***
Действительно, как же он и раньше не мог додуматься до такой простой и несложной идеи? Просто взять и написать письмо, применив немного шантажа, манипуляций, наплести липкие паутинки интриги, оставить дозу загадочности и отправить его почтой прямо по адресу. И чужие требования выполнит, причём с удовольствием, и свои земли освободит от нежеланных, навязчивых гостей, и своё заполучит. Здорово ведь, не правда ли? Одним камнем сразу трёх птиц убил. Теперь же, Российская империя от королевства Пруссии никуда не денется. Запечатав письмо в конверт, германец отдал его гонцу, который сел на коня и поскакал в нужном направлении. Если же России не плевать на своего сына и свою репутацию, то он не сможет отказаться. В противном случае, придётся принимать более жёсткие и суровые методы по отношению к его капризам. Ну, дело вроде бы сделано. Спустя несколько дней сладкий план воплотится в реальность. Тёплый день. Душа располагается в блаженном, нейтральном, даже спокойном текучем состоянии, как густоватое и насыщенное тесто для воздушных блинчиков. Не беспокоют никакие политические обстоятельства, не тревожит никакая накалённая атмосфера или постоянное чувство чего-то страшно грядущего. Определённо, внешние факторы и местожительство оказывают свою долю давления на эмоциональное состояние. В данном случае это давление минимально, от чего дышится легко и свободно, и полноценно работают лёгкие. Союз вместе со своим «подопечным» сидел за столом в кухне. Второй мирно и медленно доедал свою порцию утренней каши, запивая компотом и закусывая хлебом. Старший уже поел, убрал за собой посуду и просто сидел в раздумьях, на мгновение выпав из реальности. Все его мысли сейчас были серьёзно сфокусированы на не менее важном дефекте этого чудного ребёнка – бесконечном молчании. Прошло уже совсем не малое время, а он всё молчит, не проронив и звука. Это очень странно. Вроде бы, насколько Совет знает, это не очень хорошо. - Слушай, малыш, - как же угнетает тот фактор, что даже имя этого малого неизвестно, от чего и приходится называть его подобным неловким образом. Казахстан обратил своё внимание на того, кто его звал. Но ведь он слышит, видит, понимает. Значит, не глупый, не умственно-отсталый, уже радует. Повернулся же, всё с первого раза услышал, не это ли прогресс? Он смышлённый малый, просто почему-то не разговаривает. - Хмм... - коммунист задумался ещё на минутку. - Ты ведь русский язык понимаешь. Чё я говорю – понимаешь! Точно! Как же я раньше этого не замечал? Понимаешь! А почему тогда молчишь? - Значит, наша кровь! - крикнул с другой комнаты Александр, услышав слово «русский». - Ой, то тебя не докричишься, то ты трепет крыльев бабочки услышишь! И вообще, не мешай, я с ребёнком разговариваю! - как только послышался тяжёлый вдох, и следом за ним нервное и смирённое «ладно-ладно», коммунист продолжил свою незаконченную беседу. - Так вот, послушай. Ну, как я понял, меня ты понимаешь, то есть чё-то такое в тебе есть. А чё молчишь-то? Почему? Скажи что-нибудь, ну же! Казах продолжил лупать своими удивлёнными глазами, прожигая взглядом говорливого старшего. Больше и тени эмоции не блестнуло на его лице. Как будто бы он совсем затерялся во времени, либо же застрял в своих мыслях, словно в паутине на большой высоте, и не может выбраться. Наверное, его просто с рождения не обучили говорить, отсюда у него и сущая задержка в развитии речи, верно? Это очень странно, ведь на вид мальчику далеко не три года. Он находится «на границе» между детским и подростковым возрастом, фигурально выражаясь. Короче говоря, ребёнок скоро станет подростком, но всё ещё молчит в тряпочку. У любого взрослого человека уже должно было лопнуть терпение, это элементарная психология личности. Или же, это не так? - Малыш, послушай, - затрепетал Союз уже более поникшим голосом, опустив оробевший взор. - Ты не осознаёшь, насколько сейчас важна тема, которую я пытаюсь втолковать тебе. Неужели, ты не помнишь, кто ты? Чё, память потерял, или как? Своих родителей помнишь? Детство? Как упал с обрыва? Ты вообще сам упал, это был несчастный случай, или чё-то не то? Чё было до этого? Ты реально память потерял? Или чё? Или ты просто