин неслышно ронял жаркие слезы на подушку, пока сильная рука генерала плотно обхватила его живот, поглаживая желанное тело лишь через слой одежды. Чимин искренне был счастлив вновь иметь возможность вспомнить то, как на самом деле приятно чувствовать тепло человеческого тела. Выпирающие вены на руках, смуглая и блестящая кожа, громко стучащее в порыве наслаждения сердце и горячие, чертовски жаждущие губы, небрежно целующие мочку уха, — всё это делало Чонгука таким настоящим, живым и неповторимым. — Скажи мне то, что давно хотел, — Чимин не отстраняется, извиваясь в объятиях, в которых его тайно желают раздеть и сладостно расцеловать. Генерал жадно скользит рукой от живота к бледной и чересчур холодной шее, почти царапая её. Не спрашивая разрешения, он оттягивает край чужого воротника, отпечатывая на ключице мокрый и жаркий поцелуй, преходящий в лёгкий укус. — Мой господин, я Вас… — Нет, не так, — бурчит Пак, закрывая глаза, и, забывая обо всех существующих рамках, позволяет языку Чонгука внимательно исследовать его кожу. — Пожалуйста, произнеси моё имя. — Чимин, я люблю тебя, — Чонгук послушно исполняет просьбу, вплотную прижимая Пака к себе, и от наивысшего блаженства трогать запретное тело сдавленно и бесстыдно стонет ему за ухо. — Безумно люблю, — закидывая бедро на короля, он продолжает невидимыми ожогами оставлять на его коже свои жаркие и откровенные признания. — Ты будешь только моим, слышишь? — проводя кончиком носа по мягкой щеке, генерал громко вдыхает воздух и ласково убирает чужие тёмные пряди со лба. — Я уже твой, Чонгук, — томно и сладко шепчет Чимин, полностью сходя с ума от той неизмеримой по силе нежности, что льётся из Чонгука огромной бушующей волной, затмевая мир, существующий вне их любви.***
— Только не говорите, что не знали этого, — улыбнулся Юнги застывшему адмиралу, наблюдая, как его войска готовятся в путь, снаряжая лошадей. — То есть из любого твёрдого материала можно создать оружие? — Ким, впервые увидев, на что способен правитель Востока, с удивлением осматривал только что созданный им изо льда кинжал. — Конечно. Стоит лишь придать нужную форму, — Мин аккуратно провёл пальцем по своему мечу, перевоплотив его в шестиугольный клинок примерно такой же длины. — Однако стоит учитывать изначальную массу материала. Я не могу создать танковую пушку из обычного ножа. — Тем не менее у Вас прекрасная магия, — в восторге выпалил Тэхён, уже представляя, как удобно было бы использовать её в бою. — Восточное волшебство немного отличается, — гордо произнёс Юнги, вдруг услышав, как командир его войск доложил королю о готовности выдвигаться. — Мне надо, чтобы Вы кое-что передали Вашему королю, — усмехнувшись, он достал конверт, тревожно вручая его адмиралу. — Мы только недавно узнали, что вскоре председателем Совета Магов станет правитель Южных земель. Я думаю, война против Севера станет неминуема. Но сначала его короля любыми способами захотят убить, — Юнги слово в слово передавал информацию, добытую его разведчиками. — Я уверен, что Вы, адмирал Ким, сможете защитить своего господина. Но если вдруг начнутся открытые действия против Востока или Севера, нам стоит объединить наши силы. Этот документ — тайное соглашение о союзничестве. Пусть Ваш король подпишет его. — Господин Мин, нам пора. Иначе после заката дорога окажется затруднительной, — подошёл к нему зрелого возраста мужчина. — Я надеюсь на Вас, — поклонился Юнги, вновь кидая взгляд на Кима. — Хорошо. Я передам моему господину все Ваши слова, — в ответ он так же сделал лёгкий поклон. — Счастливого пути.***
