***
Если вы бедны или плохо одеты — вас оттолкнут, но если вы богаты — вы можете носить потертое платье, сколько вам угодно; за вами будут ухаживать, льстить и всюду приглашать, даже если вы величайший глупец или первостепенный негодяй. Красивые грехи, как красивые вещи, — привилегия богатых и успешных, поэтому каждый живет, как хочет, и расплачивается за это сам. Кто-то отдает предпочтение сладкой лжи, которая со временем поглощает тебя с головой, а кто-то предпочитает горькую правду, которая со временем помогает тебе остепениться и избавиться от ненужных людей в своей жизни, но, насколько мы знаем, искренность — это закрытая территория для бедных, поэтому, стоит людям только заплатить, как правда сразу же меняется. Поэтому не стоит недооценивать ложь. Тонкое кружевное белье удобно устроилось на мягкой коже. Разбросанные тетради, вещи, сладости — все это присутствовало в комнате, не имея никакого порядка. Девушка уже давно забросила уборку, что было очень зря, так как многие вещи постепенно начинали теряться в горе мусора, которого с каждым днем становится все больше и больше. Маркиза-винодел, которая вместе с мужем удачно приземлилась в Мадриде, успела вернуться домой до того, как девушки пойдут в школу. Переступив порог комнаты, женщина немного напряглась, после чего, подойдя к подруге дочери, приложила руку к ее лбу, пока та только начинала просыпаться. — Дорогая, с тобой все хорошо? У тебя вид какой-то болезненный, и вообще, весь этот бардак… Что-то случилось? — девушке стало крайне неловко. — Здравствуйте, нет, все хорошо, а все это я уберу, не беспокойтесь. — Не стоит, я пришлю Фрею, она сделает свою работу, а ты собирайся, и спускайся на завтрак, нас ждет серьезный разговор. — слова женщины заставили девушку напрячься, так как маркиза редко вела серьезные разговоры. Прохладный душ сумел привести девушку в чувства. Бессонная ночь выдалась очень трудной, но она того стоила, потому что теперь, когда план идеально разработан, все продумано до мельчайших деталей, Кьяри с уверенностью может продолжать обучение в одной из самых дорогих школ Мадрида. Сладкий завтрак приятно наполнял собой организм. Легкий ветер, который сочился сквозь приоткрытое окно, слегка щекотал кожу, оставляя только волну мурашек, которые так же позитивно воздействовали на настроение. — И так, девочки, — мужчина осторожно провел салфеткой по губам, — мы посоветовались и решили, что стоит поговорить об этом и с вами. Мы разговаривали с твоей семьей, Амбар, и узнали, что они категорически отказываются общаться с тобой, поэтому мы подумали, что было бы неплохо, если бы ты согласилась на удочерение. — Конечно мы понимаем, что тебе стоит подумать, это… — Я согласна. — перебивая женщину, ответила Кьяри. Чувство эндорфина переполняло обеих. Подростки были счастливы тому, что официальность наконец-то посетит этот дом, хотя бы раз за всю историю. После длительного завтрака, девушки отправились к водителю, который уже полностью был готов к очередной поездке в Лас Энсинас.***
Толпа школьников собралась возле главного входа. Причина такого ажиотажа не была понятна, но, подойдя ближе, шатенка сумела разглядеть ту самую надпись, которая должна стать первым шагом к мести. Делать вид, что ты ничего не знаешь, оказалось намного сложнее, чем предполагалось. Кьяри жила желанием рассказать все о том, что ожидает парней и через какой ад им предстоит пройти, но рушить все то, что так старательно и долго строилось, она не имела никакого желания, поэтому, сомкнув челюсти, девушка быстрыми шагами последовала на урок химии. Присев рядом с теннисистом, который активно листал планшет, девушка чмокнула его в щеку, после чего обернулась к задней парте, где удобно расположилась очередная парочка. Гусман был доволен собой, а Лу, сидевшая рядом, сияла от счастья только по одной причине, и эта причина сидела рядом, изучая взглядом холодную реакцию итальянца, сидевшего совсем близко. — Сколько яда в день ты извергаешь из себя? — Андер улыбнулся. — Знаешь, солнышко, иногда и яд бывает лекарством. — щелкнув пальцем по аккуратному носику, Нуньер поправил галстук, после чего, лучезарно улыбнулся. Никколо, который после последней встречи довольно помрачнел, не сводил с подростков глаз, а та надпись, которая дала всем понять, кто такой этот юный подросток, сильно его зацепила, поэтому мысли насчет физического насилия вертелись в его голове на протяжение всего урока. Его раздражало то, как счастлива его бывшая с новым кавалером. Чувства к ней играли с ним злую игру, тем самым полностью загоняли его в тупик, из которого итальянец понятия не имел, как выбраться. Друг, который практически каждый день вел с ним долгие беседы по видеосвязи, горел желанием отомстить бывшей подруге больше, чем кто-либо, но Никко не мог решиться на то, что ему предлагают, поэтому, отбросив ужасные мысли в сторону, парень запустил руку в русые волосы, после чего шумно выдохнул. Теплые прикосновения давали девушке больше уверенности в себе, чем что-либо. Амбар не раз задавалась вопросами, действительно ли это любовь, а не какое-то очередное мимолетное чувство? Но стоило ему только дотронуться до нее, прошептать что-то на ухо, и все вопросы сразу же исчезали. После длительного занятия компания отправилась в столовую, где, как всегда, расположилась за своим коронным столом. Девушки обсуждали новые открытия в стране моды, а парни, поедая все, что набрали, вели разговор о всяких странных штуках, в основном, касательно вечеринок, машин или спорта. Кристиан, который довольно тесно спелся с новенькими, любил потрепаться о теле каждой, кто пройдет мимо, но единственной, о ком он не сказал ни слова, стала подруга маркизы, которая достаточно часто проходила мимо. Росси заметил это, и, изогнув бровь, ехидно улыбнулся. — Что же ты о Амбар не говоришь? Она тут раз шесть прошла уже! — Она не похожа на всех тех, о ком мы разговариваем, она прекрасна, но по-другому… — Кристиан был крайне смущен. — Неужели, она тебе нравится? — Никко напрягся, — Брось, ты серьезно? — Она идеальна. Добрая, светлая, но одновременно жаркая, страстная — предел мечтаний. Такая кукла и жалкий спортсмен — пиздец. — Что еще ты знаешь о нем? — Андер Муньос, занимается теннисом с детства, довольно самовлюбленный, сын директора, искренний, добрый, но каким бы хорошеньким он ни был, все равно бесит. — он закатил глаза. Сладкие длительные поцелуи, с которых итальянец не сводил глаз, вызывали жуткий дискомфорт, а его желание сломать теннисиста пополам с каждым его прикосновением к ней росло все больше и больше. Все же, чувства иногда страшнее, чем игры…