***
Голова раскалывается бунтарным вихрем так, будто бы на него упал огромный колокол и оглушил своим звонким эхом, задавив насмерть. Каким-то загадочным и весьма интересным образом он оказался у себя в комнате, в постели, что была очень опрятной, ухоженной, чистой и аккуратно заправленной, со взбитой подушкой и прохладно-тёпленьким одеяльцем. Странно. Ведь обычно в пьяном состоянии он может уснуть даже в кладовке или в любом другом рандомном месте, а тут... О, даже сапоги оказались сняты и бережно сложены у кровати! А на тумбе рядом стоял кувшин с чистой, свежей и кристалльной водой с приготовленным пустым стаканом рядом. Ничего себе, какие приятные сюрпризы с самого утра с похмелья. Кто бы это мог быть? Он мало что помнит после вчерашнего вечера. Только лишь своё незавершённое недо-наказание, и... И скорее всего, запой, не выдержав этот бушующий шторм эмоций у себя в голове?.. - Да... - хмыкнул и тяжко вздохнул русский, заправив свою постель и тихонько присаживаясь на её краешек. В горле пересохло настолько сильно, словно там образовалась окаменелая пустыня с самым засушливым климатом в мире, и пар столбится ввысь от нехватки воды. Но он на это даже не обращает внимания. Спасительная жидкость в зоне досягаемости никак не соблазняет его. Всё, что его сейчас интересует - это последствия вчерашнего случая. Что же происходило после всего этого? Вдобавок, он так подло и позорно поступил - просто струсил и сбежал, поджав хвост и сверкая пятками, помчался куда глаза глядят. Прибежал к спасительному методу своей судьбы, так сказать. А как она там? Что с ней? И ещё хуже: почему это он так волнуется за неё? Всё ж таки не выдержав этого обжигающего чувства жажды в груди, РИ дрожащими руками налил себе воды и залпом, с жадностью выпил её, освежая голову, приливая энергию ко всем конечностям и разгоняя кровь. Снова начиная испытывать необоснованную тревожность за все события, происходящие в мире и за пределами этих удушающих четырёх стен, Россия поспешил поскорее выйти из своей комнаты и разузнать атмосферу в своём дворце. В глубине души он покорно и неумолительно благодарил поворот судьбы за то, что вода, такая целительная жидкость оказалась сразу в зоне доступности, и ему стало значительно легче, иначе бы он умер от обезвоживания сразу же под дверью, не дойдя до заветной кухни. Мало что помня после вчерашнего душного вечера с алкоголью и душевного разговора с каким-то человеком, даже не напрягаясь вспомнить хоть что-либо из-за изнурённой усталости, Российская империя тихонько шёл по коридору, по дороге поправляя свой, съехавший в сторону, мундир и выравнивая воротник. И тут, как раз навстречу ему и попалась Казахское ханство, что только что поднялась на второй этаж после недавнего разговора со служанкой, и которую славянин пока что не увидел из-за большого расстояния между ними. А вот вторая его заметила. И в груди ненароком наступила весна, расцвели первые цветы, открылись нежные бутоны, солнечные лучи озарили покрытую туманом и влажностью атмосферу. Вот только в эти отчуждённые времена безответных чувств весна не радовала глаз и хорошего настроения совсем не придавала, а даже наоборот: взмахи крыльев бабочек были не лёгкими и воздушными, а резкими и пронзительными, словно стальное лезвие меча, что доносили немыслимые страдания и оставляли после себя кровавые шрамы, открытые раны и следы, которые безжалостно кровоточили. Пение соловьёв казалось не заливистым и убаюкивающим приятным ручейком звуков, а истошным воплем из-за кошмарных страданий провинившихся грешников. Цветы раскрывали свои бутоны не ласковым расцветанием с бархатистыми лепестками, а железными ножами, прорезающими воздух визглявым скрежетом. Огромное давление оказывало неимоверную тяжесть на сердце, и оно обливалось кровью от нескончаемой боли. Неужели, вот таким вот грубым образом самый близкий стал самым чужим?.. - Ты что, уже ходишь? - из рутинных размышлений её вывел удивлённый и одновременно строгий голос мужчины, который заметил чужое присутствие пару секунд назад. Обстановка почему-то была не напряжённой, а даже наоборот: какой-то более разряженной, но всё ещё гнусной и понурой. - Что, уже так легко оправилась? - Мне нужно поговорить с тобой. - Ох, Господи, я не понимаю, почему ты так свободно перемещаешься, если ты у меня в плену!? - проигнорировав предыдущую реплику, РИ чуть ли не взвыл от досады, схватившись руками за голову. - Вот чего тебе на месте не сидится? Какого лешего ты имеешь право спокойно ходить? Я уже не знаю, что мне сделать с тобой, всю кровь из меня выпила! Мне что, привязать тебя к кровати что ли?! Чтобы уж наверняка не могла выпутаться? - русский близко подошёл к казашке, обогнув весь коридор, встав к ней лицом к лицу и сверкнув яростными глазами. - Попробуй. У тебя всё равно ничего не получается, - безличным тоном прыснула та, опустив серый взгляд вниз. Ей терять более нечего. - Я вижу. Минутка молчания. Им двоим больше нечего сказать. Ханша даже не боялась исхода событий. Ну что Россия сделает ей такого страшного? Ну снова начнёт оскорблять, обзывать, толкнёт, схватит за руку, швырнёт о стену, поведёт в подвал и закроет