так прикалываешься надо мной и молчишь? А? Тщётно и абсолютно бесполезно. Никакой новой реакции, никакой эмоции, ничего необычного – всё то же самое надоедливое молчание и размытый взгляд барашка. К счастью, в таких случаях Совет обладал вагоном железного терпения, поэтому и не срывался на несчастном ребёнке. Откуда он знает, может быть и вправду произошло что-то очень серьёзное и плохое с ним в прошлом? Всё ж таки, нашёл он его полумёртвую тушу на старой Родине, валяющуюся в обрыве в самый горячий разгар военных действий и кровопролитного боя. Определённо, его загадочное появление имеет какую-то связь с кровожадной политикой Российской империи. Все ключи к отгадке плавают на поверхности. Его бы не помешало расспросить хорошенько, жаль только, что он сейчас не рядом. - Маму помнишь? Мама есть? Молчок. Старания и тревоги, что не принесли никакого результата. Гробовая тишина и лишь тикание часовых стрелок на стене. Подержав зрительный контакт ещё с секунду, Казахстан вдруг отвёл свой взгляд, сделав его более задумчивым и серьёзным. Будто бы слово «мама» вызвало в нём некоторые воспоминания прошлой жизни. Совет нервно вздохнул и, встав из-за стола, ушёл в комнату к своему товарищу, оставив ребёнка наедине с собой. - Поговорить нужно. И это срочно, - отдёрнув штору, отделяющую личную комнату от всего коридора, Союз скрестил руки на груди и облокотился о дверной косяк, встав прямо над душой Александра, который сидел за столом и что-то писал в какой-то книге. - О чём соизволите потолковать, господин-товарищ? - О ребёнке. Его нужно сводить к врачу и проверить, все ли у него дома. Ну, то есть, почему он молчит. Может, болезнь какая-то? - И это так срочно? - Ц, ну конечно, блин, срочняк! Иначе, упустим что-то, а потом будет поздняк метаться! Нужно прям вот завтра, или же сегодня вечером отвести его к врачу, пусть посмотрит, проверит! - А лучше сводить его к какой-нибудь бабушке-гадалке, знахарке, которая лечит такие проклятия. Толку больше будет. - Пфф, чего-чего? - протянул неверующий наигранным тоном голоса, явно не собираясь доверять этим шарлатанам без образования и ничем не подтверждённым фактам. - Может его ещё отдать во имя жертвы Архангелу какому-нибудь? Или к доброй лесной фее сводить? Ну уж нет, материальные, эти... Как там его? Короче, материальные вещи, которые мы можем явно видеть, слышать и доказать, являются лучшим средством от всех болезней, и я это тебе наглядно докажу! Завтра же с утра мы пойдём с ним к врачу и выясним, чё это за недуг, и беспрепятственно вылечим его в считанные дни! - Ну уж нет, - в полсилы Александр стукнул по столу, поднявшись на ноги и безбоязненно заглянул в чужие глаза. - Я прав! И я это докажу. Лучше понадеяться на помощь свыше. Скептически покосовшись на этой фразе, коммунист многозначительно взглянул наверх, на потолок, бессловестно издеваясь над чужим углом мировоззрения. - Нет. Это исключено. Вообще, зря я сейчас тебе всё это сказал, как я понимаю. Уж лучше прямо завтра и сходим к врачу, спросим, чё это за явление такое, на том и покончим, - с этими доблестными словами русский резко задёрнул штору и вышел куда-то на улицу, чтобы перевести дух, так же захлопнув за собой и входную дверь. Подождав и окончательно осознав, что «опасность» миновала, Александр вновь медленно присел на стул и поправив спавшие очки на переносице, тихо проговорил себе под нос следующую реплику: - Я всё равно правее. Ребёнок вылечится благодаря мне, а Вы, товарищ, ещё признаете свою неправоту передо мной и перестанете насмехаться. Да! Именно – сегодняшняя ночь всё решит раз, и навсегда, - в голове созрел безупречный план по искоренению надоевшей проблемы и повышению авторитета и гордого почёта.***
