А через день закончится сегодня

      Моя сестрица не врала, когда сказала, что испортит мне всю жизнь. Благодаря ей я лишилась всего. Любимого человека, возможности учиться в школе и сдать экзамены, будущего, даже работы. Директриса постаралась и написала им письмецо, поле чего меня с почестями уволили. Уверена, что и Анна Беккер посопутсвовала моему уходу. Теперь я девушка без парня, образования, работы и жилья.       Конечно, Майкл и Джон не оставят меня в такой ситуации, так что, волноваться о своем будущем мне стоит меньше, но… я ведь и правда лишилась всего того, чего такими усилиями добивалась на протяжении этого года. Удивительно, но у меня уже был план действий на ближайшие несколько месяцев. Решение моих проблем мне предложили все те же отец и сын. Правда, их ход мыслей совершенно изменял мою жизнь. С ног до головы.       Иногда, находясь в их обществе, я совершенно забывала о том, что в богатстве они могут стать соперниками для моей тетки. А если люди богаты, то и жизнь у них богата неожиданными событиями и решениями. В нашем случае их семейка собиралась в ближайшие дни свалить из страны. Как они сказали: «Просто развеяться. Наладить все дела в бизнесе заграницей». Мне было предложено отправиться вместе с ними, так как они знали несколько людей, которые могли бы помочь мне абсолютно честно сдать экзамены, как я и хотела. Возможно, мне даже удастся поступить в какой-то из университетов.       Не смотря на свое ужасное состояние, я все же сумела порадоваться такой возможности, ведь это и правда было шикарным предложением, от которого отказываться было бы как минимум глупо. Но во мне до сих пор жила эта глупая надежда на то, что все сможет наладиться и здесь — в Париже. Я до сих пор думала, что Кастиэль одумается, что все люди узнают, какая на самом деле Дебра дрянь, что директриса позвонит мне и попросит вернуться. Видимо, я единственная, кто не понимал, что это просто невозможно. Все уже рухнуло. В моем мире уже пусто и его нужно отстраивать заново. С чистого листа рисовать свою жизнь. Снова.       Приехала Роза. Еще одна «прекрасная» новость. Конечно, она узнала обо всем в первый же день учебы, на котором я не присутствовала по понятным причинам. Как сказал мне Лизандр, она была готова убить там всех, а в особенности Дебру и Кастиэля. Дебру — за то, что она Дебра, а Кастиэля за идиотизм, который взял у него верх над здравым смыслом. Красноволосый как обычно продолжал стоять на своём, как упертый баран, хотя все его друзья твердят о том, что я не могла такого сделать. Нет, он вцепился в версию Дебры, этой вруньи, всеми тридцатью двумя зубами и не собирается отпускать. Такое ощущение, будто бы от этого мир разрушиться.       Но давайте забудем об этом дерьме хотя бы на несколько секунд. Обдумав предложение своих друзей, я поняла, что даже если я откажусь, мне необходимы вещи для дальнейшего проживания. Тем более, как раз-таки в тех вещах находится мое спасение, в виде приличной суммы денег, которую я копила для поступления в университет.       На самом деле мне не очень хотелось возвращаться в тот дом, ведь меня с ним связывали и правда не самые лучшие воспоминания. Я была уверена в том, что я просто не смогу сдержать себя и, увидев то место, просто расплачусь без причины. Но делать было нечего, так как вещи и правда были нужны мне, как и в первом случае (я уезжаю вместе с Джоном и Майклом), так и во втором (я остаюсь здесь, продолжая надеяться на какое-то чудо).       Доехала я на автобусе. Не хотелось впутывать своих друзей, да и одной мне было бы спокойнее.       Общественный транспорт меня успокаивал. В нем ты всегда можешь увидеть людей, у которых жизнь в несколько раз хуже твоей, а они улыбаются, приветливы с персоналом. Даже вида не подают, хотя стоило бы. Уверена, что им сейчас просто необходимо выговориться.       