там, вот и всё. Или же, снова попытается наказать, да не получится. Но вот только почему он такой "добрый" по отношению к ней? Почему не сделает всё так, как надо? Почему не накажет по-настоящему, ни щадя ни одно живое место, безжалостно и чудовищно? А то ни так, ни сяк. - И что же дальше? Ты вернёшь мне моего ребёнка когда-нибудь, или нет? - спокойным, но уверенным и решительно-железным тоном спросила она. РИ кинул на женщину свой фирменный осуждающий взор, наполненный ненавистью и смирением одновременно. - Зачем тебе он нужен? Девушка недоумённо покосилась и всплеснула руками. - Ты издеваешься, да?! Зачем мне нужен мой ребёнок?! Ты серьёзно?! Потому что это ребёнок. Это личность. Это мой ребёнок. А я - его мать. Я носила его у себя под сердцем несколько месяцев. Я мучалась ночами от бессонницы и днями из-за нарушения аппетита и голода. Я в ужасных болях и неописуемых словами муках... рожала его несколько часов, выталкивая из себя, чтобы дать новой жизни появиться на свет. Это я вскармливала его несколько месяцев грудью, пока он не научится есть самостоятельно. Это я видела его первые шаги, слышала первое слово. Я смотрела на то, как он растёт и развивается. Хоть изначально я и была отвратительной матерью, кричала на него, ругалась, била немножко, прогоняла, бросала, но... Это мой ребёнок. Я изменилась. И поэтому, верни мне его, сейчас же! - выпалила она рефлекторно, даже не задумываясь о своих словах. Речь попросту изливалась из её уст свободной рекой, основываясь на чистых и искренних эмоциях. - Ох, какую поэму мы сейчас выдумали красивую! Что, в поэтессы записалась что ли? - Нет, в матери! - Ах вот, как... То есть, раньше ты зарекалась о том, что муж и ребёнок тебе не нужны, семью ты создавать не хочешь, а сейчас вот как рвёшь и метаешь за свою семью?! - чуть ли не выкрикнул он от доли терзающей и гложащей его обиды. - Нет у меня никакой семьи! Только Казахстан, да и только! - Ну и?! От кого ты родила его? Где нагуляла? - Что... Да как... Да как ты смеешь говорить про меня такие слова?! - возмутилась азиатка не на шутку. Горячая тревога бурлила в душе, подобно вулкану. Россия кое-чего не знает о ней. Она хранит в себе кое-какую тайну, раскрытие которой может сразу и мигом решить все проблемы, объяснить чувства двух запертых влюблённых, выдаст основной сюжет и линию её прошлого и облегчит жизнь буквально во ВСЕХ смыслах, и ВСЁ это может закончиться. Но в то же время, эту тайну невозможно рассказать просто так. Это стоит немыслимых усилий, железной самодисциплины, орлиной силы духа, огромной решительности и невероятной выдержки. С одной стороны, она так близка к тому, чтобы рассказать о причине сложения обстоятельств подобным образом, а с другой стороны это будет неправильно. Всё ведь это происходит не просто так. - Россия, послушай... - выдавила она, сжимая пальцы рук в кулаки вплоть до побеления в костяшках и прилива крови. Слёзы с чертовским трудом сдерживались в глазах. Она должна сказать. Но она не может. - Не хочу тебя слушать! Пока не скажешь, кто отец твоего отпрыска, не получишь его никогда в жизни! Кто это? - не помня себя от вспыхнутой злобы и огненного гнева, он сделал ещё один твёрдый шаг вперёд и рвано вцепившись грубым прикосновением в чужие плечи, стал трясти девушку с бешеной силой, бить о стену, таким образом выпытывая из неё желанный ответ и больно сжимая кожу от внутренних терзаний. - Я не могу тебе сказать! - задыхаясь от очередного приступа панической атаки, выпалила она из-за учащённой одышки, пытаясь сопротивляться и желая выпутаться из этой цепкой хватки, вдобавок ещё успевая и утирать слёзы с лица. - Почему не можешь?! - кричал он от ядовитой досады, сотрясая воздух и швыряя свою пленницу в стену. - Почему не можешь сказать мне?! Кто его отец?! Кто твой муж?! За кого ты вышла замуж?! - Нет у меня мужа! Мне просто нужен был наследник, и всё! Услышав это, империалист остановил свою жёсткую тряску, поджав зубы от распирающей его ярости. - Лжёшь. Ты всё лжёшь мне, своло... Кхм, если не ответишь мне, я... Я убью тебя. Я клянусь самим Иисусом. Я убью тебя и затем, твоего сына. Я не оставлю вас. Ты ещё пожалеешь за своё предательство в ту ночь. - Какое тебе дело до моей личной жизни?! Ты не имеешь право вмешиваться! Я не твоя частная собственность! Я - свободная личность, и если я... - с отчаянием и адской печалью вспоминая ту самую ночь, что сулила о несчастном конце их недолгого романтического приключения, она разжала недавно сжатые кулаки, позволяя напряжённым струнам чёрного мрака внутреннего монстра немного остыть и выйти наружу. Стало совсем чуть-чуть, но легче. Надо просто смириться. Перестать натуживаться каждой ниточкой, разогреваться каждой молекулой своего тела. Будь, что будет. Раз уж сказать русскому всю правду о себе и причине своего поступка она не может, то... Зачем напрасно его мучать своими загадками и тайнами? Зачем мучать свою душу? РИ всё ещё угрюмо хмурился, со звериным оскалом и зияющими от раздирающих эмоций глазами прожигая огромные дыры в своей себеседнице. Та собралась с мыслями. - Если я решила разорвать все наши отношения в тот момент, то таковым было моё