***
Скрипит состав, моргает полутёмный свет. Поезд уносит Князя в ночь его страданий, где утро уже никогда не начнётся. Эмоции… Да какие эмоции в этот момент? Всё застыло и заглохло в душе панка. Состав чувств встал посреди рельс. И из пробоин в железных дверях течёт машинное масло. Только почему-то на вкус оно как слёзы. Князь вытирает чёртову солёную жидкость и смотрит в темноту. Ему всегда нравилось наблюдать за чем-то. Но сейчас только огни, моргая за окном, приковывают взгляд. Князь резко отворачивается. В той жизни, куда он ступил, нет места свету. Звяканье ключей перед знакомой дверью. Адский запах водки прямо с порога бьёт в ноздри, Князь уже давно не прибирался. Смысл делать рутинную работу исчез вместе со смыслом жить дальше.***
Спирт неприятно обжигает горло. Пьянит мозги, вскруживает голову. Но что ещё нужно страдающему человеку? Князю приходят на ум «забавные» вещи про отравление алкоголем. Суицидальные мысли плотным облаком окутывают его истерзанное тело. И желание расправиться с собой встаёт выше всего. «Там будет хорошо. Там будет Миша», — от звуков собственного голоса Князю становится жутко. Из горла вырываются лишь тихие сипы и хрипы. «Наорался», — мелькает вспышка мысли в голове.***
Вдохновение всегда приходит не вовремя. В моменты, когда душа режет свои руки, а тело мрачно стремится к тому же, в глубине души рождается маленький росток воображения. Дивной мысли о прекрасном. Это нельзя ни заглушить, ни приостановить. Оно нарастает с каждой секундой, заставляя налиться до краёв и выплеснуться. Под руки летит бумага и ручки. Белая поверхность наливается чёрными каракулями, издалека непонимающими кровавыми разводами. Буквы сливаются в слова, слова — в предложения, и текст, слаженный и витиеватый в одно время: «Снова я лишён покоя, Что с тобой, моя душа, Просишься на небеса Да кому ж ты там нужна?» Боль приходит внезапно, душа раскалываются, и осколки впиваются в сердце. Страдание полосует кожу, обжигает огнём тело. Осколки крепко сжатой бутылки впиваются в руку. Алые капли крови выступают на ладони, обагряя листок с этими красивыми словами. Горько сплюнув, Князь встаёт, потянувшись ещё за одной бутылкой. Но слабость берёт вверх над всем остальным. И приходит тьма.***
Трель звонка болью отдаётся в ушах Князя. Он раскрывает слипшиеся глаза. На полу стоит кипа пустых бутылок. Сколько прошло времени? Неделя ли? Месяц? Календарь лежит скомканный в углу. Князь выходил на улицу только ради покупки новой партии алкоголя. Удивительно было то, что он ещё жив, его сердце бьётся в груди. Точнее, сердцезаменитель, сам орган уже давно был выброшен на кладбищенскую землю, раздавленный горем смерти. Он не открывает. Ни в первый раз приходят. И ни в последний. Но удары раздаются всё настойчивее, дряхлое дерево трясётся под напором чьих-то сильных рук, и Князь сдаётся. Не потому что его достал шум. Ему просто стало всё равно на все дальнейшие события. Будь, что будет.***
Мужчина открывает дверь, и его лицо искривляется от яркого света в подъезде. На пороге стоит Балу. Князь хочет послать его ко всем чертям, но мужчина смотрит на него с таким видом, словно случилось что-то важное. Князь знал этот взгляд. Так светились глаза тех, кто надеялся и верил. Балу всучивает Князю в руки помятую листовку и упаковку таблеток «Аспирина». Слова не нужны, они липнут в горлу, приковывают язык к нёбу. Князь рвётся к Балу, хочет ударить, поговорить, объясниться. Он и сам не знает, чего он хочет. Но дверь медленно закрывается, глухо скрипит, громко отдаваясь в пустой квартире. Князь тупо смотрит в пол, сам не понимая, что сейчас произошло. Банка таблеток неприятно жжёт руку, и он бросает её на пол. С ней падает и листовка, глупо кружась в воздухе. «Выступление группы «Король и Шут. 22 июня. 21:00. Клуб «Там-Там». Календарь неприятно втыкается в глаза Андрея, напоминая о дате. Ему не нужно идти. Смысла нет. Он истлел, его разум превратился в прах и пепел. Но он уже знает, что он пойдёт. А потом его тело присоединится к умершему разуму.***
