***
Весь остаток ночи Казахское ханство и глаз сомкнуть не могла. Как же круто поменялась её жизнь с рождением Казахстана. На её плечи взвалилось ещё больше ответственности. Нет, она не раздражена, не взбешена, просто очень устала и боится неизвестности, что же будет дальше. Таким образом, рваными урывками сна она дожила до утра, лёжа в постели и прижимая к себе лежащую рядом "вкусную булочку", нежно обнимая, легонько целуя и вдыхая этот обворожительный запах. Так хоть немного снималось напряжение, и исцелялись нервы. Семь утра. Вот и Казахстан проснулся, открыв сразу ясные оживлённые глазки. На постели он оказался совершенно один, но ещё толком даже не понимая, что вообще происходит. Проморгавшись пару раз и скромно зевнув, потянувшись в тёплом уютном местечке, он принял сидячее положение, подогнув под себя колени. И начал осматриваться кругами, вне себя от удивления и непонимания. Казахское ханство ещё не услышала никакого шевеления, так как мальчик проснулся предельно тихо. Она сидела вообще в другом углу комнаты, на полу, облокотившись спиной о стену, обняв колени руками, с зажмуренными и напряжёнными глазами, под которыми скопилась тёплая влага солёных слёз. Даже не задавайтесь вопросом, как ей было тяжело и душно несколько часов назад, и какие героические неземные усилия ей пришлось приложить, чтобы не сотрясти стены и никого не напугать своим очередным приступом. Эти приступы элементарно высасывают всю кровь, как вампир, а после них ещё в течение суток болит серде диким отёком. Тахикардия? Да не. - Анашым? (мамочка?) - казах наклонил голову в бок и задорно улыбнулся. Та вздрогнула. Так, где её маска? - Ох, қайырлы күн, ботақаным менің! (ох, доброе утро, верблюжоночек мой!) - с восторгом и радостью воскликнула женщина, мигом же встав с пола и подойдя к своему мальчику. - Саған қалай ұйықтаң, менің тәтті бәлішім? (как спалось тебе, мой сладкий пирожочек?) - подойдя к Казахстану, она с небольшой сложностью подняла его на руки, возвысив над головой, как ангела, светясь бриллиантовым счастьем и искрясь согревающей улыбкой, а после, поднесла к себе и легонько поцеловала в маленький лобик, "сюсюкаясь" с ним, как с младенцем. Ну не может она отпустить его и дать свободу. Ну не может она воспитать из него "сильного джигита", не воспользовавшись возможностью поцеловать да обнять ещё разок! Ей и так не хватает элементарного тепла и заботы, а Казахстан - единственное солнышко в её тусклом и сером мире. Казах тоже не сопротивлялся частым маминым ласкам, смеясь настоящим детским смехом. - Ал... Біз қайда? (а... Где мы?) - вдруг поинтересовался он, когда его вновь посадили на постель. Тут-то ханша* и задумалась об ответе. И снова какой-то зажим прещимил плоть сердца под ребром. - Біз қонаққа келдік! (мы в гостях!) - сболтнула она совсем не логичную фразу. Ну да, именно так русские и показывают своё гостеприимство - ружьём по затылку, тряпкой в лицо, да запираем в тёмной комнате без еды и воды. Сейчас скажет ребёнку ложь, он и исказит смысл. Они ведь не в гостях. А в опасности. Но ему-то как об этом сказать? И вообще, опомнилась казашка, как его вчера увезли сюда? Она надеется, что ему хотя бы не было страшно или больно, как ей, пока та была в "отключке". Но Казахстан, кажись, ничего не помнит и не понимает. Всё-таки, не стоит задавать ему лишних вопросов и поднимать тему заново. Сейчас он немного вялый, сонный, да и ему как-то всё-равно. Со входа послышался резкий звук открытия щеколды. Да как русский догадывается о том, что они проснулись? Он что, ночует под дверью? Или у него есть мистические способности экстрасенса? Почему так сразу? Или же, они и вправду поддаются проверке и контролю через каждые пять минут? - Тыныш, (тшш) - тихо сказала мать ребёнку, на всякий случай. Второй сжался в себя от того, что в воздухе повеело чёрной тревогой да и, манеры поведения его мамы изменились. Она выглядит очень напуганно, напряжённо, в стрессе. В таких случаях самому Казахстану становится очень неуютно так, что даже плохо и тошно. Ночью он становится