Тёплое воскресное утро окутало российский городок мягкой вуалью влажной прохлады. Солнечные лучи плавно оседали на поверхность земли солоновым светом. К счастью, императору Всея Земли удалось к самому раннему рассвету дойти до порога своего любимого дома и даже подняться наверх, лечь на постель. От усиления концентрации лучей и их свечения прямо в глаза, мужчина сразу проснулся, ощущая себя хорошо. Первое и самое значимое правило его жизни: если утром хорошо – значит выпил плохо. В его случае это полезнее и лучше, ведь организм уже разрушается от такого титанического количества алкоголя в венах и артериях. Одного инфаркта, видать, было мало. Тяжко вздохнув от кручинной отрешённости и неприятного предвкушения дня Сурка, он слегка поморщился и встал с постели, сев на неё. Веки слипались под непоколебимом притяжении Земли, хотелось и крепкого царского сна, и свежего умывания одновременно. Всё же, остановившись на втором варианте, РИ встал и следуя привычке, лениво поплёлся к ванной комнате, ничего не желая рассматривать перед собой. Хоть и хочется проспать целый день, растворившись в небытии, пропускать всё самое интересное, происходящее в мире, как-то не очень. Омывая лицо холодной водой и протирая глаза, стало немного лучше, но мозг ещё не впал в свою типичную активную деятельность. Наскоро протерев руки мокрым полотенцем, Россия более быстрым шагом пошёл по направлению вниз, спускаясь в гостиную, ожидая обслуживания и завтрака. Никаких полных мыслей в голове ещё не сконструировалось, так что в левой части груди не примечалось ещё никаких беспокойств. На столе уже стояли горячие блюда, словно обслуживающий персонал телепатически предугадывает ход внутренних часов и желания своего господина, вот и подают ему все прелести в самый подходящий момент. Медленно и вяло разжёвывая пищу, запивая её холодным чаем, русский понял, что эта, казалось, изначально безобидная тишина и спокойное уединение в совокупности дают какой-то неприятный результат. Обычное молчание стало напрягать и сжимать сердце. Ведь так происходит уже на протяжении многих-многих неразрывных лет. Словно тот самый «смертельный круг муравьёв», когда их предводитель сбивается с пути, смыкает круговорот, и он, и все его товарищи и подруги обречены на верную мучительную смерть, чьи кольца реально сомкнулись в безвыходной ситуации. Зато, в его кармане находится безграничная власть, королевское господство и наивысший авторитет на мировой арене. Он ведь добился своего, должен радоваться, его душа должна была обрести гармонию, не этого ли ему хотелось всю жизнь? В гостиной раздался протяжный вздох отчаяния и незнания. Всё равно это не совсем то, что полностью удовлетворило его. А если быть точнее – совсем не то. Конечно, эффект от расширения экспансии был, и ещё какой, он так вскружил голову, пустил столько яда опьянения в самые прожилки, окрылил такими крыльями, поднял до таких высоких небес, но к сожалению, слишком быстро исчез. На смену ему пришло что-то непонятное и неизведанное. То, что невозможно просто понять и осознать, но то, что однозначно приносит тупую боль и навеевает серую тоску прозрачной вуалью. Будто хочется чего-то неординарного, либо же, встать на истинный путь. А может, он уже на нём? Или допустил ошибку? Может, разучился ценить то, что имеет? Или ненароком лишился того, чего боялся потерять? В любом случае, хотелось узреть хоть какой-нибудь знак от Вселенной, который помог бы ему определиться с собой. Залпом выпив чай, а за ним такую же кружку воды из-за сухости в горле, монархист встал и, отодвинув тарелку, пошёл в неизвестном направлении в слепой надежде, что по дороге встретит какую-нибудь волшебницу, что мгновенно же разрешит все его проблемы, или просто развеселит. Этот принцип схож с тем, как человек на протяжении каждого получаса ходит на кухню с целью найти неизвестно откуда-то появившуюся там вкусную еду, да вот только это невозможно. Жаль. - Господин, извините за неудобства, но в ходе разбора мусора мы кое-что нашли, и у нас появилась проблема, - напряжение разрушила подошедшая сзади молодая служанка, которую хозяин и не услышал поначалу. Но всё же, развернулся к ней лицом, вальяжным и неспешным движением. - Какого мусора? - Который скопился на складе. - Зачем? - Вы сами попросили нас разобрать кладовку. - Я? - искренне удивился тот, не отдавая памяти своим словам. - Когда это я попросил вас такое сделать? - Вчера ночью. - А... - сразу вразумило его, как он вспомнил, в каком состоянии явился вчера домой. Ладно, что хоть просто мусор попросил разобрать, а то мог и луну попросить похитить. - А что, там много мусора? - Да, много старых и ненужных