решение. Да... Да. Это моя точка зрения, и я не собираюсь отступать от неё, ясно!? Если я так сделала, значит, т-так... - голос чутка дрогнул из-за сковывающего склизкого кома истерики между глоткой и грудной клеткой. Неправду ведь говорит, неправду. Но что поделать! Надо собраться с духом и завершить начатую речь. - Значит, так надо было. Тебе понятно? - О как... - перебил последнюю фразу империалист, взглядом покосившись куда-то сквозь неё. Злоба исчезла. Её горячие следы испарились, оставив лишь нестираемый отпечаток своих следов на потрескавшейся поверхности сердца. - То есть, вот так вот? - Тыныш, (тише) - сама того не ожидая, прошептала кочевница вслух, думая, что сказала это мысленно, но ошиблась со своими доводами. Кисти рук она сомкнула в замочек и прикоснулась к груди, а вернее - к неугомонному сердцу, сумасшедше прыгающему внутри и желающему разорвать всю плоть на мелкие кусочки. Такое ощущение, будто бы оттуда пытается вырваться на волю птица, трепыхая своими крыльями, крича от досады и жажды свободы. Надо молчать. - Можешь сделать со мной всё, что угодно. Мне абсолютно плевать на свою судьбу уже. А смысл? Смысл жить дальше и бороться с тем грязным клеймом, который оставил на мне... - ненароком вспомнив тот самый жуткий день у речки, когда её самый худший враг проделал с ней самые кошмарные вещи, она постаралась остановить свою бойкую дрожь из-за открывшихся ран на душе. И то самое заветное имя произнести вслух она боится. - Который на мне оставили? Она не хочет жить. По крайней мере, такой жизнью. Хочется переродиться и жить беззаботно, весело, спокойно, богато, в своё удовольствие. Радоваться каждому дню, будучи маленьким ребёнком. Но не бороться с травмами прошлого, день ото дня напоминая себе об этом поганом и омерзительном моменте. Она до сих пор чувствует себя грязной, и не только в тех самых интимных местах, а абсолютно везде. Везде, где побывали его мерзкие руки и пошлые взгляды. И от этих пятен не отмыться никогда. Но так как механизм негативных воспоминаний уже раскручен, а если честно, он и не останавливался никогда, то всё, что сейчас слышала жертва прошлого насилия - это ярко воспроизведённые минуты мучений и адской боли того дня у речки. Её крики. Нет, не крики. Оры. Дьявольские истеричные оры. Истошные вопли. Тяжёлые стоны. Сбившееся дыхание. Парализующий шок. Онемение в конечностях. Страх. Невыносимый. Дикий. Страх. Паника. От этих травм невозможно отмыться или отойти. Можно лишь только с каждым днём медленно и верно увядать и иссыхать от тоски, отравляя своё сердце и каждый день добровольно выпивая яд на зло себе. Его ухмылка. Оскорбления. Самые грязные слова, которые он только знает для описания этого процесса. Похотливый взгляд. Извращенский голос. Низкий тон голоса, вперемешку с двузначными рычаниями удовольствия и удовлетворения. Грубые мужские руки, лапающие абсолютно каждый сантиметр тела в зоне досягаемости. И разрывы. Её просто порвали, как несчастный кусочек бумажки, и выкинули в мусорку. Услышав эти весьма неодносмысленные слова и невзначай задумавшись над ними, РИ ослабил хватку. Они оба молчали. Одна - воспроизводила в своём сознании свои истерические крики и динамичные секунды этого кошмара. Другой - переваривал все её фразы. - С тобой что-то случилось? - словно откинув в сторону все недопонимания, русский значительно насторожился, пристально наблюдая за изменениями выражений лица ханши, будто пытаясь уловить нужные ему загвоздочки. Казахская страна, моментально вернувшись в не менее суровую реальность, растерянно забегала глазами, учащённо задышав и снова пытаясь войти в свой прежний облик серого равнодушия. Он не должен знать об этом. Что он сделает? Ничего. Они ведь друг другу уже никто. - На меня смотри, - грозно приказал Россия, не сдерживаясь, и на удивление совсем безболезненно прикоснувшись к чужому лицу, вздёрнул девушку за подбородок, насильно заставив взглянуть на себя. И увидел, как её очи кристалльно поблёскивали, а капельки слёз дрожали мелкой дрожью, едва теснясь там друг с другом, чтобы не выкатиться из глазных орбит и не покатиться по лицу вниз. А ведь их с каждой секундой собиралось всё больше и больше. И в данный момент они так близко находились друг к другу, так близко... Жаль только, что их отношения зашли уже слишком далеко, с каждым днём падая на дно самой глубокой впадины в мире. - Ты хранишь в себе что-то, о чём не можешь рассказать? Раскусил всё-таки. Экстрасенс. Но ведь точно сказать он не может, так? Он же не может догадаться о том, что конкретно случилось? Дай Бог, чтобы это было так. Он не должен знать. Никто не должен знать. В насилии ведь виновата жертва, так? Именно. Так или иначе, но конкретно в этом мире это так. А насильник не виноват, его просто спровоцировали, он не смог устоять, у него просто инстинкты, это всё жертва сама виновата, соблазнила, а теперь жалуется. Зачем кому-то рассказывать и портить жизнь насильнику? Ему всё равно за это ничего не будет. Его все поймут и примут с улыбкой. Его все поймут. А жертву осудят. Она ведь сама виновата. Или посмеются и опозорят, что она смеет говорить о таких личных вещах и наушничать. Именно