Ночь в чужом дворце выдалась ужасно беспокойной.
Да, как уже стало понятно, Казахскому ханству просто пришлось остаться на ночь, как ей велел Россия. Её поймала стража, как она не пыталась сопротивляться, это оказалось бесполезно. Поэтому, даже не борясь так яро, как раньше, ей пришлось просто смириться и послушно пойти под давлением со стороны господина земель в маленькую комнатку. Ладно уж, что там? Придётся всё же поспать здесь, а завтра уехать к себе. Со слепой надеждой на то, что её отпустят к себе.
Свет был везде выключен. Полнейшая темнота поглотила всю маленькую комнатку мрачной бездной.
На удивление русского, казашка быстро сдалась и даже не дралась и не пыталась убежать из его цепкой хватки, когда он буквально втолкнул её вовнутрь помещения так, что та споткнулась о порог и упала на пол. Но её глаза выражали полное безразличие и равнодушие ко всему происходящему. Она медленно подняла свой серый взгляд и уставилась на стойкого и рассерженного РИ, чей взор был наоборот, строгим и железным. Он громко захлопнул дверь, несмотря на глубокую ночь. Никто не проронил ни слова. Всё, что гостья слышала изнутри - это звук закрытия щеколды, будто бы её заперли на ключ.
Она лишь тихо вздохнула, поднявшись на ноги, и покорно поплелась к своей кровати, как наказанный ребёнок, взобравшись на высокий матрас и спокойно сев в уголочек, поджав под себя колени и обхватив их руками, задумавшись о чём-то своём.
Единственное имя, что стаей воронов кружилось в голове - Джунгария.
При первом же появлении его чёрного облика, стального взгляда, тяжёлой руки и бездумных действий бросило в крупную дрожь, будто паническая атака. Руки затряслись в судорожных схватках, давление поднялось до максимума и ударило в самый пик. Терзающая истерика комом подступила к горлу и схватилось за глотку словно окостеневшей рукой с длинными пальцами и принялось душить.
Сердце бешено разрывалось на куски, действуя подобно метеориту, врезавшемуся в поверхность Земли.
Она не могла остановиться, как бы не пыталась подавить эту внезапно нахлынувшую паническую атаку, но она задыхалась и захлёбывалась от нехватки кислорода как только пыталась просто наладить дыхание.
Слёзы обжигали кожу лица и ручьём текли вниз, окропляя одежду.
На самом деле, в тот день, когда Джунгария поймал её на речке и провёл те самые "пытки", окуная лицом в лужу, произошло кое-что до безумия страшное. Он сделал с ней
"это" тем днём, возле речки, когда опозорил и обесчестил. Он сделал с ней
это.
После того, как Джун закончил свою первую пытку окунания беззащитной женщины лицом в грязную лужу, намеренно лёжа на ней верхом в не очень приличной позе, он вновь вынул её голову из воды, решая закончить на этом.
Та сразу принялась кашлять, выплёвывая из себя воду, застрявшую в глотке и куски грязи, начиная плакать от жалости и беспомощности.
- За, хэрэв та ийм эрэлхэг байгаа учраас, ийн яг одоо таны гялтгануур шалгах үзье, (ладно, раз уж ты такая бесстрашная, то давай проверим твою бойкость прямо сейчас) - двузначно проговорил он, крепко и болезненно держа девушку за шею, как котёнка.
Ярость улетучилась, развеевшись в воздухе. Осталась лишь только жестокость ко всему живому и эгоизм. И кое-какое желание.
Он развернул женщину на спину, расположив её под собой, а сам навис прямо над её телом, пытаясь обездвижить.
У азиатки глаза покрылись плёнкой грязи, из-за чего она не могла проморгаться.
Неожиданно, она ощутила на своём бедре чужую руку.
- Үүнийг зогсоо! (перестань!) - выкрикнула она, пытаясь ударить обезумевшего мужчину кулаком по лицу, но оказалась чересчур ослаблена.
