***
На улице стояла ужасная жара. Хогвартс поблескивал в утреннем солнышке. Палящий летний зной душил деревья, почву, политую ночью обильным дождём, брал в тиски горло, отчего хотелось кашлять. С потными красными лицами они сидели под надзором профессора Тайбер, подзывающую к себе по очереди учеников для превращения мыши в табакерку. Таков был их первый экзамен. Студенты боялись не столько того, что мышь может цапнуть их за руку, а того, насколько строго смотрела на них в этот момент женщина, готовая вот-вот взорваться от негодования криками не хуже бочки керосина, брошенной в огонь. И каждый раз, когда её тонкие пальцы начинали постукивать нервно по столу, многие замирали не в силах шевельнуться и взмахнуть палочкой. Они понимали, что женщина чем-то недовольна, а потеря баллов за оплошность и излишнее ожидание вела к незамедлительной пересдачи, из-за чего ребята начали торопиться, проглатывать слова и заикаться. Хитч от волнения выронила свою палочку и минут пять корячилась под столом Тайбер в её поисках. Кажется, она просто тянула время — ведь преподавательница неодобрительно цокнула, когда решила проверить: «А не открыла ли Дрейс там новый мир?». У Микасы же, к сожалению, на табакерке виднелись усы, но она всё равно заработала неплохой балл по трансфигурации, чему была очень рада. У Леви и Эрвина всё получилось с первой попытки, на что профессор посмотрела скептически, словно здесь таился подвох, который она не могла разглядеть через толстые линзы очков, однако отпустила учеников без дополнительных проверок. Профессор Пиксис, казалось, просил сделать их невозможное — заставить танцевать ананас. Скорее, больше вероятность того, что от безнадежности студенты сами пустятся в веселый пляс. На последнем издыхании Аккерман смогла выполнить поставленную задачу, однако до этого ананас три раза так и норовил разбиться об лысую голову преподавателя, а один раз застрял в пролёте между канделябрами — самые запоминающиеся события за весь экзамен! Даже у Дрейс не было до такой степени всё печально. — Контроль! — разорялся Дот. — Где ваш контроль, Микаса?! Поучились бы у мистера Аккермана! Следующим по счету было зельеварение. Ребята получили задание приготовить сыворотку забывчивости. Именно в тот день, когда проходилась данная тема, Микаса меньше всего обращала внимание на доску с ингредиентами и этапами варки, предпочитая ей общение с Леви по переписке. Вот же глупая! Весь экзамен тряслась и бледнела, когда мимо проходил учитель. И хорошо, что есть Дрейс — это первый раз, когда от неё была существенная польза! Она незаметно передала Аккерман свернутый в трубочку листок, на котором был прописан план работы. Таким образом, ей удалось набрать «выше ожидаемого» по предмету, в котором знания её равны чуть ли не нулю. В отличие от Микасы у Леви было всё схвачено и продумано наперёд — его расслабленность тому подтверждение. И кто бы сомневался, что у мальчика фотографическая память. Ему хватило одного взгляда на записи Кенни, чтобы всё запомнить и преспокойно отвлекаться на девчушку, а через несколько месяцев сдать на «превосходно» предмет его дяди. И это не смотря на то, что профессор склонился над котлом Аккермана аж пять раз и ровно два раза засекал на песочных часах время, когда нужно было закидывать веточки валерьяны и ягоды омелы. Ни с одним учеником он не проворачивал подобного. — Раз вы здесь, профессор, не хотите попробовать? — обратился Леви к мужчине в конце экзамена. — Не паясничай, мелкий, — Кенни потеребил того по волосам в знак одобрения зелья. На