Взгляд в тысячу карат

      Кофе успел остыть прежде, чем Уинстон произнес хоть слово по делу. Попов решил на него не давить и иногда смирял взглядом шторы, которые давно хотел поменять. Наконец, Уинстон заговорил: — Позов убьет тебя.       Попов замер, останавливая взгляд голубых глаз на собеседнике, но затем, тревожность в глазах испарилась, а лицо тронула ухмылка. Выстраивай свою крепость, Арсений, чтобы все думали, что переиграть тебя невозможно. — Игрушечным пистолетом? — Попов еле кивнул, смотря на Уинстона, параллельно скрещивая пальцы левой руки, так, чтобы не заметил управляющий, но заметила Мэри, та тут же вышла, направляясь в сторону кабинета.       К черту все. Конечно, он боялся. Последний раз, когда к его виску приставили пистолет был почти одиннадцать лет назад, Позов стоял и держал холодный пистолет трясущимися руками, но с властным взглядом. — Торричелли работает на Диму, — Уинстон закурил, сделался серьезным.       Пока двое мужчин вели беседу, Мэри залетела в кабинет и в панике оглядывала стол. С самого начала работы она и Арсений условились о парочке правил. Кивок головы и скрещенные пальцы — жест, что нужно готовиться к тому, что в поместье Арсения наведываются гости. Они назвали это «нападай первым». Но сначала — будь хитрее других.       Мэри сложила все схемы, которые нашла, все планы дел, которые столько лет хранил Попов. Уже прошедших дел и только намечающихся. Деньги, ворованные драгоценности, картины, флешки с файлами — абсолютно все, что могло оказаться не в его руках. Сжечь, закопать, утопить. Всегда быть начеку. — Откуда эта информация и почему я должен тебе верить? — Арсений закинул ногу на ногу. — Да ты издеваешься! — Уинстону явно было не до шуток. Как и Арсению. — Я тебе жизнь спас, в тюрьме ты жил как царь. Я тебя знаю еще с тех пор, как ты на горшок ходил! Попов молчал, а затем достал сигарету и закурил. Ментол проник в легкие, Попов выдохнул. — Ты стал забывать в каком мире мы существуем. Ты и я, Позов, Торричелли. Мы как паразиты, появившиеся в здоровом организме. Мы убиваем и себя, и все вокруг. Сегодня мы плечом к плечу, а завтра ты стреляешь мне в голову.       Уинстон умерил пыл и отвел взгляд. Прекрасно понимал, что Попов прав. Как бы искренне Уинстон не относился к Арсению, не желал добра, не считал его своим сыном, вор был прав во всем. И в секунду ему даже стало жаль, что жизнь повернула его на темную сторону, где нет доверия, искренности и безопасности.       Жаль было и Арсению. Но даже это сожаление пришло со временем. С тех пор, как он вышел из тюрьмы и из первых уст узнал, что родители не желают его видеть. С тех пор его жизнь и пошла под откос. Где были родители раньше? Они были рядом, осознавая, что пути назад для их сына уже нет. Только решетка или пуля в висок от таких же, как и он. Они как будто искали повод, чтобы отказаться от него и прекратить любые связи. — Я записал наш разговор в «Континентале», он был пьян, — Уинстон достал телефон. — Чертовы итальянцы даже не осторожничают. Он бы уже помер, если бы не наставничество Позова. Подобрал идиота. Управляющий включил запись и взял чашку с кофе.       Арсений оставался спокоен. В голове он, кроме всего прочего, прочно держал образ Антона, только это его и спасало от того, чтобы прям сейчас не выстрелить себе в голову. Да что бы было, если бы не Уинстон и этот пьяный итальянец? Его бы уже хоронили под трехметровым слоем земли в каком-нибудь поле. — Он сказал мне схватить его в Лувре, когда тот пойдет за Санси, прям у выхода. Его, Матвиенко, всю его шайку, — слова едва можно было различить. — А он заплатит мне и оставит наконец меня и всю мою семью.       Арс вскинул бровь и уставился на Уинстона. Тот лишь поджал губы, мол «и так бывает, салага».       Более ничего важного итальянец так и не сказал. Собеседник Арсения забрал телефон и уставился прямо на вора. С единственным немым вопросом: что дальше?

