***
— Ты знаешь преподавателя по зельям? — спросила Хитч, выходя из класса профессора Пиксиса. — Я ещё не смотрела списки, — ответила Микаса, направляясь за ней. — Сейча-ас, — протянула Дрейс, доставая из сумки пергамент. — Кажется, вот! — она указала пальцем на номер кабинета и имя профессора. Улыбка медленно сползла с лица Микасы. — Кенни Аккерман? — скривилась она. — Удивлена? — спросила Хитч. — Нет, — ответила недовольно та. — Надо прекратить удивляться тому, что они в каждой бочке затычка. — Хм, — пожала плечами Дрейс. — Насколько я поняла, он ещё и декан нашего факультета. — Просто отлично, — сквозь зубы сказала она, показывая знак «о`кей».***
Кабинет заклинаний находился в подземельях. Здесь было жутко. Вдоль всех стен находились заспиртованные животные, на полках змеиные зубы, лунные камни, сушеный аконит и куча других странных вещей. Кенни Аккерман был относительно молодым профессором, несмотря на то, что под глазами уже виднелись морщины. Чёрные волосы были зализаны назад. Недобрый взгляд. Тонкие губы сходились в одну полоску. Напряженные скулы проступали вперед. Худощав. Очень высокий. Также поговаривают, что он недавно перебрался во владения Хогвартса по срочной просьбе директора. Причину держат в строжайшей тайне. Многие думают, что это связано с неожиданной остановкой сердца прошлого профессора. Здесь повсюду был какой-то подвох…. Лишь пару раз на церемонии посвящения их взгляды пересекались, но она не придавала этому особого значения. Он оставался равнодушным. Она тоже. Сейчас же Микаса вовсе пытается не смотреть на него. «Неужели он тоже Пожиратель?» Кенни начал занятие с того, что открыл журнал и стал знакомиться с учениками. — О-о, Микаса Аккерман, — он остановил на ней любопытный взгляд, отчего та съежилась. — Приятно познакомиться, — в его усмешке виделся оскал. Ему не хватало только шляпы, чтобы снять её в поклоне. — Будь душкой, зайди после уроков. Она не знала, чего можно ждать от этого человека. Ей стало не по себе. Закончив знакомство с классом, профессор обвел аудиторию взглядом. Его серые глаза буквально светились безумием. — Зельевариение — это не тот предмет, который понравится вам на первых трех курсах обучения, — начал Аккерман. — Были такие случаи в практике, когда из-за неправильных пропорций ингредиентов при варке отрывались пальцы, а даже иногда руки или можно задохнуться от душильного газа. Неправильные зелья часто приводят к постоянной чесотке, разрыву легких, желудка и сердца — это самая безобидная часть того, что с вами может случиться. Однако есть и обратная сторона: можно научиться заваривать удачу, стирать память, влюблять в себя любого человека или затыкать пробкой смерть. Повисла абсолютная тишина. Микаса переглянулась с Хитч. На их лицах повисло отвращение. Кенни не был обделён талантом производить устрашающее впечатление на людей. После слов профессора у многих прошлись мурашки по коже, а некоторые панически стали бояться приближаться к котлам, а тем более варить что-то. — Ну, что ж, пора заняться делом, — улыбнулся кровожадно Кенни. Профессор Аккерман разбил учеников на пары и дал им задание приготовить элементарное зелье для исцеления от фурункулов, а сам кружил вокруг них, заглядывая в котлы. Перемещался он очень тихо, отчего большинство ребят вздрагивали и роняли ингредиенты, когда замечали его у себя за спиной. Так получилось с Армином и Эреном, когда профессор прошипел им на уши о том, что они бестолочи и делают всё неправильно. Определенно для первокурсников факультета Гриффиндор уроки Аккермана обещали быть не самыми приятными. Но больше всего