- Би үргэлж үүнийг хүсч байсан, (давно мечтал это сделать) - желанно облизнулся Джун, принявшись без спроса срывать одежду со своей жертвы, не медля.
- Юу вэ? Хэрэв та юу хийж байна, морон? (что? Что ты делаешь, идиот?) - выкрикнула она ещё громче и стала извиваться, пытаясь вырваться из этого плена и убежать, вдруг догадавшись, чего хочет этот подонок.
Но в ответ на своё хамство она лишь только получила жёсткий удар по лицу открытой ладонью, что чуть не лишило её сознания.
- Надаас гараа авах! (убери свои руки!) - голос сильно задрожал, а сердце забилось настолько сильно, что огненная тревога переместилась вниз, от чего все внутренние органы заныли от неимоверного страха, выворачивающего сознание, как влажное бельё.
Джунгария чувствовал тягость в нижнем районе живота и непреодолимую страсть совершить этот грех, жаждуя настоящего хаоса, притрагиваясь к чужому, еле трепечущему тельцу, во всякие разные места.
- Үгүй! Хийж чадахгүй уу! (нет! Прошу, не надо!) - завопила она сорванным голосом, не зная, на что ей отвлекаться: на чудовищный кошмар от скорейшего изнасилования, что не избежать, на боль в сердце, на ноющий удар на лице, на нехватку кислорода в горле из-за количества нахлебавшейся грязной воды, или... Вообще на чём ей сконцентрироваться?
- Хүртэл хаах! Та иймэрхүү харагдах хүсэж байна уу? Бохир мал! (ну-ка молчать! Ты что, хочешь, чтобы тебя увидели в таком виде? Грязное животное!) - монгол наклонился к ней и силой зажал рот рукой, чтобы не кричала и не созывала народ на помощь. А сюда никто и не придёт.
В глазах накопилась огромная миллионная армия обильных слёз. Тошнота свернула желудок. Гримаса ужаса застыла на лице и отразилась в испуганных очах.
Ну, а Джунгарское ханство не стоял на месте, а приступил далее к выполнению своего преступления.
Казахское ханство всё не унималась, а дрыгала ногами в припадочных конвульсиях и громко мычала в руку, срывая голос и цепляясь ногтями в комочки земли, пока насильник задирал подол её белого, но уже грязного платья и снимал нижнее бельё, коварно ухмыляясь и думая только о своём.
- Чангаар бүү! (не кричи!) - усмехнувшись, прошептал Джунгария, встав на колени и принимаясь снимать свои штаны, стремительно расстёгивая ремень и спуская вниз.
Азиатка залилась яро-багровой краской от дикого смущения и отвернула голову, зажмурив глаза настолько сильно, что они чуть не вдавились глубже, а на чёрном фоне начались различные галлюцинации.
- Уу, үгүй юу, бүү хий! (умоляю, пожалуйста, не надо!) - закричала она, не слыша ничего вокруг себя, пальцами рефлекторно вцепившись джунгару в плечи, когда он вытащил свой член из штанов и вновь наклонился. Посмотреть туда она была не в силах... И убежать уже невозможно.
- Санаа зовох хэрэггүй, энэ нь маш их гомдоосон болно, (не бойся, больно будет очень) - самодовольно прошептал монгол, закрыв кочевнице рот, уже наготове вставить ей свой орган так, чтобы боль была адски-невыносимая. Он любит жёстко. Он любит кровь. Он требует мучений.
Повисла секунда тишины.
И он сделал это...
Если бы не рука мужчины, сжимающая чужой рот, дьявольский вопль был бы слышен на весь аул, но добрая часть звука заблокировалась.
- Үгүй! Хангалттай! (нет! хватит!) - промычала казашка, полностью умывая своё лицо слезами, и вниз потекли грязные разводы, словно водопады.
Не дожидаясь и не слушая никаких инстинктов, кроме своих собственных, Джун кровожадно улыбнулся и принялся двигаться в девушке дальше. Глубже, мощнее, сильнее, больнее, наслаждаясь её заглушёнными криками, мольбами о пощаде и морем слёз.
