* * *
Нориаки приехал на выставку сразу после школы, когда, по идее, должен быть самый большой наплыв посетителей, а галерея была удивительно пустой. Ему даже не пришлось стоять в очереди за билетом, что его несказанно порадовало. Он отказался от услуг гида, рассматривая искусно проработанные портреты самостоятельно. Мазки кисти импрессиониста завораживали, было интересно рассматривать картину и издали, наблюдая целостный образ, и вблизи, представляя, как порхала рука художника, нанося новые и новые оттенки. Но какое-то движение в один момент привлекло внимание школьника. Он повернул голову и увидел... Кишибе Рохан рассматривал небольшой пастельный эскиз, когда его заметили. Он даже не почувствовал взгляда на себе, так был погружен в созерцание. А Нориаки немного покрутился рядом, чтобы точно убедиться, что не обознался, а после отошел и спешно набрал один из самых часто используемых номеров. - Джотаро! Да, привет еще раз. Ни за что не поверишь, кого я встретил на выставке! Да-да, Кишибе, ту самую зазнобу. Я знаешь чего думаю... не мог бы ты привести сюда Джоске? Они бы хоть встретились, поговорили нормально. На том конце провода несколько секунд провисела тишина, полная явной озадаченности. - Ты уверен, что это хорошая идея? - с горем пополам проговорил Джотаро. - Ну, мы в любом случае ничего не теряем. Если они не захотят общаться, то просто спустят всех псов на нас, выпустят пар и, возможно, Джоске полегчает. Давай, в общем, хватай его и тащи сюда. Если что - звони. Куджо угукнул нечто, что можно было бы принять за согласие и положил трубку. Теперь у Нориаки было два предмета наблюдения: выставка, ради которой он и приехал, и художник, за которым стоило бы следить, дабы не упустить из виду. В голове роилось множество мыслей и вопросов, и самым сложным был самый закономерный: что же делать, если художник соберется уходить? Как его задержать? Судя по рассказам Хигашикаты тех времен, когда они с художником активно переписывались, нрав у Кишибе достаточно крутой. Рохан тем временем придирчиво изучал "Мальчика с вишнями". Какёин осторожно подкрался и притаился рядом, поглядывая то на Рохана, то на бледного подростка на картине. Людей в галерее стало больше. Рохан чуть слышно фыркнул и отвернулся от картины. "Если он сейчас уйдёт, весь план накроется", — испугался Какёин и громко произнёс: — Он повесился. Рохан резко обернулся на голос и скользнул взглядом по Какёину. Потом вопросительно приподнял брови. — Мальчик на картине, — Какёин кивнул на полотно. — Он был помощником Мане и повесился у него в мастерской. — Я знаю, — Рохан сложил руки на груди. — Я удивлён, что это знает какой-то школьник. — Ну, я давно интересуюсь живописью. И сам тоже практикуюсь, — Какёин улыбнулся. — Считаете, это странно? — Считаю, что у тебя наверняка нет друзей, раз после школы ты не тусуешься с ними, а разглядываешь портрет ребёнка-самоубийцы. — У меня есть друзья. Но они не разделяют моего увлечения, — вздохнул Какёин. — Хотя ваши комиксы некоторым из них нравятся. — О, так ты знаешь, кто я, — немного растерялся Рохан. — Что ж, спасибо, что не выпрашиваешь автограф. Какёин пожал плечами и снова повернулся к картинам. — Странно вышло. Мане написал столько портретов Берты Моризо, но они так и не рискнули сделать шаг навстречу друг другу. — Он был женат, — напомнил Рохан. — В то время мужчина не мог просто взять и уйти к другой. — И то верно, — согласился Какёин. — Интересно, как бы все сложилось, будь у него выбор. У Рохана выбор был. И несколько минут назад он планировал пойти выбрать кофе в забегаловке у входа. Но болтливый школьник, кажется, собирался поделиться с ним всеми своими знаниями о Мане. Теперь, когда он, наконец, замолк, Рохан хотел было двинуться дальше, но... — Сложно, наверное, рисовать того, кого любишь. Какёин снова ляпнул первое, что пришло в голову, продолжая старательно изображать крайнюю заинтересованность картинами. Рохан метнул в его сторону такой взгляд, от которого захотелось уклониться. — Сложно, когда ты не профи, — надменно хмыкнул Кишибе. — Во время работы над портретом это всего лишь лицо. Набор простых