***
Некоторое время спустя Чудесная солнечная погода придавала замечательное настроение. Светлые лучи просачивались сквозь перешёптывающуюся листву ярко-зелёных деревьев и создавали игру теней, которая была схоже с изумительным сюжетом кукольного театра. Солнце не жгло и не пекло, как в пустыне, а жизнерадостно светило и улыбалось, подарив жителям германской земли открытое небо с насыщенными парами кучевых облачков. Ласковый ветер освежал тело. - Какие у нас вообще дальше планы? - не отрываясь от чтения газеты, спросил Александр, натянув на нос очки и кашлянув. - Хрен его знает. Поживём – увидем, - задумчиво ответил Союз, сделав глоток приторно сладкого какао и потянувшись за очередным кусочком тыквенной выпечки. - Если доживём, - в шутку дополнил он, шаловливо улыбнувшись, и взглянул на ребёнка, играющего в песочнице. - Малыш, ты не голоден? Казахстан отвлёкся от игры и развернулся к старшему, окинув его молчаливым взором. Выражение лица его было спокойным, расслабленным. Качеля, стоящая неподалёку, ещё тихонько раскачивалась, останавливаясь после недавнего использования. Казах отрицательно помотал головой, легонько улыбаясь. Новый дом, с кровью и боем отвоёванный у Пруссии, прекрасен во всех его смыслах. Проживать здесь комфортно и удобно. Наконец-то нормальная дверь. Владелец земель вроде не возражает проживанию этих троих у себя сколько угодно времени. По крайней мере, он так вслух выразился. - Ну, я имею ввиду, не будем же мы тут жить всю жизнь, да? - продолжил разговор Александр. - Здесь сложно выжить, немецкий язык какой-то слишком замудрённый, мы его мало знаем. - Ой-ой-ой, Сашка, ты меня с этим вопросом, ты мне уже вот здесь сидишь, - раздражённо выпалил коммунист, ребром ладони проведя по своему горлу. - Что тебе тут не нравится? Здесь хорошо, спокойно, красиво, наслаждайся, отдыхай, куда тебе торопиться? - Я домой хочу, вообще-то, - протянул мужчина такой интонацией, будто маленький ребёнок вдали от дома, который соскучился по родителям. - На родную русскую землю. Слышать родную русскую речь. - Так я ж на русском говорю, да и ты тоже! Хах, чего тебе не нравится-то? - усмехнулся Совет. - Говорим же, чё ещё надо? - Нет, это другое. Я хочу к родному господину. На землю русскую. Вы неужто не скучаете? - По кому мне там ещё скучать? - скептически вздёрнул он бровью, допивая последние глотки тёплого напитка. - Ну... По кому-нибудь. А жениться?! - ни с того ни с сего перевёл тему Александр. - Что, на немке что ли будете? - А чё бы и нет? - решил подыграть русский. Подкалывать этого патриота очень весело, между прочим. И в цирк ходить не надо. - То есть, не на русской? - Чё ты от меня хочешь вообще? Причём тут женитьба? Я, может, вообще не хочу жениться! Чё за хрень? Зачем ты мне это говоришь? - А дети?! Тоже не русские? - Ой, какой патриот... Какие дети? Чё ты ко мне в постель-то лезешь? Какая тебе разница? Причём тут дети? Дети – они и в Африке дети, чё с них брать-то? Подобные новшества Александр не очень-то и одобряет. Не принимает он межнациональные и межрелигиозные браки совсем. Противоположное восприятие мира и точка зрения Совета хоть и напрягали его, нервировали, но спорить с самой страной и перечить таким лицам он пока не готов. Союзу же как-то плевать на все эти различия между парочками. Честно, он как-то и не задумывается над этим совсем. Любовь есть любовь. Люди счастливы? Никому не вредят? Никто в семейных отношениях не страдает? Вот и славненько. - Малыш, подойди-ка сюда лучше. Мне кажется, ты голодный. Не хочешь печеньку? А конфетку? Александр поднял озадаченный взор и увидел, что этот шустрый ребёнок уже тут как тут оказался возле стола. Иногда это заставляет его недоумевать: откуда в детях столько энергии, скорости и скрытности? Секунду назад он всего лишь играл в песочнице, а сейчас уже стоит здесь. И молчит. Уже сколько времени он молчит вообще, не проронив ни звука? - Может, ты реально голоден? Давай, я тебе что-нибудь приготовлю? Мужчина сознательно отвлёкся от чтения непонятных новостей и статей газеты и шмыгнув носом, перевёл взгляд в сторону, задумчиво уставившись на то, как маленькая бабочка с большими разноцветными крыльями летает возле цветка. - Тогда, лучше попей воды. Напился? Ещё дать? Налить? - коммунист продолжил возиться с ребёнком, относясь к нему, как к родному сыну, вспоминая то добро, которым накормила его в юности одна очень хорошая женщина. В данное время, с каждым новым днём он всё больше и больше осознаёт, как важно помогать обделённым, протягивать руку помощи даже в самые трудные и, кажется, безвыходные ситуации и не бояться брать на себя ответственность за тех, кто нуждается в крепкой опоре. Любой вклад, даже самый минимальный и ничтожный по-своему важен и необходим. Ведь сложная картина с изумительным пейзажем состоит из множества маленьких неразборчивых пятен и обычных линий, так? А вместе они составляют нераздельное целое. Осознав, что мальчик ещё не голодный, СССР отпустил его играть дальше, мысленно задумавшись над чужими словами, анализируя своё прошлое и вспоминая момент, когда нашёл это бедное дитя без признаков жизни. - Хотя вообще, да, ты прав, - внезапно сказал он. - Ведь если я нашёл его на той земле, у этого... То значит, все отгадки и ключи к разгадке остались там. Наверное, там и его родители, ну, или просто те, кто хорошо знает его. Короче, родные. - Вот и я о том же! - с щелчком пальцев воодушевлённо подхватил Александр, искренне надеясь на то, что вскоре вступит на родную землю. - А может быть, в этом деле даже замешан и мой отец. - Может быть и так! - Но как мы вернёмся туда, если там ещё не закончились военные действия? Ты чё, подвергать наши жизни риску хочешь? А если нас примут за