капризным, вредным, может расплакаться просто так и мямлить какие-то непонятные звуки. Вот вроде пять лет ребёнку, а в такие "колючие" минуты, впитывая энергетику настроения своей любимой мамы, может начать вести себя, как младенец, у которого режутся зубки, или что-то болит, и который не может толком-то ничего объяснить. Вот и сейчас он резким движением прижался к своей маме и зажмурил глазки, стараясь сдержать слёзы в себе, когда в дверном проёме показался какой-то странный тип, на вид очень злой и даже плохой, страшный. Казахское ханство, сидя на краю кровати, смотрела строго в глаза мужчине, одновременно прижимая к себе своего не успокающегося ребёнка, хлопая его по спинке и обнимая, чтобы успокоить. Осмотрев всю обстановку считывающим взглядом, РИ на секунду отвернулся в сторону и прикатил из-за угла сервант на колёсиках с двумя металлическими подносами, на которых находился не бедный завтрак. Не проронив ни звука, закатив этот сервант в помещение, он снова вышел за дверь, молча заперев мать с ребёнком в комнате и пойдя куда-то в своём направлении, по делам. Услышав тишину позади себя и то, что этот странный дяденька ушёл, Казахстан слез с рук женщины и сел на кровать, с любопытством уставившись на сервант на колёсиках. - Бұл таңғы ас па, апам? (это завтрак, мама?) - задал он очевидный вопрос, смотря на довольно-таки... аппетитную утреннюю еду. Две тарелки непонятной зерновой каши, хлеба разного сорта, куриный бульон, вода и компоты в стаканах, молоко, различная выпечка, салфетки. Но прямо снаружи видно, что всё приготовлено не от чистого сердца, туда не вложена драгоценная частичка поющей души, как в родном доме. Но всё же, это гораздо лучше, чем ничего. - Әрине, балам. Бара ғой, жей, (конечно, сыночек. Иди, поешь) - автоматически выпалила из себя азиатка, даже не убедившись в безопасности этой пищи. И только тогда, когда маленький казах улыбнулся и подошёл к этому столику, ни о чём не подозревая, женщина вдруг очнулась и воскликнула: - Тоқта, тоқта! Маған бір нәрсені тексеруге керек. (стой, подожди! Мне нужно кое-что проверить) Попробовав пищу отовсюду понемножку, взяв буквально небольшие кусочки, ханша убедилась в том, что завтрак вроде бы не отравлен и безопасен. Конечно, надо было подождать подольше, но времени нет, не морить же голодного ребёнка голодом ещё больше? Еды было не так уж и много, а Казахстан уже давно ничего не ел, небось точно очень сильно хочет есть. Вот она натянула на себя спокойную улыбку сквозь большую силу, сказав, что совсем не хочет есть, и всё отдаёт своему маленькому сыночку, сама хватаясь руками за громко урчащий живот, пытаясь заглушить "рычащие" урчания оттуда. Но и мальчик-то не совсем уж глупый и безответственный. Так что, он с удовольствием поделился половиной завтрака со своей мамой, упорно настояв на том, чтобы та не жертвовала собой ради него. В принципе, что ей и пришлось сделать. Кое-как задержала слёзы в очах. Слёзы счастья. Неужели, она заслуживает себе таких слов? К тому же, от этого милосердного ребёнка? От этого лучика солнышка?.. Через некоторое время сервант забрали. Комната погрузилась в мёртвое молчание раннего утра. Матери и ребёнку больше ничего не осталось делать, кроме как тупо сидеть на одном месте и ожидать чего-то неизведанного. И вот так что ли им надо всю жизнь просидеть, под тотальным контролем!? Это что за адская каторга? Ну уж нет, так дело не пойдёт! Надо как-то переговорить с Российской империей и обязательно выяснить этот сущий беспредел. Да, хоть это и будет сложно, но проводить всю свою оставшуюся жизнь в одной комнате под тесным надзирательством... Это ещё хуже. Только вот надо подумать, как же всё-таки уговорить русского смягчить свои принципы. Мало того, что у Казахского ханства голова разламывалась от тяжких размышлений на подобную тему, так ещё и чересчур разговорчивый, даже болтливый и неугомонный Казахстан сидел рядом и не умолкая, задавался вопросами: - Анам, үйге қашан барамыз? (мама, когда мы пойдём домой?) - Мен сағындым... (я скучаю...) - Неліктен біз осында отырамыз? (почему