такого исхода событий она боится. Она боится, что Россия не поддержит её, а также начнёт обвинять. Вот от кого, но конкретно от него слышать в свою сторону подобные слова она не сможет. Она уже не пересилит эту боль. Наоборот - боль пересилит её. А она умрёт. Не переживёт. Именно от России это будет последней каплей терпения. Как говорится, "меньше знаешь - крепче спишь", и не зря говорится. Уж лучше она не будет знать его мнение по этому вопросу. Зачем ей лишняя боль? Думая обо всех вещах, что уже которое десятилетие разрывают её изнутри, она закрыла глаза, дав волю эмоциям и слезам, что побежали по лицу вниз. Одна за другой. Первая. Вторая. Третья, четвёртая. И обжигают кожу. А РИ всё видит. Он всё ещё держит её за лицо нежными прикосновениями и следит за тем, как она плачет, крепко сжимая губы и подрагивая закрытыми глазами. Но почему она плачет? Ей плохо что ли? Ладно. С неё хватит. Как он посмотрит, ей и так сейчас не хорошо. Не стоит её доводить. Только очень странно то, что вместо того, чтобы воспользоваться её ментальным состоянием в данный момент и нанести ещё более крупный и хлёсткий удар, он решает... пожалеть её?! Но почему? Ему ведь выпал такой безупречный шанс - она и так сломлена, он может вывести её из себя гораздо легче, связать и запереть, но почему-то не хочется. Он видит, ей и так больно. Правда, от чего именно - не ясно, но больно. Она уже не вывозит всю эту кучу событий и проблем. И поэтому, не хочется ей вредить. Очень странно, ведь его задача облегчается, но почему-то не хочется крушить то, что осталось от неё и держится на последнем волоске. Начиная сдавать свои позиции, империалист тяжко выдохнул, убирая свою руку от лица женщины, медленно отпуская её и по пути большим пальцем руки рефлекторно вытерев одну слезинку с её кожи. Это действие заставило обоих вздрогнуть и странно покоситься друг на друга. Мужчина сам перепугался этого чересчур деликатного действия, ощущая за собой стыд и на этот раз, быстро одёргивая руку назад, убирая её в карман и в спешке отходя на пару шагов поодаль. Он сделал это случайно. Просто реакция осталась. Но он не хотел этого! Чёрт, ну и дурак. Они же в ссоре. Идиот. Слабак. Мало того, что наказать её достойно не может, да ещё и в жилетку для слёз превратился. - Иди погуляй пока где-нибудь. Разрешаю, - кратко прыснул РИ, развернувшись в сторону лестницы и поспешив спуститься вниз на завтрак. Казахское ханство всё так и стояла на месте, парализованная от ошеломления и немого смущения одновременно. Хозяин дворца быстро слетел по ступеням вниз. На мгновение, в его мыслях промчалась такая идея: а что, если она найдёт здесь своего сына? После этой возможной догадки, на смену этого опасения пришла другая мысль: ну и что с того дальше? Какие он права имеет на неё? Ну найдёт и найдёт, и что с того? Он всё равно ничего не сможет сделать с ними. Он умеет только угрожать и только, а как показать свою мощь и власть на деле - он попросту не может поднять на неё руку. Он ведь и так прекрасно видел её состояние... Её явно что-то беспокоит. То, что она не может выразить вслух. То, что ежедневно расщипляет её изнутри, как смертельная кислота. То, о чём нужно говорить. Но то, что она не сумеет выразить устами. Но что это за загадка? Но почему его это так сильно заботит? Он же вроде ненавидит её и желает смерти, хочет её земли и лишить её независимости, так почему же он такой слабак? Тупые сопливые чувства очень мешают ему логично мыслить и разумно действовать...***
Некоторое время спустя. Поздний вечер, ближе к ночи. Ночной вечерний морозец дерёт кожу, обволакивая тонкие ткани лёгкой одежды своими ледяными порывами. Мелкая дрожь беспрерывно вибрирует по всей поверхности продрогшего тела тоннами усыпанных мурашек. Казахское ханство сидит в саду, на задней его части, в маленькой беседке. Ничего не делает, просто сидит, напрягшись плечами из-за пасмурной погоды, вся сжавшись в себя и дрожит от холода. Кисти рук сомкнуты вместе и зажаты ногами, но ощущаются так, будто бы кожа покрылась льдом на речке. Но так или иначе, сидеть на осеннем морозе гораздо лучше, нежели задыхаться в душном помещении и чувствовать жаркую тревогу на себе каждую минуту. Так, на улице эти раскалённые пары психического расстройства хотя бы не беспокоют, и она может спокойно дышать и хоть чуть-чуть отдохнуть от своих же собственных мыслей. Шелестит высохшая листва деревьев. Капризный ветер срывает сухие корочки, что недавно были пышной кроной зелёных деревьев, и разносит их повсюду, кружась в медленном танце прежде, чем выбросить их на гравий. Лишь только с окон особняка горит свет ярко жёлтых, тускло-серых и светло-серебристых тонов. Там идёт работа, какая-то оживлённая суета, людские говоры. Лишь она одна сидит в беседке и думает обо всём. Ей разрешили погулять - она и гуляет. Вот только сама не знает, чего хочет. Но с Россией они не пересекались с самого утра. Хотя вернее, они пересекались друг с другом, только один раз. Это было также на этаже, чисто случайно. В тот момент пленница вся прямо обмерла на месте от электрического шока и ощущения металлических крошек в ногах. РИ заметил её присутствие