***
Все проснулись около десяти, жалуясь на проливной дождь. Небо резко изменилось, став темным и полным тяжелых, угрожающих серых облаков. Солнце исчезло так же быстро, как и пролившийся на них дождь, капли холодной воды прошли сквозь палатки, которые промокли насквозь. Сунхун вызвал их на встречу снаружи, Соен и Хаен прижались друг к другу, дрожа с головы до ног, их голые ноги блестели от воды. Чимин вздрогнул, свернулся калачиком и, шаркая ногами, подошел поближе к Тэхену, стараясь как можно сильнее перекрыть воду. К несчастью, на нем была только хлопчатобумажная одежда, а вода была слишком тяжелой. Он шмыгнул носом, чувствуя, как пряди его волос, незащищенные шапочкой Чона, прилипают ко лбу. Он понятия не имел, как очутился в своей палатке после того, как заснул снаружи, или как он оказался в шапочке Чонгука, но он был рад, чувствуя себя немного виновато из-за темноволосого юноши перед ним, дрожащего в своей тонкой толстовке. — Ребята, мы столкнулись с кризисом, — сказал Сунхун, становясь во весь рост перед своими друзьями. Юнги громко фыркнул, заставив Сунхуна нахмуриться. — Идет дождь. Давайте просто все вернемся домой, — сказал Намджун, вставая. Минсу вздохнула и тоже встала. — Он прав, Сунхун. Если мы останемся, то все заболеют. Все видели, как вытянулось лицо Сунхуна, как громко он вздохнул. — Но мы давно это планировали и… — Сунхун, давай просто пойдем домой, — отрезал Чонгук. Соен тоже встала, скрестив руки на груди. — Да, давай просто поедем домой. Мы можем вернуться через несколько недель, — сказала девушка, дрожа всем телом. Сунхун вздохнул: — Тогда ладно. Поехали. Под проливным дождем они все вместе начали укладывать вещи. Чимин завернулся в свое одеяло, хотя и знал, что оно промокнет насквозь, но все равно на несколько минут согреет его. Тэхен был просто одет в рубашку, отдав свою толстовку Хосоку, зубы которого стучали от холода. Здесь не должно быть так холодно, тем более сейчас лето. Чимин вздохнул: сильная дрожь пробежала по его спине, когда он натянул шапочку чуть ниже на лоб. Все было мокрым и липло к их коже, холодная вода просачивалась сквозь тяжелую одежду, едва не замораживая их загорелую кожу. Свежевыкрашенные волосы Тэхёна растрепались по его затылку, красная капля воды стекала по коже. Они упаковали все в тишине, громкий дождь говорил за них. Девушки сидели перед огнём, дрожа в своей тонкой одежде. Чимин почувствовал себя неловко и подошел к двум девушкам, с доброй улыбкой протягивая им свое одеяло. Соен подозрительно посмотрела на него, но Хаен приняла одеяло прежде, чем темноволосая девушка успела что-то сказать. Чимин незаметно вздохнул и вернулся к своим вещам.***
Обратный путь домой был долгим и скользким. Соен сидела на спине Сунхуна, пытаясь защитить их обоих от проливного дождя. Вода просачивалась сквозь деревья, обрушиваясь на несчастных подростков, которые пытались вернуться домой. Чимин шел сзади вместе с Тэхеном, держась с ним за руки, пока они молча шли, Чонгук осторожно шел за группой, стараясь не поскользнуться в луже воды и грязи. В конце концов они добрались до города в промокшей одежде. Все они разошлись в разные стороны, направляясь к своим домам. Чимин остановился на пороге своего дома, повернувшись к одинокому Чонгуку, который шел обратно к своему дому. — Чонгук, не хочешь войти? — спросил светловолосый юноша, и слова сорвались с его губ прежде, чем он успел подумать. Чон остановился посреди тротуара, повернувшись к блондину, который все еще был в его шапочке. Пак выглядел маленьким и милым, его промокшая одежда прилипла к коже, щеки опухли и покраснели от сна. Он выглядел восхитительно, и Чонгук почувствовал появляющуюся легкую улыбку. — Все в порядке, мне нужно ненадолго пойти домой. Чимин прикусил нижнюю губу, прежде чем кивнуть. — Все в порядке. И приходи сюда, если почувствуешь необходимость или если захочешь, хорошо? Дверь всегда открыта для тебя. — Спасибо, Чимин.***
Брюнет вздохнул, открывая дверь своего дома и с удовольствием отмечая, что в доме нет ни одного живого существа. Он снял с себя все, оставив промокшую одежду лежать на полу, медленно образовавшуюся лужу холодной воды, которую он должен был протереть позже. Он поднялся по лестнице, дрожа от сырого, но все же теплого воздуха дома, от холода дождя, прилипшего к его коже. Он вошел в комнату и сел в ванну, готовый принять душ. Чонгук несколько секунд колебался, держа руку над краном и жуя нижнюю губу. Он почувствовал легкую дрожь во всем теле и быстрым движением руки повернул кран налево, горячая вода хлынула из душа, заставив его вздохнуть. Его холодная молочно-белая кожа покраснела от ощущения горячей воды, заставив его вздохнуть с облегчением. Он уже целую