мы здесь сидим?) - Шығуға болады және серуендеуге шықты? (можно выйти и погулять?) - Бұл ағай кім және ол неге соншалықты жаман? (кто этот дядя, и почему он такой злой?) - Неліктен терезеде жер жоқ? Біз үлкен құсқада ұшып тұрмыз ба? (почему за окном нет земли? Мы что, летим на большой птице?) - Неліктен мұнда ең тыныш? (почему здесь так тихо?) И куча других вопросов от маленького почемучки, на которые ханша даже успеть сообразить не могла, так как они изливались один за другим. Но срывать свою раздражённость и последствия усталости на невинное дитя не нужно. Просто уж сидеть, молчать и улыбаться, раз уж на то пошло. Как вообще можно накричать на такое милое создание? Его только обнимать, оберегать да баловать, как можно довести его до слёз? Но вскоре, кочевница немного не выдержала. - Қазақстан, тоқташ, өтінем, ойлануға рұқсат етің, (Казахстан, подожди, прошу, дай немного подумать) - она незаметно прикоснулась пальцами к левому виску, встав на пол и решая походить кругами, чтобы разогнать кровь в жилах. - Жарайды, анашым! (хорошо, мамочка!) - без проблем согласился казах, только лишь ещё больше улыбнувшись. - Бірақ мұнда мен сағындым! Үйге барғым келеді! (но мне здесь скучно! Хочу домой!) - не успокоился. Голос у него громкий, звонкий, наверное в двух соседних комнатах только его и слышно. - Жақсы, немесе аздап серуендеуге! Апам, өтінем... Ал, анашым! Анашым! (ну, или погулять! Мама, пожалуйста... Ну мама! Мама!) - Жақсы, бірақ тыныш әрекет етің, Қазақстан! (хорошо, но веди себя спокойно, Казахстан!) - не сдержавшись, на этот раз уставшая мать сделала замечание, немного понизив тон голоса, и ребёнок замолчал, в миг почувствовав вину за собой на долю секунды. Всё. Надо идти в открытый бой. Иначе в этом закрытом тесном помещении казашка точно свихнётся, да ещё и Казахстан не умолкает со своими допросами. Через минут пять ведь снова продолжит. - Россия! Всё, с меня хватит, немедленно открой дверь, надо поговорить! - она кинулась к выходу, принявшись тарабанить в деревянную поверхность и кулаками, и ногами, вымещая всё своё раздутое возмущение и ярость. - Россия, я тебе серьёзно говорю! Открой немедленно! Эй! Ещё пять долгих и приложенных усердных минут выламывания двери, замок открывается. Женщина пытается успокоить свой пыл и отходит назад. - Что тебе надо? Чего ты кричишь? - грубо прыснул с порога славянин, закрыв собой дверной проход. - Выйдем, поговорить нужно, - она мотнула головой в коридор, но ей не позволили оттуда выйти. - Что ты хочешь? Говори здесь, зачем выходить-то. - Нет, нам надо именно выйти! - Да зачем?! Откуда я знаю, что ты там придумала и как подговорила своего этого? Может, это такой план побега? - Я прошу тебя, не закрывай дверь. Как ты представляешь, что мы здесь будем сидеть взаперти целыми днями? - она постаралась наладить контакт взаимоуважения и усмирила жалкое пламя своего голоса. - Очень легко и просто. На предыдущей своей реплике русский невольно задумался. План побега? План? А что, если Казахское ханство хочет подговорить своего сына, отвлечь внимание и сбежать? Точно. Только сейчас он догадался об этом. Нельзя допустить их контакта друг с другом. Тогда, нужно их разъединить. Поселить в отдельные комнаты. Вот только, как бы это сделать? Он устремил свой прямой грозный взор на молодую, а вернее, маленькую страну, что невинно сидела в углу постели и хлопала глазками, подавая вид, что совсем не понимает суть разговора и язык беседы. От нечего делать и волнующего ощущения лёгкого беспокойства, маленький казах вылез с постели и скромно подошёл к своей маме сбоку, удивлённо глазея на "странного и злого дядю". Последний в ответ следил за ним, смотря на него сверху вниз и думал, мол, чего этот малявка уставился на него с такими эмоциями? Женщина ощутила нежное прикосновение на своей руке. Это Казахстан вновь прижался к ней, обняв за ногу и из-под страха продолжая смотреть на взрослого мужчину. Всё-таки, несмотря на свой возраст, Казахстан низкого роста, совсем как малыш да и, порой ведёт он себя тоже как