***
Небо такое прозрачное, такое чистое и невинное, такое неприкосновенное. Такое зеркальное, словно в пустыне, или саванне. Что же может испортить такую красоту, подобной парному белому молоку? Так и думал СССР на протяжении всего своего пути домой после прогулки по городу. Стоило ему увидеть поток наичернеющего дыма, столбом поднявшегося в сам небосвод с такой высокой плотностью и горючим запахом, рассуждать о своём ему уже не хотелось. Походу дела, где-то случился пожар. Это страшно. Но страшнее всего то, что пожар дымит и бьётся в стороне его дома, куда он сейчас направляется. - Вот же не повезло кому-то, - с неподдельным сожалением высказался вслух коммунист, обращая на этот пожар всё больше и больше внимания, остановившись на дороге от удивления его обширности и высоты. - Нет, надо помочь, - не на шутку перепугавшись, начав ориентироваться по этому «дыму без огня», мужчина быстрой походкой, полубегом стремительно и тревожно поспешил к происшествию. Сердце его с каждым разом сжималось, сокращалось и трещало по швам всё сильнее, как только ориентир указывал точный маршрут к его местожительству. - Блин, даже не знаю, что-то народу нигде нет, шума никакого. Пожарные-то хоть на месте? - размышлял он, бежав по пути. - Не знаю даже, как их вызвать, позвать, у людей ведь горе какое-то. А я в этих делах просто чайник, - чуточку улыбнувшись от своей собственной нелепости, находя долю забавы даже в такой катастрофической трагедии, Совет на минуту призадумался над последним словом. - Чайник... Чайник! - схватился он за голову в неописуемом волнении, вспомнив о невыключенном чайнике на газовой плите, который бросил сегодня с утра и улыбаясь во всю мину, довольный пошёл по своим делам. Теперь не шибко-то и смешно. - Чайник! - запыхался он. - Чайник, блин, чайник! Не помня своего имени и не чувствуя ватных ног, он уже бежал к дому настолько быстро, насколько позволял себе. За несколько метров его самые худшие опасения нещадно подтвердились. Эти сильнейший чёрный дым и копоть с сажей струились колонной прямо из его дома. А там виднелось уже и само пламя. - О, нет... - взвыл от досады и ошеломления русский, отступив от очага событий, ещё раз схватившись за голову, предварительно хорошенько стукнув себя по лбу. Картина открылась перед ним, словно ходячий фильм-ужасов: всё потопало в огне. Бездушный жар сжигал весь дом бесчеловечным образом, сжирая каждый кусочек здания до обгоревшей корочки, до самого миниатюрного кусочка, обгладывая кости, подобно озверевшей гиене. Запах усилился, стал ещё выразительнее, а аромат горелого неприятно ущипнул лёгкие. Некоторое количество людей повыходило из домов, прикрывая рты ладонями. Говорят, пожарные уже едут на своей машине-карете. Хоть бы успели. - Господи, Боже мой... - пролепетал коммунист, сам не зная, куда деть себя от шока. Начал он метаться из стороны в сторону, то приближаясь к злодейскому пламени, ощущая жалобный клич погибающего дома, желая вбежать туда неизвестно зачем, то отбегал, покорно склоняя свою смертную голову перед величием огня. Что ему делать, если он полностью безоружный? Кидаться в пожар голым? Это всё-таки не его частная собственность, не личная вещь, а чужое имущество, за которым он почти дал клятву следить и заботиться. Фактически, он поджёг чужую вещь, сжёг её до тла из-за своей невнимательности. Что ему делать? А если это как-то скажется на ребёнке, который ни в чём не виноват и не причастен к этому никоим образом? - Нет-нет-нет, этого не может быть, что делать!? Как тушить этот пожар? - от паники он стал грызть ногти, сжимая ткань одежды. - Блин, нет, а если Сашка с этим мальчиком уже вернулись? О, чёрт... И они сейчас там? В огне? В доме? - сила накручивания поднялась такая, что захватила сознание и стала подогревать холодный разум, подобно этому самому пожару. Столько всего насело на мозги, что не вывести. - Нет, они не могут быть там... Так, стоп, не паниковать, ведь Сашка бы наверняка выключил чайник, как только увидел бы его. Да. Точно. Это так, он бы устранил мой косяк, - на секунду в душу вступили комфортная теплота и облегчение. Но по закону подлости, это ненадолго. - А если он не успел? А что, если пожар уже был, и он подумал, что я там, и кинулся спасать меня зачем-то?! А что, если ребёнок сам туда зашёл?! Нет, что же делать?! Как быть? Так Союз и стал заниматься самокопанием и уже перешёл бы к самобичеванию, пока его не отвлёк проходимец сбоку. Повернувшись к нему, он увидел человека, который что-то спрашивал на немецком языке, активно и эмоционально жестикулируя. - Да погоди ты, не до тебя сейчас! - отмахнулся русский, отвернулся и снова нырнул в свой старый вид деятельности, нервно кусая ногти, губы и продолжая корить себя. Но тот мужчина не успокоился, а повторно окликнул молодое государство, проговоря те же самые неясные фразы. - Да не понимаю я ваш язык, не знаю! Не капай на мозги, пожалуйста, помоги лучше, где ваша бригада помощи!? Ой-ой-ой-ой-ой, что же делать, что же делать? - Что это такое? - родная русская речь, прозвучавшая чрезвычайно знакомым немецким акцентом. Одни только три слова заставили громко взглотнуть и вызвали миллионы тонн мурашек по всему телу, от чего повеело холодом. Никогда такого не было, но только сейчас. Медленно повернувшись к истоку этой грозной и ошеломлённой интонации, Союз убедился в очередной порции своих ожиданий. Прусское королевство, собственной персоной. Недавно перешёл улицу и стоит в нескольких метрах от коммуниста, переведя огорошенный взор с дома на виновника сея торжества. Глаз его не пылал гневом, яростью, или косвенными угрозами с жестокой расправой. Такое мудрое спокойствие для германца было совершенно несвойственным. Обычно он колыхал таким же пламенем, как и дом, стоило хоть на полоборота завести его, а тут иначе. Очень непохоже на типичного Пруссию. Послышалась возня подоспевших пожарных и различных бригад скорой помощи, которые бегут изо всех сил тушить такой массивный пожар. Взгляды этих двух стран слились воедино, не прерываясь даже мимолётным отвлечением. Так они и смотрели друг на друга. Пруссия – какой-то заключительной линией, косо, исподлобья, смирившись и разозлившись одновременно, будто предугадав события изначально. А Совет впервые в жизни почувствовал себя покорённым, склонившимся перед кем-то. - Что за поджёг? - первым нарушил тишину король, оттянув воротник на горле, окинув это грандиозное событие краем ока. - Это Ваших рук дело? Советский