вечность не принимал горячей ванны или душа, и это было так приятно. Он простоял так несколько минут, просто наслаждаясь тем, как капли воды стекают по его коже, воздух становится удушливым и слишком горячим, пар прилипает к зеркалу. Он шмыгнул носом, стараясь покрыть каждую часть своего тела горячей водой, чтобы не было так холодно. Обычно Чонгук не имел ничего против холода. Ему было все равно, как на это отреагирует его тело. Он уже привык к дрожи, к мурашкам. Холод помог ему перестать думать. Это было похоже на то, что холод замораживает его мозг и мысли, защищая его от всего того, о чем он не хотел думать. Но горячая вода была так хороша. Она обволакивала его, облака пара танцевали в воздухе, цепляясь за его тело. Может быть, потому что тепло душа напоминало ему о тепле Чимина. Чонгук позволил своим мыслям вернуться к прошлой ночи, к Чимину и ему, оставшимся наедине перед огнем. Он помнил, как красиво сияли его глаза перед огнем, как краснели его щеки от успокаивающего тепла, как маленькие пальчики сжимали пушистое одеяло. Он помнил, как пухлые губы Пака касались его губ, какой гладкой была кожа его шеи, как теплый воздух выходил из его рта, как он тихо дышал на груди Чонгука, как его холодные пальцы касались его живота, как ногти царапали каждую выпуклость и впадину между маленькими ложбинками его пресса. Он вздохнул, поднял ноги и плеснул себе в лицо горячей водой. Как легко было всегда возвращаться к Чимину. Как легко было растаять в его объятиях, в его тепле и аромате, в его уюте и нежности. Это было так легко, так соблазнительно, и Чонгук снова вздохнул, как будто его легкие были слишком малы. Чон дотронулся до кожи на нижней губе, ощущая металлический привкус крови на языке, его пальцы сжимались и разжимались. Почему он сопротивляется? Почему он так испугался? Почему это было так сложно? Почему Чимин все усложняет и в то же время облегчает? Может быть, он просто должен смириться. Чимин предлагал ему свободу без осуждения, и это было все, что он когда-либо искал. Может быть, это и правильно. Просто плыть по течению, и он посмотрит, как все пойдет дальше. Может быть, он слишком сильно сомневался в себе. Неужели Чимин задает себе так много вопросов? Неужели Чимин во всем запутался? Может быть, Чимин смутился из-за того, что Чонгук все это время целовал его? Нет, он не должен был. Он пообещал себе не встречаться и не проваливаться в опасную дыру того, что называется привязанностью, и еще худших вещей, о которых он не осмелится думать, — об обязательствах и таких словах, как любовь. Слова, от которых у него на затылке выступил холодный пот, заставили его сглотнуть. Слова, от которых у него вспотели ладони, и на несколько секунд остановилось сердцебиение. Слова, которые заставили его испугаться. Через несколько минут он вышел из ванной, заметив, что даже не принял душ. Он просто стоял под горячей водой, капли стекали по его телу, наслаждаясь теплом и думая о своем замешательстве по отношению к Чимину. Чонгук оделся поудобнее, накинул полотенце на мокрые волосы и спустился вниз, чувствуя урчание в животе и понимая, что ничего не ел со вчерашнего дня. Он взглянул на кучу одежды рядом с входной дверью и вздохнул, чувствуя, как урчит его желудок. Он подобрал одежду, стараясь не намочиться, и почти бегом поднялся наверх, чтобы на полу не было слишком много воды. Он положил всю свою одежду на пол в ванной и спустился вниз, направляясь на кухню. Он взъерошил полотенце в волосах, прежде чем обернуть влажную ткань вокруг плеч, и начал готовить себе что-нибудь поесть. Он достал из холодильника все, что могло бы стать хорошим бутербродом, и тут услышал, как открылась входная дверь. Чонгук выглянул из дверного проема, с улыбкой наблюдая, как его мать снимает туфли и кладет на пол мокрый зонтик. Она была в модной одежде и он поморщился. Она ходила навестить его отца. — Чонгук? — Позвала его женщина, удивительно спокойным и нежным голосом. Чон вздрогнул, его плечи напряглись, когда он продолжал делать свой бутерброд. Он слышал, как ее ноги стучат по деревянному полу, пока она не остановилась в дверях. Чонгук закусил губу, продолжая делать свой бутерброд, не оборачиваясь. — Чонгук? — Что? — сглотнул высокий юноша, прежде чем прикусить нижнюю губу. — Я ходила к твоему отцу, — произнесла женщина мечтательным голосом. Чонгук представил улыбку на ее лице. Улыбка, которая исчезла много лет назад. Он сглотнул и с горечью проглотил свой бутерброд, громко жуя, не отрывая глаз от проливного дождя снаружи. — И? — спросил Чонгук. Ему было совсем не интересно. Он был напуган, и улыбка в ее голосе не означала что-то хорошее. Вообще. Чонгук крепче сжал бутерброд, пытаясь успокоить бешено колотящееся