Танец на осколках

      Рождество неумолимо приближалось. Вся школа словно сошла с ума со всеми этими праздничными приготовлениями. За несколько дней до праздника в Большом зале появилась огромная ель, в коридорах под потолком начали парить снежинки и еловые ветви, а некоторые студенты и вовсе попадали под куст омелы. Даже вечно холодная и мрачная гостиная факультета заиграла по-новому благодаря стараниям младшекурсников. Около камина появилась небольшая елка на которую малышня с радостью налепила фигурки змей и сверкающие зелёные шары.       Студенты все ещё перебирали косточки мне и моему отцу, но за прошедшие полторы недели перестали делать это так явно. Всё-таки Визенгамот признал свою ошибку, а это, уже что-то значит. Возможно, это ничего не значит для студентов и их родителей, но не для меня. Мне было важно знать, что мой отец невиновен.       В этом году я впервые уезжаю домой на Рождественские каникулы, поэтому приходится собирать вещи заранее. Книги, учебники, кое-какие вещи. Наши с Кеем отцы приедут утром двадцать пятого и заберут по домам. Тем более после того, как он выгнал Масао из особняка, ему наверняка, нужна компания.       Но сегодня последние выходные перед долгими каникулами, поэтому мы с мальчишками решили посидеть в «Трёх мётлах». Им было скучно, а меня за один вечер успела достать Кира, которая после совместного похода по магазинам, начала считать нас подругами. Ойкава, уже окончательно оправившийся после того падения, соревновался с Куроо в скорости выпивания сливочного пива, Сугавара о чём-то беседовал с Кеем и несмотря на то, что я сидела рядом в разговор не вникала. Футакучи пытался позвать к нам несколько девочек с Когтеврана, но его попытки все ещё оставались бесполезными.       — Ну что, Амано, неужели в этом году ты наконец-то навестишь меня? — весело поинтересовался Куро, показав проигравшему Ойкаве, язык. От столь неожиданного вопроса я едва не подавилась сливочным пивом, как и сидящий рядом Кей. Всё-таки, мы договорились играть «любовь» до тех пор, пока нам это выгодно или пока не встретим тех, с кем захотим встречаться по-настоящему.       — Только в сопровождение отца, Куро, — показываю парню язык, спрятав усмешку за своим бокалом. Тсукишима недовольно фыркнул, но никак не прокомментировал это. Слава Салазару, вторую показательную ссору за день я просто не переживу. Сверну шею этому змею прямо при свидетелях.       Парни рассмеялись, не придав этой фразе большого значения, и вернулись к своим прежним темам для разговора. Квиддич, учёба и девочки. Иногда меня начинают смущать их мужские разговоры и всё чаще хочется подружиться с Кирой, несмотря на её болтливость и ветреность.       Извинившись, выскальзываю из-за стола и выхожу на улицу. Уже стемнело, а из-за снегопада, начавшегося ещё в обед, вокруг паба ничего не было видно. Выдыхаю облачко пара, прислонившись к стене, и пытаюсь собраться с мыслями. Возвращаться почему-то не хочется. Наверное, всему виной эти дурацкие мальчишеские разговоры.       Уже собираюсь вернуться, как дверь паба открывается, выпуская на улицу компанию гриффиндорцев. Мальчишки громко смеются, а я стараюсь слиться со стеной, совершенно не желая разговаривать с Нишиноей или Танакой. Слишком устала за сегодня, чтобы быть сдержанной ещё и с ними.       — Привет, — рядом возникает грозная фигура Кагеямы. Его руки спрятаны в карманах чёрного пальто, из-за чего его поза кажется преувеличено небрежной. Ох, Кагеяма, сколько бы девочек упало к твоим ногам, если бы не твой характер и замедленное мышление.       — Добрый вечер, — киваю, рефлекторно сжав палочку в кармане мантии. Не помню, когда у меня развилась эта паранойя, но лучше уж так, чем получить удар в спину. Или прямо в лицо, в зависимости от того, с кем ты столкнулся. — Твои дела с Зельеварением пошли в гору? Ты давно не обращался ко мне за помощью.       — Кхм, можно сказать и так, — хмурится сильнее обычного и поджимает губы. Он всегда так делает, когда что-то хочет сказать, но не может найти решимости для этого. Что же, помогать ему я не собираюсь. Уже взрослый мальчик, должен сам решать свои проблемы.       — Это хорошо. Вдруг после каникул сменят расписание и тебе придётся заниматься с кем-то из, скажем, Пуффендуя?       — Мерлин, нет!       