Пальцы азиатки болезненно щипали чужие плечи через одежду до синяков. Ну и ладно. Эта боль приятна.
Казахское ханство чувствовала, что её в прямом смысле слова рвут снизу, как будто ничтожный кусочек бумажки. Такое ощущение, будто её прямо изнутри прожигают раскалённым углём. Боль просто невыносимо адская. Неумолимая. Лютая. Чертовская. Всё нещадно жгло и раздирало. Она не знала, как громко ей надо кричать, как извернуться, как искрутиться, кому молиться - хотелось, чтобы всё это оказалось во сне.
- Хангалт-т-тай! Бүү хий! Энэ... Энэ... Энэ... нь өвтгөж! Үүнийг з-зогсоо! (хват-тит! Не надо! Б... Б... Б... Больно! Перес-стань!) - молила она навзрыд вперемешку с тяжёлыми стонами, зажмуривая глаза и стараясь всеми силами избегать зрительного контакта с ухмыляющимся и уже мычащим от наслаждений Джуном, что только ускорял своё движение ещё жёстче, ожидая выхода крови наружу.
- Аллах, өтінемін! (господи, умоляю!) - взмолилась она. Тусклое солнце на небе светило в глаза. Это всё, что она видела, смотря наверх. Она билась в припадочной лихорадке, как одержимая дьяволом, испытывая ужаснейшие страдания.
- Мм... Тийм ээ, хүүхэд, таны нүд нь шатаж байна, (мм... да, детка, твои глаза горят) - простонал джунгар от удовольствия, когда чужие крики становились немного тише из-за голосового надрыва.
- Бохир гичий, - выругался он.
- Та үүнийг хүсч байна, үүнийг хүлээн зөвшөөрөх! (тебе же нравится, признай это!) - он уже начал потихоньку убирать свою руку с чужих губ, "нежно" оглаживая мокрую от слёз щеку, разворачивая её лицом к себе, хотя та упорно сопротивлялась. После этого она больше не сможет нормально смотреть ему в глаза. Ошеломление накрыло её с головы. Шок повлиял на психику.
- Үгүй! (нет!) - наотрез отрицала она, тихо прошептав.
Крики прекратились, она решила просто терпеть... И ждать, пока это закончится. Хотя это было невыносимо.
Но и Джунгария уже подходил к своему концу.
- Аллах танд туслах байх болно. Тэр та нар шиг хүмүүст тус болохгүй вэ, (Аллах не поможет тебе. Он не помогает таким, как ты) - морально подготавливаясь к концу, своими руками он начал облюбовывать остальные части тела, больно сжимая грудь, раздвигая и сдвигая снова обнажённые бёдра, вдавливаясь пальцами в живот и для усиления эффекта немного душа девушку, сдавливая за горло.
И наконец, мужчина испытал свой конец, излившись вовнутрь женщины, в упоении прикрывая глаза и простонав от райского наслаждения. А Казахское ханство издала последний мучительный крик охрипшим голосом, перемешавшимся с мычанием, больше похожим на тихий вой.
Джун принял же этот звук за весьма неприличный, и по всему его телу пробежался табун мурашек от повторного возбуждения и желания повторить, но только чуть позже.
Он вынул из неё свой "агрегат", принявшись одеваться и застёгивать свои брюки, пока кочевница же, почувствовав себя свободной, резко прикрылась сама, начиная в спешке отползать к близ лежащим булыжникам, ощущая себя на грани нервного срыва.
- Энэ нь бүх юм, (вот и всё) - блаженно протянул Джунгарское ханство, встав в полный рост и подтянувшись от наслаждения.
Азиатка облокотилась спиной о камни, максимально поджала под себя колени, накрыв их подолом платья и обхватила руками, уставившись на своего насильника снизу.
Всё её тело окутывала липкая дрожь от произошедшего ужаса, что навсегда отразится в её памяти и физическая боль, гудящая снизу. Как будто её правда порвали, как бы мерзко это не звучало, но ощущение кошмарно-неприятное...
