***
Прошла неделя. Смеркалось. От мостовой ещё пышет жаром, а вода тягучим мёдом стекает по каменным загривкам. Это место ей было не знакомо, чужие сердцу леса и поля ширились на юго-восток. Микаса никак не могла понять, почему Гриша привёз их именно сюда, в эту глушь. Была ли такая необходимость колесить два с половиной часа на автомобиле, скрипящим на каждой мелкой кочке не хуже подстреленного коростеля? А каждый резкий поворот ей давался с таким трудом, что пальцы сами хватались за жесткое сидение и жмурились глаза. Через сорок минут пути, к своему расстройству, она поняла, что ей было крайне сложно отмахиваться от мыслей, что ещё чуть-чуть, и они бы въехали в мчащийся им на встречу какой-нибудь новенький кабриолет или вовсе вылетели бы с трассы. Нет, вы не думайте, она не жаловалась, но была крайне рада, что представилась возможность вывалится из душного салона и насытится воздухом перед возвращением домой. И когда Аккерман словно невзначай поинтересовалась у главы семейства, почему же они не воспользовались летучим порошком или трансгрессией, он отмахнулся тем, что у них должны быть общие воспоминания, даже если бы те были окрашены не в самые приятные тона и омрачены долгой ездой. Проблема в том, что с такими темпами была больше вероятность разбиться, получить амнезию и напрочь всё забыть. От подобного шквала негативных мыслей её передернуло. Она, конечно, знала, что Гриша далек от идеала в плане вождения, но раньше это не настолько бросалось в глаза, может, в силу возраста или немногочисленных вылазок за город. Сейчас же она дивилась, каким способом этот человек мог раздобыть водительские права. Эрен же, напротив, был в веселом расположении духа, попутно перехватываясь с Армином парой предложений и смеясь над проплывающими мимо зеваками. — Смотри, Армин, какой приличный дядька, а рожа-то у него, как у протухшей рыбы! — говорил мальчик, гордясь своей смекалистостью. Кажется, ему было всё равно, куда они ехали и зачем. Но если бы Арлерт не оказал им услугу, решив добродушно согласиться посетить окрестности Великобритании, то Эрен бы воспротивился хуже неё, закрывшись в своей комнате и наотрез никого не пуская к себе. Так было всегда. Гриша и Карла слишком сильно любили своего сына и поэтому часто потакали его капризам, делая всё возможное, чтобы их чадо было счастливо. Видимо, поэтому они редко выбирались на пикники или прогулки, а если и были такие случаи, то Карла всегда обещала Эрену, что будет знакомый ему соседский мальчик, с которым он сполна может развлечься, играя в те же догонялки. Микасе в этот момент приходилось скучно плестись за родителями, как ворона оглядываясь по сторонам в поисках чего-нибудь интересного, и слушать жалобы родителей на пациентов, которым не поможет даже чудо вылечить зубы. Таким образом, Аккерман научилась ненавидеть выходные и всё то, что с ними связано. Подобные вечера для неё были тяжелым испытанием, по окончанию которых всегда становилось легче, главное найти в себе силы переждать. В отличие от Эрена, для Микасы не было исключений в виде больной головы, скверного настроения и нежелания чем-либо заниматься, ведь это было «проявление дурного тона» по словам Карлы. Кажется, миссис Йегер считала, что её дочь филонит, а подобное поведение она не терпела и в какой-то мере даже презирала. Вообще Карла была достаточно вспыльчивой женщиной и не отличалась особой кротостью нрава к близким людям, она не любила, когда ей не договаривали или нагло врали в лицо, а уж тем более находили в себе смелость возразить. Возможно, она была именно той, кто придерживается чёткого плана в жизни, кто расписывает по минутам каждое своё действие и действия своей семьи. Микасу втайне от неё самой сделали стержнем для Эрена, так как предполагалось, что она всегда будем рядом с ним и не позволит совершить брату глупостей в более осмысленном