Тихо усмехаюсь и даже не знаю из-за своего нелепого предположения или из-за его реакции.       Гриффиндорец смотрит внимательно и немного напряжённо, словно ждёт какого-то подвоха. Или всё-таки не может решиться. Так было и в прошлый раз, когда он попросил о помощи. Я не хочу выпытывать у него его же вопрос, но мне всё-таки интересно, что он хочет спросить. В прошлый раз он смог меня поразить.       — Слушай, я хотел у тебя кое-что спросить, — наконец-то решается, отведя взгляд в сторону. Выгибаю брови, но он этого не видит. А зря. — Если у тебя нет пары на Рождественский бал… Не хочешь пойти со мной?       На последней фразе поднимает глаза и в них столько решимости, что даже страшно становится. Парень выглядит весьма внушительно, прямо как на игре. И это на мгновение ослепляет. Суть сказанных им слов доходит не сразу. Он пригласил меня на бал. Буквально за день до него. Блестяще просто! И это при том, что весь чёртов Хогвартс знает, что я как бы встречаюсь с Тсукишимой. Поразительна слепота и тупость. Или упрямство и вера в себя.       — Ты хороший, Кагеяма, правда, — кладу руку ему плечо и ободряюще сжимаю. Не знаю, что на меня нашло, просто захотелось так сделать. Куда ушло моё рациональное мышление и логика ума не приложу. — Но я уже иду с Тсукишимой, прости.       Разочарованно выдыхает и качает головой, будто отгоняет дурные мысли. Прости Кагеяма, кажется, я всё ещё выполняю одно из условий договора с Кеем.       — Ничего, просто решил попытать удачу.       Повисает неловкое молчание, и я решаю, что уже пора вернуться к мальчишкам. Иначе кто-то из них решит выйти и поискать меня и мне повезёт, если это будет Куро или Сугавара. Остальные слишком помешаны на квиддиче и соперничестве факультетов.       — Мне нужно вернуться, иначе ты рискуешь столкнуться с Ойкавой или Кеем.       Кивает, а я просто разворачиваюсь на каблуках и возвращаюсь в паб. Куро усмехается, поднимает брови и чуть кивает в сторону двери и окна за моей спиной. Оборачиваюсь и понимаю, что он видел нас с Кагеямой. Давлю кривую усмешку и одними губами шепчу: «потом». Брюнет кивает, чуть сведя брови, и наверняка прячет улыбку за бокалом. Ох уж этот хитрый котяра.       — Хочешь вернуться? — вздрагиваю, когда горячие дыхание Кея касается уха. По телу пробегает дрожь и мне совсем это не нравиться. Но мы и правда засиделись. Или только мне так кажется.       — Знаешь, кажется, да.       Кей допивает свой напиток и мы, попрощавшись со всеми, уходим. Блондин сжимает мою ладонь и прячет её в кармане своей тёплой мантии. Это кажется мне немного сопливым, но против Тсукишимы всё равно бесполезно идти. В итоге так и идём до замка; как парочка по уши влюблённых идиотов.       Расходимся по своим комнатам, как только спускаемся в гостиную и меня это более чем устраивает. С недавних пор видеть Кея по шестнадцать часов в день стало настоящей пыткой.       В комнате из соседок осталась только Кира, остальные уехали домой сегодня утром, не пожелав посетить бал. Девушка сидела на своей кровати, листая какой-то журнал, и явно о чём-то задумалась.       Переодеваюсь в пижаму — даже не смотря на ранний час, хочется спать — но лечь под одеяло не успеваю, под дверь спальни проскальзывает тонкая бумажная змейка. Кира вздрагивает, заметив сея творение магии, а я усмехаюсь; лишь один человек доставляет записки таким образом.       «Приходи ко мне. Надо кое-что обсудить.»       Коротко и ясно. Как и всегда. Накидываю мантию поверх пижамы и выскальзываю в коридор. В общей гостиной как всегда шумно и поэтому мне удаётся пройти незамеченной. Открываю нужную дверь без стука и застаю Куро за весьма забавным занятием: примеркой галстуков. Посылаю ему вопросительный взгляд, а он, усмехнувшись, просит зайти. Как только дверь за мной закрывается в неё сразу же прилетает заглушка.        — Ну и что это было сегодня? Что от тебя хотел Кагеяма? Только не говори, что просил с ним позаниматься, в жизни не поверю.       Закатываю глаза и усаживаюсь на кровать Куро, сдвинув все его галстуки и бабочки на самый край. Куро цыкает, но ничего не говорит.       — Хотел пригласить меня на бал, — отвечаю честно, потому что всё равно рано или поздно захочу выговориться. Впрочем, как и всегда. Кажется, Куро знает так много обо мне и моей жизни, что даже страшно становится.       — Да? — продолжает перебирать галстуки, хотя, как по мне, они все одинаковые. Вижу, как взлетают его брови в отражение зеркала и меня это бесит. Бесит эта его странная одержимость Кагеямой Тобио. — Ты согласилась?       — Куро! Конечно нет, — задыхаюсь от негодования и злости, когда друг переводит на меня недоуменный взгляд. — Я с Кеем иду, забыл?       — Да уж, забудешь такое, — не могу с ним не согласиться, но вслух этого не произношу. Если от Кея я ещё могу сбежать, то Куро со своими замашками старшего брата может достать, где угодно. — Вы хорошо смотритесь вместе, но на этом, пожалуй, всё. Какой, кстати, лучше?       Пытаюсь понять, чем отличается чёрный галстук от синевато-чёрного и понимаю, что для меня они одинаковые. Да, они немного отличаются, но с белой рубашкой всё равно оба будут сочетаться.       — Бери классику, не прогадаешь, — кивает, убирает все свои многочисленные галстуки в шкаф, оставляя выбранный мной на зеркале. Садится напротив, подперев спиной балку, и смотрит так, будто чего-то ждёт. — Ну что?       — Ты же понимаешь, что будут последствия?       — О чём ты? — могу только догадываться, о каких последствиях он говорит. И как-то совсем не вовремя вспоминаю, что Куро уже стукнуло семнадцать. Мы всё ещё в школе, но взгляд у него, порой, совсем не юношеский. Он видит намного больше, чем говорит; выпытывает правду, когда ему надоедает быть наблюдателем и, почти всегда, заставляет сделать выбор, если я сама не решаюсь. Куро заставляет меня думать, анализировать свои поступки, словно готовит к чему-то.       — Ваши игры с Кеем, — хмурит брови, призывая откуда-то яблоко и вгрызается в сочную мякоть. — Будут последствия. Уверена, что ваши отцы не захотят создать союз?       Замолкает, с остервенением грызя несчастное яблоко. А у меня словно какой-то сложный механизм начал работать. Последствия. Вечно забываю, что они есть. И Куро, как и всегда, оказался прав. Такой расклад и правда возможен, особенно, если эти «отношения» покажутся кому-то из наших родителей серьёзными. Издаю страдальческий стон, падая назад, на мягкую подушку, и прячу лицо в ладонях. Мерлин, как я могла об этом не подумать?       — Дошло?       — Кажется, да.       Столько усилий уходит, чтобы не начать биться головой об спинку кровати, но ладонью по лбу я себя всё-таки шлёпаю.       — И что ты предлагаешь?       И тут то Куро ухмыляется, как самый настоящий злодей. Его глаза горят совсем не детским азартом, а пальцы, от предвкушения, начинают отбивать странный ритм по покрывалу. Когда он успел избавиться от яблока, я не заметила.       — Помнишь Юкимуру, выпустившуюся в том году? — киваю, потому что такую девушку сложно забыть. Она была по-настоящему красива, умна, но и за ней водились грешки. Ещё одно яркое проявление того, насколько грязны представители чистой крови. — Почему бы тебе не перенять её манеру поведения?       У меня пропадает дар речи. Открываю и закрываю рот и не могу понять, послышалось мне, или всё-таки нет. Я ожидала многого, но не этого.       — Серьёзно?! — не нахожу сил на крик, поэтому с губ срывается только злое шипение. — Ты предлагаешь мне стать шлюхой?       — Я бы не назвал это так, — криво усмехается, за что получает подушкой по своему наглому лицу. Я ожидала хоть какой-то реакции, но Куро лишь сжал край наволочки пальцами и продолжил, словно ничего не было. — Ты можешь просто гулять с кем-то, целоваться и, если уж захочешь, заниматься сексом, но не зацикливаться на ком-то слишком долго.       В его словах есть логика. Извращённая, немного странная и плохо мне понятная, но она есть. И я, может быть, приняла бы его предложение, если бы не была воспитана иначе. Может быть, через год или два, я действительно прислушаюсь к этому совету. Но не сейчас. Слишком дикие для меня такие взаимоотношения. Может для Куро и его подруг это нормально, но я ещё не готова к такому.       — Я подумаю над этим, но не сейчас.       Кивает, как будто понимает, что пока я не готова к реализации его плана.       Ещё немного разговариваем о всякой мелочи, но меня всё больше начинает клонить в сон, и мы расходимся.       Стоит моей голове коснуться подушки, как сознание накрывает темнота. Это наверняка усталость. Наверняка.       