вещей, которые Вы сами отложили на выброс ещё давно, но сказали пока не трогать, вдруг, пригодится. Вот мы его и разбираем, - девушка поправила фартук. - Но сейчас мы нашли там кое-что драгоценное и не знаем, выбрасывать ли. - Ладно, пойдёмте, покажите. Оба направились вниз, под лестницу, забревая в тёмную, едва освещённую тускло-ярким светом лампочки, кладовую, похожую на подвал, где находилось ещё трое людей, которые старательно очищали помещение от грязи, пыли и тенёты. Вот так дал он им задание в полупьяном угаре. Ничего, давно пора разобраться с этими отходами, что хранятся тут уже целые года. - Вот, эта вещь, - милая девушка бережно взяла с полки довольно красивую, декоративную и блестящую коробочку, выставив её вперёд себя. И вдруг, Россию словно поразило токовым ударом. Тот самый миниатюрный деревянный ящичек с искусственными бриллиантовыми камушками, окаймлённый вокруг ленточкой и маленьким тоненьким рычагом на боковой стороне. Музыкальная шкатулка. Несмотря на малоосвещённость, разглядеть эту изумительную вещицу было возможным. Хоть и прошло бессчитанное количество лет, что должно было испортить любой предмет, конкретно эта шкатулочка осталась сиять в своём призрачном великолепии. Местами поцарапанная, покрывшаяся слоем пыли и чуть-чуть скосившаяся – всё ещё величавая и гордая, хранящая в своей памяти кое-что значимое. Всё сознание русского было снесено ураганным вихрем обломившихся воспоминаний об истории её покупки. Бесспорно, все истоки её появления сводятся в одно целое и корнями упираются в представления об одной женщине – Казахское ханство. Лишь её имя напрочно вонзилось в подмозговую кору, словно заноза в ноготь. - Господин? Выбрасывать? - осторожно переспросила служанка. Послышался лишь утомлённый вздох, больше похожий на вздох раздражённости. Выражение лица расслабилось, скосилось, брови нахмурились, но не от озлобленности. На сердце болотной густой трясиной осела чёрная муть. Теперь же, все мысли были сфокусированы на одном человеке. - Дайте её мне, - ответил он, боязливо и еле дыша перенимая это хрупкое украшение в свои вспотевшие от волнения ладони. Оно будто проткнуло его уколом совести, угрызения которой терпеть больше не было сил. Любопытно, работает ли эта штука ещё? А то он совсем забыл, как она звучит. Музыкальная шкатулочка. Так ласково она её любила называть. - Здесь найдены ещё какие-то вещи, - оповестил мужской голос, обладатель которого указал ладоней на одиноко стоящий в углу ящик. Там тоже хранится что-то «эдакое». - Не подумайте, что нам лень, просто... Эти вещи стоят того, чтобы Вы их просмотрели, Господин, и отдали приказ. - Хорошо. Потом вам скажу ответ. А сейчас – уходите отсюда, пожалуйста. Оставьте меня одного. Слуги поспешили к выходу, дабы не напороться на гнев. Музыкальная шкатулочка. - Зачем ты потратил свои деньги?! Зачем? Я разве заслуживаю этого? - Ты заслуживаешь гораздо большего. - Ну надо же. Днями напролёт её слушаешь. Не надоело ещё? - Нет, ни капли. Я никогда такого не видела и не слышала, это так красиво. Он до сих пор помнит её немое эзотерическое восхищение, стоило ей только взглянуть на эту шкатулочку во время их мини-экскурсии по городу. Как её девственный, ничем не осквернённый восторг перехлестнулся прутьями и смешался в одном лишь взгляде комбинацией божественного изумления. Её горечный и страдательный взор, когда она поспешила сразу удалиться от центра города подальше, не приняв предложение России купить эту охмурившую её вещичку. А как же динамично взорвалось её счастье в самый первый момент осознания того, что этот замечательный предмет теперь её собственность. РИ никогда бы и не подумал о том, что такая, казалось, обыкновенная шкатулочка понравится ханше, и та будет беречь её как зеницу ока и любую пылинку размером с электрон атома сдувать. То, что он держит в руках – не обычный воспроизводитель музыки, не какая-нибудь просто сооружённая шкатулка, изобретение, а кладезь таинственного, насыщенного густыми и пестристыми красками событий, прошлого. Это – символ Того Самого, 1731, Года. Знак, посланный свыше. Для обычных прохожих это, конечно, просто вещичка, но только не для этих двух стран, которых объединило