и даже остановился, развернулся к ней всем телом и странно-понурым взглядом оглядел с ног до головы. Первая так и стояла под натиском этого сожалеющего взора, думая, что сейчас снова будет огромный скандал, или русский передумает в своём выборе и всё ж таки закроет её в подвале опять. Но к счастью, всего этого не произошло. Империалист, плотно сжав кисти рук в кулаки и опустив потемнённые очи, просто глубоко вздохнул от смирения и развернувшись в другую сторону, пошёл по своим делам, оставив женщину одну в раздумьях. - Пропустите, это мой дом, я имею право! - раздаётся немного грубый и требовательный голос какого-то другого мужчины, что уже как целых пять минут так яростно пытается убедить охрану впустить его в дом. - Не велено пускать никого, - уже в сотый раз раздражённо отвечает один из сторожей. - Да как так, не велено-то?! - довольно яркий и эмоциональный тон. Возмутившись от хамства, наглый гость поправил свою излюбленную ушанку на своей голове, чуть отстранившись назад. - Вы чё, ребят, не узнали меня что ли? Интонация голоса немного смягчилась, даже послышалась нотка несерьёзной смешинки. - Нет, - упрямо буркнул сторож. - Ну вы... Вообще с ума сошли что ли, товарищи? Меня не узнаёте? - Слышь, ты проваливай, пока не поздно, - уже не сдержался охранник, перейдя на стиль языка неугомонного гостя. - Господин велел не впускать тебя сюда никогда. - Ах "Господин", да? - задумчиво и одновременно с издёвкой процитировал, как уже очевидно, Союз, будущий коммунист и СССР. - Что ж, ну ладно, как скажете. Нет, так нет. Извиняйте за вторжение. После этого, он отошёл в сторону, всем своим видом показывая, что якобы сдал свои позиции и передумал. Подолы тёплого тулупа развивались по ветру. "Ну ничего страшного, любимый папа", - пронеслось в его мыслях с остринкой. "Я найду другой способ попасть к тебе". Отойдя от противных сторожей на достаточно приличное расстояние и обойдя вокруг ограды дворца несколько добрых метров, Союз вдруг остановился на одном месте, напротив ворот со стороны заднего двора. И тут, его осенило. Оказавшись наполненным изнутри кое-какой великолепной идеей, что озарила его с ног до головы, младший русский решился на это действие. Тишина. Идеальная ночная тишина. Загробное молчание. Быстрый ветер забирает из перегруженного сознания тяжёлые мысли и распыляет их в небе, освобождая кипящие мозги и убаюкивая воющую на луну душу. Ничего не предвещало беды, как вдруг, справа, прямо возле ворот, сторона которых ограждает задний сад, где сейчас как раз и сидит ханша в беседке, в тишину врезались какие-то шумные шорохи, стуки, топоты, чьи-то тяжёлые вздохи и суета. И сама ограда сильно зашаталась, а сверху на фоне ночного полотна повиделась чья-то более тёмная и густая тень, что будто бы пыталась пролезть вовнутрь сада, становясь всё больше и больше. Потеряв дар речи от недопонимания, казашка даже встала со скамейки и боязненно придерживаясь дрожащими пальцами о столбы беседки, стала отходить назад. Спустя минуту усиленных стараний этого неожиданного явления, этот силуэт, как будто зацепившись подолом одежды об острые концы ограды, "споткнулся" и кубарем свалился прямо на землю, во время своего полёта успев что-то прошипеть, просвистеть и даже выкрикнуть нецензурные слова от досады. К слову, высота ворот не малая, вероятно, этому человеку было... больно, мягко говоря. Фигура оказалась в зоне видимости, игра света и теней прекратилась, а на пожелтевше-зелёной земле лежала часть света, доносящаяся из окон дворца. И девушка увидела, что этим силуэтом оказался какой-то странный мужчина, что уже потихоньку встал на ноги, потирая ушибленные места. - Вот же ж... Ненавижу тебя за это! - повторно выругался он, поднявшись на землю, оттряхнув подолы своего тулупа, поправив шапку, выпрямив спину и посмотрел вперёд. - Ой... Это кто? - с изумлением спросил Союз, вглядываясь в страну перед собой ещё тщательнее. Последняя ничего не отвечала, не говорила, даже лишнего звука не подавала, а просто стояла и с более онемелым ошеломлением глядела на человека, до боли знакомого человека, с которым не виделась очень давно... Союз?! Это Союз?! Сын Российской империи!? Узнала. Всё-таки узнала, несмотря на долгую разлуку и на то, как же резко и круто развернулись все жизненные события. Хотя доли сомнения и шока ещё не покинули её разум полностью. - Погодите... - с негодованием произнёс сам себе коммунист, с таким же шоковым выражением лица всматриваясь в неё. Долговато доходит. - Союз?.. - кочевница решила первой подать голос, чтобы хоть как-то разрядить атмосферу и снять напряжение. - Да, тот самый, но... Подождите-ка, - начиная чуть-чуть улыбаться из-за накалённых нервов, сам не веря своим глазам и ушам, русский вышёл вперёд уверенным и чётким шагом и облокотился руками о беседку, на этот раз уже бесстыже пялясь на Казахское ханство, потеряв дар речи. - Погодите, это же... Это Вы?! Это... Это В-Вы?.. Да это же Вы! - тут выяснилось, что имя женщины младший русский-то и не помнит. Всё только "Выкает", а имя, название страны вспомнить - не в состоянии. - Союз, это ты? - изумлённо переспросила азиатская девушка охрипшим голосом, с