***

— Что будет дальше? — голос Антона.       Они лежали на раскладном диване в кабинете, и Арсений молчал. Конечно, он ничего ему не скажет. Ни за какие деньги, да хоть пристрелите. Если Шастун узнает… Арсений может передумать. А он не хочет передумывать. Не хочет бросать. И не сможет никогда в жизни.       Да, он любит долговязого парня, всё в нем до последней родинки на светлой коже. Не хочет, чтобы хоть капля чужой крови оказалась на его руках, только потому что Попов втянул его в этот мир. А в начале как Арс хотел это сделать, увидел сперва потенциал и выгоду для себя. Вот он — почти идеальный карманник. И лишь позднее приметил в нем парня, ради которого мог быть убить кого угодно, пусть только посмеют тронуть.       Как только Антон уснул и засопел на плече Попова, мужчина аккуратно переложил парня на подушку и направился к столу, чтобы проверить все ли Мэри унесла. Каждый ящик, уголок, скрытые ящики.       Все чисто. Лишь в одном ящике лежал белый лист и ручка. Попов всегда писал предсмертную записку родителям, когда куда-то отправлялся. И сейчас… Арсений тоже ее напишет.

***

      Утро было спокойным. В пять утра Солнце еще пряталось за горизонт, но Арсений уже не спал. Хотел уйти раньше, прежде, чем Антон станет его уговаривать остаться. Он разрывался между азартом и любовью этого парня. Она съедала его с каждой минутой и как же Попов хотел избавиться от этого гнетущего чувства. Как же хотел уйти от этих исследующих и не отпускающих его родных глаз.       Одевшись в черный костюм, который подготовила Мэри, Попов тихонько поднялся наверх, на кухню, где копошилась женщина. — Ты не спала? — поинтересовался Арс сонным голосом, когда Латур подала ему кофе и сигареты. — Как я могу спать, сэр, — отозвалась женщина голосом заботливой мамы. Она и правда переживала за него. — Сегодня такой день. — Прекрасный день, Мэри, — отрезал Арс, пока не забивая себе голову. — 4 июля 2019, замечательный летний день. — Как скажете, — согласилась Латур и подала кашу на воде. — Мистер Попов, я все собрала. — По звонку Матвиенко все сжигаешь, — стал давать указания Арс. — Если не звонит после полудня три часа — сжигаешь, топишь, закапываешь. Что угодно.       Мэри тихо и с ужасом внимала каждому слову. Впервые в жизни ей придется помогать преступникам. — Сергей и все остальные приедут в назначенное место через два часа.       Арсений кивнул и закурил, сказав Мэри оставить его одного на какое-то время. Достав лист с ручкой, Попов написал лишь одно предложение: «В твоих глазах я вижу одиннадцать тысяч карат любви». Выходя с кухни, Арс заметил Мэри, которая перебирала чётки. — Ты молилась? — поинтересовался он, поправив пиджак. Женщина кивнула. — Я каждый раз так делала, сэр, едва вы покидали стены особняка. — Может, поэтому я еще и жив, — прошептал Попов и оставил легкий поцелуй на лбу Латур. — Спасибо, Мэри. Когда Арсений уже сидел в джипе, Мэри наконец спросила: — Арсений, а что мне передать юноше? Сердце кольнуло, но всего на мгновение. Арсений улыбнулся. — Просто передай ему листок. Он на столе, на кухне. Женщина кивнула, утирая слезу тыльной стороной ладони.

***

Через два часа все были в сборе: Рубен, Сережа, Стас, Йен, Оля. — Мы проходим в специальный зал первыми. Заплатили кучу за это, настоящие ценители, хотим увидеть бриллиант. В зале три охранника, один лифт с кодом, который открывается отпечатком пальца охранника, который будет стоять к «Санси» ближе всех. Далее все просто, — Попов искал взглядом важного олигарха. — Рубен, ты говоришь, что хочешь поближе посмотреть бриллиант и делаешь вид, что задеваешь его, все охранники ринутся к тебе, чтобы либо выгнать, либо как минимум осмотреть. Кроме «Санси» в зале будет еще куча побрякушек, мы берем только бриллиант. — Как мы заменим бриллиант на голографию? — подал голос Рубен, доставая сигару. — Эти ублюдки держат под прицелом весь зал. — Стас вырубит камеры, создаст помехи, когда мы зайдем, — продолжил Попов. — Пока Йен будет выпендриваться, я буду громко возмущаться и наводить суматоху вместе с Олей. Сережа во время шума заберет бриллиант и «подложит свинью» целому Лувру. — А что если металлодетектер среагирует на подставку и механизмы голографии? — вступил в разговор Сережа. — Дэн сделал все по последнему слову техники, поверь. — Охренеть, только три охранника, — фыркнул Йен. — Это обученные головорезы, а системе слежения Лувра может позавидовать куча музеев мира, — Арс осмотрел картонный макет. — Стас справится, — мужчина глянул на хакера, тот, закусив ручку, кивнул. — Перерыв до 10. Когда все засобирались, Арс окликнул Сережу. Тот тут же навеселе подошел к другу. — К тебе отдельное задание. Матвиенко стал слушать, а Арс поведал ему план Позова. — Держи, — Попов протянул Сереже небольшую схему. — Это мой собственный план отхода, десятый. Уйдешь по нему, Дима про него не знает, уведи ребят. — А ты? — Сережа впервые выглядел растерянным. — За меня не волнуйся, он мне ничего не сделает, — уверенно заявил Попов, молясь, чтобы Матвиенко ему поверил. И Сережа верил. Мужчина кивнул, убирая лист и вышел.