травологии нужно было избавиться от колючки обыкновенной и прыгучей луковицы, а также написать, что относится к семейству лютиковых растений, и где они используются чаще всего в современной медицине волшебников. Многие ребята справились с заданием и получили наивысший балл. В такой поре прошло ещё несколько проверочных работ, а потом наступила свобода на целых семь дней. Можно было наконец-то жить в своё удовольствие, расслабиться и ничего не повторять днями и ночами напролёт. В итоге Хитч всё-таки удалось сдать большинство экзаменов на «удовлетворительно», а всё благодаря помощи Смита. В предпоследнюю неделю перед зачётом они сидели в библиотеке допоздна и разбирали тяжёлые для Дрейс темы. И если она была на седьмом небе от счастья от результатов, то на Эрвине не было лица. Он так и сдерживал себя, чтобы не задушить Хитч прямо на месте. С такой подготовкой он ожидал от неё как минимум «выше ожидаемого», а то и само «превосходно». «Но, видимо, она безнадёжна тупа», — по словам самого Смита. Он поклялся, что больше никогда не будет помогать Дрейс с экзаменами. НИ-ЗА-ЧТО. Сам же Эрвин жутко переживал, раскрывая конверт запечатанный символикой Хогвартса. Пальцы его подрагивали противной мелкой дрожью. Из-за Хитч он не успел прочитать материал, что заедал и был не совсем понятен ему, а также не доучил несколько дат по Истории Магии, но хвала самому Мерлину — их не было в экзаменационном листе. Было что-то, кажется, про причины восстание Элфрика Нетерпеливого или же биографию Урика Странного. Он уже не помнит точно. Однако беспокоиться ему было не о чем. В табеле стояли отличные оценки по всем предметам, как и у Леви. Микаса практически в полтора раза ушла в положительную сторону от Дрейс по отметкам и гордилась собой, как никогда. И это даже не смотря на то, что она толком не высыпалась. Её всё также тревожили слова кентавра. Аккерман угрожала опасность, а она не знала, откуда ожидать первый удар. Тот человек, что был в Запретном лесу, всё также жив и дышит ей чуть ли не в затылок. Страшно. Жутко страшно, что под доброжелательностью скрываются пораженные ядовитыми миазмами начала. Аккерман больше не могла спокойно спать, часто прислушиваясь к звукам в комнате в ночное время, стала наблюдать за поведением профессоров, но те никак не выдавали себя, а даже если бы выдавали — что она сделала бы? Напрямую спросила: «А не хотите ли вы меня убить? Можно узнать причину?». Бред. И каждый раз на этом ломалась логическая цепочка, ведущая к неизвестному. Вернее, она не оправдывала себя, хоть головой об стенку бейся. БЕ-СПО-ЛЕ-ЗНО. А ещё метка дико зудела и кололась. Рука Микасы так и тянулась, чтобы расчесать её, впиться пальцами, выдрать из кожи. Змея словно отрицала её тело, желая выползти наружу и раствориться с потоком ветра в пространстве. — Чего ты всё время чешешься? — изогнув бровь, спросила Хитч, когда заметила тяжелое выражение лица Аккерман. Она взвешивала все «за» и «против» своего решения прикоснуться к запястью. — Сходи к мадам Помфри уже. Вдруг у тебя обсыпной лишай, ещё и нас заразишь, — Хитч приложила ладонь к её лбу. — Хотя, температуры нет, да и пятен тоже, — нахмурилась она. — Странно, но тебе всё равно стоит обратиться к ней. Это было проницательно. Слишком проницательно для Микасы и её желания скрыть существование метки. — Не хочу, — ответила отчуждено Аккерман, отворачиваясь от подруги. — Оу, знаешь, если бы и у меня были подозрения на обсыпной лишай, я бы тоже не пошла, — пыталась поддержать Дрейс девушку. — Привязать печень жабы к горлу и потоптаться на глазах угрей не самое приятное занятие, не находишь? — она покривила губой в отвращении. — Мой брат Гарри как-то болел этой заразой. Ну-у, и урод он после этого стал, конечно, — протянула задумчиво она. — Я лучше пойду, — Микаса поспешила встать из-за стола. — Да ладно, я пошутила, не такой уж он и был урод, — кричала вслед Хитч, а потом махнула рукой.***
