Она - Солнышко, она - благодать, она даст тебе по лицу.

      — Добро пожаловать домой, Дэми, — Маринетт весело поздоровалась, когда он вышел из машины, — как прошел учебный день?       — О, это было здорово, Баг, — Плагг приблизился к ее лицу, прежде чем Дамиан смог ответить.       — Это было? — спросила она, глядя на раздраженное лицо парня.       — Нет, не было, — Дамиан ответил.       — Что случилось?       — Парень заставил девушку плакать, — Плагг хмыкнул.       — Ты сделал? — Маринетт удивленно посмотрела на него.       — Это была ее собственная вина, что она не поняла намек, — молодой миллиардер раздраженно покачал головой.       — Что случилось?       — Она дала ему любовное письмо, которое он даже не читал, и просто выбросил его.       — Ага, — Дамиан вздохнул. — И она выудила его из мусорного ведра, чтобы просто пойти и прочитать его мне на глазах у всех в столовой.       — Она была похожа на Дэмиана Уэйна. Я знаю, что ты влюбился в иностранку, но моя семья престижна. Бла бла бла. Я знаю, твой отец одобрил бы мою любовь к тебе. Бла-бла-бла, — квами снова засмеялся, — после этого в столовой было так тихо. Думаю, все слышали, как он говорил ей, что у нее никогда не будет шанса. Она просто начала рыдать прямо перед ним.       — Вот это да, — Маринетт оглянулась и увидела, что ее родственная душа все еще раздражен, — она, должно быть, действительно была полна решимости рассказать вам, что она чувствует.       — Она пыталась обвинить меня в том, что она сделала. Я не знаю, что натолкнуло ее на мысль, что это подействует на меня.       — Неужели ее престижная семья сойдет с ума?       — Престижная? — Дамиан усмехнулся. — Ее семья просто лучшая, чем большинство в Готэме. Она уверена себя.       — Значит, она просто вытаскивала все карточки из книги, а? — Маринетт хихикнула. — Даже с такой холодной внешностью женщины все еще хотят тебя.       — Им очень жаль, что единственная женщина, которую я хочу, — это ты, — Дамиан улыбнулся, прежде чем наклониться, чтобы поцеловать ее.       — Бруэээ, — сказал Плагг, — это мой сигнал уходить. Я полечу поищу сыра.       — Сегодня я закончила свое платье, — Маринетт улыбнулась Дамиану, — и сегодня после ужина у меня есть подарки-сюрпризы. Я чувствую, что должна предупредить тебя, что пока не подарю тебе твой подарок. Для твоего потребуется немного времени.       — Я могу подождать, — сказал Дамиан, когда они оба начали возвращаться из гаража, — так где все?       — Играют в видеоигры в гостиной. Ты хочешь найти их?       — На самом деле, нет, — Дамиан повернулся, чтобы начать подниматься по лестнице.       — Куда мы тогда идем?       — Знаешь, пока ты работала над своим платьем, я сказал тебе, что я тоже над чем-то работаю, — Дамиан посмотрел на ее кивок, — я подумал, что мне нужно просто показать это тебе. В конце концов, я закончил.       — Хорошо, — Маринетт ярко улыбнулась ему, — я очень рад видеть, что это такое.       — Признаюсь, я немного нервничаю, чтобы показать тебя, — Дамиан остановился перед своей художественной комнатой и быстро вытащил ключ из кармана, чтобы вставить его в замок.       — Тебе не должно быть… — она смотрела, как он отпирает дверь, — хотя у меня было ощущение, что это будет связано с искусством.       Дамиан лишь мягко улыбнулся ей, прежде чем открыть для нее дверь. Голубоглазая робко вошла внутрь и увидела, что комната выглядит почти так же, как в первый раз, когда она была здесь. Единственное существенное отличие заключалось в том, что мольберт в центре комнаты был накрыт белой простыней.       — Я так понимаю? — она повернулась, чтобы посмотреть на Дамиана, когда он закрыл за ними дверь.       — Это, — он нервно посмотрел на нее, — иди и взгляни.       — Хорошо, — она повернулась и медленно пошла к мольберту.       Дамиан последовал за ней в нескольких футах. Он никогда в своей жизни так не нервничал, когда кто-то еще смотрел его картину.       Маринетт осторожно взяла самый угол простыни и медленно сняла ее, открывая холст. В тот момент, когда она поняла, на что смотрит, она не могла не уронить простыню, которую держала полностью.       Это было похоже на то, как снова смотреть в глаза Дамиану. Прекрасное окно в прошлое, свидетелем которого он когда-то был. Она прекрасно помнила ту ночь, но этого ей так и не удалось увидеть. Это была точка зрения Дамиана, когда она крепко спала у него на груди. Маринетт никогда не видела себя такой, но ей пришлось признать, что она действительно выглядела мирной и счастливой. Она почти забыла, насколько детализированы картины Дамиана, потому что рука, которая нежно провела по волосам ее спящей себя, выглядела точно так же, как и его, мозоли и все такое. Он даже правильно уложил каждую веснушку на ее лице. Если бы она не знала ничего лучше, она бы думала, что это была фотография, которую Дамиан только что сделал той ночью.       — О, черт возьми, Дамиан, — Маринетт подошла ближе, чтобы лучше рассмотреть все детали. — У меня нет слов.       — Тебе нравится это? — он наблюдал, как ее глаза изучали холст.       — Я люблю это, — она посмотрела на него со слезами на глазах, — это так красиво и мило. Это как наш собственный маленький момент, запечатленный во времени.       — Я рад, что ты так думаешь — он выдохнул, задерживая дыхание, — эта картина быстро стала моей самой любимой картиной.       Маринетт на мгновение оглянулась на картину, а затем оглядела комнату на стены, покрытые его предыдущими картинами.        — Где ты вообще собираешься её повесить?       — В моей комнате, — Дамиан подошел, чтобы схватить подругу за руку, — я ненавижу то, что тебе нужно скоро вернуться в Париж, но я подумал, что если бы мне было на что посмотреть, что напомнило мне о тебе, быть вдали от тебя было бы не так плохо.       — Это так мило, Дамиан, — она улыбнулась ему, прежде чем уткнуться лицом в его грудь, чтобы обнять, — мне это нравится… и я люблю тебя.       Дамиан с радостью вернулся в объятие и нежно положил подбородок ей на макушку.        — Я тоже тебя люблю, Маринетт. Никогда об этом не забывай.       Голубоглазая снова посмотрела на него с любовью в глазах.        — Не буду, — прошептала она.