младенец. Озорной, одним словом. Всё из-за воспитания. - Қазақстан, бәрі жақсы болады, (Казахстан, всё будет хорошо) - успокоила его кочевница, погладив по голове. - Нет! - вдруг нахмурился во взгляде и прорычал РИ, из-за чего ребёнок сильно дёрнулся и прижался к матери ещё теснее. - Разговаривать здесь только на русском языке! О своём забудьте! Откуда мне знать, что ты не диктуешь ему действия для исполнения плана побега? - Да что ты привязался ко мне с этим? Я его сейчас успокоила, вообще-то, а знаешь, почему? Потому что он боится, и ему здесь скучно сидеть на одном месте! Ему нужна свобода, понимаешь? - Нет, ничего не понимаю, и даже не хочу! - отмахнулся империалист, устав от этой непонятной беседы и резко захлопнул дверь, снова закрыв её на замок. Казахское ханство ощутила себя беззащитной добычей, пойманной в капкан. Будто бы единственным спасением остаётся только один вариант: отгрызть себе ногу, чтобы вырваться из этого дремучего леса и плотного мрачного тумана. Ну ладно уж. Остаётся только дождаться... чего-нибудь. Может быть, завтра что-то изменится, что уж наврядли.***
Наступило долгожданное завтра. Погода была... А смысл описывать её, если в сжатой клетке с нехваткой свежего кислорода нет возможности даже из окна выглянуть? Сегодня ночью Российская империя вошёл в комнату и забил окно чёрной доской, чтобы не пропускать вовнутрь комнаты ни одного луча божьего солнца. А то вдруг они через окно ещё вздумают сбежать, не дай Боже? Теперь же, комната в прямом смысле слова погрузилась в мглеющую тьму и пасмурную, неулыбчивую гробовую тишину. Это ещё хуже. Ханша даже вспомнила самое-самое начало всей истории, когда она только-только начала знакомство с Россией и находилась в заточении в его особняке после дел с Младшим жузом. Как ей было здесь плохо и тоскливо по родным землям, как она умалчивала обо всём, стараясь развееться за готовкой или уборкой комнаты, но в конце концов просто потеряв сознание. А сейчас в сотни раз хуже, так как их из комнаты ни на шаг не выпускают, держат под наистрожайшим контролем, под железными оковами тяжелейшего замка, не спуская зоркого глаза и приходя на проверку через каждые полчаса. Если женщине это тугое дело было как-то привычно, то Казахстану на утро следующего дня стало страшно. Он люто соскучился по своим огромным и любимым землям, несмотря на короткий срок пребывания здесь. Нет. Кочевникам и их детям категорически запрещается находиться вдалеке от своей родной и горячей родины, особенно так резко обрывать их сердечную связь со степями и радикальными методами держать в пещере. Сегодняшней ночью казах плохо спал, плакал, капризничал, глаз не мог сомкнуть, задыхался, и следовательно, не спала и Казахское ханство. Она то пела своему ребёнку колыбельную, одновременно проваливаясь в сладкий сон, то резко вздрагивала от его затяжного плача, начиная петь и успокаивать малыша ещё более усиленно, чувствуя будто бы острые камешки песка или стекла в своих веках, очень сильно желая простого человеческого поспать в тишине. Ей несколько раз за ночь даже приходилось подниматься на ноги, брать Казахстана к себе и качать на ручках, чтобы унять, как новорожденного. Ну не мог он уснуть, плохо ему было и страшно! Он впитывал в себя эту накалённую обстановку и собирал негативную энергетику в себя, перенимая беспокойство и страх, и не мог уснуть. У девушки под глазами уже мешки и синяки от недосыпа, а сами веки покраснели от напряжения. Так ещё и отсутствие хоть малейшего света запугивали сознание ребёнка сильнее, а в темноте мерещились разные монстры. Ни один мальчик не мог уснуть. И Россия тоже. Он слышал эти хныканья, разговоры с соседней комнаты и жутко бесился. Но вмешиваться не желал. К середине ночи он уснул. А его гости - нет. Всё ещё мучаются. Лишь только к утру, как только Казахское ханство прикрыла глаза, перестав осязать и провалилась в сонное царство Морфея, как РИ с грохотом раскрыл дверь для проверки, потревожив её. - Я тебя прошу, оставь дверь открытой, хотя бы на сегодня... - вяло проговорила она, почти умоляя, лёжа