молчал. Он действительно ощущал груз вины. Надо же было взять и поджечь дом, чужую собственность на чужой земле. О какой сатире или сарказме ещё может идти речь, когда он реально стал ключевым персонажем этого эпичного дня? - Почему молчите? - правитель территорий подошёл ближе к Союзу, установив новый контакт с глазу на глаз. Второй склонил голову ещё ниже. - Это же Вы сделали, так? Сожгли дом? - Я случайно, - наконец подал он голос. - Правда, случайно. - И как же? - Я забыл о том, что чайник поставил на плиту и... И ушёл. К Вам. А потом походил по городу немножко. И вернулся и... - он посмотрел на дом, который так безуспешно пытались спасти пожарные. - И вот. - Как можно было забыть? Вы специально это сделали? - Нет-нет, правда нечаянно! - Как же так? На новую газовую плиту? Вы же знали, что это в принципе опасно было? - Я не думал, что из-за одного косяка мог произойти целый пожар! Я вправду не думал! - Прекратите оправдываться, как ребёнок. - Да, ещё и ребёнок этот пропал... Слушайте, а он же не может быть прямо в доме, да? Прям вон там? Пруссия приподнял край губы, едва подавив нервную дрожь. И снова он заладил о своём непонятном ребёнке. Сейчас тут такое действие, огонь разрывает весь дом, оставляя от него одни щепки, а он всё думает о своём подкидыше. Желая применить физическую силу к отчаявшемуся мужчине, прусс всё же глубоко вздохнул и перегорел. - Не может быть. Иначе мы бы слышали крики, и мои ребята подняли бы тревогу. Не переживайте: ни ребёнка, ни Вашего напарника там нет. - Как я могу искупить свою вину? - Что тут происходит, Бог мой?! Столь трогательную исповедь нарушил ещё один голос сбоку, с другой стороны улицы. Удивлённый такой, с одной стороны шокированный, и с другой – такой остро необходимый в данную минуту. И коммунист узнал, чей это голос. - Хвала всему хорошему на свете! - вскрикнул Совет не корректную, но только что придуманную фразу, как только увидел Александра и мальчика на противоположной улице. Всё так, как в фильмах: все ключевые персонажи и герои вернулись в самых подходящий (или не подходящий) момент в место происхождения действий. Вся семья в сборе, как говорится. - Где ж вы пропадали так долго? Где ж вы были? - Союз со всех ног кинулся к своим родным с распростёртыми объятиями. Точнее – только к Казахстану, напрочь забыв о ЧП. Александр с выпученными глазами продолжал прожигать дыру в своём доме. В том, что от него осталось последним. Каз находился в таком отключенном от внешнего мира состоянии, будто его зомбировали. - Солнышко моё! Как ты? - он пал на колени перед мальчиком, принявшись осматривать его всего. Честно признаться, эти детские глаза выглядели как совсем недетские. А кожа как-то позеленела. - Где вы были?! Куда ты его повёл?! Зачем брал с собой?! - предъявил грубые претензии Советский, обратившись к своему товарищу. - Мы-то? На ярмарке. А здесь что происходит?! - ответно возразил тот, нервно взглотнув. - Аа, это... Ну... Тут такой несчастный случай произошёл, - русский засмущался, многозначно почесав в затылке. Вот, незадача. - Как так?! - Это случайно. - Как Вы умудрились поджечь целый дом, о, мой Бог?! Господи, стоило оставить Вас одного только на утро, так тут стихийное бедствие произошло! Меня ж не было всего лишь ничего! - Всё из-за чайника. Нет, вообще-то, ты сам первый виноват! Повёл ребёнка непонятно куда в такую рань и непонятно зачем, меня не предупредил, так втайне смылся! Я, безусловно, пошёл вас искать, перепугался же! Не надо было тебе уходить, и всего этого бы и не было! - Ах, то есть я виноват?! Я просто ушёл! Меня тогда даже не было! Чайник Вы поставили! - Вот только не надо врать! Тебе всегда не было дело до этого мальца! С чего это вдруг ты решил прогуляться с ним так любезно? Никогда б ты такого не сделал! - Мне просто нужна была компания, только и всего! И вообще, я считаю, что детей нужно приобщать к иностранной культуре! - Ну да, конечно! Буквально несколько дней назад ты так ядовито плевался в эту страну, возвышая себя и свою нацию! С чего это вдруг такая любовь к иному проснулась?! - Ну... Понравилось! Интересно стало! Хлопающие звуки, идущие издалека и не бросившиеся во внимание изначально, стали настолько громкими, что заткнули двоих в один миг. Королевство Пруссия, всё с таким же смирившимся взором, героически аплодируя этой драме, подошёл прямо к самим «беженцам». Казах заинтересованно посмотрел снизу вверх на немца, дословно не понимая того, что происходит вокруг. Споры спорами, но а с пожаром ещё не покончено. Отношения можно разобрать, а кто возместит убытки? Разумеется, центром всех обвинений и главным персонажем романа сегодня у нас только Союз. Впрочем, он и сам не отрицает всю громкость и радикальность своих действий. Только ещё более стыдно было Александру за своего друга. - Вы столько всего натворили. - Я... - Вы столько всего натворили. Чуть не сломали дверь у первого дома. Вечно тревожили мои покои. Врывались в моё поместье. Унизили мою охрану. Распугали весь мой народ. А теперь Вы сожгли мой дом. Я Вам его не дарил, а дал на кратковременное использование. Что Вы скажете в своё оправдание? - Ничего, к сожалению. Но как я могу возместить все убытки и поправить ситуацию? Я же не специально это сделал! - Насчёт Вашей невиновности я могу ещё поспорить. Кто знает, каковы были Ваши намерения, умыслы? Построено ли всё в коварных целях? Разыграли сцену все втроём? - прусс вздёрнул бровью, желая обличить несправедливо обвиняемого. - Чё? Вы считаете, что я специально устроил пожар? - глубоко оскорбившись честью, коммунист выпал в шок, как в осадок. Никогда он на такое не способен. Насколько сильно бы он ни презирал каких-то людей, но исподтишка подгадить им и навредить он бы, скорее всего, не смог. В подавляющем большинстве случаев. - Но это не так! Вы что, не верите мне? Теперь посадите меня в тюрьму? Отправите в какую-то ссылку? Темницу? Казните? Что, никто мне не верит? - начиная реально беспокоиться за всё содеянное, Советский Союз с благой надеждой посмотрел на Александра, что скептично слушал весь рассказ, искусно выполняя роль наблюдателя. Первый смотрел на товарища с такой огромной долей веры в него, мысленно просил защиты, заступничества и опровержения своей вины, но не получил ничего из этого. Внезапно, мужчина ощутил, что его кто-то приобнял. Легонько так, нежно, спокойно, утешительно, хотя никто вроде и не двигался. Обомлев, он опустил голову вниз и увидел, что это Казахстан