Она дрожала. Губы посинели, и из них ненароком вылетали дрожащие звуки пережитого ада.
- Баярлалаа, би дуртай, (спасибо, мне понравилось) - слабо улыбнулся джунгар, опустившись перед казашкой на колени, переживая лёгкую усталость в теле.
- Яагаад? (почему?) - выдала она рваным вдохом, заглянув помутнёнными очами, в чужие, хитрые и похотливые. - Та яагаад ингэсэн юм бэ? Яагаад.... Яагаад... (зачем ты это сделал? Зачем... Зачем...)
- Том гэрээ нь юу вэ? Уйлж зогсоох! (да что в этом такого? Прекрати реветь!) - приказал он уже строгим голосом, начиная раздражаться от данной реакции.
- Зүгээр л яагаад надад хэлж өгөөч? (просто скажи, зачем?) - голос окончательно сорвался, и она очень громко и звонко выкрикнула это, сама не услышав себя. Насильно подавляла в себе жуткую истерику, что сдавливала горло и не давала дышать. - Яагаад... Яагаад... Яагаад... (зачем... Зачем... Зачем...) - повторяла она в пустоту, всё никак не умолкая. Она создала вокруг себя иллюзию, что мужчина ответит ей на прямой вопрос, всё тщательно объяснит и расскажет, зачем он это сделал, и она хотя бы не будет мучить себя от неизвестности.
- Хүртэл хаах! (заткнись!) - взорвался монгол, схватив девушку за лицо и насильно притянул к себе, чем вновь вызвал истеричные припадки у неё на основе рефлексов и ощущений от этого мрачного события.
- Та хэнд ч үл зүрхлэх вэ. Хэн ч ямар ч байсан чамд итгэх болно. (и не смей никому рассказывать. Тебе всё-равно никто не поверит)
Да, конечно. Она понимает. Жертв насилия всегда винят в содеянном. Она понимает это. Ей правда никто не поверит... И будет только в разы хуже.
- Та надад хэлж байсан ч, би үүний төлөө юу ч авч чадахгүй болно. Ичгүүр та нарын дээр байх болно. Учир нь энэ бол өөрийнхөө буруу! (даже если ты расскажешь, мне всё-равно за это ничего не будет. А позор останется на тебе. Потому что ты сама виновата!)
Он улыбнулся, испытывая наслаждение от стопроцентной уверенности в своей безнаказанности.
- Тэгээд та илүү сайн нам гүм байлгах байсан... (так что, уж лучше молчи...)
Тот день был самым худшим... Он оказался самым первым в её жизни, когда ночью она искренне молила Бога о своей смерти, содрогаясь в истерике, на полном серьёзе умоляя Всевышнего забрать её никчёмную жизнь. Этот день оказался самым первым в её жизни, когда она почти решилась на самоубийство с утра, стоя на краю горы.
***
С появлением первых солнечных лучей поднялась и Казахское ханство, ещё даже не успев отойти ото сна и начиная мигом же вставать на ноги, вяло протирая глаза. Это уже на основе рефлексов так, жизнь научила. Некогда валяться в тёплой... Постели?
Вдруг вспомнив, что вчера было, она резко же обернулась назад, раскрыв взбудораженные очи, а после, оглянулась по всей комнате. Она и забыла, что спала у РИ во дворце. Ну да, её же вынудили, и ей было как-то неохота сопротивляться да и, смысла не было.
Быстренько заправив кровать непонятным образом, но хотя бы разгладив складки на одеяле, она поправила своё платье и поспешила к двери, мысленно молившись о том, чтобы она оказалась открытой.
Спотыкаясь на своём пути, она буквально прилипла ладонями к её поверхности, после судорожно схватившись за ручку и принявшись дёргать её, в надежде открыть дверь, но безрезультатно. Она до сих пор была закрытой.
Предприняв ещё парочку попыток, она окончательно убедилась в своей запертости. И где же этого подозрительного русского носит-то, непонятно?