расширенными от недоверия к себе глазами разглядывая эту повзрослевшую личность, которая буквально недавно ещё была маленьким мальчиком. Рассматривая интересный флаг с замысловатым узором, хрупкое телосложение, внешность этой благородной и честной женщины, губы коммуниста внезапно растянулись в широкой и яркой улыбке без комплексов, а глаза сверкнули искрой звезды. Негромко рассмеявшись от восхищённой радости, Союз вышел вперёд и не задумываясь совершенно ни о чём, вдруг налетел на казашку с крепкими и восторженными объятиями, ласково и одновременно с энтузиазмом обхватив её своими руками. Вторая уже в конец оторопела от этих прикосновений, просто стоя на месте с руками по швам, окаменевшая и оцепеневшая от шока. - Не верю своим глазам, это же Вы! - с воодушевлением воскликнул он, бережно обнимая её своими руками, как родную мать. Казахское ханство, остолбенев от подобных действий, спустя несколько секунд начала ненавязчиво отстраняться в сторону, так как ей уже становилось неловко и неудобно. Но Союз этого не замечал. А просто наслаждался тем моментом, что именно сейчас ему выпала такая возможность поблагодарить этого Человека с большой буквы, эту величайшую женщину, которая в прошлом почти заменила ему мать. Но к счастью, спустя ещё пять секунд, он закончил и отстранился назад, встав перед ней и заглянул ей прямо в глаза. - Спасибо Вам! Большое Вам спасибо за всё! - произнёс он, совмещая в своих скромных фразах более глубокий и ценный смысл. - Да за что, Союз? Что ты такое говоришь? - удивилась та, пожав плечами. - Да за всё спасибо! За то, что... - окунулся он в не очень приятные воспоминания далёкого прошлого. - В детстве защищали меня от этого тирана. Я ведь тогда ещё ребёнком был. Не мог Вас достойно отблагодарить. А сейчас, вот, приятная случайность! - Да ну, что ты... - кочевница ненароком задумалась, опустив взгляд в землю. Всё-таки, но в самые её первые дни пребывания в гостях у империалиста, когда они ещё сами были в отчуждённых отношениях, она действительно бойко цеплялась в него, заступаясь за маленького мальчика. Как только увидит их вдвоём, как старший поднимает руку на младшего, или же загоняет его в угол, или просто громко кричит на него - то сразу бежит и встаёт прямо между ними и чуть ли сама не вступает с ним в драку, не давая ему и пальцем прикоснуться к мальчику. Ох уж какое огромное количество огненных и взрывных скандалов между ними было на этой почве... Несчитанное количество. Как она ему только мозги промывала. Порой, в особые моменты ещё более напряжённой атмосферы, чтобы не оставлять Союза наедине с этим монстром, она уводила его куда-нибудь в комнату или на кухню, успокаивала, поддерживала, готовила что-нибудь вкусное (он же, бедный, голодал сутками), наливала чай и относилась к нему очень нежно и ласково, как родная мать. Да даже родная мать бросила его! А эта, вроде бы чужая женщина, но относилась, как к родному сыну. Всё, что Союз мог с трудом, сквозь лютый страх выдавить из себя в те минуты, это скупое "спасибо". Он ведь даже говорить боялся открыто. Хотя в глубине души, чистое и искреннее сердце ребёнка навсегда отпечатало на себе эту щедрость, отвагу и блестящую доблесть. Но лично Казахское ханство не видит в этом деле совершенно никакого героического подвига. - Не могу поверить, что это и вправду ты, Союз, - с долькой печали вздохнула ханша, осматривая то, как же окреп и возмужал маленький мальчик перед ней. - Ты так вырос. Так похорошел. Хотя вроде... Вот буквально вчера ты был ещё совсем маленьким! А сейчас... Уже настоящий мужчина, - кратко улыбнулась она, усмешливо хмыкнув. И действительно. И изменился коммунист не только внешне, но и внутренне. В те года своего жестокого детства и трудной юности он был до невозможности зашуганным, боязливым, замкнутым, запуганным до дрожи зрачков, робким, трусливым, тихим. А сейчас такой весёлый, общительный, разговорчивый, шумный, совершенно без комплексов. Избавился от всех своих детских травм. Не то, что она... Уже какое столетие таит в себе жуткую тайну раздирающего на куски, прошлого. - Да ладно, чего уж там? Вот Вы... - только он хотел сделать яркий комплимент "матери своей мечты", как вдруг вспомнил, что эта особа не очень любит комплименты, особенно по поводу своей внешности. Так что не стоит доносить ей дискомфорт и ставить в конфузливое положение. Ветер усиляется. От свежего порыва ледянющего воздуха, словно острой мяты, девушка неприятно поёжилась, обняв себя за локти, что не укрылось от внимания мужчины. - Ой, так Вам же холодно? Чего это я стою тут... - не раздумывая ни на секунду, он оперативно снял с себя тулуп, оставаясь в одном, не менее тёплом пальто, отдавая первую вещь своей собеседнице. - Вот, возьмите, наденьте. - Ты что? Нет, Союз, не надо, мне совсем не холодно! - Конечно Вам не холодно, - передразнил её русский, настаивая на своём предложении. - Наденьте и прекратите мёрзнуть. - Нет, я не хочу, не надо, спасибо, мне не холодно, - она отошла в сторону, проходя снова к своей беседке. - Нет, Вам холодно, наденьте и успокойтесь, - он последовал прямо за ней. - Не надо! - она обошла стол внутри беседки