Trust

— Что это? — Энджел непонимающе наклонил голову, глядя на Чарли, протягивающую ему какую-то банку, с бумажками внутри. Сама же девушка выглядела донельзя счастливой, словно она опять придумала, по её мнению конечно же, гениальную идею, позволяющую демонам искупить свои грехи.       Энджел скрещивает верхнюю пару рук под грудью, а нижнюю — перед тазом, и переводит взгляд то на лицо Чарли, то на банку. — Это баночка с приятными словами! — говорит она жизнерадостно, словно ребенок, которому родители подарили все, что он хотел, на Рождество.       Энджел изогнул брови в немом вопросе, и голосом, полным скептицизма, спросил: — Зачем?       Чарли, будто ждавшая этот вопрос, засияла ещё ярче. — Чтобы каждый раз, когда тебе грустно, больно или одиноко, ты мог получить слова поддержки, если рядом вдруг никого нет, или если бы ты не хотел никого видеть, — а потом Чарли, словно смутившись, посмотрела на пол и уже тише и менее уверенно добавила: — Это была идея Вэгги. Я подумала, что это действительно здорово и интересно, и могло бы тебе понравиться. Аластор тоже сказал, что это неплохая идея, — последнее предложение она очень тихо пробормотала себе под нос, но Энджел все равно услышал.       У Чарли под глазами темные мешки, словно она пару ночей не спала, занимаясь этой работой, и Даст не знал, что можно на это ответить. Он неуверенно взял банку из холодных рук девушки и почти невесомо потрепал ее по голове. — Спасибо, малыш.

***

      Он устало вздыхает, и, сняв грязный, порванный пиджак, не глядя кинул его куда-то под ноги. Сегодняшняя смена была довольно выматывающей. Единственное, хорошее в сегодняшнем дне — это то, что он почти целый и невредимый вернулся в отель до комендантского часа. Сегодня на дежурстве была Вэгги, поэтому оставшиеся мозги бы ему выели окончательно. Наггетс стукнул пятачком по ноге Энджела, и сразу оказался поднят своим хозяином.       Даст сел на край кровати, и нижней парой рук начал почесывать довольного поросенка за ушком. Его взгляд рассеянно блуждал по комнате, ни на чем толком не концентрируясь, но замер вдруг, как олень при свете фар, на прикроватной тумбочке, где он оставил банку, данную ему Чарли несколько недель тому назад. Со словами «Это так глупо», он уверенно открутил крышку верхней парой рук и достал скрученную трубочкой и перевязанную тонкой ленточной бумажку, и развернул ее. На небольшом клочке бумаги была нарисована радуга и еще пара детских рожиц, и неаккуратным почерком было написано:

«Ты намного лучше, чем сам думаешь!»

      Он развернул следующую. Почерк был совершенно другой, гораздо ровнее и аккуратнее, и не было никаких рисунков, и он сразу подумал о Вэгги:

Иногда ты смешно шутишь.

      А потом еще одну, и еще одну, и еще одну. И так по кругу. И так по несколько раз.

«Твой Наггетс самый очаровательный ребенок» — нарисована милая поросячья мордочка

Ты одеваешься действительно стильно.

Ты готовишь лучшую лазанью, что я пробовала!

      У Энджела в уголках глаз скопились слезы, а дышать отчего-то стало невыносимо трудно. Он взял еще одну бумажку, перевязанную красной ленточкой, и решил, что на сегодня это последняя.

Не плачь, mon cher. Улыбка подходит тебе гораздо больше. — написано идеально алыми чернилами

      Энджел улыбнулся, повязав зачем-то на запястье алую ленточку.