не повезло Микасе — она так думала. Её поставили в пару с Леви. Она была до последнего уверена, что будет с Хитч, однако Кенни, видимо, думает совершенно иначе. — Что у тебя с лицом? — спросил Аккерман, покосившись на неё. — Ты будто слизняка проглотила. — Знаешь, я лучше бы слизняка проглотила, чем была бы с тобой в паре, — сказала Микаса, закатив глаза. — Я тоже Мерлину не молился, — фыркнул недовольно Леви, начиная толочь змеиные зубы пестиком. После чего нагрел котёл. Микаса в этот момент заканчивала взвешивать высушенные листья крапивы. Спустя сорок минут пришло время закидывать рогатых слизней и иглы дикобраза. — Ещё рано, — сказала Аккерман, наблюдая за розовым варевом в котле. — В отличие от тебя я не первый раз готовлю это зелье и точно знаю когда и что надо делать, — возразил Леви. — А ну, дай сюда! — потянулся он за иглами. — Не дам, — сказала она, складывая иглы за спину. — Учебнику я намного больше доверяю, чем тебе. — Тебя при рождении, что ли головой часто роняли об землю? — спросил недовольно Леви. — Пойми, что практику учебником не заменить. — Из-за тебя у нас будут неприятности! — вскрикнула Микаса, когда Леви практически достал иглы. — Неприятности у нас будут только от Кенни, когда тот узнает, что зелье паршивка! — прошипел мальчик, сумев выхватить нужный ингредиент. — Стой! — она наступила на его мантию, отчего Леви чуть ли носом не клюнул в котёл, а игла попала прямиком в кипящее варево. — Чёрт, Аккерман!!! — вскрикнул он, отталкивая девушку от себя. — Берегись! Темница наполнилась ядовито-зелёным дымом и громким шипением. Леви окатило вплеснувшимся зельем, отчего тот застонал от боли. На его руках, лице, шее стали появляться красные волдыри. — Ты совсем идиот? — прорычал Кенни, — Бестолочь! — продолжил он, не в силах остановиться. — Не первый же раз варишь это зелье! Пора давно запомнить, что иглы дикобраза добавляются после того, как снимешь котёл с огня! Хоть и Аккерман не ревел, но глаза у него слезились. — Отведите уже кто-нибудь этого болвана в больничное крыло! — развернулся спиной профессор. — С глаз моих долой! Эрвин тут же подхватил Леви под плечо и потащил к мадам Помфри. — Это она виновата, — шептал кто-то. — Да, я тоже видела. — Ха-ха, вот неудачник же. — Так ему и надо. — Она толкнула его, клянусь Мерлином, своими глазами видела. Микаса тут же поникла, ощущая себя виноватой. Её щеки и уши начали покрываться красными пятнами. Плечи подрагивали. Она не думала, что после всех этих едких слов и заявлений в её адрес Леви способен на благородство. Вернее, она была уверена, что он ненавидит её и, скорее, подставит под огонь, нежели сам станет стеной. Это было очень приятное открытие. Она просто обязана навестить его и поблагодарить. — Всё будет хорошо, не переживай, — сказала Хитч, подойдя к девушке. — Он обязательно поправится, так что выше нос, подруга! Микаса кивнула головой в знак согласия.***
Раздался слабый стук в дверь, после чего она открылась. — Профессор Аккерман, — мешкала Микаса. Ей было непривычно к кому-то обращаться так. — Вы сказали зайти после уроков. Ноги Кенни были закинуты на стол, а сам он расслабился на стуле. На нём были чёрные штаны и белая рубашка. Мантия висела на крючке поодаль него. — Проходи, садись, — сказал он, указывая на парту, но та не спешила выполнять просьбу. — Вы хотели о чём-то поговорить? — съежившись, спросила Микаса. Она закрыла за собой дверь и медленно вошла внутрь. Кенни лишь изредка поглядывал на неё. Его глаза выглядели уставшими и более тёмными, чем утром. — Никогда не думал, что у Августа есть дочь, — тихо сказал