сердце и вспотевшие ладони. У него уже начала кружиться голова. — Так… Он сказал мне, что выйдет через год! — радостно и взволнованно воскликнула мать у него за спиной. Чонгук буквально чувствовал, что мир остановился вокруг него. Он чувствовал, как его бутерброд медленно выскальзывает из рук и жалко бьется о прилавок, сердце на несколько секунд перестало биться, дождь прекратился. Он чувствовал, как кровь отхлынула от его лица и мозга, головокружение становилось все сильнее, колени слабели. Он ухватился за стойку, когда у него подогнулись колени, и все его тело начало трястись. Он сглотнул, чувствуя, как мать придвигается к нему все ближе. — Ну разве это не потрясающе, милый? Твой папа наконец-то возвращается домой. Чонгуку хотелось кричать. Ему хотелось убежать, крикнуть матери, что нет, это вовсе не так, но он окаменел. Он не мог пошевелиться, его потные ладони, прижатые к стойке, были единственным, что удерживало его на ногах, его конечности сильно дрожали, во рту пересохло, глаза увлажнились, а дыхание застряло в горле. Он чувствовал, что тревога вот-вот уничтожит его целиком, поглотит в глубины земли, задушит. Он отчаянно пытался ухватиться за что-нибудь, пытаясь держаться за стойку, за свои эмоции, за что угодно. — Эта семья разваливается с тех пор, как ушел твой отец, — сказала женщина, наблюдая, как у ее сына начинается приступ паники. Чонгук подавился всхлипом, глотнул воздуха и закашлялся, чувствуя, как с каждой секундой его легкие становятся все меньше, сердце громко бьется в грудной клетке, а перед глазами мелькают белые пятна. Когда его колени подогнулись, и он упал на пол кухни, Чонгук понял, что должен выбраться отсюда. Он должен был уйти. Юноша с каштановыми волосами вскочил быстро и беспорядочно, тяжело дыша, его горло и легкие горели, глаза затуманились от слез. Он был в полном беспорядке и быстро подбежал к двери, пытаясь открыть ее дрожащими руками. Он должен был выбраться отсюда.***
Чимин громко вздохнул, когда его спина ударилась о диван, ноги перекинулись через колени Хосока, а на его коленях стояла миска с попкорном. Тэхен поднялся со своего места на полу, чтобы взять пригоршню попкорна и набить им рот, а Чимин немного подвинулся, положив голову на колени Сокджина. — Так что же мы опять смотрим? — спросил Хосок, положив руки на икры Пака. — Это фильм о зомби, который вышел совсем недавно, — сказал Тэхен, слова которого были приглушены едой во рту. Когда они вернулись из лагеря, Сокджин предложил им сделать киномарафон, потому что что может быть лучше, чем смотреть несколько фильмов в дождливые дни? Поэтому они остановились на поедании попкорна, закусок и, вероятно, засыпанием перед телевизором. Енхи, бабушка блондина, очевидно, была в гостях у подруги, и он надеялся, что у нее не будет никаких проблем с возвращением домой из-за дождя. Чимин любил дождь. Это делало его спокойным и расслабленным. Дождь был мирным и тихим, он легко падал на окна и стучал по крыше машины. Когда он выходил на улицу, то с удовольствием ощущал, как капля воды скользит по его лицу и просачивается сквозь одежду. На самом деле он не возражал против того, что вода намочила его волосы. Для него это было расслабление и успокоение. Это было очень приятно. Это помогло ему справиться с тревогой. Так что Чимин любил дождь. Фильм начался, и светловолосый юноша начал набивать свой рот попкорном, сладкий вкус таял на его языке, пальцы Сокджина поглаживали его волосы, убаюкивая его. На середине фильма Пак закрыл глаза, чувствуя боль в спине от сна на улице с Чонгуком, напряженные мышцы расслабились. Он думал о Чонгуке, о его горячих влажных слезах, скользящих по коже, о тихих-тихих всхлипываниях в изгибе шеи, о том, как сломался младший. Он вспомнил милую улыбку, которую Чонгук дарил ему раз или два, его нежный смех. Чимин уже видел хрупкую сторону Чонгука, смешные стороны. Он чувствовал, что он был ближе к Чонуку, чем кто-либо, как будто он мог разрушить стены мальчика. Это было совсем не то, что пытался сделать Чимин. Он не хотел знать всего, через что прошел Чонгук. Он просто хотел, чтобы он принял себя таким, какой он есть, и не чувствовал себя плохо. Он просто хотел, чтобы высокий паренек был счастлив. Потому что он это заслужил. Чимин почувствовал, что медленно погружается в глубокий сон, когда его разбудил громкий стук в парадную дверь. Стук — не совсем подходящее слово, но громкие хлопки и колот были бы чрезмерны. Чимин приподнял брови и сел, а его друзья тоже нахмурились, повернувшись к нему. Тэхен приглушил звук телевизора, и Чимин встал, громкий шум, наполнявший тихий дом, никак не прекращался. — А разве кто-то должен придти? — спросил Сокджин, тоже вставая. — Насколько мне