каких-то шпионов и не впустят, посадят, к смертной казни приговорят? - А может, война уже закончилась? - Конечно, за такое короткое время закончилась, как же! Ты хоть немного думай, о чём говоришь! - Ну а вдруг? - Не «вдругкай» мне тут! Уж лучше приехать поздно, но остаться живыми, чем приехать раньше, но сдохнуть! Окончательно измучившись от бесконечных деструктивных споров, которые всегда заканчиваются раздражённым передразниванием коммуниста, Александр тяжко вздохнул и встав из-за стола, направился к дому. Хоть внешне он и продолжил строить безэмоциональный и безразличный вид, но в голове он серьёзно задумался о каком-нибудь плане, который бы отправил их домой как можно скорее. - Кстати, постой! - внезапно окликнул его коммунист во второй раз. Мужчина безразлично развернулся, потеряв всякую надежду на спасение из этого ада. Тоска по дому с каждым днём становится всё сильнее. - Ты мне про женитьбу, свадьбу говорил. Тебе чё, праздника на душе не хватает что ли? На свадьбе погулять хочешь? - Нет. - Ага, нет, а зачем тогда спрашивал? - Просто. - Твои вот эти односложные ответы меня бесят, если честно. Ну ты же спрашивал про свадьбу! Ну так чё надо тогда? Ну, давай сходим на какую-нибудь немецкую свадьбу здесь, коль уж так хочется? Посмотрим, как тут у Господина Пруссии проходят свадебные обряды, а? - само имя королевства революционер буквально выплюнул с некой насмешкой и ехидством. - Нет... - уже более удручённо протянул Александр, скривившись от неприязни к местным обычаям, ведь они отличаются от его родных. - Жаль, а вот я бы с удовольствием посмотрел, как тут парочки женятся. Сходил бы на мероприятие какое-нибудь. - Для этого нужно особое приглашение. - Не надо мне ничё, я сам приду. - Нужно знать тонкие манеры, этикет и правила приличия. - Ой, не надо!.. - принялся отмахиваться Союз, у которого уже закончились отмазки и отговорки, честно говоря. - Я и так знаю. Не шуметь, не кричать, матом не разговаривать, всё, чё ещё надо? Окончательно устав от этой болтовни, мужчина опять тяжело вздохнул и на этот раз, не отвлекаясь ни на что, поспешил зайти в дом.***
- Вам дан ещё один шанс. Господь одарил Вас возможностью исправить былые ошибки и возобновить игру. Система взломана. Счёт возобновился. Продолжается игра под названием «Жизнь». Продолжить своё существование? - Продолжить... Я выбираю продолжить! - Даёте ли Вы обещание отдалиться от всего тёмного, что не позволяет Вам приблизиться к светлому? - Даю обещание! - Сможете ли Вы впредь не сойти с истинного пути, предначертанного Вам судьбой и не убегать от самого себя? - Смогу... Правда... Смогу... Постараюсь... - Бог решил дать Вам последний шанс в качестве поощрения за осознание своей глобальной ошибки. Больше шансов не будет, и в случае очередного неповиновения Вы истратите себя снова. Готовы ли Вы принять на себя такую ответственность? - Готов! Я всё понял! - Отправляемся в путь? - Да!.. - Удачи Вам в игре. - Россия! Ты жив! Слава Аллаху, он жив! - до боли дрожащий, полуистеричный, практически лихорадочный голос разразил тишину комнаты. Обычно, когда человек просыпается после больших и глубоких ранений спустя время, он чувствует сильную изнеможённость, жажду, сухость в горле, полуобморочное состояние и непонимание всего происходящего вокруг. Но всё это в данный момент удачно обошло Российскую империю: его глаза почти сразу же выстроили ясные облики и очертания медицинского пункта, настроили слуховые и осязательные рецепторы, и ему показалось, что он даже ощущает поток крови в жилах, артериях и венах. Монотонные звуки капельницы регулярно постукивали откуда-то сверху, переливая какие-то жидкости по тонким трубочкам куда-то в руку, соединяясь с кожей иглой шприца. Голова слегка кружилась. - Россия, ты жив! Господи... Неужели, это правда? Я дождалась! Полностью окунувшись в реальность, всё еще слыша тот самый странный голос в своих мыслях, он перевёл взор вправо и увидел её. Казахское ханство стояла прямо рядом с достаточно широкой больничной койкой, сплетя пальцы рук в нераздельный замок и держа их на уровне груди. Её взгляд затаённо подрагивал, с молчаливым ошеломлением она замерла, с трудом сохраняя равновесие на песочных ногах. Россия смотрел на неё в ответ, всё ещё стараясь восстановить в памяти обломки своих последних воспоминаний. «Скажи хоть что-нибудь», - оглушал внутренний голос девушку, которая, едва теряя рассудок, не могла нормально видеть из-за скопившихся слёз в глазницах, что находились уже на грани выхода. «Пожалуйста, хоть что-нибудь произнеси». И тут, словно недосказанные молитвы оказались услышанными: империалист аккуратно сделал глубокий вдох и на мгновение прикрыв веки глаз, облизнул высохшие губы, будто собираясь что-то наконец-таки промолвить. Ханша затаила дыхание, опасаясь того, что прямо сейчас её в конец одолеет истошная тревога из-под недр сердца, и она захлебнётся в эмоциональном срыве. - Я в раю? - спросил он безлико. - Мы с тобой умерли? Азиатка нервно вздохнула с облегчением и раздирающей агонией одновременно, и губы её невзначай растянулись в улыбке. Она еле как держалась от того, чтобы громко не засмеяться на всю комнату от передоза нервного напряжения в рёбрах, сама не понимая причину этого. Она сходит с ума, да? - Нет. Ты жив. И я жива, - с усилием выдавила она сухие слова из себя, чувствуя себя раздавленной под прессом лепёшкой. - Аа, понятно... - всё, что выдал мужчина перед тем, как вновь расслабиться на тёплой постели и закрыть глаза, ощущая сонливость и тягу ко сну, желая продолжить свой покой. Кочевница пришла в серьёзное недоумение, нахмурив брови. Он уснул? Опять? Ему не хватило долгой комы? Или он так шутит? Или, он просто не набрался достаточно сил? Может, он