— Дежурные? — спросила Аккерман, отрываясь от газеты и кладя её на диван. — Разве не второкурсники должны заниматься дежурством? — Да, — протянул Леви, плюхнувшись рядом с ней. — Так и было до недавнего времени, но правила изменились и не в нашу пользу, — он закинул ноги на журнальный столик. — Чёртов директор с чёртовыми замашками! Скоро студентов будет отправлять убирать навоз за место лесника. — Значит, мы первые по списку? — поинтересовалась Микаса, не слушая ворчания мальчика. — Хорошей фамилией Мерлин наградил, правда? — усмехнулся Леви, расслабившись. — Во сколько начало? — спросила она. — Одиннадцать ночи, — ответил он, закрыв глаза. — Расписание там, — он указал куда-то в сторону входной двери.***
— Я хочу спа-а-ть, — зевнула Микаса, прикрывая рот. Уже который час они брели из стороны в сторону, рассекая коридоры Хогвартса вдоль и поперек. За всю ночь, как назло, так и не произошло ничего особенного. Да и, если бы даже произошло, какой толк? Они бы всё равно стояли и тупо глазели в сторонке или позвали на крайний случай декана своего факультета. — А я и не заметил, — Леви в раздражении потёр наполняющиеся краснотой и сухостью глаза. — Слава Мерлину, что скоро домой, — неожиданно сказала Микаса, толкая локтем Леви в бок. — Тебе лишь бы смотаться подальше от Аккерманов, — недовольно протянул мальчик. — А ты разве не хочешь домой, как все нормальные дети? — спросила Микаса, приподняв бровь. — А если я скажу, что нет, то я ненормальный? — Леви смерил её холодным взглядом. — Я просто думала, что ты скучаешь по своим родителям… — она погрустнела. — Ты что вообще никого не любишь? — Нет, я бесчувственный коротышка, который всех ненавидит, — ни одна мышца на лице Леви не дрогнула в этот момент. — Это ты хочешь услышать? — Ага, значит, всё-таки любишь? — уголки её губ растянулись в улыбке. — А по тебе и не скажешь. — Знаешь, твоё мнение меня волнует меньше всего в этой ситуации, — ответил Аккерман, покосившись на неё. — Я горячо люблю своих родителей и всех своих родственников, — он горделиво вздернул подбородок. — Прям всех? — Микаса не без усилия сдержала свой порыв схватить его за нос, однако всё равно встала у него прямо на пути и выжидающе посмотрела. — А меня? Любишь меня? — Я же сказал, что всех, — в его взгляде читалась злость. Он обогнул её и направился дальше. — Вот видишь, ты… — и только спустя несколько секунд до неё дошло сказанное, а воодушевление сошло на нет. — Нечестно, — пробурчала она, поджав губу, и поплелась за мальчиком. Стоило ей выйти за поворот, как Леви вытолкнул её обратно. — Что случилось? — обеспокоенно спросила Микаса, заметив встревоженное выражение лица Аккермана. — Кто-то сейчас зашёл в кабинет Кенни , — ответил он, нахмурившись. — Ты думаешь, это касается Философского камня? — она тут же проснулась. — Нет, кто-то в два часа ночи решил зайти попить чаю с ромашкой к самому сильному волшебнику Хогвартса, — с нескрываемым раздражением произнёс Леви. — Включи мозг, Аккерман. Микаса недовольно поморщилась. — Предлагаешь подслушать их разговор? — спросила она. Леви утвердительно кивнул. И через пару секунд они уже стояли около приоткрытой двери, ведущей в