Выглянув в окно, ориентируясь по солнечным лучам, расположению солнца, температуре воздуха и окраски неба, она определила примерное время - семь утра. Хоть бы мужчина сейчас не спал, а то он любитель подрыхнуть до обеда.
- Россия, открой дверь! - девушка стукнула по двери пару раз, выкрикнув слова практически в пустоту. Ей никто не ответил. Только та же тишина. И никаких шагов и приближения не было слышно. Она совершенно одна.
Тогда, она принялась тарабанить в дверь, что есть сил, пинаться ногами и руками, зовя Россию, в конец пробуждая свой организм из-за приступа ярости и возмущения.
- Россия, это что за дела? Ты где? Ну-ка сейчас же открой дверь! Я хочу домой! До-мой, слышишь? Ты обещал!
- Ну что так орать-то? - раздался немного сонный, но бесстрастный голос снаружи.
Казахское ханство отлипла от двери, на один шаг отойдя назад, когда услышала чужое присутствие и открытие замка.
- Дверь новая. Не вздумай мне её выломать, - тяжёлый и абсолютно пустой взгляд врезался в сердце, подобно ядовитому укусу, что распространился по всему телу электрическими разрядами. Странный ком подкатил к горлу от холодного, грозного и незаинтересованного облика РИ, а так же и его расстрёпанного внешнего вида с чашкой чая в руке. И тёмными кругами под глазами.
- Я поеду домой, сейчас же, - строго высказалась казашка, для серьёзного вида сжав руки в кулак. Но спорить совсем не хотелось. То ли это лень, то ли усталость, то ли что... Но не хотелось нарываться на конфликт лишний раз. Лень.
- Конечно поедешь. Но сначала, прошу зайти в мой в кабинет.
Российская империя сразу же отстал от дверного косяка и пошёл в сторону своего офиса, всем своим молчаливым видом показывая, что стране следует пойти за ним.
Ну, та и сделала так, как полагалось.
- В знак извечной благодарности за сотрудничество не могу не ответить взаимностью и не одарить дорогими подарками тебя и твоих трудолюбивых султанов соответственно, - для приукрашения своей маски дружелюбия, за ночь империалист собрал немалую горсть недешёвых подарков для "содержания" кочевой знати. Если быть точнее, использует старый приём - подкупает верхушки жузов для установления доверия.
Казахское ханство задержала дыхание от неожиданности данного сюрприза. Так вот, для чего ей надо было ночевать здесь... Но только почему он не придумал для неё хоть какое-то оправдание? Почему вчера так грубо обошёлся? Это очень странно.
- Россия, ты... Зачем? - искренне изумилась азиатка, когда монарх вытащил из-за стола и протянул ей два огромных мешка, набитыми чем-то изнутри. - Ты что, зачем такое добро делать? Я же тебя ни о чём не просила! Извини, но я не могу принять эти подарки, - сразу же замешкалась она, сделав шаг назад.
- Это благодарность. Возьми эти подарки, они не только твои, - тот уверенно настоял на своём.
- Нет, ты слишком добр ко мне...
"Вот и отдыхай, пока я добр", - на мгновение пронеслось в голове у славянина, от чего он слегка ухмыльнулся одним уголком губ, думая о своём дальнейшем плане действий.
- Бери. Я не успокоюсь, пока ты их не возьмёшь.
Кочевница безвыходно вздохнула, опустив взгляд вниз, посмотрев на эти дорогие и большие подарки, начиная очень оробело и как-то боязненно протягивать к ним руки.
Медленно прикоснувшись к толстой верёвке, она чисто случайно прикоснулась и к чужим пальцам, ощутив это прикосновение так сильно, что оно горячими точками расползлось к сердцу, обливая его пламенной лавой. И это навеело на неё волну холодных и грустных воспоминаний вместе с тягучей тоской.
Русский же только поморщился с неприязнью и поспешил убрать свои руки, из-за чего мешки с грохотом упали на пол.