снова впал в бессознательное состояние? Но так или иначе, вот так просто отпускать его в мир иной и брать все риски нельзя. Она больше не собирается молчать, скромничать и упускать все шансы. - Россия? - робко окликнула она его, бережно оседая на уголок кровати, утирая слёзы. Еле как держала вес своего тела, надеясь на затёкшие суставы, кости и больную поясницу. - Мм?.. - лениво откликнулся монархист, будто школьник, желающий оттяпать ещё пять минуточек перед школьным днём. - Ты как себя чувствуешь? Ты в порядке? - А? - он резко открыл глаза, вздрогнув всем телом и снова окинул девушку своим взглядом, но на этот раз, более оживлённым и шокированным. Как будто всё то, что происходило до этого, было неосознанной ошибкой. Вся ситуация свелась до абсурдного напряжения. Никто ничего не понимал, поведение каждого присутствующего казалось странным и логично необоснованным. - Казахское ханство? Это ты?! - он стал жадно поглощать её всеми своими очами, скользя взором сверху вниз, рассматривая её внешний вид, который, к счастью и негодованию, оказался очень даже опрятным. Не таким, каким он был в темнице. Она словно привела себя в порядок. На её коже больше не красовались грязные разводы и кровяные следы, тело было чистым. Ноги по всем площадям и периметрам были усыпаны аккуратными швами. Открытых ран и порезов больше не было, будто бы кто-то оказал ей достойную медицинскую помощь, наложив швы и с заботой залечив их. Остальные же ссадины были также вылеченными, не оставшимися без внимания. И одета она была не в какой-то порванный кусок ткани, а в что-то наподобие лёгкого платья, чистого, выглаженного и свежего. - Я, - промолвила ханша настолько изнеженным и умилительным голосом, будто родная мама. И глаза её выражали ничто иное, как тихое счастье от обретённого покоя, что достался ей с кровью, потом, слезами и войной. Думать о том, что игра ещё не закончилась, а только продолжается, и всё самое сочное будет только впереди, ей очень не хотелось. - Господи Иисусе... - русский откинулся головой на подушку, с жалостью и зудящей безнадёжностью закрыв глаза и нахмурившись. Он вспомнил то, от чего чуть не умер. Воспоминания вороньим вихрем вскружили расшатанную психику и стали разрезать нервную систему металлическими взвизгами. Он видел слишком многое. То, что ранило его окончательно. И эти шрамы не излечить так просто и легко. - Чёрт, я вспомнил... - протянул он голосом, наполненным невообразимым чувством потери, которую невозможно восполнить ничем более. Казахское ханство терпеливо ждала, с сожалением и тревогой созерцая на весь этот странный, но до боли важный процесс. - Как ты вообще? Ты в порядке? - промямлил он, взглянув на женщину. - Да. А ты? - вздохнула она, устало улыбнувшись. - Не надо говорить обо мне, - тембр голоса показался более строгим, приказывающим, доминантным. - Я всё равно виноват перед тобой. Ханша от удивления едва вздрогнула плечами, издав звук недоумения и скорби по чему-то неизведанному. - Ты не виноват ни в коем случае! Это не твоя вина! Это всё... - взглотнула она, осекнувшись. - Это всё я. - Сколько ж я тут уже лежу, раскисаю... А ты... Так быстро оправилась. После вчерашнего-то. - Что? После... Вчерашнего? - азиатская страна резко кинула на мужчину озадаченный взор, взглянув, как на сбредившего. Она и подумать не могла, что всё сведётся до такого состояния – придётся объяснять самые простые вещи. - А что? - спросил он безразлично, витая в тучах. - Россия, вообще-то... Ты находился в коме месяц. - Ч... Что? Месяц?! - почти вскрикнул монархист, подскочив на кровати, принявшись рефлекторно подниматься. Стоящие рядом капельницы с проводами пошатнулись. Девушка на автоматически выработанной реакции, почти инстинкте, ринулась к ним, желая не допустить падения жизненноважных предметов и серьёзных последствий со здоровьем после этой неаккуратности. То есть, после того события с ножевым ранением прошёл уже месяц? - Осторожно, - пробормотала кочевница, стараясь держать стальной облик до конца, поставив на место капельницу, дождавшись, пока самое последнее шевеление не утихнет в потоке воздуха. - Месяц... Нет, ты, наверное, шутишь, да? - он прикоснулся оледеневшей ладонью к вспотевшему лбу, ускоренно задышав от переведённого дыхания из-за оглушения этого открытия. - Мне что, сейчас хочется шутить, да? - Откуда я тебя знаю? Всё же было вчера, я помню! - Тебе просто так кажется. На самом деле, ты уже месяц тут лежишь, поправляешься. - Ох, Иисусе... Месяц? Чёрт, это ж сколько я пропустил? А ты вообще... Ты как вообще? Ты мне так и не ответила на вопрос. - Вообще-то, я ответила. Я в порядке. - Нет, ты не ответила. - Ответила, уже второй раз, вот, только что. - Когда? - Только что... - А этот... А этот где?! - воскликнул РИ, вновь вскочив с кровати. Казахское ханство на секунду замолкла, поджав губы и прикрыв глаза на краткое мгновение. Россия не произнёс ничего конкретно, но одно лишь абстрактное обозначение «этот» вызвало в ней торнадо не самых волшебных воспоминаний. Боль в сердце стала неотъемлемой частью её жизни, как кислород. - Я не знаю, - промямлила она, пытаясь унять дрожь в конечностях. - Он сбежал? А народ мой? Остался ведь без меня. С ним что? А... А ты сама? А как ты выбралась из темницы? А остальные? - Россия... - Господи, молю, расскажи мне всё, что произошло, пока я тут отдыхал! - Я расскажу, только ты успокойся. - Да спокоен я! - он взмахнул рукой, в которую был введён шприц, тем самым, чуть не разорвав свою вену этим резким движением. - Извини. - Россия, всё хорошо. Народу твоему твои слуги, или депутаты, или кто они там, всё объяснили. - А что сказали? - Я не знаю, я не подслушивала. Народ под контролем, государственные дела