возрасте. Жаль, что судьба не спросила у Гриши и Карлы как же лучше поступить с девочкой, куда её пристроить и отдать. — Ты разве не рада, что мы выбрались на природу? — спросила Карла, замечая недовольное выражение лица дочери. Сейчас женщина доставала из багажника автомобиля корзинку с фруктами. — Не совсем, — поморщилась Аккерман, отводя взгляд. Она не любила, когда мама лезла к ней с расспросами, поэтому добавила. — Комары замучили. — Милая, потерпи, — смягчилась женщина, доставая яблоко из-под ситцевой ткани и протягивая его Микасе. — Мы здесь ненадолго. Лучше поешь фруктов, а то совсем исхудала, — от Карлы не укрылись болезненные глаза девчушки и впалые щеки. — Да, мам, — без особого удовольствия приняла яблоко Аккерман и для вида надкусила его. Ей совершенно не хотелось есть. — Что это за место? — Сейчас узнаешь, — ответил ей Гриша, захлопывая за собой дряхлую дверь Мини Купера. — Арми и Эрен, не убегайте далеко от нас! — громко крикнула Карла мальчишкам, что устремились за мостовую. — Да, мама! — ответил Эрен, так и не обернувшись на слова матери. — Какие же они неугомонные в последнее время, — тяжело выдохнула женщина, устало наблюдая за сыном, после чего обратила внимание на Микасу, которая так и стояла в сторонке. — Хорошо, что ты не такая, Микаса, сразу видно, что ты воспитанная девочка. «Воспитанная?» — А мне кажется, что я дикая, — ответила Аккерман, вспоминая слова Леви и равнодушно наблюдая за весельем мальчишек. — Диких избегают, стараются не подпускать к себе даже на метр. — Кто тебе такое сказал, душа моя, кто назвал воспитанность дикостью?! — широко раскрылась глаза Карла, удивившись словам дочери. — Пусть у того человека язык отвалится! — возмутилась не на шутку она. — Скромность и воспитанность всегда украшает людей, а не наоборот. — Наверное, ты права, мама, — ради приличия ответила Микаса, не считаясь на самом деле с мнением Карлы. Поправив соломенную шляпу, она уверено двинулась в сторону мостовой. — Что это с ней? — насторожившись, спросил Гриша у жены. Карла лишь пожала плечами, не совсем понимая природу рассуждений дочери. — Видимо, опять что-то произошло между ними, — ответила спустя минуту она. Выражение её лица сменилось на более серьёзное. — Не к добру это. — Не переживай, дорогая, — мужчина заботливо приобнял жену за плечо. — Они ещё успеют и помириться и поссориться за столько лет. — Да, ты прав, Гриша, — она слабо улыбнулась ему, а потом нахмурилась так, словно вспомнила что-то важное. — Но мне всё равно неспокойно. — Времена обязывают быть неспокойными, — ответил он, тяжело выдохнув. — Тем более дети так быстро растут, — он облокотился на автомобиль. — Я разделяю твоё беспокойство. Мы не успеем оглянуться, как Микаса станет прекрасной девушкой и завидной невестой, — рассуждал он, поправив очки. — Думаешь, они не выдадут при первой же удобной возможности её замуж? — Конечно, выдадут, тем более растет наследник, — поморщилась Карла. Ей крайне неприятно было говорить о Аккерманах. — Только вопрос, полюбит ли она его? — он с тоской в газах посмотрел на проплывающие по алой лазури облака. — Насколько я знаю, мальчишка не отличается дружелюбием, мало того без ума от себя, нарцисс чистой воды. — Открою тебе секрет, девушки по своей глупости и наивности любят всё самое худшее в таких вот юнцах, — сказала она, прорезая спину дочери грустным взглядом. — Да и кто-то словно спросит её: хочет она или нет. Всё зависит лишь от её желания рисковать. От разговора их отвлёк Эрен. — Мама, папа, долго вы там ещё будете стоять?! — устало спросил он, уперев руки в колени и глотая воздух от пробежки. — Сейчас, милый, уже идём! — сказала ему женщина, мягко улыбнувшись. Пока родители о чём-то бурно беседовали, Микаса успела стянуть туфли и смочить ноги. Вода, на удивление, была тёплой, хотя сначала и жгла ноги холодом, и гладкой, как лист