он. — Этот ублюдок с детства был таким скрытным. Мне никогда не удавалось угадать, о чём же он думает. И даже когда тот смотался в Германию — я узнал об этом последним, — на его лице появилась слабая улыбка. — Пытался ли он убежать от проблем или таким образом защитить свою семью?.. В любом случае этот блеф и ломанного кната не стоит. — Он был плохим человеком? — спросила Микаса. — Не-е-т, — покачал головой Кенни. — Семья никогда не возлагала на него какие-то надежды. Да и он бы и мухи в жизни не обидел, — Аккерман стал более мрачным.— Кажется, только в последний момент всё пошло по наклонной. — Он стал Пожирателем Смерти? — спросила она. — Я правильно понимаю? Он ни сколько не удивился тому, что ей это известно. — Никудышным, но да, — протянул Кенни. — Я и не заметил, как он перестал появляться дома, шляться по кабакам. В общем, стал приносить неприятности на голову отца. — он изредка постукивал пальцами по столу. — Кажется, в тот момент и родилась ты. — Что произошло дальше? — Как вчера помню тот день: отец был просто в бешенстве, а Август вернулся с очередной гулянки. Как оказалось, он загремел в газету с убийством какой-то девчонки из чистокровной семьи, — с отвращением произнёс он последнюю фразу. — Дело умяли, но после этого Август должен был навсегда покинуть дом семьи Аккерман и впредь не претендовать на наследство, — всё это время мужчина смотрел куда-то в стену. — Чёрт, я уверен, что его подставили эти гнусные твари! — А мама? — задала вопрос Микаса. — Вы знали её? — Да, — успокоившись, ответил Кенни. — Пару раз пересекались. Не уверен, что она сейчас жива, — продолжил он. — Насколько я знаю, у неё были большие проблемы в семье. Аккерман никогда не знала свою биологическую мать, поэтому отнеслась к этому равнодушно, однако Августа ей стало жалко. — А вы… — не решалась спросить она, мня мантию пальцами. — Кем вы мне приходитесь? — Дядей, — ответил мужчина, покачиваясь на стуле. — Также как и Леви, — и тут он опомнился. — Как там, кстати, он? — Мадам Помфри долгое время не впускала к нему, — замялась Аккерман, понимая, что так и не смогла переспорить женщину. — Но я планирую ещё сходить туда. — Он живучий, — сказал Кенни без каких-либо переживаний. — Справится. — Почему вы сегодня на уроке наговорили столько гадостей Леви? — поинтересовалась Микаса. — Вы ненавидите его за что-то? На последний вопрос мужчина улыбнулся. — Это он ещё слабо отделался, — сказал Кенни. — Такова методика воспитания детей в семье Аккерман. Будь идеальным или не будь вообще. Это было очень неприятно слышать. Леви, как и любой ребенок, заслужил счастливого и беззаботного детства, а не вечные упрёки со стороны родственников в свою сторону. Теперь хоть и частично, но она могла понять его. — Но это неправильно! — воскликнула она. — После такого люди становятся злыми на весь мир. Видимо, так и произошло с Августом! — Знаю, — тихо ответил мужчина. — Проблема в том, что они хорошо умеют выбивать правильные мысли из головы. Поэтому позаботься о Леви. Не дай ему стать сломанной игрушкой.***
— Можно ли мне пройти к Леви Аккерману? — спросила Микаса, выглядывая из-за деревянной двери. — И снова ты, — с усталостью проговорила мадам Помфри. — Я же сказала, что сегодня господин Леви не принимает гостей. Мадам Помфри — женщина средних лет. Очень приятная на вид. Часто улыбается. Однако взгляд у неё ничем не отличает от профессора Тайбер — такой же строгий. Невысокая. На светлых волосах, закрытых чаще всего косынкой, проступает седина. Носит бордовое платье в пол с белым фартуком впереди. — Но я всего лишь на пару минут