не остановились, а продолжаются, все просто ждут тебя. Политика твоя... - К чёрту политику, - неожиданно даже для самого себя, РИ вдруг схватил девушку за ладонь. Не грубо, не с остервенением или какой-то злобой, а будто с сильным желанием никуда никогда не отпускать. Та вопросительно посмотрела на него, воссоединив зрительный контакт. Глаза у России лихорадочно бегали туда-сюда, по всему обзору, словно бешеные. Будто он не мог до конца насытиться её присутствием рядом с собой, пускай так рьяно и отрицает в мыслях свои настоящие чувства, голос своего настоящего внутреннего «Я». - Лучше расскажи про себя, - продолжил он, нервно взглотнув. - Ты мне важнее. И вроде бы, тяжёлые тучи должны испариться, небо должно проясниться, солнце должно заблистать ярче, а сердца должны вспарить до необъятного простора космоса, как это красиво говорится в сказках, но не тут-то было. Почему-то, не зная определённой причины, но вместо сконфуженности и скованности на смену ощущений к азиатке пришла какая-то раздражённость. Она резко выхватила свою руку, кинув на мужчину зоркий, осуждённый и презрительный взор. Последний пришёл в недоумение. Очень странная ситуация. Вроде как все эти годы, десятилетия, она иссыхала от безответной любви, как маленькая глупенькая девочка, медленно погибала от тоски и боли, мечтала, вспоминала и не хотела расставаться со сладкими снами, посвящёнными этой боли, но сейчас же, когда ей наконец-таки выпал шанс пропустить сквозь себя эти приятные моменты снова, она взбесилась. Почему? Ведь потом опять будет грустить и болеть. - Со мной всё очень хорошо. Ты же видишь. Я не нуждаюсь ни в чьей помощи. Тем более в твоей, - медленно проговорила падшая страна, отвернувшись спиной и отойдя от больничной койки, пряча глаза. Фактически, Россия в данную минуту созерцает на монстра, которого сам же и воссоздал. На мечту, которую сам же и раздавил. На то, что ранит его сердце, чьё он сам же и ранил. Отчасти, слова Казахского ханства всё же были правдой. Но что же произошло на самом деле? Когда Российская империя «умер» от ножевого ранения, он успел кинуть ей ключи до своего окончательного впадания в кому. Но его пленница не сразу заметила этот подарок судьбы, ведь всё её внимание было обращено исключительно на её умирающего любимого. Хоть и бывшего, но тем не менее. Как уже было описано ранее: сильно рвалась она к нему, кричала, истерила, надрывала голос, звала на помощь, желая выпутаться из этих проклятых оков. К счастью, вернувшись в реальность и постаравшись кое-как наладить здравый смысл, она отыскала ключи где-то на полу, рядом с собой, и с трудом освободила свои ослабевшие конечности от массивных тяжестей. После, она сразу же ринулась к нему на полумёртвом дыхании. Из огромных открытых ран в сторону брызгали капли крови, ноги безумно изнывались от болей, но эти физические ощущения блокировались из-за титанического эмоционального потрясения. Ещё некоторое время она рыдала, завывала в горечи и скорби, пытаясь разбудить мёртвого Россию, но тщётно. Поэтому, постаравшись настроиться, вытерев лицо, она решилась на весьма отважный и трудный для своего состояния поступок, дабы подтвердить свой статус и не дать ещё одной смерти случиться на своих глазах. Прилагая неописуемые человеческими словами усилия, она встала и на своих больных ногах, на которых не осталось ни одного живого места, умудрилась подняться на верхние этажи и подняв панику, созвать абсолютно всех. Неважно, кто придёт, главное, чтобы пришли. Ведь все люди, находящиеся во Дворце, покорны своему господину, именно поэтому и не должны оставлять его одного, умирающего. Наступать на ноги, напрягать шрамы, сквозь которых почти показано голое мясо и видны прожилки было не самым приятным чувством, но ей на себя в тот момент было совсем наплевать. Она не чувствовала совершенно ничего. Хотя данное зрелище со стороны выглядело ужасающе. Слуги и лекарши, увидев эту картину, так и обмерли от шока, а некоторые даже вскрикнули. Но осознав, что помощь требуется срочно, разобрав эти умоляющие возгласы, они резко же поспешили вниз, в темницу, последуя указаниям этой пленной, что была вся изуродована кровью, ранами и чудовищным видом. Передав столь жизненноважную новость, не слыша ничего вокруг и уже не соображая толком-то ничего, девушка свалилась на пол, обессиленная, но довольная результатом своих стараний. Сейчас врачи вылечат Российскую империю, своего господина, хозяина земель русских и всех владычеств земных и морских, и всё с ним будет замечательно. Она сделала своё дело. Одна медсестра сжалилась над ней, обратила внимания, не перешагнув через, как все другие, и вызвалась оказать достойную помощь. И оказала. Работы на эту медсестру навалилось неслыханно много, но она справилась. Устранила возможность распространения инфекции сквозь открытые раны, обработала их, наложила швы, накормила свою пациентку полезной пищей и необходимыми медикаментами, сменила порванные грязные тряпки на хорошую одежду, пожертвовав своё платье, и положила в изолятор на двухдневное наблюдение. Старые вещи она сожгла в печи, ведь от них почти ничего не осталось. К слову, и самой пациентке не помешало бы своё тело привести в порядок, принять душ, но она была без сознания. Измоталась очень сильно, выгорела. Но и здесь медсестра не отступила, а взяла в помощь таз с тёплой водой и тряпку. Всё это время другие лекари возились лишь с одним РИ. На третий день Казахское ханство проснулась и сразу же попыталась встать. Она отвергала всю предложенную еду, воду, помощь и рекомендации от врачини, мигом же принялась расспрашивать о благополучии и здоровье России и изо всех последних сил умоляла позволить ей увидеть его. Конечно, спорить с ней долго