нечто большее. Немного покарябанная, обшарпанная, поцарапанная и местами сломанная, некачественно воспроизводящая мелодию, что звучала скользившими урывками и помехами, шкатулочка внешне, никогда не повредит то, что спрятано у неё внутри. Их историю. Совместную историю. Всё это послужило умерщвлением сердца и развитию душевных страданий. Он больше не может выдержать этот груз, что снежной лавиной и ледяными глыбами задавил его последние частички энергии на сопротивление. - Что же я натворил? - всё, на что он оказался способен в данный момент. Только вот эти слова ничего не починят и не отремонтируют. Время назад не вернёт. Ах, если бы в мире была изобретена какая-нибудь такая волшебная машина, что могла бы в миг починить всё сломанное, либо же вернуть время назад, позволить переместиться в нужный день и изменить ход событий. Если бы такое чудо существовало на свете, то он бы... Никогда не познакомился с Казахским ханством. Он бы вернулся назад и сделал всё возможное, чтобы их самая первая встреча никогда не случилась. Он бы закрыл глаза, укрылся сразу, как только почуял её присутствие. Он бы даже и не пытался наладить с ней никаких связей и жил дальше, своей старой привычной жизнью. Хотя с другой стороны, если бы не она, то неизвестно, до какой дыры он бы докатился. Настолько она стала неотъемлемой частью его существования. - Господь, помилуй и ответь: что я натворил? - едва взвыл он, взмолившись в деревянный высокий потолок кладовки, обжигаясь о холодные края шкатулки. Мало того, что он обращался с ней так, как со своими рабами не обращается – держал на цепи, словно бешеную собаку, предвзято кидал сухой заплесневелый кусок хлеба, не спокойно разговаривал, а свирепо кидался и чуть ли не «многоэтажными матами» кричал на неё, дёргал за одежду и ещё много чего паршивого, так ещё и сына её убил! Надо же было взять и так кровожадно расквитаться с маленьким ребёнком. Не совсем уже маленьким, правда, но всё ещё ребёнком. Личностью. Ну, захотела она родить себе наследника, разве она, женщина, не имеет права пользователя своими репродуктивными органами так, как ей надо? Разве она и её тело должны принадлежать лишь ему? Разве у неё, живого человека и полноценной личности, не должно быть права выбора? Значит, их кратковременный роман и вправду был не более, чем обычной пылкой влюблённостью, а не великим чувством. Но если это так, то тогда почему их обоих всё ещё терзают мучения непокорного сознания?***
Несмотря на тёплый сезон, ночь всё ещё разгоняла суровые порывы ветра и щипала голые участки кожи холодными клешнями. Повсюду лужи и грязь, слякоть и склизкие комки от пасмурной погоды. Слабо освещают улицы и тёмные переулки тусклые фонари, по краям ходят страшные мужчины, странно шатаясь и периодически, непонятно зачем, выкрикивая непонятные восклики обкуренными голосами. Почти босиком, соприкасаясь окровавленными ступнями с нещадной поверхностью земли, Казахское ханство, вся продрогшая и мокрая из-за влажности и острого ливня, такая беззащитная и маленькая в этой местности, шла неизвестно куда. Даже не туда, куда глаза глядят, ведь очи были опущены вниз. Огрубевшими пальцами приобняла себя за оголённые плечи и то и дело всё время отдёргивала платьице сзади. Слёзы слились с каплями дождя и, воссоединяясь в одно неразделимое целое, скатывались на асфальт. Тихие невинные всхлипы растворялись в молчании величавого и равнодушного города. Эта женщина, некогда сильная и могущественная руководительница, теперь кажется такой миниатюрной, хрупкой, таким милым плаксивым ребёнком в этом мире. Она ведь лишилась всего. Дура, повелась на какие-то сопливые смазливые ощущения тупых бабочек в животе и продала весь свой народ в рабство. Ради чего? Вместо выгоды получилась какая-то облава. Только вот охотниками, что выгнали её, добычу и жертву, на открытую местность, оказались её же собственные предубеждения – её слабости. Любви и романтики ей захотелось, видите ли. Ей это дало только нищету, и отныне, от её Непоколебимого Имени остались лишь пустые буквы. Прозрачные, невидимые, в них теперь нет истории и богатства. Она не страна, она – никто. Даже ребёнка своего убила! А эта новость самая