— Я так и знал, что ты надменный и жестокий человек, — кругами шагая вокруг парня, что чуть ли не засыпал от скуки, разъярённый генерал решил остановиться прямо перед его гордым лицом. — Не думай, что смеешь остаться безнаказанным. Половина дворца собралась глянуть на то, как прилюдно отчитывают юного племянника Пак Сочжуна. Однако главный объект данного мероприятия мысленно в нём не участвовал и даже вслушиваться в обращённые к нему нотации не стал. — У моего сына ноги в порезах из-за твоей выходки! — яростно вскрикнул генерал, испугав всех вокруг. — Да я лично готов устроить тебе наказание! — Прошу следить за выражениями, — Сочжун, не имея сил больше смотреть на эту жалкую актёрскую игру в роли заботливого отца, решил вмешаться, перед всеми выводя на публику запрятавшегося в толпе Сонуна. — Я ведь тоже Вашего сына могу морали поучить. — Так, хватит, — раздался женский голос из-за стола, одиноко стоящего в середине просторного зала. — Не вижу смысла продолжать это, — устало выдохнула Чживон, нахмуривая свои тонкие и без того сердитые брови. — Двое взрослых ребят сами должны разобраться между собой. — Поддерживаю Вас, госпожа, — поддакивал ей один из королевских советников, на которого женщина лишь презрительно фыркнула. — Я вызываю на дуэль Пак Чимина! — как резаный визжал Сонун, в глазах окружающих желая изобразить из себя невероятно смелого и бесстрашного воина. — И пусть меч решит, кто из нас прав! Во всё горло загудел народ, предвкушая эффектное зрелище. Пак Сочжун от злости жаждал придушить этого выскочку, а Чимин, будто заранее зная, что битвы уже не избежать, не обращал никакого внимания на происходящее. — Мама, нет, пожалуйста! Останови это! — умолял Мингю, подбегая к Ли Чживон, не менее разочарованной в таком исходе. — Ты же знаешь, какой Чимин! Он просто заступился за того мальчишку! — Этот паршивец Сонун, — разъярённо шипела она, слушая, как все вокруг ликуют и поддерживают столь противную затею. — Я когда-нибудь сама его убью, — ладонями она прикрыла свой лоб, разрываясь на части от жалобных просьб сына. — Мама! Я умоляю тебя! — он тянул её за руку и не замечал, что навернувшиеся слёзы начинают потихоньку оставлять мокрые дорожки на его щеках. — Эта дуэль будет честной! Никакой магии! — жестикулируя, довольный генерал обратился к шумящей толпе. — Боже, неужели это правда произойдёт? — до дрожи напуганный парень Сухён смотрел то на Чимина, то на Сонуна, не зная, чью сторону в данной ситуации принять. — Прекрати ныть, — Канджун резко рявкнул на своего друга, испытывая не меньший страх оттого, что все их опасения сбылись. — Возможно, Сонун ещё передумает, — тихо и невнятно добавил он, через секунду замолчав. — Ты разве Сонуна не знаешь?! — набросился на него другой, хватая за плечо и дерзко разворачивая к себе. — Из-за того, что у него с головой не всё в порядке, наш друг теперь идёт на верную смерть! Трое парней вправду не знали, что делать. Паника охватила их столь сильно, будто они сами собирались направить мечи друг на друга. — А где Мингю? — охрипшим голосом пробормотал Сухён, оборачиваясь по сторонам. — Чего стоите здесь? — неожиданно появился ехидно улыбающийся Сонун, гордо остановившись. — Наконец-то мы заткнём этого Чимина, — он изогнул бровь, не услышав радостных криков в ответ. — Вы не уверены в моей победе? — сияющее от радости лицо его потемнело. — Дуэль ещё не прошла, не будь так самоуверен, — вмешался Мингю, с убитым видом приближаясь к своим друзьям, и обозлённо нахмурил брови, образуя между ними чёткую складку. — Каким же мазохистом надо быть, чтобы решить тягаться с Чимином? — Ты думаешь, этот парень всемогущ? — язвительно усмехнулся Сонун, пока остальные молча соглашались со словами Мингю. — Без своей магии он ничтожество, как и вы, — брезгливо заявил он, в одно мгновение враждебно настроив всех против себя. — Я истерзаю Чимина прямо на ваших глазах.