не стали и отпустили. Но к сожалению, дела у империалиста шли не так гладко: врачи всё ещё боролись за его жизнь. Он потерял очень много крови, ранение оказалось глубоким и чересчур серьёзным, а риск смерти возвысился до небес. Одним словом: он экстренно нуждался в переливании крови, но добровольцев почему-то не нашлось. Все чего-то боялись. «Я готова», – единственные два слова, которые произнесла казашка, как только вступила за порог. Два твёрдых, хладнокровных, уверенных слова, произнесённых так бесстрашно и чётко, что кожа у присутствующих покрылась мурашками. Этот настрой, эта аура, что так и веела от этой женщины... Это заставило всех замолчать. Ей нельзя было переносить такую операцию. Она сама лишилась немалого количества крови, так ещё и жертвовать её другому – вариант не из лучших, решение чревато негативными последствиями. Но разве наша с вами упёртая леди будет слушать эти «отговорки»? Вот врачи и не стали её слушать, а смирились и сделали переливание. Так, Казахское ханство спасла Российскую империю во второй раз, подарив ему львиную часть своего жизненного ресурса. Это послужило финальной чертой, и она, не испытывая уже совсем ничего, отключилась на несколько дней из-за дикой усталости. А очнувшись и придя в себя, сразу же навестила русского и проводила с ним каждую секунду своего времени. Переливание было сделано успешно, он была спасён, но так и не смог выйти из комы. Весь этот месяц ханша покорно сидела возле его больничной койки, не отходя ни на шаг. Тихо плакала, молилась Аллаху, держала его за руку, разговаривала, гладила по голове, не спускала глаз. Она порой даже сама проводила кое-какие процедуры с больным, отбирая все реквизиты у медперсонала, готовила ему свои мази и кремы, рецепты которых прекрасно знала с детства. И соответственно, на все предостережения и советы врачей плевать хотела. К счастью, той добродушной медсестре удалось оторвать эту упрямую женщину и заставить принять полноценный душ и начать питаться. Но потом же, та снова приклеелась к стулу рядом с постелью мужчины, с нетерпением ожидая его возвращения на Землю, не теряя ни веры, ни надежды. И ведь дождалась. От Джунгарии же ни письма, ни весточки. Испугался и сбежал. - Как остановить эту кровь? Вернувшись в реальность после воспоминаний, Казахское ханство повернулась назад и увидела, что Российская империя стоит на ногах, как ни в чём не бывало. Помимо этого, он держал в руке шприц, который только что небрежно выдернул из кожи, и из-за этого непрофессионального действия по его руке потекла кровь. - Ты что сделал?! Зачем ты выдернул иглу? Ты же мог себе навредить! - испуганно выругалась женщина, в страхе кинувшись к непослушному больному. - А как кровь-то остановить? - Да ты дурак! Нельзя тебе вставать, нужен постельный режим! - но в миг осознав, что спорить с этим капризным врединой реально бесполезно, ханша решила воспользоваться здравым смыслом и быстренько выбежала из медпункта, побежав за профессиональной помощью. В принципе, ликвидировать рану она могла бы и сама, но была настолько опустошена, что наврядли бы сообразила что-то. Помощь не заставила себя долго ждать, и почти сразу же подоспела. Лекарша, будучи приятно потрясённой от радостной новости – оживлению господина, сумела устранить всевозможные неприятные последствия, заново перевязав открытую рану и сказала, что нужно ещё немного полежать на лечении под присмотром, подтверждая ранее сказанные слова. Всё обошлось. Россию, конечно, никто переубедить не смог ровно так же, как и Казахское ханство насчёт необходимости и важности постельного режима после глубоких ран. Да и, мало кому это надо, ведь страны живее, здоровее и сильнее обычных людей, они созданы для сражений, боев и войн. Все капельницы, уколы и остальные «ерундовые глупости» были убраны по требованию самого же господина, и он встал на ноги как полностью выздоровевший и дееспособный человек. Но обстановка между двумя круто поссорившимися странами накалялась с каждой минутой, словно нагретое или расплавленное железо. Как никак, но друг перед другом стоят враги, всё те же поработивший и порабощённая, разрушитель и разрушенная, мучитель и пленница. Что же делать с этой ханской страной, РИ, если честно, ещё пока не придумал. Она ведь освободила его. Да и, все эти видения были до невозможности странные и логически необоснованные. Они больше не могут быть возлюбленными, о таком слове стоит позабыть навсегда, всё это было тупым и несерьёзным влечением когда-то в прошлом. Хотя смотреть в глаза им обоим всё ещё стыдно и позорно. Но стоять на одном месте с бараньим взглядом выглядит ещё более странно, поэтому русский решил развернуться и, как ни в чём не бывало, просто пойти к выходу из медицинского пункта. Вторая послушно поплелась за ним. - Ты куда это? - скептически спросил монархист, наполовину приоткрыв дверь и кинув на казашку недоумённый взор. Молчание натянулось до скрежета атомов. - Не знаю. Куда-нибудь, - с сожалением ответила она, глубоко внутри понимая, что все эти владения больше не её. Нет ей здесь места. Она тут никто. И её дома тоже больше нет. Его уничтожили. Кто она теперь? Безликий призрак, что будет вечность бродить в тумане, пока не иссохнет от одиночества и жёсткого остракизма. Россия ничего не ответил, а только пожал плечами и вышел из маленького помещения, всё ж таки не забыв выпустить и девушку наружу. Таким образом, совершенно молча, не проронив ни звука, эти двое прошли наверх, поднявшись в свой излюбленный вестибюль, почему-то не освещённый солнечным светом. Сквозь множество прозрачных окон было ясно видно, что на улице мрачная для лета погода: гроза и дожди. Гром и молнии. Остановившись рядом с мужчиной, Казахское ханство