в постели и не чувствуя ни рук, ни ног, ни головы, ничего. - Ещё чего, - хмыкнул славянин. - Стой, стой, погоди, прошу! - вдруг очнулась азиатка, когда дверь начали опять закрывать, ринувшись к выходу, вспомнив о кое-чём. Пока есть возможность. Она так долго ждала. Казахстан лежал за её спиной, у стены, тихо и спокойно, не произнося ни звука, равномерно дыша. Наверное, он уснул. Вымотал все нервы, высосал последние силы и уснул. - Куда тебе? - скептически покосился русский. - В ванную, - скромно призналась та, опустив глаза. - Зачем? - Надо. Выпусти, пожалуйста. Молчаливая секунда тяжких размышлений. Россия закатил глаза и цокнул от нервозности. Мысли о том, что это в принципе мог быть план побега снова нависли над ним цепями монстра, но вдруг ей и вправду срочно нужно в ванную? Всё-таки, весь вчерашний день просидела на одном месте. Так дело не пойдёт, придётся выпустить. - Ладно, хорошо, - с великой неохотой монарх дал согласие ханше и отошёл. Вторая наконец-таки вышла из надоевшей комнаты, увидев расширенный коридор, начиная ориентироваться и в спешке искать нужную ей комнату. - Но при одном условии: ты будешь под моим присмотром, - вдруг неожиданно выдал русский, когда провёл казашку к уборной. У последней брови на лоб полезли, а губы сами по себе разомкнулись от такого нескромного заявления. - Это ты сейчас действительно серьёзно, или уже просто издеваешься? - Я говорю на полном серьёзе, - не поведя ни одной мышцей лица, он открыл дверь в ванную комнату. - К тебе нет доверия. Я буду следить за тобой. Входи. Он насильно втолкнул девушку в ванную, заперев за собой дверь и встав перед ней, скрестив на груди руки. По его логике, все свои утренние дела она должна делать перед ним, под прямым прожигающим взглядом?! Ну ничего себе. Это просто уму непостижимо. - Ни в коем случае! Выйди отсюда! Думаешь, я прямо в ванной сейчас тебе восстание организую? - Да делай всё спокойно, но я никуда не уйду. Это мой дом. - Ну так отпусти меня к себе, раз уж это твой дом! - Мой дом - мои правила. Давай быстрее. Ты задерживаешь моё время. - Россия, я... Я ни в коем случае не буду делать этого, пока ты не выйдешь отсюда. Ты же меня знаешь! Ты уже слишком далеко зашёл! - на глазах начала появляться тонкая пелена солёных слёз, обжигающих кожу лица. - Мне плевать. Ты меня задерживаешь, - он всё навязчиво настоял на своём. Даже ухмылки за всё это время не блестнуло на его лице. Он был абсолютно серьёзным и суровым, хладнодушным и бесстрастным. - Я буду стоять здесь до тех пор, пока ты не выйдешь. - Если я выйду, то выйдешь и ты. - Да дай же ты мне хоть чуть-чуть личного пространства! - Ох Иисусе, - прошептал русский от отчаяния. Делать нечего. Придётся выйти. Но своё условие он всё же поставил, мол, даю тебе ровно пятнадцать минут, если через пятнадцать минут ты будешь не готова, я буду выламывать дверь и насильно выводить тебя отсюда. И, как было обещано, через заданное количество времени РИ уже ломился в дверь с таким духом, будто это - его убежище, а его собираются убить. Слава Богу, бедной женщине повезло, она уже всё сделала и оделась. Иначе, от пятен позора бы точно не отмылась. Не выпуская азиатку из своего металлического контроля, он провёл её до её же комнаты, хотя точнее выразиться будет - темницы. Туда, где находится Казахстан... - Где?! Где он?! Куда он пропал? Я знал! Я же говорил, что к тебе нет никакого доверия, это ты его подговорила! Я догадывался! Беда. Русский бьёт тревогу. Уровень паники и тревоги поднялся до отметки максимума и вылился за рамки возможного. Казахстана в комнате не оказалось. Какой же Россия дурак, что забыл запереть дверь после своего ухода! Он скорее всего сбежал. Но никто его не подговаривал. Казахское ханство здесь правда чиста и ни в чём не виновата, но только не в глазах РИ. Всё, весь шквал негатива и обвинений обрушился на её голову, как проклятие. Нет, ну одна проблема льётся за другой, не успеваешь даже передохнуть! - Казахстан! Боже, где он? Куда убежал? - очевидно, что больше всего стресса получит мать. Это же совершенно