Власть и контроль

      На улице оказалось непривычно холодно. Весенние вечера никогда не были тёплыми, поэтому Гермиона не удивилась, когда прямо на выходе из замка почувствовала пробирающий озноб. По земле струился влажный туман, накрывая своей дымкой немногочисленные зелёные участки почвы. Единственный источник света — полная луна — был затенён толстым облаком; выдыхая, девушка наблюдала за зловещим призраком пара, который, вырываясь наружу, смешивался с покровом тьмы.       Малфой на случай, если она снова попробует «поиграть в догонялки», завёл ей руки за спину и невербально сковал запястья. Из-за невозможности скрестить их перед собой так, чтобы сохранить хоть немного тепла, Гермиона начала жалеть о своей недавней попытке бегства. Единственным плюсом такой погоды оказалось отсутствие ветра, что случалось в это время года довольно редко.       Они быстро направились к воротам, преследуя цель покинуть замок незамеченными. Пока все студенты беззаботно ужинали в Большом зале, Гермиона была вынуждена идти в Запретный лес вместе с Малфоем, который, как на зло, всё это время хранил несвойственное для него молчание. Дрожа от холода и будучи дико уставшей, Гермиона шла медленнее, чем обычно, поэтому ему приходилось держать свою руку у неё на спине, чтобы подталкивать вперёд. С каждой секундой желание лечь на холодную землю и заснуть для девушки казалось всё привлекательнее; глаза были сухими, а веки настолько тяжёлыми, что хотелось их закрыть и не открывать в ближайшие несколько дней. Один раз она позволила себе поддаться этому соблазну и в результате, к раздражению Малфоя, чуть не навернулась о выступающий корень.       Высокие голые деревья зловеще дрожали, тряся своими тонкими ветвями. Выглядело это, если учитывать факт отсутствия ветра, пугающе. На протяжении всего пути гриффиндорка пыталась предугадать реакцию Малфоя, когда тот узнает правду. Время от времени она чувствовала на своей спине нервное передёргивание его пальцев, из-за которого по её спине расползался неприятный холодок.       Чем дальше они уходили в чащу леса, тем сильнее густо произрастающие деревья затрудняли ходьбу. Путникам, особенно Малфою, приходилось маневрировать, чтобы успевать уклониться от незаметных веток.       Внезапно откуда-то издали послышался резкий звук, и Гермиона оглянулась, чтобы найти его источник. В паре футов от идущих прямо на земле лежал деформированный звонок от маггловского велосипеда. Гермионе сразу же вспомнились странные вещи великана Гроха, который имел свойство ломать надоевшие безделушки и отдавать их Хагриду. Гермиона грустно понурила взгляд. Теперь, когда Хагрид исчез, Грох остался совсем один. В её голову закралась шальная мысль о том, что было бы, попадись Грох им прямо сейчас: Малфой бы стал у великана новой забавной игрушкой, а Гермиона лишилась бы ещё одной мозолящей глаз проблемы.       — Мы почти на месте, — тихо произнесла она, думая о вероятности встречи с Гарри, который, возможно, догадался отправить директрису в логово Гроха.       Гермиона упрекнула себя за угасающую надежду на успех друга. Гарри никогда не подводил её с Роном, но сейчас ей слабо верилось, что он придёт на помощь. Всё благодаря Малфою.       Они добрались до знакомой поляны, где она вместе с Гарри и Роном впервые познакомилась с Грохом. Гриффиндорка вздрогнула от воспоминания, каково это было пребывать подвешенной в чьей-то большой руке.       Здесь никого не было. Она слишком поздно поняла, что Гарри никак не мог знать о том, что Малфой вытащит её из замка. Гермиона была уверена, что друг уже спешит в школу, чтобы освободить её и остальных членов ОД, вот только придя туда, девушку он так и не обнаружит.       — Почему здесь ничего нет? — спросил Малфой угрожающе спокойным голосом.       — Они ушли, — ответила она. Слизеринец повернулся, чтобы посмотреть на неё.       — Что ты сделала?       Гермиона больше не видела смысла скрываться.       — Если всё складывается так, как я планировала, то, думаю, прямо сейчас один из самых ужасных за всю историю Хогвартса директоров покидает школу.       