железа. Так было до тех пор, пора мальчишки не стали брызгаться друг в друга, а за одно и задели Аккерман, намочив ей тем самым юбку. И ладно маменька это ещё не заметила, иначе бы всю дорогу ворчала, что некрасиво ходить в таком виде юным особам. — Микаса, поднимайся и пошли, — сказала Карла, кинув строгий взгляд на дочь — И одежду не забудь отряхнуть. Аккерман кивнула и поспешила направиться за родителями. Спустя десять минут из-за высоких деревьев показался готическая точеная верхушка, это бледно-серый шпиль тянулся к верху, а затем и мраморные колоны, витраж, резной фриз на темы Ветхого завета, укрощающий Зал Капитула во внутреннем дворе, выточенные напильником лица на камке и скульптуры. — Что это за место? — насторожилась Аккерман, потянув Карлу за рукав платья. — Собор Девы Марии, — ответила тут же она, не отводя взгляд от виднеющегося из-за зеленой кроны здания. — Собор Девы Марии? — переспросила Микаса, скорее, не веря собственным ушам. Она пыталась вспомнить, к какому же городу относится самая высокая церковь Британии. Об этом соборе ей доводилось слышать только в школе. В частности он славился знаменитой историей о разногласии шерифа и Солсберийского Епископа ещё в тринадцатом веке. И когда к ней пришло осознание, где они находились, то Аккерман замедлила шаг. — Солсбери, да? — спросила она, широко раскрыв глаза. — Да, Микаса, — ответил Гриша, заметив обеспокоенное выражение лица дочери. — Тебя что-то тревожит? — Что мы забыли в Уилтшире? — без обиняков спросила она, выходя на каменистую тропинку. Сочный зеленый газон не давал скрыться не единой движущейся фигуре, птице вдоль здания. Под жарким солнцем туристы часто устраивали пикники в этом месте. — Для нас это памятное место, Микаса, — улыбнулся мужчина, открывая массивную дверь и пропуская всех вперёд. — Здесь очень красиво, — с восторгом произнёс Армин стоило ему только зайти. Особенно его поразили разноцветные витражи. — Никогда раньше не посещал подобные места. На стенах возвышались самые древние знамена тех столетий. Надгробия епископов и людей, сыгравших огромную роль в становлении города, сразу бросаются в глаза, а дальше, ближе к середине, находится гробница Уильяма Лонгспи. К центральному проходу храма стоит купель, наполненная до кроев водой, и лавки разбросаны напротив алтаря. Сейчас здесь было практически пусто, и только уставшие монахини в чёрных одеяниях зажигают свечи, особо не обращая внимания на посетителей. Богослужение уже давно закончилось, а новое должно начаться ещё только через два часа. В такое время сюда приходили обычно те, кто искал ночлег и еды. Перед тем как пройти вглубь помещения, Гриша и Карла встали на колено и произнесли мысленно молитву, чем удивили детей. — Мы же волшебники, — произнёс Эрен. — Разве мы должны верить в Бога? — Сынок, дело не столько в вере, сколько в традициях, — ответил Гриша, потрепав того по голове. — Без соблюдения определенных правил и традиций мы бы уже давно не отличались от животных. Кажется, мальчику было сложно понять это — было видно по излишне нахмуренным и изогнутым бровям. — А они знают кто мы, папа? — спросил Эрен, недоверчиво осматривая этаж и монахинь. Почему-то ему не нравилось это место. Здесь нельзя было бегать, громко говорить и смеяться, в общем, вести себя некультурно — так наказала мама. Да и ощущения духовной возвышенности в таком месте ему было ещё рано чувствовать, поэтому только и оставалось, что скучно рассматривать фрески с непонятным содержанием. Микаса всё время прислушивалась к входной двери и часто оглядывалась на неё, ожидая, что кто-нибудь знакомый появится здесь в это время, но шанс такого удачного попадания был один на тысячу, а то и больше, поэтому надежда с каждой минутой стремительно покидала её до такого момента, пока она вовсе не перестала верить в чудо и окончательно расстроилась в своём