обнял его, уткнувшись лицом в ткань верхней одежды. Потом он поднял голову и с мокрыми глазами посмотрел на взрослого, телепатически передавая лучи поддержки. Это снова растопило сердце старшего и намазало бальзам на его душу. Союз глубоко вздохнул, расслабив плечи. Напряжение исчезло, освободив подгорячённый разум. Он должен, хотя нет, обязан сохранять чистый ум ради этого ребёнка. Ради его родителей, которые, наверное, места себе не находят, плача по своему пропавшему сыну. Он не должен нарываться на конфликты с глубокоуважаемой державой, пока этот ребёнок находится под его опекой. Всё-таки, Пруссия уже такое долгое время правит, он и есть полноценный правитель, а к Союзу власть пока не перешла. Он – ещё только наследник, но никак не правитель. Так что грезить этим он пока не может, ещё слишком рано. Советский умилительно потрепал мальчика по голове, благодаря его, ведь сейчас, в такой кризис только он, этот смышлённый малый оказался единственным, кто поддержал его. Не зря говорят, что самой искренней совестью обладают дети. Только вот сейчас Совету уж явно не до шуток и не до смеха. Ему реально стыдно. Чтобы отмыться от клейма грязного позора, или хотя бы не причинять ещё больше вреда, остался последний выход. - Хотите, мы уедем отсюда домой? - как разбившийся о твёрдую скалу корабль, тихо прозвучал тембр голоса отчаявшейся страны. Услышав эту фразу, что Александр ждал так долго, которая соответственно и прозвучала для него как пение Ангелов, он весь аж расцвёл, подобно распустившейся Сакуре. Неужели, он дождался такого решения от самого Советского Союза? Это равнялось к невозможному, но с теории вероятности казалось неизбежным. Молчав всё это время, набрав воды в рот, мужчина активно подключился к разговору, дабы подлить побольше масла в огонь: - Да, господин товарищ Союз, Вы как никогда правы! Думаю, что господину Пруссии явно не понравится, если мы останемся здесь ещё на долгое время и, не дай Боже, натворим ещё больше делов. Мы и так оба виноваты в содеянном, а устранить ошибку не можем. Безусловно, будет лучше, если мы уедем, я прям согласен с Вами. - Ну да, кто б сомневался? - цинично воскликнул коммунист. Ну, а германец немного задумался над сказанным. Действительно, отправить эту великолепную троицу обратно будет не только лучшим решением, но и божественным облегчением для его туши. Гора спадёт с плеч, и груз рассеется восвояси. Он сделал уже слишком много для чужих гостей: во-первых, принял и одарил приличными условиями и комфортом, во-вторых, всячески помогал, выслушивал требования и пожелания, как администратор туристического отеля, да ещё и терпел все унижения и насмешки над собой и своим бытом, в-третьих, недавние события послужили последней каплей. Он что, не уважаемая, не благополучная и не могущественная личность, что ли? Он не обязан так пресмыкаться перед этими нахалами. Он должен выгнать их со своих земель и не принимать больше никогда. И вообще, он должен был сделать так уже давно, а если честно, даже и не принимать их к себе. - Конечно. Уезжайте к себе. Пожалуйста, уходите и не приходите сюда больше никогда. Вы слишком много всего плохого сделали. Отъезжайте сегодня же вечером. - Мы уедем, только пожалуйста, ничего не говорите моему отцу, хорошо? - чуть ли не заумолял русский чисто из соображений обеспечения безопасности для дитя. - Боитесь, что он Вас накажет? - немного расслабился король, ведь только что пролепетавшая просьба взрослого государства прозвучала, как плач ребёнка, что позабавило его. - Просто не говорите ему ничего, и всё. И мы уедем. Прямо сегодня же, я виноват. И не хочу подвергать опасности этого мальчика. - Ладно, - сквозь зубы проговорил немец, надменно и задумчиво смотря прямо на казаха. Честно признаться, кого-то этот малец ему напоминает, причём уже очень долгое время, практически с самого первого дня, как они встретились. Только вот кого именно он напоминает ему, Пруссия всё ещё догадаться не может. Правда, он склоняется к одной весомой и верной догадке, но не знает точно. Была бы у него возможность, он бы уже давно спросил у Каза, прав ли он в своём умозаключении, но не может свободно подобраться к нему. А так как он скоро уедет отсюда, то не сможет уже никогда. - Может быть, мы сможем отплатить Вам деньгами? Так сказать, возместить ущерб, сгладить косяк? - предложил Совет, держа глаза закрытыми, боясь открывать их навстречу к суровой действительности. - Вы что?! У нас не будет столько денег! - сразу попытался осечь его Александр, громко и гневно прошептав свои возмущения, толкнув локтём в плечо, с опаской глядя на Пруссию. У него для этого есть свои причины, которые он пока не готов разглашать. Последнему деньги не нужны. Конкретно от этих людей ему деньги уж никак не нужны. Союзу не придётся расплачиваться за эту ошибку, ведь за него всё прекрасно сделает его отец. - Нет. Не нужны мне ваши деньги. Просто поезжайте поскорее к себе домой, а меня оставьте в покое, - с маниакальной, еле заметной улыбкой и глазом маньяка плавно протянул германец. Ему уже надоело стоять на месте и мусолить эту проблему на фоне огненной трагедии, хочется уже прогнать незванных гостей и уйти в свои покои, но нужно держать равновесие. - Вам не нужны деньги? Вы что, мы можем заплатить! - Прошу Вас, господин товарищ, не надо... - продолжил стоять на своём Александр, боясь за свою репутацию и сделанное дело. - Да чего это? Почему? Надо! - Не надо, я сказал! Просто сегодня вечером вы уезжаете к себе! Одна карета отъезжает сегодня вечером тоже, и я попрошу их взять вас с собой, Вы поедете к себе домой, просто уезжайте отсюда поскорее! В сознании Александр от всей чистой души благодарил бога за такой расклад событий. Фактически, он ничего такого не сделал, не предпринял никаких действий, но судьба самолично распорядилась его желаниями. Он весь полыхал изнутри, предвкушая вкус от родной земли, родной родины и конечно же, родного правителя. Как он будет рад служить ему и выполнять все приказы и поручения. - Только единственное, это не бесплатно будет. Заплатите за проезд, - дополнил Пруссия, немного наклонив торс вперёд. Потом выпрямился, развернулся и медленными шагами ушёл в своём направлении. Видимо, уже навсегда. Даже не распрощался. Элементарного «до свидания» не промолвил. - Ой... - заикнулся Александр, услышав эту фразу. Только не оплата. Он окинул своим сомнительным взором ребёнка с прикушенной от озадаченности и тупиковой ситуации губой. Дом, милый дом, безусловно, хорошо, но некоторые трудности будут сковывать его всю дорогу на пути к этому самому дому. Вероятно, Союз прознает его секрет, это вне всякой критичности. Дело в том, что услуги той самой гадалки-знахарки были также не бесплатными, а желание вылечить ребёнка, чтобы вернуться на родные земли настолько велико и непреодолимо, что никакая стоимость оплаты за сеанс не смутила его разум.***