опечаленно оглянулась кругами, восстанавливая в тайных покромах своего подсознания бывшие воспоминания обо всех хороших и светлых моментах. Как же давно она не видела эти «пейзажи», что так напрочно въелись в душу. Они совсем не изменились. Ни одна вещица не поменялась. Всё дело не в какой-то царской роскоши или обилии золота и бриллиантов, а в том, что именно таят в себе все эти стены. Всё это навсегда осталось в прошлом, и больше никогда не воплотится в жизнь. Она всё ещё не в силах забыть. И это очень дивно, но не в лучшем смысле. Ведь Россия сделал ей столько всего плохого, а она по-прежнему продолжает послушно бегать за ним, как собачка на поводке. Любовь слепа, и это истинная правда. Она закрывает глаза, замазывает их цементом и ведёт своих жертв по дороге сама. А зная эту шаловливую и жестокую любовь, которой приносит удовольствие чужие страдания, завести своих подопечных она может в любой мрак. Чувствуя эту подпитывающую изнутри атмосферу каждой клеточкой своего организма, ощущая этот сверлящий взгляд прямо на затылке, империалист не желал поворачиваться и вступать в контакт со своей колонией каким-либо образом. Что он с ней сейчас должен сделать? Куда её девать? Выпускать на волю? Ну и, куда она пойдёт? Будет шататься как бездомная, да помрёт с голоду, вот ещё. Снова запереть её в темнице? Что-то как-то уже... Что-то изнутри останавливает от этой затеи. Внутренний голос как-то сомневается на этот счёт. Тогда, куда её девать? Что делать вообще? Как разговаривать? Судьба завела их в самый непроглядный тупик, в самый узкий тоннель, конца которого не видно нигде. - Что ты будешь делать сейчас? - всё-таки пересилил себя славянин. - А что надо? - Иди к себе домой, - прыснул он, вопреки всему своему осознанию того, какой ад он совершил с её территориями. - У меня больше нет дома, - бывшая ханша повернулась спиной и зажмурив глаза, чутка подняла голову. - Что, ни одной степи не осталось? - Российская империя обошёл её кругом, встав спереди и спросил это так, будто бы жертва должна знать ответ. - Нет. Ты их сжёг. И построил свои крепости. Спасибо, - буквально проглотила падшая страна эти слова подорванным голосом, еле-еле держась на тонкой нитке над смертельным обрывом. - Мм, - протянул тот, многозначительно поджав нижнюю губу. - А как ты себя чувствуешь? - Тысячу раз уже спросил. Нормально! - Я имел ввиду... Он ведь ничего тебе не сделал, да? - Ничего он не сделал, не успел. И давай не надо об этом, ладно? - Ладно-ладно, я просто спросил, - РИ поднял ладони вверх в жесте «сдаюсь», после скрестив их на груди, отведя голову в сторону. Он не уделяет должного внимания такому событию и оставшейся после него травме. Говорит об этом так, будто это самая повседневная вещь, происходящая с каждой женщиной в мире, когда на самом деле это должно быть строго наказуемо. Кочевница с огромными усилиями держалась от того, чтобы не заплакать. Заплакать... Как же ничтожно звучит это унизительное слово. Почему-то в последнее время она стала такой ранимой, плаксивой, от самой себя тошно. Хотя на самом деле, это не признаки слабости, это – психологические последствия от регулярных насильственных действий. - Что ты молчишь? - более грубо спросила Казахское ханство, чьё терпение находилось на исходе, и иссякала последняя капля энергии. - Что ты молчишь!? Что мне сейчас делать, скажи! Куда мне идти? - Не понял. - Что ты не понимаешь?! Куда мне сейчас идти?! Ты уничтожил мой дом! Мои земли! Мою жизнь! - с каждой репликой её голос становился всё более грозным и помещал в себе нотки истерики и паники. Она задыхалась от удушающей тревоги и скорби по мирным временам. - Куда мне идти?! Где мне жить?! Отвечай! Где мне теперь жить? Что мне теперь делать?! - Не смей говорить со мной в таком тоне! И если тебе что-то не нравится, то можешь смело валить отсюда! Мне лишние проблемы не нужны! На миг, азиатка замолкла, словно её заткнули. Казалось, обычные слова, но почему-то так больно задевающие за живое, прямо как остроконечные кинжалы, что втыкаются в плоть. С ней сейчас обращаются как с куском какой-то грязи, и это настолько низко и гадко, что не передать словесно. Она не ожидала, что сейчас всё случится именно вот так, и событие завернётся в такой странный тупик. Она продолжила смотреть на него, на его озлобленное выражение лица, глаза, горящие гневом, в которых будто варится котёл ада. - Дверь там, если что, - не бросив позиции, указал он направо. Снаружи вдруг донеслись звуки взрывного грома, и вспышка молнии осветила вестибюль серебряно-электрическим свечением. Нет. Он не изменился. - Пожалуйста. Я жду, чтобы ты ушла. Всё равно нет на тебя сил. Неблагодарная. Я столько для тебя сделал, и где твоя благодарность? В его жилах бурлила кровь. Не его собственная. Кровь, что пожертвовала ему та, которую он в данный момент пытается изгнать из тёплого дома в никуда, в проливной дождь и дьявольскую грозу. Не произнося ни звука, а сжав кулаки, Казахское ханство зажмурилась на одно мгновение и со скоростью пули вылетела из Дворца, громко хлопнув дверью. Слёзы в миг смешались с дождём, и эта смесь покатилась вниз, по лицу. Стоило ей только окунуться в эту атмосферу сырости и слякоти, как её всю покрыло колким холодком. Конечно, в лёгком и не очень длинном платьице и в сапогах на стёртой подошве в самую грозу как-то не очень уютно. Но делать было нечего – она сама спровоцировала своего хозяина, вершителя своей судьбы на конфликт, и он изгнал её из дома, выбросив на улицу. Всё, что она может сделать – это стремительно бежать куда глаза глядят, глотая обиду и немощно плача от собственной беспомощности. - Ты посмотри на эту оторву! Да как она смеет вообще разговаривать со мной вот так вот! - ругался