известно, нет, — нахмурился Пак, подходя ближе к входной двери. Когда светловолосый юноша открыл дверь, он не знал, чего ожидать. Но чего он точно не ожидал, так это увидеть мокрого Чонгука, тяжело дышащего и плачущего. Чимин тихонько выругался себе под нос, когда Чонгук рухнул ему на руки, заставив его промокнуть. Брюнет дрожал, и Чимин не был уверен, было ли это от холода дождя или от приступа паники, который он, казалось, испытывал. Высокий юноша тяжело дышал, время от времени из его горла вырывались рыдания, когда он пытался восстановить дыхание. Он отчаянно вцепился в рубашку Чимина сзади, сжимая и тряся кулаки. Чимин тихо прошептал несколько слов мальчику, когда тот закрыл дверь ногой и повернулся к своим друзьям. Тэхен, Сокджин и Хосок смотрели на них круглыми глазами, Хосок хмурился, а Тэхен, казалось, паниковал, не зная что делать. Сокджин озабоченно прикусил нижнюю губу, прежде чем взять брата и Хосока за руки и потащить их наверх, молча сказав Чимину, что они оставят им необходимое пространство. — Ч-Чимин… — ахнул Чонгук, его колени ослабели, а в голове все смешалось. — Ш-ш-ш, я здесь, я здесь, — ответил блондин, автоматически поднимая руки, чтобы нежно помассировать кожу головы высокого парня. — Сделай глубокий вдох, хорошо? Вдох и выдох, — успокаивал его Чимин, все еще держа одну руку во влажных волосах Чона, а другой слегка поглаживая его спину раскрытой ладонью. Чонгук отчаянно цеплялся за него, прижимая маленького юношу, держась за него, как будто это было последнее, что он мог сделать, как будто это было единственное, что могло спасти его. А может, так оно и было. Потому что Чимин был единственным, единственным, что имело значение прямо сейчас. Чимин был единственным, кто мог ему помочь. Только он один. Они так и сидели в течение долгих минут, пока дыхание Чона не стало нормальным, дрожь не прекратилась, и его сердце не вернулось к нормальному ритму. Чимин не переставал гладить его по волосам, по спине, а иногда даже целовал его в подбородок, тесно прижавшись к нему. Чонгук прижался носом к изгибу шеи Чимина, вдыхая его теплый и успокаивающий аромат, сильный цитрусовый шампунь и нежный сладкий запах попкорна. — Как насчет того, чтобы я принес тебе сухую одежду, и мы сели на диван? — спросил Чимин, шёпотом. Высокий парень почти сонно кивнул, в последний раз вдохнув успокаивающий аромат Чимина, прежде чем отлипнуть от теплого светловолосого юноши. Пак мягко улыбнулся ему, прежде чем нежно погладить его по щекам, смахнув все слезы, оставшиеся на розовых щеках Чонгука. Высокий мальчик наклонился вперед и почти закрыл глаза, глядя на Чимина. — Оставайся здесь, я сейчас вернусь. Чонгук кивнул и шмыгнул носом, как раз когда Чимин исчез на лестнице. Блондин быстро прошел в свою комнату и встретил друзей, сидевших на его кровати и тихо разговаривавших. Тэхен был первым, кто заметил его, с озабоченным выражением на лице и растрепанными рыжими волосами на макушке. — Как он там? — спросил Хосок, и Чимин пожал плечами, роясь в своей одежде в поисках чего-нибудь теплого и достаточно большого. — Ну, не знаю, — выдохнул Чимин. Светловолосый парень заметил, что его ладони вспотели, когда он перебирал свою одежду, торопливо и беспорядочно ища что-то подходящее. Он чувствовал, как у него сжимается горло, а желудок - от беспокойства. Он вздохнул на секунду, чувствуя приближение приступа паники, и вдруг почувствовал, как сильные руки обхватили его за талию, а щека легла между лопаток. — Не паникуй, Чимин. Все в порядке. У тебя есть это, — сказал Тэхен, и слова коснулись его плеч. Пак вздохнул и немного откинулся назад в объятия своего лучшего друга, пытаясь успокоиться, сосредоточиться на своем дыхании, остановить панику. Он так беспокоился о том ребёнке. Он так беспокоился о нем, что его тревога чувствовалась, и это заставляло его паниковать. Но Чимину нужно быть сильным, ему нужно помочь Чонгуку. И Чонгук нуждался в нем. — Спасибо тебе, Тэ, — сказал он, и Тэхен прижал его чуть сильнее, прежде чем отпустить. Чимин сделал глубокий вдох на верхней площадке лестницы, прежде чем спуститься вниз, крепко сжимая одежду в руках. Он нашел Чонгука лежащим у стены там, где он его оставил, с опущенной головой и все еще мокрой одеждой. Он откашлялся, и Чон вскочил, услышав звук. Чимин слегка улыбнулся ему, прежде чем протянуть одежду Чонгуку. — Я пойду приготовлю нам что-нибудь теплое попить. А горячий шоколад подойдет? - спросил он с мягкой улыбкой. Чонгук кивнул, избегая взгляда в глаза, но вместо этого уставился себе под ноги. — Все в порядке. Ты можешь пойти переодеться в ванной комнате, это дверь рядом с лестницей. Я буду на кухне. И ты можешь оставить свою одежду на полу в ванной, не