Меня высадили на знакомой мне остановке. Столько всего произошло рядом с ней, что мне даже не пересчитать. Эти глупые перепалки с Кастиэлем, неожиданные встречи с одноклассниками, работа в нескольких метрах. И всю эту счастливую картину портил какой-то дом, которому даже не суждено было как-то выделяться. Просто обычный белый дом, наполнивший мою жизнь черным цветом.       Ничего не изменилось почти за два месяца. Везде, как и всегда, царил режущий глаза порядок, который я никогда не любила. В доме моей тети, казалось, даже цветок не может вырасти там, где ему не положено. Я всегда сравнивала себя с такими цветами. Их всегда срезали. Вот и меня тоже… срезали.       Я прошлась по кирпичной тропинке, вдохнула воздух. Пахло хлоркой. Видимо, одна из работающих здесь женщин решила почистить бассейн. Отвратительно.       Вокруг тишина и покой. Будто бы ты совершенно в другом мире, где за одно слово тебя могли отвести на смертную казнь. Такова на вкус жизнь таких людей, как Анна Беккер. Везде кровь, чьи-то души и мечты, которые она ни о чем не жалея забрала.       У самой двери я попятилась. Не хотелось бы встречаться с моей тетей или сестрой. Да, мне, конечно, нужны мои вещи и деньги, но видеть их, а после выслушивать их упреки у меня не было настроения.       Все решилось за меня. Пока я стояла и думала, открылась дверь. Показалась знакомая мне девушка, тоже работающая на мою тети. В ее руках я заметила мой чемодан, сумку и несколько писем. Она вышла, закрыла за собой дверь и встала прямо передо мной.       Она стояла уверенно. В ее глазах читалось недовольство и усталость. Видимо, ей не очень хотелось выполнять данное задание и встречаться со мной. Здесь я никому не нравилась, даже так называемой прислуге. — Анна Беккер просила не впускать вас на территорию дома. — она протянула мне мои вещи. — Здесь вся ваша одежда и вещи, также какие-то деньги и письма. До свидания. — она развернулась для того, чтобы уйти, но потом остановилась. — И да, Анна просила вас больше сюда не возвращаться. Так что прошу вас немедленно уйти, иначе мне придется вызвать полицию. — Спасибо… — только и успела ответить я, как дверь была захлопнута перед моим носом.       «Хотя бы деньги отдали» — подумала я. И эти письма. Что за бред? Мне никогда не приходили письма. Тем более сюда. Я стала перебирать бумаги. Приглашение на выставку, реклама, уведомления из больницы полугодовой давности и какие-то счета. Я посмотрела на имя в последнем письме. «Анне Беккер…». «Отлично, они перепутали письма» — раздраженно подумала я. Делать было нечего. Нужно вернуть его владелице.       Я несколько раз постучалась в дверь, но никто мне так и не открыл. Видимо, сказав, что мне не разрешено находиться на территории дома моей тети, они не шутили. Ну хорошо. Придется отдать им это немного незаконным способом.       Обойдя дом, я прошла к черному входу. Работники никогда его не закрывают, тем более днем, так что я с легкостью вошла туда. Не знаю, повезло ли мне или нет, но в доме, по крайней мере, в этой части никого не было. Сколько бы я не кричала и не звала кого-либо, отвечала мне только тишина.       Я, наверное, спятила, и буду жалеть о своем решении всю свою жизнь, потому что моя тетка не заслуживает такого старания с моей стороны, особенно после того, что сделала Дебра, но мною было принято решение пробраться в ее кабинет, чтобы оставить письмо там. Да, идея оставить его в коридоре или на каком-то комоде мне показалась глупой. Поднявшись на второй этаж, я, минуя так называемую «прислугу», оказалась в маленьком коридорчике с одной большой дорогой дверью. Стоя там, я думала, что можно кинуть письмо на пол, рядом с кабинетом, но опять моя доброта (на самом деле любопытство, ведь это всем понятно, да?) победила, и я все же вошла в помещение.       Внутри, как я и ожидала, все выглядело более чем вычурно и дорого. Красивые большие шкафы, кожаные кресла и диваны, дорогой телевизор стоящий на комоде у полок с книгами, дизайнерские ковры, окна в пол, тяжелые шторы красного цвета.       