***

      Пройдя всевозможные обыски на металл, Арс и все остальные прошли дальше. — О, дорогой мистер Попов, как прекрасно представить вам и вашим уважаемым друзьям настоящее сокровище, — распинался экскурсовод, который встретил их делегацию широкой улыбкой. Кожа его на Солнце блестела, а седины едва прикрывали лысую макушку. — Пройдемте. Большая честь показывать вам «Санси», я наслышан о том, сколько вы сделали для музеев Франции. Меня зовут Джейми Коллинз. — Камеры заменены, — сообщил Шеминов в ухо. — Как замените бриллиант, кашляни, я буду вас направлять. — И я весьма рад, что мне предоставилась такая возможность, — Попов чуть ускорил шаг, предоставляя возможность Йену и Рубену выйти вперед. Те тут же среагировали на жест и приблизились. Когда было пройдено куча комнат и лифт, они наконец оказались в зале. — Ахуеть, — не сдержался Матвиенко, увидев «Санси» на подставке прямо в центре зала. Блеск бриллианта мог осветить парочку кварталов это точно.       Коллинз немного смутился ненормативной лексики, но добродушно продолжил рассказывать историю самого дорогого бриллианта. Когда компания оказалась в нужной позиции, Рубен подал голос. — Я прошу прощения, — заговорил он, поправляя очки. — Мое зрение подводит меня, могу я подойти ближе и посмотреть на этот прекрасный бриллиант? — для убедительности Рубен поправил очки и покрепче оперся на Йена.       Экскурсовод растерялся, осмотрел охранников и, по его кивку, они подошли вместе с ними к экспозиции. — Чудесно, просто чудесно! — мужчина стал плакать. — Настоящее волшебство, знаете, этот бриллиант! — Рубен взмахнул рукой, чтобы утереть слезы, и все же задел бриллиант. Тот едва пошатнулся, но не упал. Как и предполагалось, Рубена и Йена почти сразу прижали к стенке. — Простите! — Попов повысил голос. — Что вы позволяете себе? Мои друзья совершенно ничего не сделали, мистер Саломонс, — Арс указал на Рубена, — пожилой человек!       Все внимание было к ним. Даже Джейми совершенно забыл про бриллиант.       Во всей этой суматохе Сережа ринулся к бриллианту. Ловкими движениями рук, Матвиенко поменял бриллиант, хоть и стоило ему это больших усилий. Все-таки этот крепыш весил предостаточно. — Я прошу прощения, мистер Попов, таковы правила, — спокойно объяснял мистер Коллинз. Арсений хотел, было, продолжать спектакль, но заметил взгляд Сережи и кашлянул. — Готов направлять, но вы должны поторопиться, – произнёс Стас в наушник. — К черту вас и ваш бриллиант, мы уходим!       Рубена и Йена отпустили тут же, мешкавшаяся рядом Оля, которая в случае чего должна была упасть в обморок, улыбнулась. Попов и Матвиенко первыми зашли в лифт и встали дальше всех. — Веди по схеме, — шепнул Попов. — У вас будет десять минут, прежде чем все поймут. — Арс сконцентрировался на наушнике в ухе. — Стас, веди ребят, а обо мне не беспокойся. — Хорошо, — отозвался Шеминов без лишних вопросов. — Сережа, вам нужно на самый нижний выставочный этаж, он про Древнюю Грецию… — Прошу прощения, мои друзья хотели бы оценить шедевры Древней Греции, — подал голос Арс, а сопровождающий их личный экскурсовод улыбнулся.       Остановившись на нужном ребятам этаже, Попов пододвинулся к Коллинзу и протянул ему пятьсот баксов. — Спасибо, вы прекрасный экскурсовод, ваши услуги нам более не нужны, в Древней Греции мои ребята кое-что понимают.       Коллинз приятно удивился и кивнул, провожая гостей, для достоверности Попов вышел следом. — Стас, готов? — Готов, — уверенно ответил Шеминов. — Смотри не обосрись, компьютерщик, — рассмеялся Матвиенко. Взглянув на Арсения, Сережа улыбнулся. — Спасибо. — Выплатишь ипотеку, Сереж, — бросил Арс, и двери лифта закрылись.       Сейчас он шел навстречу новому тюремному сроку, и Арс прекрасно это понимал. Он готов принять все, что угодно, потому что это огромное приключение, длинною в год, подарило ему самого дорогого человека в его жизни. Арс понял вот что: он точно готов на подвиги ради любви, и… Антон действительно вор, ведь украл у Арсения его сердце. Двери лифта распахнулись на первом этаже. — Руки вверх!       Арсений с улыбкой поднял голову и руки, и посмотрел на Позова и зашуганного Торричелли с деньгами в руках. — Мистер Попов, вы арестованы за кражу в особо крупных размерах, далее вы проследуете с нами.       Позов растерялся, и Арсений это заметил. Он ожидал увидеть всех, но вышел только один Попов. — Найдите всех! — взревел мужчина, а полиция метнулась в сторону лифта. Перед тем, как сесть в машину, Арсений обернулся к Диме. — Всегда помни, Дим, я на десять шагов впереди тебя. И его ненавистный взгляд Арсений запомнит на всю жизнь.