ожидании. — Дети, подойдите сюда, — подозвал их Гриша, хлопая рукой по лавочке. И когда все были в сборе, то он продолжил. — Я никогда не верил в судьбу, в знаки, был скептиком до мозга костей, но вот пришел день, когда моя вера полностью пошатнулась. Как вчера помню, я забрёл в этот собор по той причине, что на улице был дождь, а зонтик как специально я забыл на работе. Тогда я ещё работал в центральной больнице Лондона. У меня не было денег, на тот момент я потерял дом, семью, друзей и надежду на лучшее будущее, думал даже, что покончу жизнь самоубийством, если буду так дальше существовать, — рассмеялся он. — И вот я подсаживаюсь к одной женщине. Она не отличалась от всех молящихся здесь, но её пустой взгляд так и кричал, что ей нужна помощь, и когда я увидел, что из-под кофты виднеется край волшебной палочки, то сначала даже думал, что мне показалось, но это действительно была палочка, и рядом со мной действительно сидела волшебница. Я протянул ей ладонь, она удивилась и поспешила пересесть на другое место, думая, что я сумасшедший, — глаза Гриши ярко горели. — И я вновь сел рядом с ней, только вот в этот раз не церемонясь, сам взял её руку в свою и спросил, что же такого случилось, что волшебница решила заглянуть на службу в церковь. Она ещё раз удивилась с неохотой ответила, что её родители умирают от драконьей оспы, а денег на лечение нет, да и специалистов, готовых взяться за этот случай тоже. Так мы и познакомились с вашей мамой, — он заботливо поцеловал жену в макушку. — Что это, если не судьба? Теперь я понимаю, что всё пишется без нашего на то согласия. И вот, когда вы, дети, встретите свою настоящую любовь, свою судьбу, то поймете, что не убежите от неё как бы сильно не пытались это сделать. — c мягкостью во взгляде он посмотрел на Микасу и Эрена. — Думаете, она всегда любила меня? — он широко улыбался. — Прошло несколько лет, прежде чем она поняла, что готова меня любить таким, какой я есть, но на самом деле мы всегда любили друг друга и сами же противились своим чувствам. Эта история понравилась Аккерман, отчего уголки её губ приподнялись. В какой-то степени ей тоже хотелось довериться в судьбе и верить в такие красивые любовные истории, но прежде чем выглянет солнце и наступит утро надо пережить мучительную ночь. Не соединяются пути людей в одну тропинку просто так. Она поняло это недавно. «Пусть будет моей судьбой тот человек, который прямо сейчас зайдет сюда, — загадала она, мечтательно прикрыв глаза». — Не выспалась, что ли? — спросил Йегер, пальцами пощелкав у неё перед носом. — Микаса всё ещё больна, видимо, у неё светобоязнь, — вступился за девочку Армин, понимающе посмотрев на неё. — Вы верите в судьбу? — хоть она и всё ещё держала обиду на брата, но всё равно решила поинтересоваться. Йегер даже не удосужился за свой постыдный поступок извиниться перед сестрой на следующий день, а она в свою очередь не пыталась вытягивать с него эти слов или кидаться упрёками в его сторону, раз ему было так сложно сознаться в своей неправоте. Единственное, что было — так это то, что когда Микаса проснулась, то была крайне поражена, что он сидел на стуле рядом с ней. Зная своего брата лучше его самого, Аккерман бы ни за что не поверила, что он сам вызвался быть нянькой. Кажется, здесь не обошлось без Карлы и нравоучительных бесед касаемо правильного подбора слов. В тот день у Аккерман поднялась температура и был сильный жар, повезло ещё, что смогли сбить. В конечном итоге целую неделю она просидела на больничном, никуда не выходя из комнаты. Завтрак, обед и ужин ей приносил на подносе лично Эрен, после чего молча уходил, не пожелав даже приятного аппетита и не справившись о её здоровье ни разу за столько времени. Зато её часто навещал Армин, помогал проветривать ей комнату и приносил какие-нибудь интересные новости, которые вычитал со свежей газетки. Арлерт