волнуйся. Чимин оставил его и принялся готовить горячий шоколад. Он уставился в окно, глядя, как капли дождя скользят по стеклу, успокаивая его. Молоко в кастрюле еще не закипело, когда Чонгук вошел в кухню, худи был слишком мал для него. Чимин одарил его теплой улыбкой, ожидая, пока молоко согреется, а Чонгук молча переминался с ноги на ногу, неловко стоя посреди дверного проема. Вскоре молоко стало достаточно горячим, и блондин налил его в две кружки, прежде чем добавить какао-порошок. Он все смешал и взял обе кружки в руки, прежде чем повернуться к Чонгуку. — Ну что, пойдем? — спросил он тихим голосом, и Чон кивнул. Они устроились на диване, Чимин завернулся в одеяло и поставил кружки на кофейный столик. По телевизору все еще тихо крутили фильм, на экране плясал скрещенный динамик. Чимин повернулся к Чонгуку и пригласил его под одеяло, в свои объятия. Брюнет прижался прямиком к груди Чимина, положив щеку прямо над бьющимся сердцем светловолосого юноши. Несколько минут они молчали. Приглушенных слов парней наверху, легкого стука дождя по окнам и тиканья часов над книжной полкой было достаточно. Чимин мягко погладил влажные волосы Чонгука, нежно помассировал его голову и осторожно почесал кожу под кончиками пальцев. Он оставался спокойным, тепло Чимина окружало его, его успокаивающая и нежная аура окутывала его, убаюкивая до сонного состояния. Чимин позволил своим губам несколько раз чмокнуть его голову, прежде чем уткнуться носом в волосы на макушке, терпеливо ожидая. Через некоторое время Чонгук заговорил, прочищая горло и облизывая губы: — Мой отец сидит в тюрьме. Чонгук чувствовал, как в животе у него нарастает тревога, как его переполняет страх, страх того, что Чимин бросит его, что Чимин испугается. Но светловолосый юноша тихо промычал, не прекращая своих ласк. Так Чонгук продолжает: — Его послали туда, когда мне было десять лет. Одной рукой Чимин обнял его за спину, а другой, не отрываясь от его волос, закутал его в пушистое одеяло. Они были в своем мире, вдвоем, вдали от проблем, окутанные запахами друг друга, в своем коконе. — Он… Мой отец — жестокий человек. Он привык… да. Однажды он отправил меня в больницу, а потом сам сел в тюрьму. Чимин промычал, оставляя поцелуи на макушке младшего. — Моя мать — сумасшедшая сука, которая влюблена в него. Она часто навещает его в тюрьме и никогда ничего не говорила о том, что он избил меня. Однажды я пошел в полицейский участок, чтобы сообщить о нем, но у меня не было никаких синяков или чего-то еще, и моя мать назвала меня лжецом, когда они допрашивали нас. Так что н-ничего не случилось, и он продолжал, — сказал Чонгук, его горло сжалось. Он чувствовал слезы в уголках глаз, чувствовал, как громко бьется его сердце. Но слова продолжали слетать с его губ, может быть, потому что это был Чимин, а может быть, потому что он нуждался в этом. Но слова, естественно, слетали с его губ, потому что они были похоронены так глубоко внутри него, пожирая его и сжигая заживо, заставляя его ползти в клубке беспокойства и бесконечных кругов страха и жалости к себе. Может быть, так оно и было, может быть, его легкие стали бы больше, а спина менее напряженной, если бы он сказал все. Если бы он хоть раз кому-то открылся. — Когда меня положили в больницу, я был без сознания. Он избил меня, и я убежал из дома, но потерял сознание прямо на тротуаре. Даже тогда я почти не спал. Судья был настолько добр, что благословил его на десять лет тюрьмы. По моему мнению, этого было недостаточно, но по мнению моей матери, это было слишком много, — сказал он, слезы, скользили вниз, по его лицу и рубашке Чимина. — В любом случае, он ушел, так что все было хорошо. Все было прекрасно. После его ухода отношения с моей матерью немного улучшились. Мы могли бы нормально поговорить и все такое. Пока мне не исполнилось шестнадцать лет, — ахнул Чонгук, закрывая глаза, и воспоминания стали болезненно реальными в его сознании. — Я признался. Чимин нахмурился, но продолжал гладить волосы Чонгука. — Что значит «ты признался»? — Я пришел к своей матери. Я сказал ей, что мне нравятся парни так же сильно, как и девушки. Наверное, ей это не понравилось. Чимин кивнул, нежно уткнувшись носом в волосы Чонгука, его руки опустились на затылок мальчика, мягко массируя кожу под его рукой. Он начал задыхаться, слезы становились слишком сильными. — Не торопись. У нас есть время, хорошо? Вдох и выдох. Я здесь. Чонгук остановился, чтобы просто позволить слезам течь вниз, свернувшись немного сильнее напротив Чимина, боль была слишком сильной, чтобы справиться с ней в его животе. Пак, не останавливаясь ласкал его, давал ему успокоиться. Через несколько минут Чонгук наконец-то сумел успокоиться, хотя бы