Казашка резко вздрогнула от внезапности, чуть не отбежав назад на несколько метров, но с трудом осталась стоять на одном месте, на ватных ногах и с песочными коленями.
- Давай я лучше сам донесу их до твоей кареты, чтобы ты благополучно вернулась домой?
После этого предложения РИ, с лёгкостью взяв эти мешки в свои руки, поспешил удалиться из своего кабинета, ведя за собой и девушку своим ходом.
- Не волнуйся. Мои войска скоро прибудут на твои границы с вооружением, - погрузив мешки на коня, Российская империя слабо улыбнулся странной улыбкой, посмотрев на Казахское ханство, которая уже сидела в карете с опечаленным и унылым взором.
Мешки бы она правда не подняла. Ведь несмотря на то, что после инцидента с ножом в боку прошло несколько месяцев, швы иногда ныли и как будто бы разрывались.
- Спасибо...
- Да, кстати, пока что никаких требований к тебе нет, - непринуждённо пожал он плечами, словно скрывая за своим простым выражением лица какую-то страшную тайну.
- Никаких требований?... Как? Совсем что ли никаких? - удивилась казахская страна. И не зря. Но ничего, конечно же, не подозревала.
- Совсем никаких. Просто жди моих солдат в скором времени, - с этими словами он скомандовал кучерам отправиться в дорогу, дабы закончить этот разговор как можно скорее.
Карета двинулась с места. Лошади взмылись, столбом подняв вверх пыль и туман, и с характерным цоканьем побежали вперёд.
РИ даже не постоял на месте для убедительности в том, что карета уехала удачно и без происшествий, а поспешил сразу же в свой особняк.
Уезжающая гостья, сидя в уютной и просторной карете, вдруг вновь потяжелела и погрустила во взгляде, на минуту задумавшись о чём-то. И всё же решилась выглянуть из кареты, опечаленно посмотря назад в ожидании увидеть Россию, но его не оказалось на месте. Она могла наблюдать только лишь удаляющийся силуэт, растворяющийся где-то в саду за деревьями и увеличенной оградой. Колёса кареты стучали по втоптанному гравию и асфальту, чуть-чуть тряссясь из стороны в сторону.
Зачем ей нужны эти подарки? Это душу не залечит. Ей всё-равно хочется чего-то большего, но вот только чего? Сама не в курсе. А сердце-то раздирается в тревоге.
***
Прошло некоторое время.
Минуло ещё немало месяцев.
Время летит со скоростью падающей капли дождя, что зарождается на мутном свинцовом небе, затянувшимся тусклыми и мрачными тучами, и падает на землю, рассекая воздух неслышимым свистом, а после, разбиваясь о серый асфальт.
Едкая боль приелась в организме, будто бы яд, но не смертельный, а это в тысячи раз хуже смертельного. Второй хотя бы сразу убивает, без боли, а первый мучительно терзает душу и не прекратит делать это никогда. Эта боль останется на веки вечные. И ведь непонятно, от чего. Хочется даже не закричать, а расплакаться, разрыдаться душераздирающим плачем, сотрясая небо.
Но странам некогда зацикливаться на своих чувствах, надо всю энергию направить в правильное русло - в политику и государственные дела. А дела-то хромают, причём нехило так. Вернее, хромает политика только у Казахского ханства, а у Российской империи всё в полнейшем порядке, ведь он сам этого добивается.
Опасность со стороны Джунгарии всё никак не прекращалась, Средний жуз как страдал, так и страдает до сих пор. Почему-то реальной поддержки со стороны русского не было. Никаких войск он не послал на границу Среднего жуза, он остаётся в красной зоне риска.
Кочевница сначала решила подождать вместо того, чтобы разобраться, вдруг империалист ещё не снарядил свою армию, а она проявит бестактность своей спешкой? Но прошло уже добрых две недели, и ответом служит пустота, именно поэтому она и отправляла письма России несколько раз. Но даже ответных письм не приходило, что было очень странно. Полный молчок. Загадочное исчезновение. Может, они просто не доходили? Конечно, не доходили, целых шесть раз, конечно! Глупости.