Малфой, явно шокированный такими словами, уставился на неё, а затем до того неожиданно, что несколько птиц на высоких деревьях взлетели со своих насестов, рассмеялся.       — А вы умеете оправдывать ожидания, — сказал он, однако уже в следующую секунду все следы веселья исчезли с его лица. — Я знал, что однажды вы таки добьётесь своего.       — Сейчас-то ты позволишь мне уйти? — спросила Гермиона. — Я сама таким образом сделаю тебе одолжение. Даже вопреки твоим лобызаниям перед её персоной я знаю, что ты относился к Амбридж не лучше остальных в школе.       — Не знал, что ты можешь быть настолько проницательной, — сказал он, кивая. — Но что именно вы с ней сделали?       — Не имею ни малейшего представления, — она холодно посмотрела на него. — У нас не было времени на тщательное планирование.       — А Поттер? — спросил он, оглядываясь. — Как думаешь, он смог уйти от неё?       — Я не знаю, — ответила Гермиона. — Но сейчас важно одно — без Амбридж ты не имеешь права удерживать меня здесь, — она повернулась спиной и показала ему свои обездвиженные руки. — Освободи меня. Становится холодно. И вообще, нас не должно быть здесь.       Воцарилось короткое молчание. Она терпеливо ждала, когда он предпримет действия для её освобождения. С его стороны послышался тихий хруст веток и приближающиеся шаги, а затем так же неожиданно чужая рука легла на её плечо, заставляя обернуться. Его глаза казались прозрачными в лунном вечернем свете.       — Зачем мне это делать?       — Всё кончено, Малфой, — твёрдо сказала она. — Амбридж не вернётся. Ни как директор. Вообще никак.       — Мерлин, да ты, оказывается, бываешь безжалостной, Грейнджер, — пробормотал он, схватив её за подбородок. Он обратил её лицо к свету, словно пытаясь найти ответы. — Здесь обитают столько видов опасных существ. Она может быть серьёзно ранена.       — Ты видел, как она относилась ко мне, — злобно ответила Гермиона, вырываясь из его хватки. — Ты сам видел, что она сделала со школой, с твоими однокурсниками. Она не позаботилась ни об одном ученике, пока раздавала свои приказы. Она получила только то, что заслужила. Неужели ты не сделал бы то же самое?       Драко нахмурился.       — Сделал бы.       — Тогда ты должен понять меня, — она внимательно посмотрела на него. — Я думала, ты будешь в ярости, когда узнаешь.       — О, ты была права, — он усмехнулся. — Просто ты продолжаешь удивлять меня с каждым разом всё больше и больше.       — Рада, что смогла составить тебе компанию, — её голос был полон раздражения. — А теперь, пожалуйста, отпусти меня. Неужели ты хочешь, чтобы я начала умолять? — выдохнув, Гермиона отвернулась от него. — Терпеть тебя не могу.       — Чтобы ты и меня сдала своей группе? — тихо спросил он. Его рука медленно обвилась вокруг её шеи. Гермиона почувствовала, как внутренности охватывает холод. — Кто знает, на что ты, не имеющая чувств понимания и сострадания, теперь способна?       — Это ты меня такой сделал, — произнесла она тоном, насквозь пропитанным ненавистью. — Это ты каждый день загонял меня в угол, заставлял чувствовать себя слабой и беспомощной. И когда я решилась нанести ответный удар, ты посмел упрекнуть меня в этом.       — Это не я подал тебе идею избавиться от Амбридж, — Малфой подошёл ближе, и она попыталась отступить, однако его рука, всё ещё находившаяся в районе её шеи, не позволила это сделать.       — Она заслужила это. Я сделала то, что было необходимо.       — Тебе никто не говорил, что твоё истинное место на Слизерине? — сказал он, и Гермиона разразилась смехом.       — Иногда. Вот только ты забыл упомянуть о судьбе изгоя, позволь твоему желанию воплотиться в жизнь. Никто не принял бы меня там.       — Никто, кроме Панси, — дополнил он её слова, умолчав о возможном добавлении его имени в короткий список несостоявшихся приятелей.       — Возможно, — ответила она, — но даже тогда мне приходилось бы терпеть твоё общество больше пяти минут. Я совсем не такая, как ты. Моё истинное место там, где я нахожусь сейчас.       