чужой дворец, чужие владения, особняк просто гигантский, так ещё его и удлинили и расширили, возведя сто тысяч каких-то лишних комнат. Он заблудится где-нибудь или закроется, и не сможет выйти... И найти его никто не сможет... Ханшу парализовало диким ознобом, что отдавался вибрациями под корочкой головного мозга. Что же с ним случится? Где и как его искать? Почему Россия не закрыл дверь? Зачем Казахстан выбежал? Сказано же было сидеть смирно! Или погодите, он же вроде спал... - Не вздумай притворяться передо мной невинной овечкой! Я отправляюсь на его поиски, чтобы он мне тут ничего не натворил и никаких проблем не доставил, - РИ пригрозил женщине указательным пальцем, выйдя за порог и держа ручку двери. Он подозревает именно её, это точно она намеренно отвлекла его внимание, да ещё и специально затягивала время, чтобы дать этому мелкому гадёнышу убежать. Что ж, видимо, её нужда и утренний душ в ванной оказались фальшивыми. Зря он проникся доверием и пониманием, очень зря. Надо было стоять строго на своих принципах, и плевать на неё. Она обманула его. - Я тоже иду его искать! - твёрдо заявила кочевница, заглянув русскому прямо в очи, слегка задрав голову. - Нет, ты остаёшься здесь опять, а я один, - ещё чего. Наверняка, она наказала этому мелкому стоять и ждать в потайном местечке, пока сама не подойдёт к нему и не сбежит вместе. РИ некорректно обвиняет Казахское ханство в коварности, пока вторая места себе не может найти от переживания за казаха. - Нет, это мой сын! Я буду также искать его! - Нет, остаёшься здесь. С этими словами, растоптав все чувства ханши в пыль и вдавив в грязь, славянин громко захлопнул дверь, запирая её на ключ. - Нет, прошу тебя, пожалуйста! - в истерике выкрикнула девушка, бросившись к двери, но грубо врезавшись в неё, ведь её закрыли прямо перед её лицом. Из глаз ручьями потекли горячие слёзы, омывая кожу лица и окропляя одежду, когда по коридору в даль уходили шаги. - Прошу тебя, только не навреди ему! Пожалуйста! Именно за это она и трясётся всей душой. Что будет, если русский найдёт её ребёнка, к которому испытывает неприязнь всем сердцем? Каковы могут быть кошмарные последствия? Даже и думать об этом страшно. - Пожалуйста! Не навреди ему, прошу! Не сделай ничего плохого! Россия! Ты меня слышишь?! Ну пожалуйста... Не обижай его... Умоляю... - последние слова были сказаны уже шёпотом. Большой склизкий ком душил горло изнутри, а от слёз глазные яблоки будто начали разъедаться. Долбиться в дверь и требовать открыть бессмысленно, к тому же, хозяин земель уже ушёл. И выломать дверь никак невозможно. Остаётся только сидеть под порогом, прислонившись всей половиной тела к двери и залиться в тихом, но дрожащем плаче, мысленно всем сердцем молясь Аллаху о том, чтобы с Казахстаном всё было хорошо, и Россия ему не навредил.***
Стеклянные фигурки из кристального хрусталя в виде разных интересных животных отражали от себя медовый свет от люстры, устилая всю полку собой. Больше всего эти животные похожи на наскальные рисунки древних людей, только воплощены в живую, а не высечены на камне. Именно эта игра света и теней и сам сверкающий блеск этих невероятно бесподобных изделий и привлекла мальчика, который стоял напротив них и с раскрытым от изумления ртом, созерцал на всё это. Дело в том, что воспользовавшись своим редким шансом, не подозревая о натуженной атмосфере в особняке, он решил выбежать и обследовать этот большой домик. Нет, он не притворялся и не обманывал, он на самом деле спал. А потом проснулся. Просто, его мама ушла, этот дядя тоже, он в комнате один, дверь открыта, там наверняка что-то интересное, почему бы не посмотреть!? Неугомонное дитя. На месте усидеть не может, вот и выбежал. Бегал по лестницам, подобно степному ветерку или горделивому полёту зоркого орла в вышине купола бирюзового небосвода, сильно задирал голову и глазел на огромные-преогромные люстры наверху, на высоком потолке, что как заснеженные шапки гор, утыкались в облака и подпирали собой небо. Эти расписные золотистые люстры такие неохватные, что