Посередине стоял большой стол, на удивление в беспорядочном состоянии. На нем валялись разные бумажки, ручки, какие-то стикеры с напоминаниями, множество скрепок. «Идеально для того, чтобы незаметно подложить туда письмо» — подумала я.       Подойдя к столу, я стала рассматривать бумаги. Какие-то документы, согласия, непонятные статьи, вырезки из журналов и газет. Мне в глаза, хоть и не сразу, бросилось раскрытое письмо с подписью «Джон Эйри. 22.01. ХХ ул. ХХХ д. Х». Отец Майкла переписывается с моей тетей? Отправлено несколько дней назад назад. Значит, скорее всего, писал его из дома. О Боже, не могу в это поверить. Джон и моя тетка. Переписываются. Сейчас. Не десять лет назад. Всего неделю. Желание открыть письмо было нереальным. И хоть я знала, что это плохо и некрасиво, все равно руки тянулись к нему. Не сдержавшись, я все же решилась взять письмо, чтобы прочитать его содержимое. Начало было довольно приветливым, как мне показалось, и я решила не продолжать чтение, но через пару предложений обычная бумага с буквами заставила меня упасть от шока.       «Привет, Анна! Это, наверное, сотое письмо, поэтому не буду писать тебе такие формальные фразы, как: «Как дела?» или «Надеюсь, что у тебя все хорошо». Ты в любом случае мне не ответишь, но я не теряю надежду. Прошло 17 лет с того момента, как я начал писать тебе эти письма, с того момента, как пропала Лили, как вы переехали в Париж. И я все еще прошу тебя рассказать мне хотя бы что-то. Расскажи мне хотя бы о нашей с ней малышке, хотя, я не уверен, что могу ее так называть… теперь. Можешь просто написать адрес ее проживания? Напиши хотя бы ее имя, пожалуйста. О большем, я уже и не прошу, ведь, видимо, ты так и не ответишь мне.       Если тебе интересно, за это время я обзвонил все роддомы Франции, расспросил всех ваших знакомых, которые могли видеть Лили, но ничего. Знаешь, как будто ее никогда и не было. Она испарилась, исчезла. И все это в один день из-за какой-то ошибки. Моей ошибки. Если тебе хотелось таким образом наказать меня, знай, у тебя получилось».       Джон Эйри. 06.06.ХХ       Мое состояние сложно было описать словами. Я дрожащими руками стала перебирать письма на столе. Все они были от одного человека — отца Майкла. Моего отца. Судорожно я раскрывала каждое и начинала читать: «Анна здравствуй. Прошло 16 лет», «15 лет прошло», «14 лет, а я все еще пишу», «13…». Их и правда было больше сотни. И в каждом из них Джон умолял мою тетю рассказать что-нибудь о Лили, моей матери (ее имя я увидела на фотографии дома, еще лет пять назад), и обо мне, просил написать наш адрес, хотел узнать о нашем с ней состоянии. Он искал меня все мои 17 лет! Он искал меня, просил помощи у маминой сестры, но она игнорировала его. Он же до сих пор ищет!!! Как она могла? Как она могла читать все это и не помочь ему? Как она могла так наплевательски относиться к моей жизни! Как она могла скрывать мое существование от моего же отца, как она могла не говорить ему о смерти моей мамы? Как?! Неужели ей так хотелось разрушить мою жизнь? Неужели? Почему? Она просто могла отдать меня ему. Не было бы никаких договоренностей о том, что она ответственна за меня до восемнадцати. Не было бы ничего. Она жила бы спокойно. Просто зачем она так поступила?       Мои глаза уже были наполнены слезами. Вот я достала последнее письмо. Пальцы уже не слушались, поэтому открыть его у меня не получалось. Наконец, когда я все же смогла развернуть уже желтую от времени бумагу, мне удалось увидеть дату письма… 18.06.