кабинет профессора Аккермана, и внимательно прислушивались к каждому шороху. Перед этим мальчик наложил чары, подавляющие шум от их шагов. Кенни достал сигареты из жестяной коробки. Кажется, английские. Точно магловские. — Карвен, детка, ты всё ещё любишь его? — приторно протянул он, выдыхая медленно дым. По ней было видно, насколько ей неприятно слышать своё имя, слетевшее с губ Аккермана. Где-то внутри неё разлилась неуютная смесь, напоминающая больше раздражение, чем злость, отчего ноздри слегка раздулись. Она сложила руки на груди. — Не смей затрагивать эту тему, — Траут смерила мужчину строгим взглядом. — Из-за тебя он сейчас не с нами…не со мной, — на секунду её голос задрожал, но она тут же отбросила слабость в сторону, вернув себе холодный тон. — Я никогда не забуду, что ты сделал с нами. — Оу, дорогуша, не заводись, — он будто издевался над ней, заметив больно бледное лицо женщины. — Спустя столько лет всё винишь меня, хотя это было наше общее дело, — стряхнул пепел. Кажется, он ни сколько не торопился закончить разговор с ней. — Пора уже забыть обиды и зарыть топор войны в чей-нибудь могиле, — усмехнулся Кенни. — Кстати, твоя отлично подойдет, — он поднял стакан с огневиски в знак тоста и залил его в себя. — Смерти моей хочешь? — спросила Карвен, скривив губы. — Чего же ты меня тогда не прикончил? В тот день? — Всё просто, — он взмахнул вальяжно рукой. — Я не желаю тебе зла, пока ты не приносишь существенных проблем, — интонация в его голосе стала более снисходительной, словно он делал ей одолжение, однако всё тоже спокойствие наполняло его, как чашу, с едким дымом от сигареты. Он пронзительно посмотрел на неё, цокнул и самодовольно улыбнулся. — Да и нравишься ты мне. От последних слов её передернуло. — И сколько же таких проблемных, как я, ты уничтожил, свёл с ума, пытал? — Траут почувствовала укол смешанного сожаления и ужаса. — Сотни, а то и тысячи, да? — она помрачнела. — Называешь меня чудовищем, — сквозь зубы прошипела она, — но сам ты поздно подался замаливать грешки. — Да ты мою подноготную выскребла даже, — он сделал вид, что удивился, приподняв брови. — Я поражён. Надеюсь, ты не захочешь иметь дело с таким ублюдком? — Ближе к сути, — требовала Траут. — Зачем ты меня позвал? — Ну-у, мы же старые знакомые, Карвен, — он специально упоминает её имя, чтобы в очередной раз увидеть надувшуюся губу от ненависти. — С кем как не с тобой я могу поговорить о наболевшем, — глубокая затяжка. — О том, как ноет в последнее время задница и спина от жестких стульев, — он исключительно неприятно поморщился, словно прямо сейчас испытывал дискомфорт. — О том, как холодно засыпать ночами одному без твоих ласок, — он сделал жалобный вид. — Из нас могла бы получиться отличная пара, если бы не твоё упрямство и желания всё забыть. А, и да, прости, что напомнил, — он затушил сигарету и без особого сочувствия посмотрел на неё. — Лучше лишиться рассудка от круцио, чем быть с таким, как ты, — выплюнула Траут, пошатнувшись. — А в ту ночь ты так не думала, — протянул Кенни, принимаясь раскачивать в бокале виски. — У меня чуть из ушей кровь не пошла от того, как громко ты визжишь. Микаса в отвращении поморщилась. Леви тоже. — Заткнись, — выплюнула Карвен, не желая больше говорить об этом. — Если на этом всё, то я пойду, — она отдернула мантию назад. — Дам дельный совет: пока целы ноги, лучше беги из Хогвартса, — без особого настроения проговорил Кенни. — Мои удары покажутся тебе поцелуями по сравнению с тем, что сделает с тобой Министерство Магии, если узнает о