кругом, будто "убегая" от Союза. - Я настаиваю. - Я вижу. - На улице холодеет, наденьте, пожалуйста, ради меня! - Не надо, Союз! Не спорь со старшими! - она села на скамейку. - И всё равно не всегда старшие правы, - он приземлился на скамью рядом с ней и сделав по-своему, накинул тулуп на её плечи. Вторая сдалась и тяжко вздохнула, не имея никаких ресурсов спорить с этой упрямой и доброй личностью. - Тебе самому будет холодно, - тихонько проговорила она, невзначай укутавшись в тёплую одежду плотнее, ощущая, как стало уютно и тепло, резко почувствовав себя в безопасности от этой вредной осени. - Нет, мне нормально, - решив пока не торопиться со своими делами, коммунист сел в вальяжную позу и достал из кармана пачку сигарет... - Ты что, куришь?! - воскликнула от замешательства кочевница, зажимая свой рот руками, чтобы не вдыхать этот ядовитый и едкий запах гари и губительного табака. - Да, с тринадцати лет уже, - ухмыльнулся Союз, сдерживая смех в своей груди. - Что?! Не может быть... - данное открытие оглушило рьяную противницу курения и алкоголя. - Когда я ещё жила с вами... Ужас... И как же я раньше этого не замечала? - Вы и не обязаны были это замечать, - Союз выдохнул клуб дыма из себя, и тот закружился пышными кружевами и завитками, сливаясь с остальными слоями воздуха. - А отец твой знает? - Он мне не авторитет. - И то верно, - не смогла не согласиться казахская страна, озадаченно взглянув в сторону. - Кстати, я же не помешал Вам своим вторжением? Не нарушаю Ваше личное пространство? - Нет, что ты такое говоришь, нет конечно. Наоборот, мне даже приятно пообщаться с тобой, увидеть после стольких лет разлуки. - А, ну хорошо. Просто я подумал, мало ли, вторгся в Ваше личное пространство. Интересная вещь, которую сама для себя подметила сейчас в мыслях кочевница, это отличие Союза от Российской империи. У первого речь такая быстрая, непринуждённая, прямолинейная, будто он находится в спешке, простая, разговорная. А второй всегда говорит умеренной скоростью, спокойно, коротко, чётко, по делу, иногда даже применяя особенные литературные приёмы и словно сочиняя красивые поэмы. Странно, зачем она сравнивает их? - А, кстати, всё так быстро произошло, а я хотел у Вас спросить, - зарядившись солнечной энергией от предстоящего разговора и некой тревожности одновременно, русский ещё больше развернулся к девушке, предварительно выдохнув табачный дым в другую сторону. - Как Вы здесь оказались, если не секрет? Просто, прошло уже... Сколько там... Ай, хрен знает, сколько лет... - неожиданно, он встрепенулся, мысленно дал себе подзатыльник и стукнул по губам за употребление подобной лексики в присутствии своей собеседницы. Но время уже не повернуть назад. Хорошо, что последняя хоть не знает значения русских эмоционально-окрашенных выражений, так сказать. Или знает? Неудобно получилось. - В общем, как Вы здесь очутились? - А, я... Ну, знаешь... - этот вопрос заставил её произвести в своей памяти тот самый день, когда РИ, самовольно вторгнувшись на её территории, буквально украл её вместе с Казахстаном и привёз сюда, где они разлучились одним паскудным и несчастным днём, и до сих пор не могут встретиться. Не очень приятные моменты, если честно. Зачем он с ней так поступает? Но Союзу это знать уж явно не обязательно. Надо сказать что-нибудь незначительное. - По политическим обстоятельствам. Услышав это словосочетание, коммунист сначала было хотел поверить, а потом, вспомнив о том, какими именно "политическими обстоятельствами" они занимаются вдвоём, многозначительно хмыкнул и хитро ухмыльнулся. К счастью, его ухмылку не увидели во тьме ночной. - Ну, понятно... - Нет. На этот раз, уже действительно по политическим обстоятельствам. Без всякого скрытого смысла, - кратко объяснила ханша, прикрыв глаза от измученности. - А что случилось-то? Вы в ссоре? Как он вообще к Вам относится? - Да никак. Но это наши дела. Всё в порядке. - Что-то я Вам не верю. Вы же в тот год уехали почему-то. Так быстро и стремительно, я даже не понял, куда Вы делись. А ведь без Вас дом как будто опустел. Стало так, ну... Ну так себе, не хорошо дома стало, как-то грустно и плохо. Да и, отец так страдал по Вам. Ходил сам не свой. Чуть полностью в запой не ушёл. Пришлось спасать, иначе совсем бы уже, ку-ку стал. - Түсінікті, (ясно) - неодобрительно протянула кочевница, не желая больше ничего и слышать про тот год и уж тем более, ту злосчастную ночь. Ветер свободно разгуливал между тонкими ветвями и сухой листвой одиноких деревьев, залетал в дыры дуплов и завывал волчьим рыданием. Звёзды на ночном полотне густого мрака тускло мерцали эффектом угольков камина. Становилось всё холоднее и холоднее. Но благодаря тулупу - тепло и комфортно. Постепенно, заканчивалась и бытовая жизнь простолюдин. В веранде, вестибюле, сарайчиках и теплицах стал выключаться свет. Погасали последние электрические лампочки, которых заменяла большая и могущественная луна, чья мантия серебряного цвета укрывала землю бриллиантовым одеялом. Атмосфера между двумя странами также становится всё более хладнокровной и молчаливой. - Союз, расскажи-ка лучше ты о себе! - вдруг опомнилась Казахское