В клубе «Там-Там» шумно и душно. Князь боязливо, точно загнанный зверь, оглядывается по сторонам. Чёрные очки скрывают его синяки под глазами и алые разводы на белках. Он не узнан. Не понят. Не угадан. И это лучше, чем что-либо. Какая-то девушка врезается в него, и в нос летит тошнотворный запах алкоголя. Князь неприязненно отстраняется, вспоминая свою весёлую ночь в компании бутылок. Его опять начинает мутить. 21:01 Чего он ждёт? Зачем? Он умер духовно. А умерших нельзя воскресить… Кстати, об умерших. Сцена внезапно наполняется лучами света. Группа «Король и Шут» начинает своё выступление. Игра. Медленная и спокойная. Инструменты тихо звучат, набирая темп. Князь сплевывает и отворачивается, этого ли он ждал? Он был готов к такому. Но чудо, веселившееся где-то в глубине души, затравленная надежда привела его сюда. Но теперь чудо растворилось, как роса в первых лучах солнца. Пора было растворять внутренности. Князь резко направился к выходу, уже ни на что не надеясь.***
Но надежда — штука бесовская. И когда она теряется, приходит судьба. Глас незримого рока пением Горшка наполняет зал. Стоп. Князь разворачивается, во все глаза глядя на сцену. Живой. Побритый. Загримированный. И расстояние уже не кажется расстоянием. Границы стираются. Мысли отбрасываются на задний план. В руки берётся микрофон, и зал начинает шуметь, подхватывая знакомые строчки. Два голоса сливаются в один. И не нужно никаких объяснений. Впустую была странная апатия Князева. Остаётся лишь счастье и вид Горшка, заигрывающего, улыбающегося. Такого реального и близкого. Всё становится на круги своя.***
Когда-то маленький Андрей понял, что если чего-то сильно хотеть, оно обязательно сбывалось. Была ли то новая игрушка, желание пойти гулять или иная маленькая прихоть. Нужно было лишь попросить. Но молить о взаимности в его странных симпатиях было бредом. Или просто он не того молил. Так или иначе, сейчас, после концерта они стояли в мужском туалете. Горшок говорил много, оказывается, в ту ночь он всё-таки выжил. Умер какой-то другой, сидящий на ЛСД. Конечно, без комы не обошлось. Но не сама бездонная яма сна была страшна, как было страшно пробуждение. Кристально белые стены незнакомой больницы. И ни единого знакомого человека рядом. Князю было всё равно на рассказы. Главное, Горшок стоит рядом, дышит, говорит. Но сомнения заполонили душу Андрея, и он резко схватил парня за руку. Тёплая. — Ты чего это? — на лице Горшка показалась лёгкая усмешка. — Хочу убедиться, что ты настоящий… — это звучало так жалостливо, но… Мило? Горшок тоже это почувствовал. Его бритые щёки покрыл скромный румянец, и он, точно девчонка, отвёл глаза. — Так убедись, — и руки Горшка переместились на плечи Князева. Глаза оказались так близко, что Андрей видел каждый перелив цвета в радужке. Дыхание остановилось, рот сам приоткрылся в наглый изгиб. Горшок заметил это. Улыбнулся. Подтянулся ближе. Тронул своими жёсткими губами губы Князева. И, сам не понимая, что творит, впился в них со страшной силой.