чуть-чуть, достаточно для того, чтобы заговорить. Все это было написано у него на лице, все то, что он хотел сказать, что давило ему на сердце, каждая мысль била его из каждой части мозга, заканчиваясь беспорядочным монологом. — Моя мама вернулась из тюрьмы сегодня утром и… и… Она сказала мне, что его выпустят в следующем году… — всхлипнул он, и блондин крепче прижал мальчика к себе. — Поплачь, малыш, — прошептал Чимин, еще немного сжимая его руку. Чонгук онемел от рыданий. У него болела голова, он чувствовал головокружение и сонливость, и все, чего он хотел — это спать. Спать в уютных объятиях Чимин, в надежных объятиях Чимина, забыть обо всем. Они так и сидели, дождь все еще обильно лил на город, в доме царила влажная, но теплая атмосфера. Чонгук зевнул, слезы все еще текли из его опухших глаз, раздраженная кожа немного болела, когда он засыпал, где ему было теплее всего, где он чувствовал себя в безопасности, в объятиях Чимина.***
На следующий день серые облака ушли, позволяя солнцу вернуться и занять свое место. Утром трава была еще влажной, но жаркое солнце вскоре высушило все вокруг, оставив бедные зеленые растения желтыми. Вокруг плыли облака, заставляя солнце играть в прятки с землей. Чонгук ушел поздно ночью, после того как проснулся, уходя с легкой улыбкой и благодарностью, прежде чем мягко обнять Чимина на крыльце, бросив воздушный поцелуй в его челюсть. Светловолосый мальчик настаивал, пытался уговорить высокого шатена остаться, но это было бесполезно. Как только дождь прекратился, Чонгук исчез. Пак вздохнул, чувствуя, как жаркое солнце обжигает его ноги, а верхняя часть тела покоится на затененной части крыльца, наслаждаясь холодным лимонадом, скользящим по горлу, и шипучими пузырьками, щекочущими нежную кожу во рту. Хосок помахал рукой рядом с ним, положив голову на колени Тэхена, а Сокджин наливал себе еще один стакан лимонада. Чимин почувствовал, как его телефон завибрировал на дереве рядом с ним, но не сделал ни малейшего движения, чтобы дотянуться до него. Тэхен застонал со своего места на стуле, его рыжие волосы ярко блестели под жарким солнцем. — Солнце сегодня слишком яркое, — вздохнул Сокджин. — Да. Я не знаю, что мне больше нравится-дождь или солнце, — вздохнул Хосок, садясь. Чимин остался лежать, небрежно обшаривая ртом воздух в поисках кончика соломинки и посасывая ее, свежий и шипучий лимонад наполнял его рот, заставляя вздыхать. Все его тело было горячим, пот скапливался в некоторых местах, так как он определенно чувствовал, что кожа его ног обгорела. Он решил, что движение вокруг будет только создавать больше тепла, и в конечном итоге он будет потеть еще больше, так что не двигаться было лучшим решением. — Хен, ты можешь прочитать смс, которое я получил? — спросил блондин, поглядывая на своих старших друзей со своего места на полу, тени затемняли его зрение. Сокджин вздохнул, прислонившись спиной к прохладной двери и потянувшись к телефону Чимина в нескольких сантиметрах от его ног. — Ты что, такой ленивый, Пак Чимин? — вздохнул мальчик с каштановыми волосами, и Тэхен фыркнул. — Спасибо, хен, — проворковал он с яркой улыбкой. — Все в порядке. Это сообщение от Намджуна. Он сказал, что сегодня вечером у него будет вечеринка. Сейчас там будут только он, Юнги и Джону, поэтому они и пригласили нас. А вы, ребята, не хотите пойти? — спросил старший из четверых. — Ну да! — обрадовался Хосок, прислонившись спиной к деревянному столбу рядом с ним. Тэхен кивнул брату, и трое сеульских мальчиков повернулись к своему другу. Чимин кивнул, и достиг силы, чтобы взять его телефон. — Давай я ему позвоню. К своему несчастью, Чимин встал со своего места на крыльце, взял телефон и стакан лимонада, прежде чем выйти во двор, прижимая телефон к уху. — Намджун? — спросил он, и от солнца у него закружилась голова. Он сделал несколько глотков лимонада, ожидая, что его друг ответит на другом конце провода. — Алло? — Я просто хотел позвонить тебе и сказать, что мы придем сегодня вечером. — Отлично! — воскликнул парень с пурпурными волосами. — Я просто хочу спросить тебя кое о чем, можно мне взять с собой Чонгука? — Чонгука? — спросил Намджун, и Чимин почти видел, как он нахмурился. Светловолосый юноша прикусил свою соломинку, слегка жуя пластик передними зубами. — Да, Чонгук. Только он, а не остальные, не волнуйся. — Чимин… Я понимаю, если вы с ними друзья, но они не совсем наш сорт и мы просто хотели потусоваться вместе… — Знаю, знаю, но Чонгук совсем не тот парень, каким ты его считаешь! Намджун вздохнул, и он слишком сильно прикусил нижнюю губу. — Хорошо… Но если он скажет или сделает что-то такое, что мне не понравится, я вышвырну его вон, хорошо? — Ну конечно же! Спасибо тебе, Джун, увидимся вечером! — Да, увидимся вечером. Он вернулся на крыльцо и сел на ступеньки, его друзья хмуро смотрели на него. — А о чем вы двое говорили? — спросил Тэхен. — Я просто хотел спросить его, может ли Чонгук придти сегодня вечером. — И что же сказал Намджун? — спросил Хосок, протягивая руку за очередным стаканом лимонада. — Он сказал «Да». _Вечеринка сегодня вечером у Намджуна, хочешь пойти с нами? Там будут только Юнги, Джону, Намджун, мои друзья и я. Там не будет никакого Сунхуна или кого-то еще. Ты хочешь пойти со мной?Чонгук: Хорошо