нарушении безопасности. Она развернулась и искоса посмотрела на мужчину. — Ты только делаешь вид, что заботишься обо мне, — её взгляд пылал злобой, — но когда я уйду, будешь со своим племянником… Микаса непонимающе посмотрела на Леви, тот пожал плечами. — Да, да, да, нам будет весело, — закатил глаза Кенни. — Вот только не начинай старую балладу, — с наигранной тошнотой проговорил он. — Мы ли твоя цель пребывания здесь? Так и знай, они тебе голову открутят, если попытаешься навредить девчонке. — О чём ты? — было видно, что Траут занервничала. — Не делай вид, что не понимаешь, о чём я говорю, — они встретились глазами. — Не можешь никак смириться с тем, что Август оприходовал Мэри быстрее, чем тебя, да? — Тайбер напряглась, а он победно улыбнулся. — Эта сволочь даже не смогла воспитать собственную дочь, и что ты в нём нашла? «Мадам Карвен влюблена в моего отца? — брови Аккерман поползли от удивления к верху». — Всё то, чего никогда не будет в тебе, — прорычала женщина. — Ты монстр, Кенни, который думает только о себе. Я жалею о нашем знакомстве. — Мэри мертва, — сказал неожиданно мужчина, отчего у Карвен перехватило дыхание. — Странно, правда? — он достал ещё одну сигарету и закурил её. — Кажется, эта была ночь, — кольца дыма повисли в воздухе. — Уверен, ты и сама неплохо помнишь, — стряхнул пепел. — Карвен, ты же, как раз хотела поговорить о чём-то с Августом? — он приподнял бровь. Это был риторический вопрос. — А на следующий день по счастливой случайности Мэри признали без вести пропавшей, — Траут побледнела ещё больше. — Ты убила её, оставила девочку без матери, а Августа вдовцом, запятнала честь семьи Аккерман, теперь ещё позарилась на его дочь — я могу долго перечислять все твои проколы, — её глаза начали наполняться слезами. — Ненавидишь меня, да? — его улыбка ещё шире, чем до этого. — А ведь именно я чистил за тобой всё то дерьмо, что ты сделала. И кто же из нас монстр? — Да, я убила её, — её верхняя губа начала дрожать, а щеки краснеть. — Но я раскаялась и уже поплатилась за это. «Не может быть». Перед глазами Микасы всё помутнело. Она практически ничего не видела. В горле встал горький ком. Аккерман почувствовала тошноту и качнулась, поспешив опереться на стену, чтобы не упасть. Сердце заныло, чуть ли не хрустом отдалось в области ребер и упало куда-то вниз, а потом вновь подскочило к верху. Метка остро пульсировала в руке и набухала кровью с каждой тяжёлым вздохом. Было такое ощущение, словно она тонет именно здесь, в чёртовом коридоре Хогвартса. Глаза Леви широко раскрылись. — Не-е-т, — протянул Кенни. — Этого мало. — Мало? — первые слёзы начали скатывать вниз. — Что тебе надо? — Ты ещё ничего не поняла, — сказал мужчина. — Прекращай попытки достать Философский камень и убить девчонку, иначе я лично позабочусь о твоей дочери, — его тон стал ледяной. — Анна, кажется, зовут. — Только тронь её, — оскалилась Траут. — Тебе же известно, что без Философского камня я умру. «Убийство единорога считается чудовищным преступлением. Кровь единорога спасает жизнь, даже если человек на волосок от смерти. Испившего её ждёт чудовищная кара — проклятье». — Знаешь, — он подошел к ней вплотную, — а мне срать, — Кенни выдохнул дым ей прямо в лицо и гадко усмехнулся. — Я же шавка своей семьи, забыла, как называла меня несколько лет назад? — Да ты вся горишь, — Леви потормошил Аккерман из стороны в сторону, но та никак не отреагировала. — Нам пора уходить, — прошептал быстро он, закинув руку Микасы на своё плечо и потянув её лихорадочно в сторону гостиной.***