ханство. Хочется немного разбавить раскалённую обстановку и, конечно же, узнать кое-что о мужчине побольше. Он ведь, как никак, всё равно ребёнок. Ну то есть, младше неё. - Чем занимаешься по жизни? Где живёшь? Уже основался, как государство? Как отношения с отцом? - Да, ещё нет, пока не основался. Так сказать, ресурсов и возможностей пока нет, но я стараюсь. Я сначала приду в себя, немного отдохну, соберу все необходимые знания, материалы, возможности, но сейчас пока не могу. Не сейчас. Вот потом я обязательно войду в свой, нужный мне, ритм жизни, - точно также скрывая в этой фразе нечто более глубокомысленное и двузначное, он сверкнул глазами, которые с виду такие добрые и милосердные, но за кулисами которых скрывается смертельная обида и жажда мести своему родителю за ту боль, которую тот ему причинил. - А живу я, кстати, вне этих земель вообще. Построил небольшой домик на опушке леса на границе, всё прекрасно, мне нравится. Я уже давно съехал от этого... От этого сумасшедшего. Не, это... Невозможно жить с ним под одной крышей. А сейчас вернулся, кстати, за кое-какой вещью, которую забыл, м-да. Да короче, ничё нового. Единственное, меня стража не впустила вовнутрь из-за приказа этого фон-барона. Так что, пришлось через ворота перелезать, - вспоминая эту неряшливую глупость со своей стороны, как он шлёпнулся на землю с немалой высоты, что как раз и послужило просто идеальным приветствием и шикарной первой встречей. Не сдерживая передоз эмоций, казашка не смогла вытерпеть и немножко рассмеялась со всех этих фраз, невольно вспоминая в своей голове образ этого "чудаковатого" царя. Не такого грубого и злого, каким он представляется сейчас, а доброго и милого, весёлого и заботливого, слегка рассеянного и забавного, любимого и страстного... Тот образ, по которому безумно ноет сердце и люто разрывается душа. - Да-м-с, вот такие дела. Теперь остаётся только с боем пробраться к себе в комнату и забрать то, что принадлежит мне. Ну ничего, не впервой, так что смогу. Потом опять уйду. Но потом, конечно, приду, если захочу. Хотя кажется, что не захочу. А может и захочу. А может и нет, я не знаю... - младший русский стал даже не разговорчивым, а болтливым и легкомысленным. Но зато честным и открытым. Не жестоким. - А Вы сами вообще как? Всё в порядке? Что нового? - Абсолютно ничего, - с наигранным сарказмом процитировала кочевница, подняв руки вверх в жесте "сдаюсь". Ничего такого нового, всего лишь девять лет разлуки и бушевания безответных чувств в груди; пережитое насилие; ножевое ранение; нахождение на грани смерти десять раз за всё время; частичная потеря своих земель и независимости; два крупных сражения; одна великая война; поражение врага; сотрудничество и после, большие раздоры с Китаем за свои земли на политической арене; рождение сына; возможность умереть. Ничего нового за все сорок с чем-то лет. Только это, а так, ничего нового. Пустяки, одним словом. - Вы будете заходить в особняк, или ещё здесь посидите? Просто уже холодно и ночь, - русский решил закончить затянувшийся разговор. Размышляя о том, что может произойти сейчас, женщина нервно взглотнула, искренне боясь зайти в дом и встретиться с его хозяином лично. Где она спать будет, кстати? Где придётся, там и будет, что ли? - Не знаю. Наверное, ещё немного посижу здесь. - Вы уже вся продрогли, в фиолетовый цвет окрасились, как баклажан! Может, всё-таки зайдёте в дом? - не на шутку забеспокоился Союз, поднявшись со скамьи на ноги. - Опять настаиваешь? - Ага. - Ну ладно, пойдём. Мне и вправду здесь делать нечего. Она встала на ноги, ощущая свои конечности и всю площадь тела окаменевшими от невыносимого холода, всё ещё укрываясь этим тяжёлым и плотным тулупом, что хоть как-то согревал промёрзшее и обмокшее насквозь тело. Выйдя из беседки, они по дороге вдвоём ещё мило беседовали друг с другом на какие-то мелкие и совсем не значимые темы. К слову, но разговор с кем-то другим, более интересным и милосердным собеседником, с которым она также не виделась несколько десятилетий, послужил для неё глотком драгоценного кислорода и отдыхом от всех кошмарных и шоковых событий за последние годы. Она немного развеелась, отдохнула, посмеялась. Хотя вроде, "яблоко от яблони не далеко падает"? Нет, не совсем. У этой пословицы ведь есть продолжение - "но далеко катится". Как только они вдвоём вошли в особняк, Казахское ханство напряглась от испуга, принявшись в спешке оглядываться кругом и первым делом вернула тулуп Союзу, после этого искренне отблагодарив его за всё, осыпая всеми красочными и светлейшими пожеланиями на жизнь, глубоко в мыслях понимая, что это может быть их последняя встреча, ведь мужчина скоро уедет к себе. После своего прощания, помахав Союзу рукой уже в сотый раз, ханша развернулась назад и быстрым шагом поспешила куда-то в другие комнаты вестибюля, лишь бы скрыться от всех глаз и побыть наедине с собой. А коммунист пошёл по своим делам. И как у него всё прошло, встретился ли он с Россией, что вообще происходило за это время - она не в курсе. Хочется просто бежать туда, куда глаза глядят. Подсознательный страх сковывал внутренние органы железными цепями.