забегу, — уговаривала её девушка. — Дорогая, уже поздний вечер, — в её глазах виднелась усталость. — К завтрашнему дню твой друг уже появится на занятиях. И вы сможете увидеться. А сейчас лучше пойти спасть, — мадам Помфри уже готова была закрыть дверь перед её носом и скрыться за ширмой. — Ну, пожалуйста! — молила Микаса. — Иначе я себе что-нибудь сломаю! «Ничего убедительнее придумать не могла? — спрашивала у себя девушка». — Вот настырная! — разозлилась не на шутку мадам. — По губам бы тебе за такое надавать! И кто вас этим хитростям научил? — удивлялась всё она. — Вы не думаете обо мне, подумайте хоть о юноше, в какое затруднительно положение вы ставите его! Он, между прочим, очень сильно переживает за свою внешность! — Вы же добрая женщина, мадам! — её голос стал намного мягче. Женщина укоризненно покачала головой и всё-таки махнула рукой. — Мерлин с тобой, — сказала снисходительно она. — Но только пять минут и ни минутой большей! — Да, конечно, — возрадовалась Аккерман, следуя за ней вглубь больничного крыла. — Я знала, что вы поймете меня. — Боюсь, он не поймет меня, — лицо у неё было совершенно нерадостное в отличие от девушки. В лазарете горело всего несколько ламп, отчего в помещении было очень темно. Треугольные окна были занавешены массивными шторами. Около входа стояли два шкафа, в которых находились медицинские смеси. Чувствовался слабый запах протухших яиц. Леви читал какую-то книгу и ещё не торопился ложиться спать. Издалека Микаса увидела, что лицо его было намазано какой-то оранжевой мазью. Заприметив девушку, он тут же скрылся под одеялом. Мальчик был крайне удивлен её приходу. — Я же просил никого не пускать ко мне! — крикнул недовольно он. — Но она очень настаивала на вашей встречи, — пыталась как можно мягче сказать мадам, после чего с осуждением посмотрела на Микасу и удалилась. — Тебя никто не звал, убирайся! — сказал он Аккерман, кидая в неё ту самую книгу, которую читал, но та пролетела мимо. В ответ Микаса лишь громко выдохнула, усаживаясь на край кровати. Она не была удивлена такому «радостному» приему. — Может, ты уже вылезешь из-под одеяла? — спросила с упреком она. — Нет, — ответил он. — Зачем ты пришла? Тебя Кенни подослал? Если да, то передай ему, чтобы сам приходил, а не отправлял своих шестерок! — Эй! — толкнула она его. — Я пришла, чтобы сказать «спасибо» за то, что ты спас меня, но раз ты такой мелочный, то я пойду! — Аккерман уже готова была уйти — Стой, — тихо сказал он, убирая медленно одеяло. — Я был не прав. Под глазами виднелись огромные серые круги. Лицо было усыпано красными точками. Выглядел он вяло. Без жалости здесь не взглянешь. — Чего смотришь? — рявкнул он, желая вновь скрыться от её глаз. — Очень больно? — спросила она. — Вот не надо только жалеть меня, — сказал грубо он, скрестив руки. — Это пустяки по сравнению с последствиями от вредящего зелья, — его перекосило. — Там и взорваться можно. Аккерман опустила голову. Она вновь почувствовала себя виноватой. — Я не думала, что ты способен на благородство, — призналась она, слабо улыбнувшись. — Прости. — За что? — удивившись, спросил Леви. — За все те грубости, что я тебе наговорила — я так не думаю, — ей было сложно говорить.— И за то, что наступила на мантию, — её руки сжались в кулак на чёрной юбке. — Надо было сделать так, как говорил ты с самого начала. Аккерман смутился. На его бледном лице стал проступать румянец. Впервые за всю жизнь кто-то извинялся перед ним. Он чувствовал себя не в своей тарелке. — Только не забывай об этом, когда будем готовить следующее зелье, — тихо сказал он, улыбнувшись.***