ХХ. Я заревела еще пуще. Сдерживать себя не удавалось. Всего лишь неделя после моего рождения! Читать уже не хотелось. Я уже представляла его содержимое, и оно было не самым радостным и веселым. Но, взяв себя в руки, я все же начала медленно читать…        «Доброго тебе дня, утра или вечера. Не знаю, когда ты будешь читать это письмо. Ты заблокировала меня в электронной почте, а Лили, твоя сестра, если ты забыла, до сих пор не отвечает мне, так что теперь я пишу тебе таким старым способом. Смешно, но другого выхода у меня нет. Я знаю, что я ошибся, не придя на роды из-за какого-то глупого рок-концерта, и понимаю обиду Лили. Когда я приехал в роддом, ее уже не было. Да, я осел, согласен. Но я правда хочу увидеть нашу с ней малышку, взять ее маленькую ручку и поцеловать ее в лобик. Я готов приехать к ней, нет, я готов съехаться с ней хоть сейчас, только чтобы мы все были вместе. Как настоящая и счастливая семья. У меня есть все необходимое и для нее, и для нашей дочери. Тем более, я уверен, что Майкл обрадуется своей сестренке не меньше, чем я.       Передай это Лили и еще… скажи ей, что я безумно люблю ее и не хочу ее терять. Передай ей мои извинения. Мне, правда, важны и она, и наша дочь. Пусть Лили напишет мне при любой возможности, я жутко волнуюсь за нее!       С любовью к Лили, Джони Э. 18.06.ХХ»       Меня начинало конкретно трясти. Слезы лились из моих глаз водопадом, дышать становилось все труднее и труднее. В голове до сих пор крутились вопросы: «Как она могла скрывать все это от меня и моего отца?», «Как она жила, зная, что кто-то не может спать, постоянно ища свою девушку и дочь?».       Ухватившись за стол, я достала из своего кармана телефон и набрала номер Кастиэля. Я не знала другого человека, который смог бы сейчас приехать и помочь мне пережить это. Первый, второй, третий звонок… Казалось, что утешать меня хотели только гудки. А точно. Ведь так и было. Совсем забыла, что теперь я для него никто, но я как дура продолжала названивать ему, считая, что только он может помочь мне. «Любишь его, дура. Да?» — спросила я у самой себя.        На четвертый раз трубка была сброшена. Я окончательно сошла с ума. Мне была непонятна причина очередной волны дерьма в моей жизни. И, возможно, я должна радоваться тому, что у меня, оказывается, есть семья, есть отец и брат. И я рада. Но сколько времени я потеряла! Сколько бы мы могли пережить, сколько бы времени мы с ними могли бы быть вместе? Но нас разделяли километры и бесчувственность моей родной тетки. Нас разделяла какая-то эгоистичная дрянь. Она испортила жизни всех!       Не дозвонившись до своего парня, что было вполне нормальным, после нашего с ним разговора, я решила позвонить своему коллеге, точнее, как оказалось, брату. В отличии от него он ответил молниеносно. — М-Майкл. — говорила я в трубку дрожащим голосом. — Мей?! Что случилось? — сразу так отреагировал. Боже, почему? — Забери меня отсюда, пожалуйста. Прошу тебя. Быстрее. — мне было сложно говорить. — Я сейчас приеду! — в его голосе слышалась жуткая обеспокоенность. — Мей, только держись, хорошо? Слышишь меня? — Забери меня. — продолжала я. Ничего другого выговорить не получалось. — Забери меня. Я ненавижу этот дом. Я ненавижу всех! — начала кричать я. — Мей, только не делай глупостей! — я сбросила трубку, поняв, что сейчас я начну это делать.       Моя злость, казалось, заполнила весь Париж. Сдерживаться? Я забыла, что это такое. Сломалась. Меня сломала моя собственная жизнь.       Грохот. Я опрокинула стол. Дальше стулья, кресла, диваны, статуэтки, награды, дипломы… Я валила все, что попадалось мне под руку. Снова грохот. Звук разбивающегося стекла, последствие кинутой в окно настольной лампы. Мне было мало. Хотелось отплатить Анне за все семнадцать лет моего ада. Может быть, если бы она находилась в соседней комнате, я бы убила ее. Нет. Даже гадать не нужно. Убила бы, разорвала бы ее на куски.       Кидаю очередной предмет в стену. Замечаю ящики комода. Направляюсь к ним. Роюсь абсолютно в каждом, переворачивая все документы, записи, фотографии. И вот, я будто бы знала, что найду там то, что мне сейчас больше всего необходимо. Свидетельство. Мое свидетельство о рождении, в котором черным по белому написано мое имя и имена моих родителей. Лили Беккер, Мей Беккер, Джон Эйри.       