На мгновение повисла тягучая тишина. Гермиона наконец привыкла к холоду и перестала дрожать. Драко же давно не волновала знойная погода. С каждым шагом в её направлении он чувствовал сильные притоки какого-то странного тепла. Ему было интересно, что произойдёт, позволь он вырваться этому наружу.       — Ты собираешься меня освобождать? — нетерпеливо спросила она. — Если нет, то я сама найду обратный путь до замка. И, поверь, тебе не поздоровится, когда я достану свою палочку.       Внезапное движение с его стороны заставило её подпрыгнуть. Его рука коснулась её щеки и провела ледяными пальцами по коже. Она ахнула, когда осознала, что оказалась прижата к дереву.       Он протянул руку и осторожно убрал с её лица выбившуюся прядь волос. Гермиона смотрела на него широко раскрытыми глазами. Внешне она казалась невозмутимой, однако неестественно раздутые ноздри всё же смогли выдать её страх. Ночной воздух неприятно холодил лёгкие; каждое лишнее движение отдавалось колющей болью, но она не могла прекратить трястись, чтобы облегчить своё состояние. Хотя Малфой и не шевелился, ей казалось, что с каждой секундой он становился всё ближе и ближе. Гермиона спиной чувствовала старую промозглую кору дерева и хотела от неё отодвинуться.       — Не угрожай мне, грязнокровка.       Глаза Малфоя были самой странной вещью, что она когда-либо видела. Обесцвеченные лунным светом, они казались прозрачными, и только чёрные тени позволяли разглядеть почти незаметные переплетения на серой радужке. Его рука едва ощутимо сжала её шею, и она вздрогнула. Когда их глаза встретились, у неё возникло неприятное предчувствие. Именно эти глаза она видела перед тем, как опуститься на пол Выручай-комнаты.       — Ты снова собираешься сделать мне больно? — спросила она, стараясь подавить нарастающую панику.       Гермиона замерла, когда вместо ответа ощутила, как Малфой наклонился ниже. Все мысли разом выбились из головы нежным прикосновением его тёплых губ. Словно пером, почти невесомым и неосязаемым движением он прижался своим носом к её щеке, в то время как его рука приблизила девушку к себе. Закрыв глаза, Гермиона с удивлением заметила, что его губы были намного мягче, чем казались до этого. Кора старого дерева болезненно впивалась в руки, но гриффиндорка уже не чувствовала этого. Она смогла прийти в себя, только когда почувствовала на своей губе настойчивый укус.       Что он сделал? Что он делал? Он не смог найти в себе силы остановиться, даже когда почувствовал её нарастающую дрожь. Она была такой же мягкой, какой он себе и представлял. Обхватив её затылок ладонью, он углубил поцелуй, увеличивая давления.       Становилось трудно дышать. Мерлин, он был так близок к тому, чтобы выйти из-под контроля. Что будет после того, как всё закончится?       Оковы страха исчезли, и она попыталась отстраниться, однако он снова дёрнулся ближе, заставляя гриффиндорку захныкать от безысходности. Её губы нерешительно прижались к его и застенчиво поддались навстречу. Довольный этим порывом, Драко немного смягчил поцелуй и расслабился, а она, воспользовавшись ситуацией, прикусила его губу и со всей силы откинула от себя. Он отшатнулся назад, сжав рот рукой. Его концентрация нарушилась, и невербальное заклинание, до этого удерживающее её обездвиженной, исчезло. Когда он выпрямился, всё то, что управляло им в те моменты, исчезло. Их губы были мокрыми от его крови. Гермиона неуверенно вытерла свой рот и гневно на него уставилась. Её щёки заалели, губы распухли, а глаза налились кровью от нахлынувшей ярости.       — Лучше бы ты попытался задушить меня снова.       Казалось, он растерялся от произошедшего не меньше её. Малфой медленно моргнул, раздвинув губы. Одна из его рук всё ещё была на полпути к тому месту, где вторая держала девушку за шею.       — Никогда больше так не делай.       Он поднял голову и странно посмотрел на неё.       — Я думал…       — Думал что? — резкость в её голосе заставила его вздрогнуть. — Что можешь сначала оскорбить меня в лицо, а затем поцеловать, будто это заставило бы меня забыть все те слова, что ты наговорил мне? Забыть, каким конченым кретином ты был со мной?       — Я не понимал, что делаю, — признался он, и она усмехнулась.       — Серьёзно? Ты не понимал, что целуешь самого ненавистного человека в твоей жизни? Лжец.       — Я не… — он пытался что-то сказать, но слова застревали на половине пути из горла. Поверит ли она ему? Наверное, она подумала, что это был очередной трюк с его стороны. Её слова, произнесённые в кабинете Амбридж, повлияли на него больше того, в чём он был готов себе признаться. Всё, что она тогда выдала, было правдой. Всё, за исключением его безграничной к ней ненависти.       То, что он считал изначально, было лишь неприятием того факта, что она ему понравилась. Он следил за ней больше, чем того требовалось, постепенно привыкая к её присутствию. Пытаясь разгадать её тайну, он раскрыл другую — она во многом была лучше него.       Приводила ли она его в бешенство? Да. Была ли она непоколебимой, отстаивая свои принципы? Боги, да она блестяще перед ним держалась. И она была добра к тем, кто того заслуживал. Она была верна своим идеалам. Невыносимо, но он не мог винить её в этом. Она была самым сильным человеком из всех, кого он когда-либо знал. Именно поэтому ему было так больно видеть, как лишь из-за него одного в этом жутком розовом кабинете ломается тот стержень, что поддерживал её всё это время. Следующее, что почувствовал Драко, шокировало его не больше осознания своего недавнего поступка, — он ощутил, как испытывает сожаление. Она не заслужила того, что он с ней сделал, что заставил сделать после. И то, как ужасно он поступил… Мерлин. Она была целиком и полностью права.       Целовать её было импульсивным поступком; он знал, что она не ответит, но всё равно продолжал глупо давить, не сомневаясь, что потом придётся расплатиться за свой бездумный порыв. Всю ситуацию добивало и то, что она напрочь не знала о мотивах его поведения. Лучше бы она посмеялась над ним, возможно, начала бы презирать, но в таком случае он, по крайней мере, снова бы понял, что ненавидит её. Однако она не сделала ни того, ни другого. Он попытался объясниться, но снова не смог выдавить из себя ни звука. Она стала первой, кто разрушил тишину.       — Ты называл меня грязнокровкой, — медленно проговорила она, смакуя каждый слог, — но сам ведь не веришь в свои слова, я права? Иначе бы ты не сделал этого, — осмотрев его со смесью любопытства и презрения, она задумчиво склонила голову. — Что изменило тебя?       — Ничего, — ответил он слишком быстро.       — Чистокровный, благородный Малфой пал так низко, что поцеловал магглорождённую ведьму, — на её лице показались нотки горечи. — Всё то, что ты делал со мной на протяжении этого года… Ты действительно верил себе, когда говорил, что делаешь это лишь из-за приказов Амбридж?       — Остановись, Грейнджер. Ни слова больше.       Когда она направилась к нему, на её губах появилась улыбка жалости. Драко напрягся, увидев её поднимающуюся руку, и уже приготовился принять удар или любую другую выходку, но был удивлён, когда в следующую секунду её пальцы стёрли с его губ проступившую кровь.       — Я тебе нравлюсь, да?       Его охватил ниоткуда появившийся страх. Старые привычки дали о себе знать раньше, чем он смог бы в лишний раз обдумать свои действия. Оторвавшись от её прикосновения, он распрямил спину.       — Я скорее умру.       Казалось, её смех мог оглушить половину обитателей Запретного леса.       — О, ты отрицаешь. Пожалуй, это хорошо, очень хорошо, — её глаза ожесточились. — Моя палочка, пожалуйста. Или я сама её заберу.       Драко задержал на ней взгляд, но, поняв, что у него нет другого выхода, достал палочку из кармана пальто и передал ей.       — Спасибо, — сказала она и убрала палочку в карман. Он сердито посмотрел на неё, не зная, что теперь делать.       — Не надо смотреть на меня так, будто я убила твою сову, — сказала она ему. — Все мы попадали в ситуации, о которых потом сильно сожалели. Это часть человеческой натуры. Мы не можем ничего с этим поделать. Однако тебе я посоветую на будущее выбирать другие методы воздействия на окружающих. Никому не хочется быть преследуемым или задушенным по какой бы то ни было причине.       — Ты мне не нравишься, — прорычал он.       — Тогда докажи это, — сказала она, обращая лицо вверх, чтобы лучше его видеть. — Посмотрим, сможешь ли ты снова заставить себя поцеловать меня, грязнокровку. Чего стоит один поцелуй, если на кону стоит твоя честь?       — Я не должен был тебя целовать, — пробормотал он. — Будь уверена, мне не меньше твоего хотелось бы, чтобы этого никогда не происходило.       Ложь. Плохая, но хорошо сыгранная.       — И я всё ещё жду.       Он не сдвинулся с места. Она ухмыльнулась. В его глазах открыто читалась угроза, от которой девушка лишь отмахнулась.       — Не волнуйся, я сохраню твой секрет, но только на тех условиях, что с этого момента ты оставишь меня в покое, — сказала она. — Я хочу, чтобы ты перестал следить за мной и даже смотреть в мою сторону, это ясно?       — Ты перегибаешь палку.       — Я ещё не закончила, Малфой. Пожалуйста, выслушай меня, а затем либо прими моё предложение, либо нет, потому что на меньшее я не согласна. Также ты не будешь находиться со мной рядом в каком бы то ни было классе, даже если это место будет последним из свободных.       — Это нелепо, — сердито произнёс он. — Что я скажу профессорам, если они спросят, почему я закатываю сцену из-за нежелания сидеть рядом с тобой?       Её голос не изменился.       — Ты умный, придумаешь что-нибудь. Разыграешь своё обычное отвращение к грязнокровке, если будет нужно. Раньше тебя это не останавливало.       — Ладно, — выплюнул он. — Я согласен на всё, кроме последнего пункта. Это нелепо.       Она бросила на него взгляд, открыто выражающий презрение.       — Я не хочу, чтобы ты прикасался ко мне. Будь то намеренно, будь то случайное касание плечом в коридоре — мне всё равно, насколько там будет многолюдно. Я не желаю повторения этого, — сказала она и, покраснев, указала на свои губы. — Посмеешь нарушить любое из этих условий, и твои родители получат длинное письмо с весьма интересным содержанием.       Драко прищурился на неё.       — Ты меня сейчас шантажируешь? — он был бы сейчас очень впечатлён своим наблюдением, если бы не перекрывающее все остальные чувства раздражение.       — Если это единственный способ получить то, что я хочу, то да, — ответила она. — На самом деле, я и не подумала бы об этом, если бы не все те прошлые безрезультатные просьбы оставить меня в покое. Я решила, что отныне нужно быть решительнее, — она отвела глаза. Даже в темноте было заметно, как она краснеет. — Вот почему я позволила тебе целовать меня так долго. На крайний случай мне было необходимо иметь при себе весомые факты против тебя.       Он знал о возможных последствиях, но в тот момент напрочь забыл о них. Целуя её, ему отчаянно хотелось ничего не чувствовать. Конечно, её страхи имели место быть. Он действительно преследовал её, хотя и держался на расстоянии. Драко понял, что никогда не сможет перед ней извиниться или хотя бы признать правду в том, что тогда чувствовал.       Он понимал, что всё это произошло лишь по его вине, поэтому решил принять её условия.       — Отлично, — сказала она и высунула вперёд руку. — Я надеюсь, что ты сдержишь своё слово, или, поверь мне, я сдержу своё, — выражение её лица выражало крайнюю ненависть, и это его только разозлило.       — Не стоило угрожать мне держаться от тебя подальше, — парировал он, но всё равно пожал руку, закрепляя сделку. Что бы он ни чувствовал, это пройдёт. Ему нечего бояться, если он будет соблюдать её правила. Она была права, впрочем, как и всегда.       Гермиона, явно удовлетворённая проделанной работой, направилась в замок, чтобы, по-видимому, разыскать своих друзей. Драко так и остался стоять на месте в полном одиночестве.