располагались по всей поверхности потолка. У Казахстана даже голова закружилась от этого замершего восторга, и он чуть не упал. Здесь ничем не хуже, чем у себя, только здесь гораздо больше увлекательных и неописуемых вещиц, и можно даже ползать и лежать на полу, ведь тут чисто, махровые ковры и гладкий пол! По нему даже скользить возможно. А если в степях лечь на землю, то вещи замараются да и, мама будет расстроенной, замечания сделает. Тут веселее. Если ханша переживала за психику, безопасность, здоровье, комфорт и жизнь своего ребёнка, то империалист же думал о том, как бы этот малой ничего тут не натворил, ничего драгоценного не разбил и не поцарапал. Вот он и бегал в спешке по всему поместью, запыхавшись, по всем этажам, заглядывая во все комнаты, все углы, зовя его: "Эй, ты!", "Тебя твоя мать ищет!", не в силах выкрикнуть настоящее имя малыша. Не хочется рот марать и унижаться. Уж слишком много чести. Вдобавок, он ещё жутко вспылил из-за того, что ему приходится бегать за чужим ребёнком, да ещё и обращаться к нему осторожно, не навредить, ишь ты, царевич нашёлся. - Где же ты, мелкий... Негодник! - запнулся монарх, даже не зная, какую кличку подобрать этому ребёнку. Какая же буря недоразумения и гнева бурлила и кипела в артериях и венах, взбудораживая кровь и протыкая кожу иглами. Он готов был рвать и метать от того, что этот инородец отбирает его ценное время. "Ну уж подожди, негодник, если ты хоть пальцем тронешь мои вещи, пощады не жди, и плевать мне на предостережения твоей матери!". Не сдерживаясь более, поддавшись искусительным чарам этих блестящих хрустальных игрушек, казах потянулся к приглянувшейся фигурке лошадки и взял её в руки, случайно задев остальные две. Но к счастью, ничего не случилось. На ощупь эта фигурка оказалась, как самое чистое стекло. Такое приятное и гладкое, и такое холодное, хочется трогать и трогать её всё время. Отчасти, он даже вспомнил своего любимого жеребца, по которому успел соскучиться. Эхх, как же он там один... Казахстан захотел взять другую фигурку, в виде двухглавого орла, вот и неуклюже потянулся своей дрожащей рукой прямо в глубь полки. Ничего сейчас не отвлечёт его от истинного, неподдельного и невинного детского восхищения. Губы растянулись в широкой и ликованной улыбке, а любопытные глазки зажмурились от рьяного чувства, играющего под бьющимся сердечком. - Ах вот, ты где!? Казахстан сильно вздрогнул от грубого голоса, почти рыка, донёсшегося с порога гостиной. Из-за резкости и неаккуратности в движении, он задел руками хрустальные кристаллы, и три фигуры упали на пол с приличной высоты, разбившись о твёрдый пол. Громкий звон оглушил уши, и он с ошеломлением уставился вниз, на разбросанные повсюду большие кусочки стёкол и маленькие осколки. Россия именно этого и опасался. Дело далеко не в фигурках, а в самом событии и наглости. Увидев, что этот хулиган трогает его вещи без разрешения, так игриво круча в руках и рассматривая, у него аж глаз задёргался, а в кулаки прилил приступ крови. - Ты чего это натворил, маленький нахал?! - ещё громче рявкнул РИ, быстро подойдя к малышу, у которого предательски вытекли слёзы из глаз, и которые он сдержать не смог, мигом же почувствовав за собой вину. Ему следовало быть осторожнее с такими хрупкими вещами. Мужчина присел на колени и силился заглянуть пристыженному и напуганному до невозможности казаху в большие очи, которые тот тщательно скрывал, заведя руки за спину. - Что ты натворил, маленький негодник?! - империалист болезненно схватил ребёнка за плечи и грубо затряс, сжимая нежную кожу. - Кешіріңіз мені, өтінем! (простите меня, пожалуйста!) - ломанно произнёс Казахстан, проглатывая тяжёлую слюну в горле и не сдерживая море слёз, текущих из глаз. - Я не понимаю, что ты там лепечешь! Кто дал тебе право трогать чужие вещи без разрешения?! Невоспитанный! Невежда! Ну-ка не ной, я тебе сказал! По интонации голоса маленький казах понимал, что на него злятся, но что именно говорят - понимал мало. Но понимал. Но очень мало. - Шындықты айтамын... Мен мұны