Все они прибыли в дом Намджуна одновременно. Чонгук тащился прямо за ними, Тэхен и Сокджин препирались, Хосок и Симин разговаривали. В доме Намджуна пахло моющим средством, замороженной пиццей, готовящейся в духовке, и легким запахом травки. Чонгук действительно не знал, почему он согласился приехать сюда. Может быть, потому, что Чимин так любезно попросил его об этом, а может быть, это был тот факт, что он мог попытаться развлечься ночью, без своих дерьмовых друзей. Может быть, он был здесь, чтобы прощупать почву, чтобы попытаться быть самим собой. Намджун приветствовал их у входной двери, быстро улыбаясь всем, пока его глаза не остановились на Чонгуке. Высокий мальчик замер под сильным взглядом пурпурноволосого парниши, его горло сжалось. Но внезапно Чимин почувствовал, как пальцы мягко скользнули по его ладони, и его собственные не сомкнулись вокруг его ладони. Взгляд Чонгука упал на их руки, а затем переместился на прикрытую руку и остановился на улыбке Чимина. Намджун проследил за взглядом юноши с каштановыми волосами и слегка нахмурился, глядя на сцепленные руки, прежде чем Чимин не спрятал их от него. Все они сидели на полу, ели замороженную пиццу и пили дешевое пиво. Чонгук молча стоял рядом с Чимином, прислонившись спиной к стене, а бедро светловолосого юноши прижималось к его бедру. Сейчас Чимин разговаривал с Юнги, и в уголках его губ размазался томатный соус. Блондин громко рассмеялся над чем-то, что сказал Юнги, но Чонгук этого не услышал. Он был загипнотизирован Чимином. Он чувствовал, что он был повсюду: в его глазах, в его ушах, в его прикосновениях, в его запахе, и в основном в его сердце. Он чувствовал, что аура Чимина была единственной атмосферой и пригодным для дыхания воздухом вокруг него. И возможно, только возможно, что Чимин был прав. Возможно, Чимин был прав, и ему следовало перестать думать о том, что люди подумают о нем. Он позволил своим глазам блуждать по всем присутствующим в комнате, наблюдая, как голова Сокджина опасно приблизилась к голове Намджуна, а на их губах появилась широкая улыбка. Он смотрел, как Тэхен громко смеется, его волосы сияли ярче всего в комнате, но если вы спросите Чонгука, Чимин был самым ярким и не из-за его волос. Голова Хосока покоилась на плече Юнги, его нос, возможно, был слишком близко к шее сероволосого парня. И может быть, только может быть, Чимин был прав. Может быть, Чонгуку не нужно бояться, потому что все было хорошо. Все было в порядке. Чимин обернулся, поймав его взгляд, гигантская улыбка нарисовалась на лице блондина, его глаза сморщились и искрились счастьем, заставляя его желудок сжиматься, и странное шипучее и пузырящееся чувство появляться в глубине живота. И да, возможно, в конце концов, все было хорошо. Когда небо приобрело чернильный цвет, темнеющий с каждой минутой, подростки, сидевшие в гостиной, только сильнее напились. Хосок каким-то образом очутился на коленях у Юнги, и тот, казалось, ничуть не смутился, откинув голову на спинку дивана, тонкие клубы дыма вырывались из его губ и плыли под шипящим светом. Тэхен сидел рядом с Чонгуком у стены, забытая бутылка пива одиноко покоилась между его ног, его глаза были сосредоточены на Хосоке, прищурившись от близости этих двоих. Несколько минут назад Джону ушел в ванную, и из динамиков доносилась старая американская рэп-мелодия. Сокджин и Намджун все еще сидели на диване, Сокджин непринужденно разговаривал, а Намджун целовал длинную шею мальчика. Чонгук перевел взгляд на Чимина, который только что допил свое пиво. Светловолосый юноша улыбнулся ему, прежде чем встать. — Я пойду возьму еще одну. Хочешь, я тебе его принесу? — спросил он, переминаясь с ноги на ногу, прежде чем расслабиться. — Все в порядке, — улыбнулся Чон. Как только Чимин исчез на кухне, Тэхен повернулся брюнету с легкой улыбкой на лице. — Ну и как тебе это? Чонгук нахмурился. — Что ты имеешь в виду? — Как ты себя чувствуешь? Ты хорошо себя чувствуешь, никакого беспокойства? — спросил Тэхен. Чонгук неловко помялся на месте, вдруг стало жарко. Он действительно не знал Тэхена, разговаривал с ним раз или два, но ему казалось, что он знает вещи, которые