Возможность полюбить тебя

***

      Снег ещё чуть-чуть и погребает школу Волшебства под собой. Живительные лучи не могут пробиться к земле, согреть и приласкать её. Ветки деревьев напоминали просвечивающую паутину.       Хотя Леви никогда и не любил зиму, предпочитая вечно скучным ледяным пейзажам сочно-зелёную траву и легкий ветерок, но утренний воздух был на удивление вкусен. Сегодня он как никогда был близок к июню или даже, наверное, лучше любого дня проведенного в Уилтшире, а климат там, между прочим, признан чуть ли не самым комфортным во всей Англии. Оказывается, даже Хогвартс, эта яма для волшебников, может обладать той самой привлекательностью, что не в шутку мужчины называют особенной, когда видят неказистых девушек, с ног до головы покрытых веснушками — он не замечал этого раньше. Вот так и становятся любимые поля чужими, а любимое солнце превращается просто в солнце.       Леви, тот самый Леви, что так хорошо контролировал себя и умело держал маску безразличия на лице в присутствии людей, сейчас растянулся в мечтательной улыбке, захлопнув за собой дверь и прислонившись к ней спиной. Его щеки слегка покраснели, затуманенный взгляд скользил по пальцам, до которых пару минут назад прикоснулась Микаса, перехватывая конфеты, а потом положила их в рот с таким видом, будто они были самыми лучшими на вкус в её жизни. Аккерман не понимал, что в них было такого особенного, но невольно ему самому захотелось их попробовать, хотя они были прямиком из его дома. А потом она улыбнулась. Так лучезарно улыбнулась. И не Дрейс, которая передала ей пирожные, а именно ему.       И так каждый раз. От каждого объятья и такого доброго взгляда его выворачивало наизнанку.       «Надо же было так влюбиться».       И эти воспоминания — они жутко давили, заставляли представлять раз за разом, что Микаса рядом и прямо сейчас обнимает его, а руки сами вытягивались к ней, прижимая к себе. Как же странно было смотреть на это со стороны, ведь он обнимал, а на самом деле никого не было. Лишь иллюзия. Воздух. И пусть он думает, что она близка к нему, но на самом деле их разделяет невероятная пропасть. Его не волновало это сейчас.       Аккерман ухватился бережно за шарф, что свисал с его плеча, пропустил сквозь пальцы красную ткань, поднёс к носу и глубоко вдохнул запах, напоминающий ему цветочный чай. Он так и не стирал его. Ничего ещё не пахло так вкусно для него. Только и оставалось, что сглатывать непрерывно появляющуюся во рту слюну.       «Вот же, идиот».       Он ласково потёр его об щёку. Сделал два круга и резко остановился, услышав скрежетание, какое бывает, когда сжимаешь бумагу.       Леви медленно перевёл удивленный взгляд на Смита, что читал книжонку по теории магии. Улыбка тут же слетала с лица мальчика и сменилась затравленным выражением. Он закрыл глаза, набрал воздуха в легкие, и вновь открыл их, чтобы убедиться, что это происходит именно с ним. Эрвин расслабленно перевернул страницу, поправил очки и посмотрел на друга так, будто ничего не произошло несколькими минутами раннее. Но Аккерман знал. Он всё знал о каждом поганом взгляде, брошенным словно невзначай.       — Заткнись, понятно? — Леви положил шарф сначала на кровать, а вскоре опомнился, сжав зубы и с раздражением кинув его на тумбочку. — Это ничего не значит, ясно? — он указал пальцем на Смита, начиная мерить комнату шагами. Тот никак не отреагировал. — Я тебя задушу, если хоть слово скажешь, — Леви скрестил руки.       Эрвин качнул головой в знак согласия. Где-то внутри его забавляла реакция друга.       — Хороший шарфик, кстати, — специально подметил Смит. — А когда моя мама связала тебе носки, ты их так не нюхал.       — Издеваешься ещё, да? — Аккерман выхватил у него книгу и кинул её рядом с ведром для мусора.       Смит чуть не закатил глаза, снимая очки и кладя их в футляр.       — Не подскажешь, кто связал? — протянул он. — Тоже такой хочу.       Леви скривился.       — Петра, — ответил он, что первое пришло в голову. От воспоминания о рыжей девчонке ему стало не по себе. — Ты же знаешь, что она по уши втюрилась в меня, вот и решила подарить, — он задрал нос.       — А, значит, ты не будешь против, если я заберу её подарок? — спросил Эрвин, посмотрев на шарф, небрежно свисающий с пособия по трансфигурации. — Помню, как ты скормил её печенья филину.       Лицо Леви помрачнело. Он бы ни за что не распрощался с подарком от Микасы.       — Она ужасно готовит, — сказал Аккерман.- Чуть не отравила меня, а посягательство на мою жизнь — преступление.       — А как же брелок? — изогнул бровь Смит.       — Цеплялся за одежду, — кинул Леви.       — Духи?       — Разбились.       — Галстук?       — Вонял ей, — Леви опомнился, покрываясь красными пятнами. Он проиграл это сражение. — Мерлин, отстань, — взвыл Аккерман, плюхаясь на свою кровать и кидая подушку в Эрвина.       — Тебя никто за язык не тянул, — сказал Смит, пожав плечами. — Этот шарф от Микасы, да?       — От неё самой, — протянул Леви, разложившись звёздочкой и смотря в потолок. Сердце гулко стучало в горле, а его губы пересохли.       — Она тебе нравится? — прямо спросил Смит, поднимая книжку и стряхивая с неё пыль.        — Ещё как нравится, — ответил еле слышно Леви, но Эрвин всё равно услышал.       «Признался. Признался самому себе».