Время до вечера пролетело молниеносно. И отойти от беды не успели, как уже пора возвращаться назад, и чудесная троица стояла на границе, ожидая распоряжение короля на посадку на рейс. После того разговора с немцем Совет наконец-таки смог обратить всё своё внимание на маленькую страну. Наконец-то он заметил его странное и потрёпанное состояние, уставший измученный вид и приторможенное выражение лица. Всё это ранее в обзор не бросалось. Мысли были заняты иным. На все допросы коммуниста Александр лишь разводил руками, отмахивался, придумывая несуществующие ответы. На взволнованный вопрос о том, почему малыш позеленел, он отвечал, что Совету просто так кажется, а с ребёнком, вообще-то, всё в порядке, и так далее. Почему он шатается? Да так, устал ходить! Почему так долго были? Представления на ярмарке интересные, товары свежие! Почему же ты, дурень, решил взять с собой ребёнка, если ты его в принципе не любишь? Ой, да так, хотел для него красивую одежду подыскать, чтобы, когда вернёмся домой, всем хвастался! Впрочем, данными ответами русский был совсем не удовлетворён, но смирился. Чего уж брать с этого пуленепробиваемого? Главное, что Каз здесь, рядом с ним, живой и здоровый, остальное не имеет значения. И ещё главное, чтобы его ничего не беспокоило, а то он молчит всё время и пожаловаться на что-то не сможет. Вот это – единственный недостаток. - Ваша карета готова. Садитесь и поезжайте. Оплатите поездку. - Слышь, Санёк, а давай-ка щас оплати? - задорно предложил Советский, с грохотом и тряской устраиваясь на противоположной стороне сиденья. У мужчины волосы встали дыбом, а колени напряглись. От внутреннего обглодания он невольно зажал сумку, в которой непосредственно находились те самые деньги, в кулаке крепче. - Ну блин, чё ломаешься весь день? У тебя же есть деньги, чё, жалко что ли заплатить? Чё, жмот? - Ну, знаете, я бы не делал этого прямо сейчас, - замялся он, с жалобными намёками глядя на казаха. - Мало ли, какие мошенники могут быть? - Дядь, ты чё, на солнышке перегрелся? - рассмеялся Совет, одновременно и удивляясь этому странному поведению. - Я, конечно, понимаю, что чужие страны мы не любим, но простите, а заплатить за проезд? - Я Вас прошу, - глубокий вздох, вспотевшие ладони. - Лучше отдать оплату в конце поездки. У нас такое всегда происходит. Ведь путь не лёгкий и не близкий, а далёкий и утомительный. Вдруг, нас откажут везти далее? Мошенников полно, а деньги забрать не сможем, не отдадут. Ещё и драка будет, а это нам к чему? Ни к чему, не надо! Ещё и, вон, ребёнок пострадает. Эти ямщики же – обычные люди, которые выживают! Им любая копейка важна, так что не докажем свою невиновность. Сначала доедем, и уж только потом, - чуть ли не народный эпос изворотливо изложил все свои мысли Александр, выкладываясь на полную, настолько, насколько мог. - Хм, ты так думаешь? - коммунист начал сдавать свои позиции и охмурился под тяжёлым навесом переубеждений. - Я уверен! Со мной лично такое столько раз происходило, что не пересчитать! И ведь ничем не докажешь, что я – уполномоченный служащий государственных органов, направленный самим господином! - Ну ладно, - наконец-то смягчился его собеседник, с расслабленной полуулыбкой отпрянув на спинку сиденья. Уздья взмахнули вверх, разрезав воздух, и кони тронулись с места, в дорогу. Карета поехала, дополнив блаженную тишину размеренными рутинными звуками. - В конце, так в конце. Только так или иначе, мы всё равно будем останавливаться на перекуры, ага? А то ехать долго. Ой, блин, я забыл табак! Вот блинский, у меня закончилась пачка! Любопытно, а купить здесь можно? Здесь хорошие сигареты? Не пробовал? - Я не курю, - гордо заявил мужчина. - Эх, ну ладно. Короче, дома куплю. Там они вкусные продаются, кстати. - Как же Вы так смогли сжечь дом? - О-ой, ну зачем заводить старую пластинку? - простонал от великого нежелания и нервозности Советский Союз. Он так сильно не хотел воспроизводить в памяти эти неловкие моменты, но кажись, от него не отстанут в ближайшие дни весёлой поездки. - Ну блин, я ж сказал, что просто забыл чайник! - И газовая плита взорвалась? - Нет, загорелась. Ну, или взорвалась... А может, и загорелась... Или взорвалась... Но дом-то был целый, значит, наверное, просто загорелась. - Просто загорелась и сожгла весь дом? - Да ну, хватит! Я в этом не виноват! - сконфуженно улыбнулся он, чувствуя немножечко вины и стыда перед ребёнком, который всё внимательно слушал. - Я же не специально поджёг устроил, это чистая случайность. Как его... Несчастный случай, во! - Вот так вот можно по несчастному случаю и дом сжечь, и человека убить, и страну склонить. Так, чисто случайно, да? - Санька. Помолчи. Не позорь меня перед ребёнком. - Так это Вы себя сами опозорили, не я! Возможно, этот ребёнок русский язык не знает, или ни слова не понимает из того, что мы говорим! Так что не волнуйтесь! Уже поздно беспокоиться. - Нет, не надо так афишировать об этом! Ну поджёг и поджёг, ладно, с кем не бывает? - Стойте, то есть... Это Вы подожгли дом?! - Что?.. Ой, тьфу ты! Не поджёг, а он случайно загорелся! Дом. Сам. Тьфу на тя, ты меня запутал, из-за тебя такую глупость сморозил! - Правда? - Заговорился я! Случайно! - Вот, мальчик, посмотри на своего дядю Союза и знай, на что он способен, - будто намеренно стал испытывать терпение своего товарища мужчина, громко нашептав эти слова Казахстану. Настроение у троих заметно поднялось, и разговор принял форму шуточной, комичной перепалки. - Так, ну всё, хватит! Не навязывай ему! И вообще-то, - он многозначительно поднял указательный палец вверх, набрав воздуха в грудь. - В жизни каждого мужчины наступает момент, когда по его ошибке должен сгореть дом на чужбине! - Неправильно. Каждый мужчина в своей жизни должен построить дом, а не сжечь его. - Умник нашёлся. А ты лично построил дом? - Я-то?! - с этой взрывной реакции Совет так и рассмеялся, неспособный больше сдержать свой порыв забавы. - Да я, да если надо, да построю! - Так тебе надо было остаться у своего господина Пруссии и предложить