Власть и контроль

      Потерев затёкшую поясницу, Гермиона подошла к кладовой, чтобы убрать совок и метлу, которые использовала ранее. Это была самая продуктивная встреча Отряда Дамблдора — под руководством Гарри они начали практиковать заклинание Патронуса, повторить которое получилось почти у всех ребят, а Гермионе, Джинни, Луне и Рону — даже воплотить телесный образ их патронуса. Сегодня впервые за долгое время было решено завершить собрание досрочно: все присутствующие настолько увлеклись выполнением заклинания, что слишком быстро выбились из сил и не смогли продолжить занятие. Последней каплей в этом соглашении послужила обрушенная кирпичная стена, в которую попало неосторожное Редукто Невилла.       Гермиона решила задержаться в комнате и убрать беспорядок; вместо того, чтобы использовать магию, девушка наколдовала метёлку и совок и убрала мусор вручную. Несмотря на то что она была ведьмой, привычки выполнять повседневные вещи маггловским способом никуда не пропали, тем более небольшой труд никому ещё не причинил вреда.       Перед тем, как покинуть Выручай-комнату, Гермиона приоткрыла дверь и пробежалась взглядом по коридору. Убедившись, что никто из Инспекционной Дружины за ней не следил, она вернулась в комнату и ненадолго задержалась внутри: помимо инспекторов снаружи её могли поджидать Филч и его несчастная кошка. Годы патрулирования замка, запугивания младшекурсников и поимок «разбойников» и «негодяев» наделили его талантом искусно шпионить и появляться в самое неподходящее время. Карта Мародёров, которая значительно облегчила бы положение Гермионы, сейчас была у Гарри, и девушка не могла ей воспользоваться. Подождав ещё пару минут и не отметив чьего-либо появления в коридоре, она стряхнула с мантии остатки пыли, повесила сумку на плечо и вылетела из комнаты.       Через несколько месяцев начнётся сдача СОВ… Гарри и Рон слишком часто напоминали ей о том, какого объема нагрузку она на себя берёт, выбирая несколько дисциплин для сдачи одновременно. Гермиона же в свою очередь доказывала, что вполне справляется с объемом учебного материала, и единственным, что доставляет ей неудобство, является огромное количество книг, которые она вынуждена постоянно таскать с собой.       Отбросив посторонние мысли, Гермиона попыталась вспомнить, куда собиралась идти после встречи.       В библиотеку? Или стоит пойти разыскать Гарри и Рона?       Она резко остановилась посреди коридора, собираясь решить, куда направиться дальше.       Бу.       Гермиона вскрикнула и дёрнулась к стене, когда из-за спины, почти возле её уха раздался неизвестный пугающий голос. Одна рука девушки инстинктивно прижалась к груди, другой она вытащила палочку.       Тихий, презрительный смех отразился от стен пустого коридора. Она яростно покраснела, когда, оглянувшись, увидела позади себя Малфоя. Запал высказать ему всё, что она думает о его неожиданном появлении, пропал в ту же секунду, что и её палочка; повинуясь невидимой силе, древко выскользнуло из пальцев Гермионы. Лицо девушки исказилось в немом шоке.       — Потеряла дар речи? — спросил он, схватив её палочку. Сегодня образ слизеринца дополнял чёрный элегантный костюм, заменивший в пользу выходного дня школьную мантию. Удивительно, как строгая одежда, высокий рост и уверенная, самодовольная улыбка делали его почти зеркальным отражением собственного отца. Её руки покрылись мурашками.       Не хватает только маски и метки.       — Верни мне мою палочку!       — Ты получишь её, но чуть позже, — заверил он, лениво закатив глаза. — Я хотел кое-что обсудить с тобой, Грейнджер.       — Ну, — нетерпеливо произнесла она, — чего ты хочешь? Я не понимаю, зачем тебе забирать у меня палочку, если всё, что ты планируешь, — это поговорить.       — А ты куда-то торопишься? — спросил он наигранно изумлённым тоном, склонив голову набок. Его губы изогнулись в ухмылке. — Ладно, — он взмахнул палочкой, заставляя её оступиться. Пытаясь справиться с равновесием, Гермиона упустила момент, когда её руки сцепились за спиной и сковались невидимыми магическими путами.       — Что ты творишь? Отпусти меня! — завопила она и тут же была обезнадёжена его быстро произнесённым «Силенцио».       Сильные руки схватили её за плечи и потащили в ближайший пустой класс. Гермиона протестовала, высказывая ему всё, что она о нём думает, хоть её голоса и не было слышно; она вонзалась каблуками в пол и до последнего пыталась освободиться из крепкой хватки.       — Успокойся, ненормальная, — пробормотал он ей на ухо, прежде чем втолкнуть в класс. Она услышала скрип закрывающейся двери и щелчок замка.       Наложив заглушающие чары, он повернулся к девушке лицом, как раз для того, чтобы встретиться с её широко распахнутыми глазами, что глядели на него из другого конца комнаты.       — Сядь, — он жестом указал на парты, на что она покачала головой и, рывком повернувшись, показала ему свои скованные за спиной руки.       — Я не освобожу тебя, пока ты не сядешь, — спокойно продолжил он. — Будь любезна поторопиться. Мне не доставляет удовольствия находиться с тобой в одном помещении и — поправь меня, если я ошибаюсь, — обо мне ты того же мнения; я лишь хочу сказать, что если ты сядешь, то станешь на шаг ближе к тому, чтобы уйти отсюда.       Недоверчивый взгляд Гермионы обратился к двери, а затем снова на него; они оба понимали, что её шансы на побег ничтожны, учитывая невозможность воспользоваться палочкой, которая всё ещё была у Малфоя.       — Впрочем, я могу ошибаться, — заметил он.       Гермиона непонимающе посмотрела на него. Одними глазами она словно задала невербальное «в чём?», впрочем, слова тут были бы излишни, учитывая критичность её положения, из-за которого эмоции девушки читались, как открытая книга.       — Кто знает, я ведь могу тебе нравится.       Её глаза закатились так резко и неестественно далеко, что ему на мгновение показалось, что она потеряла сознание.       — Я угадал, Грейнджер? — в его голосе появились насмешливые нотки. — Давай же, просвети меня. Обещать, что моё отношение к тебе улучшится, я, конечно, не буду, но могу сказать точно, — об этом никто не узнает. Как ни крути, ты всего лишь грязнокровка.       С каждым словом он становился всё ближе к ней; с каждым шагом мятеж в её глазах разгорался всё сильнее.       — И невероятно надоедливая, — добавил он, преодолевая последний фут до места, где она находилась. Выражение её лица сменилось на показную вежливость: брови изогнулись, а губы сложились в нечто между улыбкой и гримасой. Она моргнула раз, моргнула два, — её мысли были очевидны.       Ты закончил?       — Ах, Грейнджер. Я сказал тебе сесть, а ты всё ещё стоишь. Зачем усложнять себе жизнь и затягивать наше мероприятие? Или я тебе настолько сильно нравлюсь?       Она в очередной раз обратила на него полный сопротивления взгляд, а затем резко села на профессорский стол.       — Не будь таким наивным, Малфой, — с наигранной чопорностью произнесла Гермиона. — Я чувствую, как отчаянно ты нуждаешься во внимании, и твои иллюзии насчёт моего к тебе отношения заставляют меня воспринимать твои слова с той же серьезностью, что и лепетание горного тролля.       — Ты ранила меня в самое сердце, — Драко состроил расстроенное выражение лица, которое через секунду сменилось притворной тревожностью. — Значит, ты сохнешь по Поттеру? Или — брр — Уизли? Мерлин, Грейнджер, в тебе абсолютно всё пропитано дурным вкусом.       