***

— Мы просто взяли и кинули Попова? — не унимался Рубен, пока они ехали в одно из секретных мест богача. — Все под контролем, Рубен, — фыркнул Сережа, слушая новости по радио. «Аферист и крупный вор Арсений Попов был задержан сегодня в 12 часов дня в Лувре. Предположительно он и его сообщники, личность которых не установлена, украли дорогостоящий бриллиант «Санси»…» — Да выруби ты! — гаркнул Сережа, и Йен сразу сделал тише. — Позов хотел убить нас всех, а Арс спас нас, — прошипел Матвиенко. — Дима придет за нами, — тихо предположил Стас, бегая взглядом по машине. — И за бриллиантом. — Если мы не придем раньше.

***

— Какого черта! — крик Антона был слышен всему Леону.       Воспаленные глаза и мозг уже ненавидели эту фразу, которую Арсений оставил синей ручкой на белом листе. Дрожащими руками Антон сминал и разворачивал лист бумаги. Голос его надрывался, когда он из раза в раз перечитывал: — В твоих глазах я вижу одиннадцать тысяч карат любви.       Он слышал бубнеж Мэри в каморке, совсем рядом. Женщина молилась все утро. А когда Шастун сделал радиоприемник погромче, молитвы стали отчаяннее. «Аферист и крупный вор Арсений Попов был задержан сегодня…»       Мэри вышла из комнатушки с каменным лицом, села рядом с Антоном и заплакала.

***

      Вечерело. Никто не говорил об Арсении. Все знали, что он выберется. На огонек заглянул только Уинстон, чтобы сообщить расположение Позова. Все собрались в темной гостиной. — Ты бы хоть сюда ковер повесил для антуража, — буркнул управляющий и закурил. — Я повешу тебя, говори по делу, — отозвался вместо хозяина дома Сережа. Ему больше всех хотелось найти Позова. — Он на окраине Парижа, в баре «Сэнт Льюис», вычистил твой дом, Матвиенко, особняк Попова, Йен, твоя квартира. — Спорим, он нашел в ней только фото моей голой задницы, — усмехнулся Йен, ведь, как и все, успел все сто раз перепрятать или уничтожить. — Малец жив, у себя на квартире, подавлен. С ним Мэри, к себе он не пускает. — Еще бы, — Матвиенко потупил взгляд и убрал руки в карманы. — Мы едем в бар.       Через полчаса компания оказалась в нужном месте. Уинстон отправился в «Континенталь». В само помещение Матвиенко зашел один, остальные остались снаружи. — Ты рано или поздно пришел бы за мной, — равнодушно отозвался Позов, крутя стакан с ромом в руке. — Зачем ты затевал это все, если знал, что я прикончу тебя? — О, я не знал, — поделился Дима. — В прошлый раз что-то остановило тебя, ты создал возможность посадить твоего друга за решетку, когда не всадил мне пулю прямо в лоб. Кишка была тонка. Развернувшись к оппоненту и встав со стаканом, Дима ухмылялся. — Это было отличное приключение. И я хотел бы вернуться к своей семье и залечь на дно. Навсегда.       Матвиенко достал пистолет, глядя прямо в равнодушные глаза Позова напротив. Цокнув, Дима добавил: — Тогда дай допить этот чертов ром.