ему помощь в возведении нового домика. И исполнил бы свой долг, настоящий мужчина. Каз за этими двумя очень тщательно наблюдал. На время он даже расслабился, успокоился, созерцая на эту сцену, словно на представление смешного глупого клоуна в цирке. Атмосфера создалась в карете такая комфортная и безопасная, что казах волей-неволей затянулся в неё и растворился полностью. Так спокойно было ему сейчас. И вправду, СССР* – душа любой компании, с ним никогда не соскучишься. Всё-таки, некоторые черты характера от его отца ему достались. Как бы сильно он этого ни хотел и ни отрицал, факт остаётся фактом, а против природы рыпаться сложно. Долго ещё эти двои взрослых вели себя, подобно маленьким детям, спорили и по-доброму ругались, перекликались и бурно рассуждали что-то, а каждый так и желал выявить грубые ошибки и недостатки другого. Так они и ехали всю дорогу. Под конец, когда на небе начал сгущаться ночной сумрак, эта троица успокоилась, а самый главный и старший из них – Союз, начал уже засыпать. Постаравшись устроиться в сидячем твёрдом положении как можно комфортнее, он закрыл слипшиеся веки и уснул. Остальные двое не смыкали глаз и с осторожностью, ожиданием наблюдали за первым. Выглядело это всё так, словно они замыслили какой-то заговор, замыслили какую-то тайну, а Совета оставили вне дела. Спустя ещё некоторое время последний тихонько захрапел. Это говорит о том, что глубокий непробудный сон полностью захватил его в свои крепкие лапы, никуда не выпуская. Возница, соответственно, тоже держался начеку. Спустя день водитель сменится другим на ближайшей станции, придётся оплатить за поездку и пересаживаться на другую повозку. Большие колёса приятным успокаивающим звуком скрипели при движении, постукивали по каменистой дорожке. Сиденья тоненько тряслись. Прекрасные моменты для расслабления и мечтаний. Часто стуки колёс чередовались с хищным кликом филинов, сов и других птиц и зверей. Находясь внутри «машины» под руководством и управлением надёжного человека, чувствуешь себя в тёплой безопасности. - Ну всё. Вот и наступила ночь, - слышимо прошептал Александр, чуть подтолкнув Казахстана в плечо. - Тебе уже пора. Осознав, что эта самая пора так или иначе наступит и уже даже наступила, Каз весь сжался в себя от испуга и шока, принялся отползать к другому краю сиденья, активно отмахиваясь руками и мотая головой в отрицательном жесте. Александр полез в свою сумку, вынимая оттуда тот самый бутыль с жёлто-зелёной жидкостью, от которого у казаха буквально голова кругом идёт. Когда он повёл ребёнка к гадалке бабушке-знахарке этим ранним утром на осмотр, та сказала им, что на ребёнке порча. Очевидно, что это далеко не так, но гадалки есть гадалки. Даже если с обычной простудой пойдёшь к ним на обследование, то получишь ответ, что у тебя – рак головного мозга последней степени, злокачественная опухоль, злой колдун из семнадцатого колена наложил проклятие на твой род, и тебе осталось жить пару месяцев. Так же произошло и с бедным ребёнком. И чтобы «избавиться от проклятия», бабушка прописала ему принимать одно очень противное, мерзкое, невыносимое на вкус лекарство – зелье отворота, которое сама же и приготовила. Это единственное, что принесло Казу самый настоящий стресс и заставило броситься в слёзы. Там его принудили сделать три глотка этой вонючей гадости, от чего его после стошнило. Вот, почему он был таким «зелёным» и чувствовал себя ужасно. И ему придётся принимать в себя эту пакость ещё долгое время, чтобы «излечиться» и научиться разговаривать. Александр верит во все эти выдумки, сказки и колдовство, так что заговорила его эта бабка, убедила, навязала. Хотя вначале признавался, что он – врач, разбирается в медицине, а на деле же получилось совсем иное. И кстати, услуги её далеко не бесплатные. Окрылённый желанием поскорее вернуться домой и справиться с этим детским недугом, мужчина отдал бабушке все деньги, все общие сбережения. - Давай. Три глотка сделай, и всё, - Александр двинулся прямо к мальчику, поднося к нему этот отвратительный бутыль. Второй закрыл себе рот, задержал дыхание, захныкав от страха. Он эту жидкость не нюхал, запаха её не знает, но от одного только острого воспоминания желудок сводит неистовой силой, и хочется выплюнуть из себя всё, что находится внутри. - Тихо, не плачь! А то разбудишь Союза, а нам этого не надо! Увидит, мало не покажется! Ну-ка, быстро выпей и забудь! Давай, пей, ты должен научиться разговаривать, ты же проклят! Я что, зря отдал ей все деньги за этот рецепт?! Пей, говорю, негодник! - уже начал ругаться мужчина, каждую секунду поглядывая на коммуниста, боясь его пробуждения. Но он сладко сопел во сне. - Пей! Не мычи, не шуми! Убери руки ото рта! Пей, говорю! Давай, всего лишь три глотка, и всё! Как же этого не хочется делать. Весь день казах переживал кошмарные ощущения. У него болела голова, всё кружилось перед глазами, тошнило, живот болел, жар поднялся. Омерзительная отрава. Несколько минут боя и замечаний от взрослого, ребёнок проиграл. Как бы сильно ему ни хотелось, как бы ни было противно, как бы он ни задыхался, как бы ни был силён рвотный рефлекс, но ему пришлось принять эту паршивку. А что маленькое дитя может сделать против влиятельного взрослого? - Вот и всё, молодец. Больше боялся и ленился. Нормально же всё? Нормально? Не брыкайся больше. Дрожа, всё ещё испытывая этот вонючий вкус на своём языке, губах, и вообще по всему организму, Казу стало не на шутку плохо. Можно сказать, что гораздо хуже, чем утром. Непонятное вещество, неизвестно как и из чего сделанное, не только не вкусное, но ещё и горькое и острое. Схватившись за живот и ладонью прикрыв себе рот, он повернулся к окну, вдыхая в себя свежий воздух и летящий ветер как можно активнее, жадно глотая его, чтобы «проветрить» всё изнутри. Всё закружилось, а от головокружения затошнило. Как будто в его теле работает самый страшный аттракцион мира, который он не в силах остановить. - Ой, ну всё, не преувеличивай! Ты больше драматизируешь. Наверняка, этот отвар сделан из каких-то полезных степных трав, может, пустынных растений, что в этом такого? Лечиться-то надо. Казахстан начал кашлять. Кашель разрывал горло так, как при гнойном воспалении. Спустя ещё некоторое время пальцы рук стали сильно чесаться и зудиться. Поддавшись этому соблазну, ребёнок, конечно, не устоял и принялся расчёсывать себе ноющую кожу. Зуд был настолько мощным, что Каз почти счесал себе верхний слой кожи. Из повреждённых мест вытекла какая-то жидкость, какая-то густая прозрачная слизь, но это явно не кровь. Всего лишь маленькие капельки крови виднелись в дремучей тьме, так как царапины оказались глубокими. На всё это Александр не обращал ни малейшего внимания. Более того, он сам уснул. Одному лишь бедному малышу не спится: он всё мучается от последствий этого чудо-лекарства. Страдает. Ему плохо. Живот ещё болит, зуд не унимается. Он уже долгое время старается подавить в себе рвотные позывы, потому что будить Советского Союза из-за себя не хочется, да и, Александра может подставить. Поэтому Казахстан принял решение, что будет сам справляться со своим нездоровьем, надеясь, что в скором времени все симптомы закончатся, боль пройдёт, и он сможет заснуть. Ночь смеркалась и чернела.***