он никогда никому не рассказывал, и это заставляло его чувствовать себя неловко. Тэхен, должно быть, почувствовал это, потому что одарил его теплой и доброй улыбкой, откинув волосы назад. — Я просто хотел узнать, хорошо ли ты себя чувствуешь. Или не чувствуешь ли ты себя неловко. Не волнуйся, Чимин не сказал нам, что происходит или что-то еще. Мы просто знаем, что тебе сейчас очень трудно, и он тебе нужен, — улыбнулся Тэхен. — Только не забывай, что ты ему тоже нужен. Когда Чимин вернулся из кухни и увидел, что Тэхен ушел, Чонгук протянул к нему руку, заставив Чимина нахмуриться. Светловолосый парень присел перед ним на корточки с озабоченным выражением лица. — С тобой все в порядке? — Спросил Чимин. Он кивнул. Он не знал, все ли с ним в порядке. Все, что он знал — это то, что ему нужно тепло Чимина. Может быть, он был в порядке, а может быть и нет, но, как ни странно, это было не самое главное, о чем он сейчас думал. Его родители, его тревога и его жизнь не были важны прямо сейчас, потому что Чимин стоял прямо перед ним, нахмурившись и с нежным выражением в глазах. Чонгук слегка прикусил нижнюю губу, потянулся к руке Чимина и притянул его ближе к своей груди. Он, казалось, понял намек, когда сел между ног Чона, прислонившись спиной к его груди. Чимин начал говорить с Тэхёном, улыбаясь и смеясь, но Чонгук не мог сосредоточиться на этом. Он позволил своим рукам обвиться вокруг талии Чимина, притягивая его чуть ближе. Он прижался лбом к плечу Пака, почти машинально уткнувшись носом в его шею, и теплый запах лета, комфорта и сильного, но нежного одеколона, смешанный с запахом подгоревшей пиццы, травки и алкоголя, почти заставил голову брюнета закружиться. Он слегка сглотнул, когда почувствовал, что Чимин смеется над ним, его грудь быстро двигалась, а с губ срывался тонкий звук. Он позволил своему носу водить вверх по шее Чимина, задевая его подбородок, когда его губы встретились с горячей кожей, голова Чимина бессознательно наклонилась в противоположную сторону. Чонгук позволил своим губам танцевать по его шее, касаясь ее, как перышко, приятно ощущая, как мурашки бегут по коже от его прикосновения. Он позволил своим губам переместиться от челюсти, оставляя маленькие и нежные укусы на коже, прежде чем двинуться немного вверх, уткнувшись носом в ухо Чимина, прежде чем взять мочку парня в свои губы, слегка посасывая ее, ногти Пака впились в его предплечья. Он отпустил маленький кусочек кожи, позволив своим зубам пощекотать кожу. Он не знал, почему чувствует себя так уверенно. Он не знал, почему чувствует себя достаточно уверенно, чтобы делать такие вещи на людях. Может быть, потому, что он видел, как Намджун и Сокджин целовались на диване, а может быть, потому, что он видел, как Юнги осторожно и деликатно поглаживал бедро Хосока, достаточно высоко от него, чтобы понять, что это не было платоническим прикосновением. Может быть, Чонгук был просто пьян, потому что он обычно чувствовал себя более уверенным и более свободным, когда был пьян. Может быть, это была травка затуманивающая его разум и смешивающаяся с алкоголем, а, может быть, он был опьянен Чимином. — Чимин, ты хочешь косяк? — спросил Джону с другой стороны кофейного столика. Он кивнул и на мгновение оторвался от Чонгука, к великому сожалению самого Чона, который чуть не заскулил. Чимин немедленно вернулся на свое место, разговор с Тэхеном был давно забыт, и он зажег косяк между губами. Чонгук смотрел, как он это делает, положив подбородок на плечо Чимина, наблюдая за тем, как его красивые губы обвиваются вокруг косяка, как дым выходит из них. Светловолосый юноша сделал несколько затяжек, пока брюнет наблюдал за ним, прежде чем он повернул голову, наблюдая за темноволосым мальчиком с полуприкрытыми стеклянными глазами. — Чонгук, — выдохнул Пак, прежде чем глубоко затянуться и прижаться ещё ближе. Парень с каштановыми волосами машинально наклонился, открыв рот и мгновенно прижавшись губами к губам Чимина. Он чувствовал, как дым переходит от губ Чимина к его губам, тепло его рта, пухлость его губ. Чонгук мог чувствовать все это. К несчастью, блондин откинулся назад, положив голову на плечо Чонгука, и он наблюдал за ним, дым выходил из его легких и рта. Он тихо вздохнул, но Чимин услышал его и внимательно посмотрел на Чонгука. — Что случилось, малыш? Чонгуку нравилось это прозвище. Чимин пользовался им всего пару раз, и все же он хорошо звенел у него в ушах. Он почувствовал, как легкая улыбка тронула уголки его губ, и робко уткнулся носом в шею Чимина, притягивая его немного ближе. — Мне страшно, — прошептал Чонгук. — Чего ты боишься? — Спросил он с легкой тревогой в голосе. — Боюсь того, что ты заставляешь меня чувствовать.