громовая и чудовищная среди ряда остальных. Пока что она терпит, старается о Казахстане не горевать и не думать о его смерти, чтобы не травмировать себя ещё больше, но лишь одна мимолётная мыслишка навеевает уже такую кручинную боль, что хочется завыть искалеченным волком на луну и разорвать свою плоть голыми ногтями от безысходности. Отгрызть ногу, что застряла в капкане. Воспоминание о смерте дитя является маньяком с холодным оружием, что каждый день поджидает её в переулке. Не в силах стоять на ногах, она сдаётся и опадает на колени, закрывая лицо ладонями и не способна держаться более, отчаянно завывает от дикости и варварства. Не стесняясь пьяных мужиков, оборванных нищенок или случайных детей, патруля, чуть ли не на главной площади села и заплакала настолько громко, насколько позволяли ей голосовые связки. Неприятный вой, помешанный с плачем и мольбой на иностранном языке отражались эхом и разносились отголосками на широкие расстояния. Она больше не может. В этих слезах она смешала всё: несправедливость этого мира, предательство её родителей, предательство её лучшей подруги, неудавшиеся отношения с некогда любимым мужчиной, огромное количество насилия, рабство, проданное государство, бездомный народ – теперь потенциальные рабы, недавний поступок России, что заставил её очутиться на улицах мрачного ночного города, умерший ребёнок... Всё так резко и быстро изменилось, что от этих внеплановых страшных изменений реально не по себе, хочется заплакать и умолять судьбу отменить этот крутой поворот. Прохожие солдаты, сторожащие город по ночам, решают не подходить к этой странной иностранке, искренне надеясь на то, что она скоро успокоится и замолчит. Из-за этого «профессионального плача», что обычно используют в красивых мелодрамах современных реалий, у людей раскатываются мурашки по коже. Настолько эти звуки пропитаны горечью, тоской и безысходной мглой, что у многих горожан и горожанок ненароком наворачиваются слёзы на глаза, и те стараются быстро убежать, скрыться от этого рёва. И никто к ней не подходит, не решает поинтересоваться такой неординарной личностью и протянуть руку помощи. Может быть, оно и к лучшему – ей надо хорошенько, от всей души выплакаться, накричаться так, чтобы приятное изнеможение заполнило пустоту в груди. Проходит ещё немного времени. Ночь растянулась в бесконечность. Всё никак не светает. Обойдя ещё некоторые улицы и площади города, кочевница, всё с таким же понурым взглядом, вышла на какой-то переулок, в конце которого находилось здание. Двери открыты нараспашку, свет включён, и оттуда разносятся громкие пьяные звуки, будто целый табар дебоширов собрался и громит здание в клочья. Из-за помутнелого эмоционального состояния и притупленных ощущений, она, не зная зачем, медленно поплелась в этот ночной трактир. Город она не знает, а это – единственное место, отворившее свои двери перед ней. Может, там находятся хорошие люди, которые накормят её и уложат спать хоть на одну ночь? Второго ей сейчас хотелось как никогда. Есть и пить хотелось не так сильно, как жажда крепкого батырского сна. Всё ещё рассеянно смотря на плывущие узоры перед собой, Казахское ханство незаметно вошла в это помещение и автоматически облокотилась о дверной косяк. Шум, гвалт и скандальные оры не подталкивали её ни на какие мысли, не будоражили инстинкта самосохранения и никаких рефлексов. Подняв голову и посмотря перед собой, она увидела большой длинный стол в середине и самый настоящий бардак: везде облиты всякие жидкости, липкая алкоголь, куски еды валяются, немалое количество пьяных обкуренных наркоманов, что, разумеется, дрались и орали друг на друга непонятно из-за чего. - Ой, ошиблась, извините, - промямлила она под себя и начала пятиться назад, искренне надеясь на то, что сможет уйти отсюда живой, целой и невредимой. Ну, или хотя бы уползти. Главное – не оставаться здесь. Она могла бы уйти, если бы в её поле зрения не попался он – король дебоширов, уже «свой мужик», официально уполномоченный здесь царь дискуссий и драк. Джунгарское ханство. Очень неожиданная встреча. Увидев его, она обмерла на месте, а ноги буквально приросли к земле. Мужчина увидел её в ответ. Более