Гермиона проигнорировала оскорбление и нетерпеливо вздохнула. Наконец показался тот Малфой, к которому она привыкла. Спокойное, вежливое и почти нормальное общение с ним что сейчас, что тогда в классе её порядком настораживало. Она поняла одно — он делал это для отвлечения внимания. Но что было его конечной целью? Гермиона снова задалась вопросом, для чего ему было садиться рядом с ней на уроке, если обычно Малфой предпочитал избегать любых контактов с ней. Она подозрительно окинула его взглядом и заметила маленький уродливый значок на его пиджаке, в свете дня переливающийся серебром.       Ну, конечно. Глупо с моей стороны было забыть об этом. Но что, если…       — Если бы я не знала тебя настолько хорошо, Малфой, я бы подумала, что это ты пытаешься тянуть время.       Её слова заставили его замолчать, он сердито посмотрел на неё.       — Зачем ты привёл меня сюда? — спросила она. — Чего ты хочешь?       Малфой прищурился.       — Информацию, — спокойно ответил он. — Амбридж знает, что у вас с Поттером есть какая-то тайная внеучебная группа, и она послала нас проследить за вами.       Я была права, — с ужасом подумала она. — Чёрта с два я ему что-то расскажу, высокомерный осёл.       — Под нами, я полагаю, ты имеешь в виду Инспекционную Дружину? — спросила она, заранее зная ответ. После того, как он кивком подтвердил её предположение, она поджала губы. — Нет никакой группы, и я ничего об этом не слышала. Теперь верни мне мою палочку и отпусти, или я позабочусь о том, чтобы ты необратимо превратился в слизняка.       Драко снова улыбнулся, пытаясь держать себя в руках.       — Ты звучишь так же угрожающе, как выглядят карликовые пушистики, — сказал он, играя с изысканным кольцом на мизинце, вероятно, являющимся бесценной семейной реликвией.       — То же самое могу сказать о тебе, — спокойно ответила она. — Так что в следующий раз, когда захочешь меня запугать, отправь кого-нибудь другого, — одним движением расправив юбку, она соскочила со стола.       Серые глаза потемнели от гнева, нечётким движением его рука показалась в поле её зрения и обвила пальцами тонкую шею. Она сразу замерла и посмотрела на него большими, пылающими от ярости глазами. Её ноздри раздулись.       — Отпусти меня.       — Нет, — прошипел он, — пока ты мне не расскажешь… — пытаясь оттолкнуть Малфоя, Гермиона пнула его, но он только поморщился и прижал её ноги коленями к краю стола.       — Драко Малфой, сейчас же убери от меня свои грязные руки! — приказала она и попыталась ударить его в грудь. — Я сказала, отпусти меня, придурок!       — Следи за своим языком, ты, мерзкая маленькая грязнокровка.       — Не тогда, когда дело касается таких идиотов, как ты, — едва не задыхаясь от негодования, выпалила она.       Гермиона попыталась отодвинуться от стола и тут же почувствовала, как пальцы Малфоя с новой силой впились в горло, заставляя её оставаться на месте. Она подавила очередной болезненный вздох и обратила взгляд к его лицу, чтобы встретиться с холодными, полными гнева глазами. Гермиона никогда и подумать не могла, что его неприязнь к ней перерастёт в столь глубокое чувство, как ненависть, но сейчас каждое его действие только убеждало её в этом.       Всё, что она могла слышать, — это громкое, с каждым ударом замедляющееся биение своего сердца. Её руки разомкнулись и, словно в оцепенении, легли на его запястья, пытаясь оторвать те от горла. Ногти девушки проникли под его тонкую кожу, заставляя Малфоя освободить её шею и резко отстраниться. Гермиона закашлялась и сильно пошатнулась, когда краска медленно прилила к её лицу.       — До сих пор не хочешь мне ничего рассказать? — спросил он, поправляя рукава.       — Нет никакой группы, — отрывисто повторила она.       Прильнув дрожащими руками к шее, Гермиона начала массировать своё горло, всё ещё отказываясь понимать то, что только что произошло.       — Тебя исключат за это, — тихо продолжила она. Её руки всё ещё находились возле шеи, а взгляд был прикован к Малфою, словно в ожидании его очередного выпада. — Я подозревала о планах Амбридж допросить нас с помощью своих пешек, и — даже учитывая её садистские наклонности, — сомневаюсь, что она или Министерство разрешали вам делать это такими методами. Это, — она указала на свою шею, — это насилие, Малфой.       — Кажется, ты забыла, что Дамблдор больше не руководит этой школой, — невозмутимо ответил он, — и что Амбридж плевать на тебя и таких, как ты, — в её глазах показались проблески боли, и он быстро заметил это даже несмотря на то, что она пыталась оставаться внешне невозмутимой.       — Дамблдор — не единственный человек, который может помочь мне, — прорычала она. — Думаешь, Амбридж обрадуется, когда узнает, что ты, её лучший ученик, совершаешь акты насилия над другими студентами?       Он никак не отреагировал на её слова, но она точно могла сказать, что не оставила его равнодушным.       Приятно осознавать, что твою жизнь он ценит меньше, чем собственную репутацию. Это было ожидаемо.       Гермиона шагнула в сторону двери, и он последовал за ней.       — Отойди от меня.       — Ты никому не расскажешь об этом, — предупредил он, преграждая путь.       — Правда? Посмотрим, — её руки быстро метнулись к его карманам в надежде найти там палочку, на что Малфой быстро отступил назад, и, опередив Гермиону, перехватил палочку первым.       — Ах, вот оно что, — издевательски произнёс он, демонстративно подкидывая древко. — Расскажи мне всё, что знаешь, и получишь её обратно.       Гермиона сделала несколько шагов вперёд и ещё раз попробовала перехватить палочку, но и эта попытка не увенчалась успехом: желанный предмет был вырван прямо из её рук и спрятан обратно в карман.       — Не так быстро. Кажется, нам придётся продолжить разговор. Сядь обратно.       Терпение Гермионы подошло к концу, и она влепила ему пощёчину, вложив в удар всю скопившуюся за это время злость и обиду.       — Ты не имеешь права указывать мне! — выкрикнула она. — Сейчас же верни мне мою палочку!       Очертание её ладони ярко-красным пятном расцвело на его щеке, но глаза Малфоя остались такими же холодными, что и раньше. Дрожь от осознания своего поступка пронзила её тело вдоль позвоночника.       — В первый раз, когда ты это сделала на третьем курсе, я поклялся, что отомщу тебе за это. Вскоре я забыл о своём обещании, но, какая ирония, ты мне сегодня напомнила, — длинные пальцы коснулись отметины на лице, ледяные глаза метнулись к ней, — похоже, теперь я задолжал тебе вдвойне.       — Единственное, что ты мне задолжал, — это палочку.       Он засмеялся, прежде чем броситься вперёд и схватить её за переднюю часть мантии. Гермиона попыталась блокировать захват, но он был слишком сильным.       Она зарычала.       — Отвали!       — Тебе следует показать твоё законное место, — ответил он, притягивая её ближе. Только сейчас Гермиона заметила, какими липкими и бесполезно онемевшими были собственные руки. — Ты ничтожество, грязнокровка, — он встряхнул её. — Ничтожество. Твой вид — позор общества волшебников. Ты ещё и перечить мне смеешь?       — Перечила и буду перечить, ты, помешанный выродок, — выплюнула она и с внезапным приливом сил вырвалась из его хватки так неожиданно, что он чуть не упал. Не оглядываясь назад, Гермиона метнулась к выходу, готовясь при необходимости использовать беспалочковую «Алохомору», но, прежде чем она смогла бы добраться до двери, Малфой снова оказался прямо перед ней.       — Я не помню, чтобы разрешал тебе уходить, Грейнджер, — она удивлённо уставилась на него.       — Извини, наверное, я кое-что упустила. С каких пор мне требуется твоё разрешение?       Он нахмурился.       — Я не ясно выразился?       — Ты всё время говоришь так, будто твой язык находится в заднице, Малфой. Очевидно, мне будет трудно понять всё, что ты скажешь.       В одно мгновение, не в силах пошевелиться, она оказалась на коленях у его ног. Гермиона начала бороться с невидимой силой, пытаясь встать, но всё было тщетно. Её мышцы налились свинцом и отказывались слушаться; любая попытка привести их в движение встречалась с невыносимым сопротивлением разума.       Его голос, ровный и далёкий, донёсся откуда-то сверху.       — Тебе следует научиться контролировать свой рот, Грейнджер. Такой грязный язык делает его весьма непривлекательным. Так что давай сейчас воспользуемся им по назначению, — он опустил палочку, указывая на свои ноги, и Гермиона тут же склонилась к ним, прижимаясь губами к кончику его ботинка.       — Теперь ты знаешь, Грейнджер, — раздался сверху голос, насквозь пронизанный триумфом, — это то место, где должна находиться ты и все тебе подобные.       Её губы наконец покинули его ботинок и горячо поцеловали другой; она закрыла глаза. Она задрожала от желания сжать ладони в кулаки и использовать их по назначению, но заклинание этого не позволило. Драко, довольный собой, отступил назад.       — Это останется между нами, Грейнджер. Поняла?       Что-то, что не принадлежало ей, заставило её склонить голову вниз. Подступающая к горлу желчь обжигала язык. На мгновение она обнаружила радость от осознания, что её глаза были закрыты; она боялась того, что увидит в его глазах, когда откроет свои. Безобиднее, чем того ожидала Гермиона, его нога оттолкнула её тело в сторону. В пару шагов он оказался возле двери.       — В следующий раз я буду ждать от тебя правду.       Удар её палочки о пол прозвучал сразу после щелчка входного замка; Гермиона освободилась от чар в ту секунду, когда он ушёл. Она поднялась с колен, борясь с беспорядочным дыханием и вытирая слёзы, появление которых заметила только дотронувшись до горящих щёк. Подобрав палочку, Гермиона разгладила складки на одежде и направилась к выходу.       В коридоре никого не было, это не могло не радовать. Она не хотела, чтобы её видели в таком состоянии.       Это то место, где должна находиться ты и все тебе подобные.       Она ненавидела его, ненавидела больше, чем могла ненавидеть кого-либо до этого; ненавидела настолько, что это чувство пожирало её изнутри.       Она заметила, что снова начала плакать, только когда подошла к портрету Полной Дамы.       — Ты в порядке, моя дорогая? — спросила женщина с портрета.       Гермиона быстро прошептала пароль и оказалась на пороге факультетской гостиной.       Склонив голову, она незаметно прошла к себе в комнату. Её руки всё ещё дрожали; вместо того, чтобы разбираться с пуговицами на своей рубашке, девушка стянула её через голову и позволила той упасть на землю. Она потёрла глаза, ненавидя себя за влажность, которую обнаружила на ресницах.       Он не прав. Это в нём всё не так. Он считает, что может отдавать мне приказы, что моя единственная цель в жизни — выполнять его поручения. Неужели он думает, что я никому не расскажу?       Переодевшись в пижаму, она вошла в ванную и смыла следы от слёз холодной водой.       Мне не должно быть стыдно за минутную слабость. Это он не прав.       Оказавшись в комнате, Гермиона затянула свою кровать со всех сторон балдахином и забралась на неё, кутаясь в одеяло. Она постаралась успокоиться и привести свои мысли в порядок. Из всего, что сказал Малфой, была одна вещь, которая беспокоила её больше всего, —больше, чем тот факт, что Амбридж определённо была осведомлена о деятельности ОД, больше, чем его оскорбления и унижения. Эти два слова подняли холодок вдоль её позвоночника и распространили его по всему телу.       В следующий раз.