Слышу обеспокоенные шаги в сторону кабинета. Усмехаюсь. Сейчас они не смогут ничего со мной сделать, уж слишком я бешеная для того, чтобы уступать им и поддаваться их уговорам.       Открывается дверь. Бинго. Стоит моя тетка и несколько ее бугаев. Она смотрит шокировано. Видно, что пытается не подавать вида. Но я-то знаю ее. Тоже злиться. Вот только на этот раз моя злость сильнее.       Делаю шаг в ее сторону. Охрана сразу же подрывается, но она их останавливает. Как благородно. Решила принять свою учесть? — Вы последняя тварь. — прошипела я, делая еще один шаг. Ее собачки были наготове. — Как ты могла? — махая свидетельством о рождении я еле сдерживалась, чтобы не убить ее. — Просто как ты могла скрывать от меня и моего отца то, что я его дочь, а он мой папа? — я снова начала плакать. — Уходи, Мей. И больше не смей приходить в этот дом. — проигнорировала меня она. — Я спросила, как? — еще один шаг. — Как ты могла?! — Уходи. — Нет, ты ответишь мне. Как ты, сука такая, могла скрывать от меня это?! — уже давно перешла на крик. Во рту соленое море из слез. — Я сказала, пошла вон! — стояла она на своем. — Я спросила!!! — я подошла к ней вплотную. Ее собачонки вцепились в меня и отнесли подальше. — Ты хоть знаешь какого это? — Знаю. Именно поэтому. — сказала она и вышла.       

***

             Мы сидели в гостиной. Я, Майкл и Джо… мой отец. Все не могли сказать ни слова. Мне только что пришлось рассказать им о том, что я являюсь давно потерянной малышкой, о том, что никакой Лили больше нет. Мне пришлось рассказывать им обо всем. С самого моего рождения. Рассказать свою историю.       На щеках самых сильных людей в моей жизни появились слезы еще сначала. Еще с того момента, как я сказала: «Я дочь Лили Беккер. А вы мой сводный брат и отец». Они плакали бесшумно, только иногда пытались что-то сказать, но у них ничего не получалось. Если честно, мне тоже еле удавалось вымолвить хоть слово. Такое ощущение, что я забыла, как нужно разговаривать. Помню, как они дрожали. Помню, как дрожала я, а они пытались меня успокоить.       Помню, как Джон назвал меня ласково «доченька». Меня никогда так не называли. Еще несколько часов назад у меня просто не было никого, а теперь… у меня есть брат, есть отец… есть семья. Настоящая, замечательная семья, с которой я жила на протяжении месяца. И это были лучшие тридцать дней в моей жизни. Я чувствовала себя счастливой, а теперь… я могу чувствовать себя любимой. Могу гордо говорить всем о том, что у меня есть прекрасный добрый брат и невероятный, талантливый отец. И для меня они лучшие. Хотя я знаю их всего ничего, они успели залезть мне в душу.       Нам пришлось потерять очень много времени. Очень. Много. И, кончено, я жалею об этом, но, мне кажется, в любом случае, мы уже знали друг друга. Эта атмосфера между нами с самого начала. Семейная и теплая. Этот постоянный смех и веселье, безумная поддержка. Разве это не семья? Мне кажется, что я полюбила этих двоих еще с первого дня нашего знакомства. Мы были семьей с первой секунды. — Что ж… — начал Джон, после длительной паузы. — Я… — его голос дрожал. — Счастлив. Не могу поверить в то, что я нашел тебя, Мейли. Не могу поверить в то, что ты выросла такой прекрасной девушкой. И я знаю, что нам еще много предстоит узнать друг о друге, но знаешь, я люблю тебя, дочка. Любил с первой секунды. Еще когда ты была вместе с Лили. — Ты моя сестра… — прошептал Майкл. — … Ты то маленькое создание, которое я слушал в животе у тети Лили. Боже… — Представляешь? — ответил ему Джон, толи плача при этом, толи смеясь. — Это невозможно представить. Я нашла вас. Столько времени, столько историй, похожих на какую-то сказку. — все еще не могла успокоиться, слезы не заканчивались. — Я так рада тому, что вы нашлись. Тому, что мы нашли друг друга. Возможно, это единственная хорошая новость за эти две недели.