того, он находился близко к выходу и уже узнал незваную гостью. - Надо же, кого я вижу! Эй, мужики, посмотрите! - слащаво-приветливо улыбнулся джунгар, всплеснув руками, привлекая внимание своих «друзей» к напуганной, можно сказать, девчонке. Он и устроил здесь битву. В подобных местах он и действительно «свой». Поперёк встаёт следующий вопрос – смог бы он перепить самого Россию? Азиатская страна оцепенела, а её конечности окоченели от страха, что извивающимся толстым угрём мучался бешенством прямо у неё в животе. Джунгария к тому времени уже подошёл к ней вплотную и даже схватил за плечо, с удовольствием рассматривая её окаменевшее выражение лица. Она попыталась развернуться и убежать, но нет – хватка стала куда прочнее. - Джунгария... - произнесла она на выдохе застывшим голосом в глотке. Все в трактире замолчали и обратили свой взор на эту интересную сцену. - Узна-а-а-ала, деточка, - мерзко протянул он, оскалив зубы. - Не пинайся, заходи. На ослабевшее тело и измученный организм хватило лишь одного толчка, и ханша уже упала на деревянный пол, оцарапав кожу на коленях и запястьях в попытках смягчить падение из-за грубой силы. Обернулась – дверь уже надёжно заперли. Яркая лампочка била в глаза своим режущим светом. Одна хрупкая девушка среди десятка пьяных, неухоженных невоспитанных мужиков в предводительстве главного насильника в трактире, в ночное время – что может произойти? Это риторический вопрос.***
Осторожно подкрадываясь к комнате, закрытой шторами вместо двери, Александр мысленно проклинал скрипучие половицы. СССР и его маленький подопечный спали в одной большой комнате в разных углах. Кровать старший отдал младшему, а себе разложил тёплую и довольно мягкую постель в углу напротив. Ему и так хорошо, даже уютнее. А вот у Казахстана сон в углу, на полу вызывает какие-то неприятные ассоциации, тянущие свои шёлковые нити из тяжёлого прошлого. Только вот вспомнить не может – откуда у него эта фобия голого холодного пола? Из комнаты размеренно доносился приглушённый храп. Вероятно, коммунист очень крепко спит, отвернувшись к стене и повернувшись спиной ко всей комнате. Ребёнок, что стал королём всех бурных обсуждений и горячих сплетен, тихонько сопел в неглубоком дрёме. Мужчина решил, что хватит ему прятать язык в одном месте. Что он, не мужик, что ли? Он сказал, что будет так, значит, будет так! Он ещё докажет свою правоту и утрёт нос этому самонадеянному русскому, что средства, веками проверенными народом, верны, устойчивы и гораздо надёжнее этих новых реалий и молодёжной моды. На мальчике явно лежит какой-то недуг, сглаз, который современной медицине излечить не под силу. - Эй, - прошипел он, толкнув мальчика в плечо. - Эй, ты, молодой человек, вставай! Просыпайся! Казах зашевелился и в считанные минуты раскрыл глаза, ничего не видя перед собой. Детский сон оборвали так же жёстко, как и сомкнутые недавно глаза. Шершавая на вид тьма в комнате мозолила зрение, и повсюду бегали чёрные чернушки. - Только тсс, - пригрозил дитю взрослый, уже поднимая того с постели и усаживая в сидячее положение. - Собирайся. Лучше оденься теплее, и идём. Казахстан встал с кровати и медленно поплёлся за Александром, который уверенно держал мальчишку за ладонь, ведя за собой. Первый обернулся назад, кинув неуверенный и боязливый взор на другого спящего. Куда его ведут? Зачем? Почему именно ночью, и так бесшумно? Почему сам Союз не в курсе событий? Что вообще происходит? Не имея духа и понятия о том, как противиться старшему, Каз просто мирно и послушно шёл за мужчиной. Второй, небрежно накинув на ребёнка какой-то плед, висящий на вешалке у двери, вышел с ним на улицу. Воздух снаружи расширенный, холодный, приятной пряничной свежестью обжигает лёгкие. В атмосфере витают воздушные, словно шелковистая вуаль, ароматы национальных немецких цветов и растений. Уже зная, куда и к кому идти, заранее разузнав все контакты и местонахождение нужной ему знахарки, Александр шёл твёрдой походкой с аналогичными намерениями. Казахстан периодически и нервно оглядывался назад, на дом, откуда его так нещадно и подозрительно оторвали. Угнетающее ощущение тревоги комом заселилось в межрёберном пространстве.