Россия сам с собой, поднимаясь по лестнице на второй этаж. После месячной отключки неплохо было бы прийти в себя, очнуться, вернуться к первоначальной точке отсчёта и разгрести все дела. - Я тут, значит, спас её, защитил. Да если бы не я, ей бы пришлось очень худо, а она?! Что она мне в ответ? Ругается, кричит, истерит ещё, ревёт! Да если бы не я, то в своём плену она бы... - и тут, славянин замолчал, и его спину обдало липким слоем мороза. Плен. Остальные пленники. С остальными его пленниками-то что? Прошёл целый месяц. Испытывая скованную дрожь и смурное ощущение тошноты в желудке, он на ломанных ногах спешил спуститься в самый низ, чтобы навестить остальных колоний в темнице, искренне надеясь на то, что они ещё более-менее живы. Они ему ещё нужны. В его планы пока не входит столь быстрая смерть второстепенных стран. - Твою ж... - едва выругался Россия, открыв дверь первым делом в комнату Хивинского ханства. Та мёртвой тушей валялась в углу, как никому не нужный забытый мусор. Она умерла от голода, холода, жажды, инфекций из-за ран, и вообще всего. Её кинули на месяц, оставив с ничем, и вспомнили только сейчас. Благо, что вообще сегодня. Вид её был непередаваем и кошмарно неузнаваем. Целый месяц без еды, воды, света... На кипящих парах проверив всех остальных колоний, РИ убедился, что те также были мертвы. Конечно, никто кроме него не знал об этой тайной загадке и не навещал бедных стран. А ведь все они были друзьями детства Казахского ханства, которых разлучила ничто иное, как политическая вражда. И поскольку государственные дела важнее и значимее, думать о перемирии или старых добрых деньках никто не имеет права. Даже если это лучшие друзья и подруги твоего детства – детство осталось в прошлом, и в распоряжении осталась лишь взрослая жизнь. И все её друзья умерли. Сначала родители. Потом ребёнок. Потом сам Россия чуть не откинул коньки, а сейчас друзья, в числе которых и её лучшая подруга. А она уже убежала из Дворца, так и не узнав эту парализующую новость. Интересно, какова была бы её реакция, если бы она узнала? Она бы потеряла сознание от шока? Умерла от разрыва сердца, больше не имея сил переживать одни поминки за другими? Вообще, такое явление, как смерть для Российской империи должно быть ничем иным, как обыденностью, привычкой. Но почему-то конкретно сейчас его накрыло такое гнобящее чувство страха и тревоги, что захотелось закрыться в клубок от всего внешнего жестокого мира на несколько сотен лет и очнуться тогда, когда всё станет вновь хорошо. Надо ж было ему попасть в такую передрягу, отключиться и целый месяц пролежать в коме, оставив без надзирательства своих рабов. Всё пошло не по плану и скатилось по наклонной в одно место. - Святая Богородица, - прошептал он от ошеломления и незнания того, что делать дальше и схватившись за левую часть грудной клетки, скатился по каменной сырой стене на пол. Все умерли. Эта особа сбежала Бог пойми куда. Что с трупами-то делать? Куда их девать? Он сам едва трупом не стал, а тут ещё и это. И что же сказать ей, если он вдруг внезапно с ней столкнётся в один солнечный день? Что её лучшие друзья подохли, а она так и не успела с ними ни попрощаться, ни извиниться, ни увидеть в последний раз? Более того – почему он сейчас так сильно печётся над её чувствами и здоровьем?***
Фруктовый сад продолжал цвести пестристыми оттенками и благоухать несравненно приятными ароматами цветов и пыльцы. Всё кругом было полито прекрасной сказкой беззаботной жизни со счастливым концом, завершающим крутые приключения и весёлые повороты игры. Неплохие здесь всё-таки владения и окрестности. Наоборот, показывают всю эффективность приложенных усилий и доказывают, что все старания прошли не впустую, не напрасно. Стоя позади этой чрезвычайно ценной персоны, набираясь смелости подать голос и более того, аж попросить о большой просьбе, Александр мялся на ногах с места на место. Королевство Пруссия спокойно сидел на скамейке в парке, то ли наслаждаясь красотами немецкой природы, то ли переваривая какую-то информацию, то ли думая о своём. Нужно попросить о своём как можно скорее. Но как бы обратиться к хозяину здешних земель? Назвать...господином?.. Но ведь у него есть другой Господин, не хочется предавать Родину. Но к сожалению, чтобы попасть к себе на Родину, в данный момент её как раз-таки нужно ненадолго предать. - Прошу прощения за то, что побеспокоил, г... Господин, - еле выдавил из себя Александр, подходя ближе к скамейке. Союз с ребёнком пошли погулять по городу, местности которого совсем не знают, но хотелось бы узнать, а сам мужчина сказал, что пойдёт на ярмарку, когда на самом же деле пошёл за своим. Германец безразлично повернул голову назад, так медлительно и незаинтересованно, но увидев перед собой уже знакомого человека, тяжко вздохнул. - Чего Вам опять нужно? Дом не устраивает? - произнёс король равнодушным голосом с немецким акцентом. - Да подходи ближе, не бойся. - Дом? Устраивает. Огромное спасибо Вам, - неискренне ответил Александр, подойдя ещё ближе, понятия не имея, как бы начать разговор. В воздухе равномерно растворился пленяющий запах трав и пряных цветов. - А что? - Мне надо поговорить с Вами. О, прошу, не сочтите за наглость, но у меня к Вам просьба, - после выпаленного на скоростях предложения мужчина зажмурился, поджал плечи и весь сжался в себя, будто черепаха в свой защитный панцирь. - Ну? - данный ответ более, чем шокировал обычного смертного. Что, не будет никакого убийственного взгляда? Не будет натянутой паузы? Не будет никаких замечаний, ругательств и причитаний о наглости народа и прислуг? Не будет никаких стуков по столу? Или, немцы отличаются от русских, и такое отношения нигде больше не