Глубокая ночь стала рассекаться первыми, холодными солнечными лучами. По часам, время где-то пять-шесть утра, а расследовательные отряды всё ещё продолжают свою работу. Они немного отдохнули с вечера прежде, чем отправиться на поиски снова. Если честно, то они дико устали за это долгое время бесполезных ожиданий. Они тупо мусолят всё одни и те же местности тысячи раз, филонят и отлынивают от работа, притворяются занятыми, чисто для галочки, ибо РИ сказал «без новостей на пороге не появляться». Солдат было довольно много, чтобы весь отряд смог разделиться на большие расстояния. Сейчас идёт речь о тех, кто ищет Казахское ханство. Некоторые оставались на месте, где погиб ребёнок, некоторые уходили к горам, некоторые – ещё дальше, обхаживая другие края обрыва. Забавно, что иногда этот отряд пересекался с теми, которые искали Казахстана и Джунгарию прямо на одном и том же месте. Перекликаясь, они радостно махали друг другу, смеялись и шутили свои шутки, удивляясь своей сходке. Многие из них искренне желали сдаться и бросить этих безнадёжных розыскиваемых. Смысл, если никто ничего не может найти? Но к несчастью, просто уйти от заданий они не имеют право, поэтому приходится просто ходить да ходить по земле с надеждой, что их господин всё-таки пощадит их и выпустит на волю. Наступает самый кульминационный момент – красивый рассвет. Шарообразный купол небосвода, что буквально минутами ранее не блистал никакими цветами, а мерцал лишь сухой теменью с синей бахромой, начал рассекаться золотистыми клинками. Пушистые кучевые облака разошлись, и всё небо зазияло багрово-малиновыми красками, наперебой кричащими насыщенно красной палитрой, и всё это – щедро и богато облито медовой дорожкой солнечного света. Пурпурно-фиолетовые, светло клубничные, пряно голубичные ягодки нимбами засияли сверху. Это неописуемая красота. Природа настолько восхитительна, что так и хочется обнять её, вдохнуть запах покрепче, ощутить на себе всю эту прелесть, что не поддаётся человеческому описания живого языка. Невероятно ослепительный рассвет. Словно прямо в небе проснулся вулкан, чья магма превратилась в самое настоящее извержение и брызгает на белёсое полотно своим пламенем. Таких цветов и сочетаний красок ещё никто никогда не видел. На территории вступила утренняя прохлада. Почва только-только прогревается после затяжной ночи. Ещё холодная, промёрзшая. Речка ласкает берег шелковистой мантией, выкидывая на него какие-то организмы из своих глубинных вод и забирая что-то к себе взамен. Одним из таких организмов оказалась... - Эй, други, посмотрите! - старательно всматриваясь во что-то виднеющееся вдалеке, с энтузиазмом крикнул один из солдат – молодой паренёк. Походу, единственный самый ответственный и отзывчивый здесь, которому не всё равно. Молодой, ещё не извращённый суровой действительностью. - Ну что там? - лениво пролепетали остальные, находясь вдалеке от своего приятеля. - Мне кажется, я кого-то нашёл. Это женщина! А не та ли, которую господин приказал искать? - не обращая внимания на чужое равнодушие, паренёк поспешил к тому самому объекту. И вправду, он оказался прав. Река выбросила Казахское ханство на берег, и в данный момент она лежала там без сознания. - Бог мой, я прав! Это так! Ну же, идите сюда! Бедной ханше сегодня пришлось вытерпеть неумолимое. Целый день бурное течение холодной реки и волны жестоко играли с ней, не выпускали из своих железных объятий, таскали её измученную тушу от одного берега к другому, то подкидывали вверх, то опускали на дно, топили с головой прямо под своими водами, пронося её по всему своему длинному руслу. Они даже и не думали отпускать её куда-то, желая повеселиться вдоволь. Одно счастье – всё это время она была без сознания, лишь изредка чувствуя что-то сквозь крепкий сон, но потом снова впадая в него. Это позволило ей приостановить работу некоторых внутренних функций и сохранить себя в целости и здравии. Хотя очевидно, без травм и ранений всё же никуда. - Погодите, точно. Мы нашли одну из пропавших! - стал подключаться в ход дела другой, вставая с места. Этим он призвал за собой и остальных, которые откинули свои шутки и расслабленное состояние в сторону, приняв серьёзный вид. Речка шумела прибоем, облюбовывая выброшенное тело, бьясь о тот самый обрыв и заглатывая в себя комочки земли. - Посмотрите! Это она, - первый паренёк подбежал к азиатке и даже не побрезговал прикоснуться к ней, расположив её голову на своих коленях. Очень жаль эту бедняжку. Скорее всего, она прошла через что-то тяжёлое, и ей сейчас плохо, коль она в таком расположении духа и тела. - Правда. Это она, - подбежало ещё несколько человек. Надо же, бесконечное повторение одних и тех же работ на одних и тех же местах принесло свои плоды. Авось да авось, но успех. - Ничего себе. Что это с ней? Её что, выбросило через реку? - Она вся такая холодная. Она вообще жива? Проверьте у неё что-нибудь, чтобы узнать, жива ли она. - А что проверять-то? - Не знаю. - А это точно она? - Да точно, точно. Не обычная же женщина, а уважаемая страна, значит, чёткая находка. Обмениваясь мнениями, создавая мозговой штурм, солдаты смотрели друг на друга в неведении. - И что сейчас с ней делать? - Отнести надо. Она же розыскиваемая. - Посмотрите, она вся промокла, так жалко её. - А как её отнести? У вас есть одеяло, или что? На руках тащить, или как? - Нет, не вариант, дворец-то очень далеко отсюда. - Может быть, её сначала надо в сознание привести, а? - более требовательно отдёрнул весь сырбор самый молодой парнишка. - Ага, чтобы сама пошла? Сказать ей, типа, мол, всё, ты пришла в себя, а теперь топай до дворца сама, пешочком, да? - все