был словно ходячая энциклопедия в смешении с радио, однако в нём не было самовлюбленности, свойственной в основном людям знающим и умным. Он был очень добр и приветлив с ней, будто они были друзьями целую вечность. Несмотря на свою стеснительность, Армин отлично находил общий язык со всеми домочадцами, часто помогал Карле накрывать на стол, сам вызывался ходить в магазин, когда нужны были продукты, необходимые для того же рагу, раскладывал по алфавиту записи Гриши. Микаса дивилась, как брату повезло расположить к себе настолько светлого человека — Неа, — ответил Эрен, плюхнувшись рядом с ней на скамейку. — Всё зависит от фортуны и самого человека, — задрал нос так, будто считал себя на порядок умнее. — Я верю, — ответил Армин, покрываясь красными пятнами и пряча руки за спину. — А ты, Микаса, веришь? — он с какой-то надеждой посмотрел на неё, словно пытался найти поддержку, чтобы смеялись не только над ним. — Наверное, да, всегда нужно во что-то верить, — ответила Аккерман, задумавшись. — Я вот загадала, что кто первый войдет в дверь этого собора, тот и будет моей судьбой. — О-о, тогда я тоже загадаю! — улыбнулся Эрен, подхватив тут же задумку сестры. — Пусть это будет третий человек по счету, — выдал он, положив руку на подбородок. — А ты, Армин? — спросила Микаса, замечая, как тот волнуется и перебирает ногами на одном месте. — Пятый, — ответил он, стыдливо опустив голову. Видимо, раньше он никогда о подобном не задумывался и не допускал столь беспечных мыслей. — Когда мы уезжаем? — спросил Эрен у родителей. — Примерно через полчаса, — ответил Гриша, посмотрев на наручные часы. — Если через полчаса никто так и не зайдет в эту дверь, то судьбы не существует, — поставил условие Йегер, окинув взглядом ребят. — Согласны? — Да, — ответили они хором. — А если это будет пожилая женщина? — с лёгким испугом протянул Армин. — То я сочувствую тебе, друг, — похлопал его по плечу Эрен. — Не утрируй, — недовольно ответила Микаса брату, после чего переключила своё внимание на Арлерта. Голос её стал мягче. — Всё будет хорошо, Армин, не переживай. — Надеюсь, — ответил он, теперь не сводя взгляда с входной двери. От ожидания их отвлек голос женщины. — Микаса и Эрен, подойдите-ка сюда, — подозвала их Карла, после чего взяла за руки. — Папа ещё забыл вам рассказать, что именно в этом Соборе проходила наша свадьба. — Правда? — спросила Аккерман, улыбнувшись. — Да, милая, — женщина заботливо погладила тыльную сторону ладони дочери. — У вас есть возможность быть с самого детства вместе, вас связывают крепкие узы, самое главное — не рвите их, никогда не отворачивайтесь и защищайте друг от друга в тяжёлые минуты, помогайте и служите друг другу опорой и поддержкой, не ссорьтесь, дорогие мои. У нас не было такой возможности. Многие года мы были несчастливы, так как были не с теми людьми. Я вас очень сильно люблю и хочу, чтобы вы всегда были вместе. И я всем сердцем желаю, если так получится, чтобы ваша свадьба была именно в этом месте. Микаса жутко смутилась и покраснела от этих слов. Брат был в состоянии не лучше, чем у неё самой. Взгляд его бешено бегал из стороны в сторону, а на лбу появилась капелька пота. Аккерман не понимала, почему мама думает, что в будущем между ними вспыхнут романтические чувства. Микаса сомневалась, что полюбит Эрена больше, чем брата. Одна эта мысль была ей отвратительна и вызывала чувство гнева. Карла попыталась соединить их ладони, но Эрен тут же отдернул свою, с раздражением посмотрев на мать и сестру. — Не возьму я эту дуру в жёны, понятно? — разозлился он, топнув ногой. — Не больно-то и хотелось, — прошипела Аккерман, удивившись в очередной раз прямолинейности и несдержанности брата по отношению к ней. Такое ощущение, словно она, не переставая, грезит о замужестве с кем-то. — Я возьму, — послышался неожиданно чей-то спокойный голос позади.***