встретишь? - Что молчишь? - задал Прус вопрос, повернувшись телом к своему подопечному. - Эм... Я... Мне... Тут... - Не тяни моё время, - отвечал немец настолько изнеможённо и раздражительно одновременно, что у него элементарно не было сил ругаться и запугивать кого-то. Признаться честно, он сам напуган этими навязчивыми бестактными гостями и нескончаемыми требованиями коммуниста. Прятать у себя каких-то беженцев с каким-то чудо-ребёнком за бесплатно, да ещё и выслушивать их просьбы, слова... Это ж какой нужно иметь такой острый талант, чтобы довести до состояния «дорогой дневник» самого жестокого диктатора в мире?! Спросите у Союза, он вам не только расскажет, но с удовольствием и покажет, и на вас попрактикуется, чтоб уж наверняка. Единственное, чего сейчас германец так страстно желает – это выселить эту занозу из своих территорий поскорее. - Мы же Вам мешаем? - Да, очень, - незамедлительно ответил король. - Вот я и хочу уехать обратно, к господину Российской империи, а... А товарищ Союз не позволяет этого сделать. - И? - Я бы очень хотел уехать отсюда. Ой, то есть, не подумайте, что мне тут не нравится, наоборот, мне тут очень нравится! - в миг же исправился русский чиновник, посчитав своё изречение слишком грубым. - Но дома у меня есть незаконченные дела. Не могли бы Вы как-то послать письмо... Ну... Туда... Или повлиять на товарища Союза, чтобы мы поехали туда. Уехали, - совсем заговорился он, растеряв дар речи. - Надо, чтобы это сделал я? - Нет, понимаете... Как бы Вам это объяснить... Мне нужно домой. Но без позволения я этого сделать не могу. А Вы здесь всё-таки хозяин, так что я думаю, что Вы могли бы как-нибудь поспособствовать... - Оставьте меня в покое. Всеми силами держась, стараясь не прирости к земле цементом, Александр мысленно выругался из-за неудачи. У него намечался блистательный разговор с грандиозным предложением, от которого невозможно отказаться, а получилось что? Сморозил всякую глупость, непонятно что наговорил, опозорился, да и застрял на чужбине чёрт знает на сколько времени. Не сумев больше ничего произнести, мужчина обречённо выдохнул и поплёлся домой. Чего же он хотел? Он хотел каким-нибудь магическим образом в тайне от Союза договориться с господином Пруссии о совместном сотрудничестве и попросить его сыграть сценку, благодаря которой они бы все втроём поехали домой. Например, принять более суровые методы по отношению к «невыселяемому» коммунисту и выселить его обратно, либо же связаться с Российской империей, уведомить его обо всей ситуации чётко и правдиво, чтобы тот объявил своего сына в розыски. Таким образом он мог бы и домой попасть. Русский, небось, потерял своего сына и ищет его, переживает сильно. Дождавшись, пока этот незванный гость покинет его владения, Пруссия глубоко задумался над этими несвязными словами. Этот прислуга – просто пешка. Кукла, которой просто управляют свыше. Но у этой куклы есть свои собственные желания и потребности, например – вернуться домой. Куда – домой? К России, соответственно. Насколько знает германец, отношения между русскими этих двух поколений натянуты до граней трения. Ни отец, ни сын не идут на уступки. Но первый никогда в жизни не хотел, чтобы его ребёнок шатался где-то в неизведанном пространстве и держал на него обиды. Прус более, чем уверен в том, что его старый верный друг был бы не против того, чтобы ему вернули его сына живым, здоровым, целым, нетронутым и невредимым. А Союз сейчас преспокойно живёт на немецких землях, расслабившись, да ещё и с каким-то странным подкидышем, о возникновении которого умалчивает. Россия очень и очень нужен Пруссии для воплощения кое-каких хитрых и каверзных целей. Но к сожалению, просто так он не даст согласие на такое предложение. Так что, если путём шантажирований и интрижки сделать так, чтобы РИ сам попался в его липкую паутину, не догадавшись об этом? Так, выиграют все стороны: и Пруссия получит своё, и бедный Александр вернётся домой, и ребёнка определят куда-нибудь. Отличная идея. Пруссия победоносно ухмыльнулся. Скорее бы приступить к её реализации.***
В душном помещении трактира, в котором застоялась вонь алкоголя и острого спирта, по углам которого валялись противные алкаши и непроглядные пьяницы, Российская империя вёл очень даже интеллигентные переговоры с «барменом», выразимся так, пожалуй. Очень забавно, как такому галантному аристократу, знающему все манеры приличия, правила этикета и грамотности, всегда одетому в чистые, выглаженные, хорошо пахнущие деловые вещи, приятно находиться в таких помойках и чувствовать себя здесь, как рыба в воде? На скрежетный вой этих пьяниц, их нескончаемые драки за что-то непонятное уже никто не обращал внимания, в том числе и сам империалист, который о чём-то увлечённо разговаривал со своим персональным барменом. - Вам налить? - спросил последний, старательно протирая хрустальный бокал белой салфеткой, когда серьёзный разговор уже закончился. Повесивший ранее голову монархист внезапно обратил всё своё внимание на своего собеседника. - Что? Налить? - задал он вопрос и посмотрел таким взором, будто бы никогда не позволял себе ни капли алкоголя. - Налить? Мне? - Конечно. Вы же раньше были нашим постоянным гостем. Не хотите отметить своё выздоровление? - Опять спиртное распивать... Что-то как-то не хочется сейчас. Какая-то странная эта алкоголь, да ещё и после всей этой ситуации, как-то... - Вы не хотите выпить? Не похоже на Вас, господин. - Да что-то как-то не особо хочется, если честно, - вяло протянул он. - Коньяк, вино, шампанское, водка, самогон... Всё одно и то же, знаешь... Надоело эту гадость пить. Гадость всё это. Га-дость, - прочитал он раздельно по слогам. - Лучше пива налей. Давно не пил.