әдейі жасаған жоқпын! Кешіріңіз! Мен өте ұялдым... (правду говорю... Я это сделал не специально! Простите! Мне очень стыдно...) - первое и последнее предложение он прошептал охрипшим голосом. Сердечко сильно билось в груди, и было больно, стыдно, неприятно, а ещё и очень страшно. На него кричат. Страх накатил волной. Вся спинка и маленькие ладошки покрылись морозным холодком, хотя вроде было тепло. Свирепость всё так и не утихала в глазах русского, а лишь только подливала больше масла в огонь и поддувала кислород. Сжав зубы и прошипев сквозь них ещё кое-какое страшное оскорбление с не очень приличным значением, он на основе рефлекса замахнулся на этого бедняжку рукой, заранее сжав кисть в кулак. Увидев этот весьма недружелюбный жест, мальчик захныкал ещё больше и весь сжался в себя, подняв плечи и закрыв руками в лицо, отдалившись как можно дальше, но не смог никуда уйти из цепкой и болючей хватки мужчины. Последний, словно под крылом ответственного ангела, вдруг притормозил своей рукой буквально в пару сантиметров от лица мальчика. Он своей левой рукой ощутил это крупное и влажное трепыхание, передающуюся вдоль по дрожащему тельцу мелкими, но частыми вибрирующими волнами страха. Его зажмуренные глаза, подрагивающие веки, надутые губы, напряжён каждой ниточкой своего тела, как струна на скрипке, в ожидании самого наихудшего, что может произойти с ним сейчас. Нет. Ударять его, к тому же по лицу, к тому же такого маленького и слабого, да ещё и с такой силой как-то нерационально. Вот РИ и оторопел на секунду. Казахстан с трудом раскрыл свои глаза, видя перед собой всё мутное и расплывающееся от слёз. Нет. Бить его пока не нужно. Но наказать всё-равно необходимо, просто немного другим методом. Безобидным, но эффективным, не таким кардинальным. - Пойдём со мной! - прошипел русский, жёстко схватив младшего казаха за руку и поведя из гостиной, наступая на мелкие осколки и раздавливая их ещё больше. - Только молчи мне, иначе придётся худо! - Анашым! Өтінемін! (мамочка! Прошу!) Ах да, они же не понимают друг друга. Да ещё и эта мелочь пузатая сопротивляется, пытается выхватить свою руку, скользить ногами по полу. Тогда, России пришлось повернуться к нему, приставить свой указательный палец к своим губам и шикнуть: "Шш!". Не зная, что делать и как лучше поступить, Казахстан замолчал, не поспевая своими маленькими ножками за большими длинными шагами взрослой страны, спотыкаясь и запинаясь, но не падая, так как его держали за руку. Через время Российская империя пришёл к одинокой двери под лестницей, толкнул её, и их поприветствовала полнейшая тьма и полки с банками по бокам. Кладовая. Или чулан. Что-то типа такого, и там нет света. И от этого Казахстана и накрыл приступ паники. - Жоқ, жоқ, өтінемін, керек емес! Тек мынау емес! (нет, нет, прошу, не надо! Только не это!) - завопил он, замотая головой и пытаясь сопротивляться ещё больше, но что может сделать пятилетний ребёнок против взрослого мужчины уже не малого возраста и крупной силы? Ничего. - Заходи сюда! Будешь сидеть здесь до вечера следующего дня, раз уж не умеешь вежливо себя вести в гостях! - Мен қараңғылықтың қорқамын! Осылай жасамаңыз, өтінем! Мен бұдан былай олай болмаймын! Мен сізден сұраймын! (я боюсь темноты! Не делайте этого, пожалуйста! Я больше не буду так делать! Я прошу вас!) - он схватил империалиста за ногу, обхватив её своими ручками и вжался лицом, заливисто рыдая и умоляя. - Да отцепись ты от меня! - психанул РИ, покривишись от брезгливости и дёрнул своей ногой, буквально "запнув" мальчика в кладовку. Тот упал на пол, а дверь спокойно захлопнулась, погрузив всё помещение в непроглядную темень, не оставив ни лучика света. Выйдя из помещения под лестницей, слыша позади себя детские крики от навязчивой фобии, мольбы и извинения, Российская империя отдёрнул свой воротник, поправил съехавший мундир и пошёл в своём направлении, по дороге приказав служанке убрать осколки в гостиной. Вот, пожалуйста, разъединил эту злосчастную парочку, как и планировал. Одним выстрелом двух зайцев убил.