Тогда-то, ослабевшей стране это изрядно поднадоело, и она самолично отправилась незванной гостьей к монарху.
Тот, как-то вяло и негостеприимно приняв девушку, оправдался тем, что мол, туго сейчас с деньгами, напряг с армией, своих дел полно, настроения нет, депрессия, кошка рожает, температура понизилась, палец поранил, то да сё... В общем, незначительные, но всё же оправдания для игнорирования своего подписанного договора.
- Так не пойдёт. Это же твоя обязанность, и не я её придумала, а ты сам на это согласился. К тому же, в самые первые дни та заморочка с принятием подданства Младшим жузом была твоей идеей, - она тогда уже решила предъявить ему реальные претензии.
Но мужчина, "внимательно" выслушав чужое требование, неискренне извинился и пообещал исправиться в ближайшие сроки, а чтобы сгладить все обиды, накинул на плечи женщины дорогую шубу из настоящей шкуры в качестве подарка.
- Кому нужны тут твои подарки?! Ими от Джунгарии не защитишься! - вздёрнула она плечами, но потом подарок всё же пришлось принять.
Джунгария не унимался месяцами. Всё выхаживал на границе, хитро улыбался, что-то выдумывал, и... В один день снова домогался до Казахского ханства, решая повторить то, что сделал в прошлый раз на речке. На этот раз, силой затянув её в свою юрту. Он уже даже принялся срывать с неё одежду, фиксировать верёвками руки у угла, хотел даже завязать ей глаза полоской и что-то вставить в рот, но к величайшему счастью, у девушки удалось вырваться из этого плена. Она не помнит как, может быть, с помощью Аллаха, но выбежала из жуткого места. И да, паническая атака и истерика вновь накрыли её помутнённое сознание.
А войска так и не приходили на границу. Как бы казашка не ждала, не надеялась, не проверяла, даже снова пару писем отправила - всё бесполезно. Никакой действенной помощи со стороны РИ, как он обещал. Не выполняет свою часть договора, а это заставило женщину насторожиться. Ведь прошёл почти год!
Ничего хорошего, только лишь бесчисленное количество никому ненужных подарков с его стороны... Хотя так думала только кочевница. На самом же деле, эти сюрпризы медленно, но верно завоёвывали доверие со стороны ханов и султанов, с целью постепенного превращения их в послушных царских чиновников.
В связи с этим, усилились внутренние междоусобицы, распад единого казахского государства, что служит началу территориальной раздробленности.
Когда дела внутри страны в беспорядке - начинаются проблемы и снаружи. А именно - значительно ухудшились отношения с другими среднеазиатскими государствами. Хива, Коканд, Бухара, Башкирия, Джунгария...
Надежды на действенную помощь России не оправдались.
И Джун уже подавно узнал о необычном сотрудничестве своей жертвы с русской страной. И знает о том, что между ними происходит что-то не то, раз уж азиатка так напряжена отсутствием поддержки своих границ Среднего жуза.
А больше ведь ей не у кого просить помощи. Подданство не работает. Даже с Младшего жуза войска куда-то ушли, ни слова не проронив! Это уже никуда не годится. Везде всё плохо, а она бессильна.
Но для Джуна это только монетка в копилочку. К слову, издеваться и доставать девушку своим присутствием изо дня в день ему уже наскучило, он решил бросить свои игры. Хватит играть в игрушки. Ему выпал такой замечательный шанс - совершить кое-что в миллионы раз серьёзнее обычного насилия или детских побоев, он обязан воспользоваться им, как страна. Совершить новый сокрушительный удар по чужой незащищённой территории. Да, Казахское ханство он уже подёргал достаточно, наигрался, теперь можно побить её и с другой стороны - войной.
Да, делов-то. Осталось только осведомить об этом свою заранее подготовленную, миллионную боевую армию и заключить договор с кое-какой другой державой - с Китаем.