товарищи рассмеялись, представляя нелепость ситуации, разряжая напряжённую обстановку. - Не смешно. Нужно же ей как-то помочь, - нахмурился тот. - Да Ванька, да не парься! Зато представь, сколько денег мы получим! Он за неё нам столько пообещал! Челюсть отпадёт, как увидишь, ух! Ну всё, тогда нам нужно обращаться с ней очень осторожно, ничего не повредить, не сломать, доставить до Дворца. - Погодите, не трогайте её, - мигом подоспел ещё один мужчина, более старший и опытный, остерегая того, кто хотел уже поднять тело на себя и понести. - Не поднимайте пока что, отпустите, - он присел на колени перед кочевницей, отогнав всех, чтоб не мешали, начал осматривать её на состояние здоровья. - О, наш любимый врач подоспел, - язвительно, но по-доброму хмыкнул другой, отодвинувшись. - Ну, сейчас он мигом всех тут вылечит. - Скорее, залечит до смерти, - после, весь отряд разразился громким смехом, вновь за исключением молодого Вани. Он не мог понять, почему его друзья находят юмор абсолютно во всём, с чем встречаются, почему они такие несерьёзные и легкомысленные. Так или иначе, они – не плохие люди, а просто очень весёлые и болтливые. - Её нельзя просто так взять и понести, - пока все смеялись, доктор закончил короткое обследование. - У неё переломы и растяжения. Переломы небольшие, можно вылечить в краткие сроки. Но если взять её неакккуратно, то можете только ухудшить ситуацию, тогда вообще всё у неё переломаете, ходить не сможет! - Ничего себе. А наш доктор и вправду доктор. И что же делать? Как быть? - Нужно поспешить за бригадой помощи, чтобы её забрали другие врачи. - И что, нам теперь за целой оравой топать чёрт пойми куда?! - Не надо, - возразил мужчина. - Пусть кто-то один из вас пойдёт и поделится вестью с господином Российской империей для начала, но прежде, вызовите моих ребят, они меня знают. Срочно. Кто-то, и прямо сейчас! У нас мало времени для её спасения. - А она что, умирает? - Я пойду, - героически воспел Иван, встав на ноги. - О, Ванька-встанька, сейчас побежит, поспешит за помощью, - получил он очередную дозу насмешек от своих друзей. - Хорошо. Беги как можно скорее, чтобы до вечера вернулся, - парнишка, отклонившись доктору, побежал в обход обрыва, зная, как срезать путь до Дворца. - А вы найдите ближайший дом и попросите одолжить тёплое одеяло, кружку и... Ещё что-нибудь. Давайте, здесь поблизости есть дома с хорошими бабушками-домохозяйками, быстрее! - Ну-у, ладно, придётся мне оказать честь, - самый шумный и говорливый из мужчин наконец-таки ощутил хоть какое-то позывное бремя, встал, поправил форму, отряхнулся от грязи и побежал в то место, которое также хорошо знал. К нему подключилась ещё парочка, и лишь один врач остался следить за своей будущей пациенткой. После того, как все разбежались, он, зная все тонкости медицинского искусства и больные точки тела, бережно оттащил её подальше от берега, устраивая поудобнее под краем скалы. Всем ребятам не всё равно на судьбу розыскиваемой. Пока им положено достойное денежное вознаграждение, конечно. Прошло некоторое время. Первыми вернулись парнишки с реквизитами для оказания первой медицинской помощи, принеся с собой несколько пледов, одеял, посуду, ещё и догадались прихватить аптечку и чай. Спустя полчаса вернулся и другой вместе со своеобразной бригадой скорой помощи, которые притащили с собой, так называемые, больничные носилки, койку, прибыв на объёмной вместительной карете. Буквально в один момент поднялся гвалт, истощённую больную стали укладывать сначала на койку, загружать в карету и быстрее садиться на повозку, чтобы доставить женщину в лечебницу. Саму весть Российской империи ещё никто не передал, а лишь собираются сделать это. Доктор поехал вместе с больной, а остальные, чуть ли не соревнуясь между собой за приз, поспешили прибыть во Дворец, дабы доложить новость и получить свою нескромную долю. Теперь всё будет хорошо. Все мучения позади, все страдания закончились, она спасена. Три дня «брожения» и одиноких прогулок по холодному городу в нелучшую погоду в лёгкой одежде, будучи в очередном заточении со своим насильником, пережив несчастный случай падения с обрыва и унесения буйным течением реки. Всё это не ушло в пустоту, а вернулось бумерангом добра. Она спасена и находится в надёжных верных руках, управляемых денежной властью.***
Минули сутки. За двадцать четыре часа в каждом месте действия произошло то, что должно было. Казахское ханство успешно доставили в лечебницу, где плотно принялись за трудоёмкий и кропотливый процесс спасения её жизни. Если врачам и лекарям удастся вернуть мученицу в стабильное состояние, поддерживающее жизнь, её переведут в медицинскую палату Дворца Российской империи, чтобы продолжать лечение там, под его контролем. Второму о находке первой удачно доложили. Ещё никогда за последние года страшной сокрушённости Россия не испытывал этот вихрь эмоций, что обрушился на него, когда он услышал эту новость. Он даже убедился в том, что всё ещё живой, не утерял способность мыслить, ощущать и чувствовать, что всё ещё человек. Такой всплеск он сравнил с инфарктом, полученным когда-то давно из-за нагрузки на сердце. Но возможностью навестить бывшую любимую в больнице беспричинно не воспользовался, решив ожидать её визита сюда. Кстати, деньгами он свой отряд щедро наградил, повысил в должности и выдвинул условие, гласящее о том, что они имеют право потратить свою выплату на всё, что их душенькам угодно, но только не на разбойничество и не на хулиганство. Те взлетели на седьмое небо от неописуемого восторга, потеряв голову и, как говорится, «ушли в закат» с пачками в сумках. И никто их больше не видел и не слышал. Поездка чудесной троицы продолжалась. Наш маленький Казахстан смог уснуть и немного поспать ночью, а когда проснулся утром, то заметил лёгкую красную сыпь на тех местах ладони, которую жадно рассчёсывал перед сном. Зато, прошли тошнота с головной болью. Он молчал, никому не жаловался, стойко терпел. По пробуждению Советского Союза, он предложил всем сделать перерыв и выйти на улицу, чтобы походить, размять тело и погулять. Он же первым и вышел, отойдя на приличное расстояние, оставив Александра с Казом одних в карете, где все понимают, что произошло. Первый снова споил последнего этой противной жидкостью, и все симптомы вернулись опять. Мальчик не успел передохнуть от них, как ему опять пришлось терпеть эту беспощадность. Очевидно, всё втайне от Союза. Казаху было очень