форм. Рохан опустил руку на сумку. В ней был скетчбук, половину которого заполняли портреты Джоске, и ни одним из них Рохан не был доволен. Ни разу ему не удалось передать, как он видел Джоске. Если бы он рисовал с натуры, наверняка все было бы иначе. Вот только такой шанс теперь вряд ли представится. — С точки зрения анатомии — да, конечно. Но ведь не к ней одной все сводится. — Ты меня учить, что ли, будешь? — рассердился Рохан. "Класс, — Какёин запустил руку в волосы, пряча отчаяние за улыбкой. — Кажется, я все испортил". — Нет, что вы. Я имею в виду... Просто... Когда влюбляешься, видишь человека не так, как другие. Идеализируешь. И очень сложно изобразить его таким, каким он тебе представляется. — Ничего я не идеализирую, — фыркнул Рохан, сжав сумку. И прикусил язык. Повисла неловкая пауза. — Простите, если сказал, что-то не то, — Какёин нервно ковырял паркет носком ботинка. — Это просто... Из личного опыта. У вас наверняка не так. Случись этот разговор на пару месяцев раньше, Рохан бы, наверное, жутко разозлился за такую наглую попытку поставить его профессионализм под сомнение. Но болтливый школьник был прав, а вся злость последнее время у Рохана уходила на себя самого. Он глубоко вздохнул. — Ты прав, это действительно сложно. Но недовольство результатом — это удел любого художника. Тот, кому безоговорочно нравится собственное творчество, достоин только стены красить. В кармане Какёина завибрировал телефон. jo.ku.jo:мы облазили всю чертову выставку, где вы? Я, кажется, уже в этом моне даже разбираться начал Моне. Моне. Серьезно?! Какёин едва не запустил телефоном в стену. nori:Мы на выставке Мане. Музей Метрополитен. Живо Он глубоко вздохнул и повернулся к Рохану. — Могу я предложить Вам кофе?***
Джозеф удивился, когда во время деловой встречи ему позвонил Джотаро. Старший сын его вниманием не баловал. Он удивился вдвойне, услышав в трубке: — Если хочешь помириться с Джоске, сейчас же собирайтесь и садитесь в машину. Я почти у вашего дома. Поедем на выставку, где пасется ваш чертов рисовальщик. Только не вздумай говорить, зачем мы туда едем. Остаток встречи прошел без Джозефа. Он долетел до дома за считанные минуты. У дверей его встретил уже подоспевший Джотаро и Джоске, которого Джотаро почти за шиворот выволок наружу под сомнительным предлогом "еду на выставку и не хочу быть там единственным, кто нихрена не въезжает". Джоске рассматривал картины с еще меньшим интересом, чем проезжавшие мимо машины в пути на выставку. Полотна немного напоминали ему всякие психоделические картинки, только бледные и без странных образов типа глазастых грибов. Но глазастые грибы были забавными, а бесконечные пейзажи навевали скуку. У художников в прошлом явно было полно свободного времени, подумал Джоске. Как-то иначе объяснить желание нарисовать стог сена или какое-нибудь дерево он не мог. "Вот Рохану бы, небось, понравилось", — всплыло в голове, и Джоске недовольно сложил руки на груди. Еще полчаса назад ему казалось вполне неплохой идеей выбраться из дома, чтобы не вариться там в своих мыслях. Он даже не спросил, с какой это стати их сопровождает отец. Но теперь внутри снова начинало бурлить раздражение, и Джоске едва не выругался на всю галерею, когда Джотаро со вздохом ткнул его в плечо: — Пошли обратно к машине. Это не та выставка.***
Картины на "той" выставке на вкус Джоске мало отличались от тех, что были на предыдущей, разве что людей на них было больше. Он посмеялся над мальчиком рядом с торчащей из травы вазой, похожей на старый ночной горшок. Поразглядывал голую женщину, которая в туфлях лежала на кровати, а чернокожая женщина протягивала ей букет цветов. С сомнением оглядел кусок сероватой рыбы, рядом с которой был желтый лимон. На этом его желание культурно просвещаться иссякло окончательно. Джоске осторожно отделился от отца с братом, затерялся среди других посетителей и двинулся в кафетерий. Он написал Джотаро: >jo.jo.higashikata: Я тут кофе пока попью, заберите меня, как нагуляетесь. Но, перешагнув порог кафетерия, Джоске сразу заметил за одним из столиков знакомую фигуру. А рядом — еще одну. Сидящие слишком близко.