плохо, но он продолжал скрывать свои страдания и вышел на улицу, притворяясь перед старшим русским полностью здоровым. Но если честно, у него это нелепо получалось, так что кое-что коммунист, всё же, заподозрил, но допытывать никого не стал. На следующем «перекуре», где-то в полдень, Совет предложил зайти и перекусить куда-нибудь. Александр носом почуял, как приближается его скорый конец, ведь для покупки нужны деньги, которые он все спустил на дрянь. Но скрывать свой проступок от товарищей вечно он не может, так что рано или поздно ему придётся признаться и попытаться найти какое-то решение проблемы. И это наступит очень скоро. А ночью этого же дня нужно будет вообще сменить транспорт и водителя на станции. Как уже было сказано ранее, прошли сутки. А значит, этот Судный Час для Александра настал. К радости, по поводу перекуса в забегаловке ему беспокоиться пока ещё не пришлось, так как немного карманных и последних денег у революционера в кармане было, и всё пронесло. Но ночь не заставила себя долго ждать. - Спасибо Вам за такую услугу, хоть это и Ваша работа, но всё равно спасибо, - извежливо, не без подкалываний, откланялся СССР, выходя из кареты, помогая слезть оттуда и ребёнку. Ямщик также слез с повозки, разбирая некоторые вещи и, вероятно, ожидая оплаты за свои обязанности. Александр придумывал всевозможные отговорки на свете. - Так, ну всё. У всех всё в порядке? Всё путём? Как чувствуешь себя, щегол? - подбадривающе подмигнул коммунист, опустившись на колени перед своим чадом, заботливо поправляя его одежду и ласково обращаясь. Его странное состояние, натянутую улыбку и слишком напряжённое выражение лица не остались вне внимания. - Ну всё, Сашка, вот и настал твой черёд. Жмотился ты, денег не хотел отдавать, а вот сейчас придётся. Ну давай, вытаскивай деньги и плати! Сколько мы Вам должны? - обратился он к вознице, получив достоверный ответ. - А, не так уж и дорого. Сашка, давай сумку! - Слушайте, а может, не надо, а? - мужчина весь вжался в себя, зажимая лямки сумки пальцами. - Ты чё? Не, ну ты чё, а? Не, ну блин, ты чё это? Ты чё, заболел? Ну чё это такое? - русский по-серьёзному нахмурился, не находя никакого оправдания этому бестактному поведению. Не осталось ни логических слов, ни ресурсов. - У тебя жар что ли? С чего это вдруг платить не надо? Совсем уже что ли? Ты же обещал! - Понимаете, давайте лучше не надо? - он стал отходить назад, прижимая сумку с деньгами (вернее, их отсутствием) к себе, нервно мешкаясь глазами по всей округе. Повозчик стоял и сквозь подозрения наблюдал за этой сценой, желая предъявить претензии по поводу отклонения от оплаты услуг, чем поставил Союза в неловкое положение. Второй повернулся к первому, нелепо улыбнулся, попросил чуточку подождать и, не находя себе места от расстройств, пошёл прямо на Александра, уводя его от нежелательных ушей подальше, начиная перешёптываться. - Чё с тобой происходит? Ты мне объяснишь, или нет? - Понимаете... Вы только не ругайтесь и не переживайте, прошу, но тут такое дело... - Да что случилось?! - Я сейчас всё Вам объясню. Только не переживайте, всё не так уж и плохо, как может показаться. - Слушай, ты меня уже выбешиваешь. Хватит тянуть резину. Немедленно отвечай, чё у тебя произошло? - Я потратил все деньги на ярмарке. - Чего?! - коммунист настолько повысил голос, что Каз, стоя неподалёку, вздрогнул, а возница ещё больше насторожился, скрестил руки в требовательном жесте и подошёл ближе, вслушиваясь в структуру беседы. Александр придумал достаточно качественную отговорку для прикрытия гадалки и зелья, но всё ещё не полноценную для полного скрытия своего проступка. - Не ругайтесь, всё хорошо, просто я... - Как?! Как ты мог потратить все наши деньги на какую-то там простую ярмарку?! Ты чё, серьёзно потратил все деньги туда?! - возмущению русского не было ни предела, ни границ, ни своего огнетушителя. Из-за такой глупости могут поджидать реальные неприятности и головокружительные проблемы. - Зачем ты это сделал?! На что ты мог потратить все деньги, ответь мне, я просто не могу понять, на что именно ты мог пустить такую сумму?! Это были наши последние сбережения, на которые мы и так концы с концами еле как сводили! Ты чё натворил?! Что именно ты купил?! - Надо было, оказывается, заплатить за вход, потом за выход. Ещё, было очень интересное представление, товары, продукты, - виновник старался не поддерживать зрительного контакта, потому что ему было страшно. Даже не стыдно, а больше всего – страшно. - Ну какого хрена ты попёрся на какую-то там выставку с раннего утра?! Ну скажи мне, ради чего?! Зачем?! - не слыша себя, Совет грозно повысил голос, перейдя на грубый крик. - Тише, пожалуйста. Давайте просто... - Ответь мне! - Союз еле как сдержался, чтобы не пробить стену кареты кулаком. - Чем мы заплатим за проезд?! Как мы доедем до дома?! На что мы будем жить? Где мы будем жить?! Как?! И где!? Ты – тупица! Как же так!? Как нам теперь выкручиваться?! - оглянувшись кругом, ощущая напряжённую атмосферу повсюду, Советский перешёл на шёпот. - Что нам теперь этому бедолаге сказать? Какие отговорки ты сочинишь на этот раз, а? Нам что, отвлечь его сначала, а потом потихоньку смыться на другую станцию, не заплатив за дорогу? И делать так до тех пор, пока не приедем до нужного места? Вникнув в суть реплики и рассуждая на данное, хоть и саркастичное, но всё же предложение, Александр поднял голову, заглянув своими очами в глаза коммуниста самым умоляющим отблеском. Смотря на него в ответ, до будущего государства, кажется, дошла эта самая мысль, которую он выпалил по шутке, по иронии, а в итоге, чуть не обрёл звание «гений мысли». Натянутое молчание безысходности навело на ещё более неприличные мысли. - Нет-нет. Даже не предлагай мне это. Я не собираюсь становиться преступником из-за тебя, да ещё и ребёнка втягивать в это. Александр ничего не ответил, а всё продолжил сжигать эту нить зрительного молчания бессловесными намёками. Он согласен на такой вариант. Всегда в жизни он был трусом, который боялся любой новой современности, а здесь он прославился первым добровольцем на свершение преступления. СССР обречённо вздохнул. Другого выхода нет. Или они остаются здесь, в пустом поле, или они возвращаются к Пруссии опять, или их могут даже избить за неповиновение и отдать под закон, или осталась крайняя мера, которая лучше, чем всё предыдущее. - Ох, Сашка. Любишь же ты доставлять всем проблемы. Бросаешь же ты меня в огонь.