***

      Всё послеобеденное время мы с Кирой провели за подготовкой к балу. И если для меня все шаги были очевидны, девушка не знала, за что хвататься. Брюнетка паниковала, не зная какую сделать причёску, какой нанести макияж и стоит ли прибегнуть к помощи специальных заклинаний. Едва удержавшись от едкого комментария, предложила девушке сначала принять душ, а уже потом думать над остальным.       Уже через десять минут Кира сидит на своей кровати, завернувшись в большой махровый халат и ждёт хоть каких-то указаний. Протягиваю ей зелье из своих запасов и девушка, даже глазом не моргнув, выпила всё содержимое флакона. И ведь не засомневалась, не спросила, что это и, наверняка, не подумала даже, что это может быть яд. Один из тех, что не имеет вкуса или запаха, но способен нанести непоправимый вред здоровью.       — Что это было? — неуверенно спрашивает юная ведьма, поняв, что ничего «такого» с ней не произошло. Усмехаюсь, хотя внутри клокочет желание немного пошутить над её доверчивостью.       — Ничего опасного. Зелье сияющей кожи.       Кира вскидывает брови и в немом шоке открывает рот. Явно удивлена моей щедростью. Не то, чтобы это зелье было редким. Просто, если для меня его стоимость не составляет большой проблемы, то Кира не готова отдать пару галеонов за зелье на один вечер.       — У тебя есть какой-нибудь гребень или диадема? — осматриваю её волосы и очень кстати на ум приходит причёска, которую соорудила на её голове ведьма из магазина одежды. Кира кивает и махнув палочкой, призывает из своего сундука небольшой серебряный гребень, украшенный мелкими камушками, что так красиво переливаются на свету. Удовлетворённо киваю, забирая украшение из её трясущихся пальцев. Не уверена, что заклинание, использование ведьмой мне знакомо, но стоит попробовать. Один взмах палочки и прямые пряди Киры начинают завиваться у кончиков и собираться в сложный пучок. Закрепляю конструкцию гребешком и заклинанием, отходя на несколько шагов назад.       Кира наколдовывает себе второе зеркало, желая рассмотреть мою работу со всех сторон и поражённо ахает. Она крутиться, пытаясь рассмотреть себя со всех сторон, а я просто надеюсь, что заклинание и гребень удержат всю конструкцию до конца вечера.       — Вау! Где ты этому научилась?       — Когда я была маленькая, прически мне делали либо специально нанятые ведьмы, либо мама, — отхожу достаточно далеко и сажусь на свою кровать. Или эта кровать одной из соседок. Болезненные воспоминания обжигают, заставляя раз за разом возвращаться в те дни, когда была жива мама.— А в позапрошлом году, мне надоело нанимать кого-то, и я попросила одну из любовниц дяди научить меня некоторым, ммм… необычным чарам.       — А твоя мама, она и правда?..       — Мертва? — девушка неуверенно кивает, а я уже жалею, что завела разговор в это русло. Пробирающая боль течёт по венам, заставляя сердце биться чаще, а легкие сжиматься. — Да.       — Прости, я…       Глупая маленькая ведьма, мне не нужны твои извинения. Не нужно твоё сочувствие. Всё это излишнее.       — Не заостряй внимание на этом, — отмахиваюсь, словно лёгкие не болят от каждого вздоха. Как будто нет это мерзкого ощущение песка под веками. Как будто эта проклятая слабость не выжигает что-то внутри. — Я уже пережила это.       И ей не обязательно знать, что «пережила» — громко сказано. Я пережила это прошлой весной, но события этой осени вернули меня более чем на полгода назад, заставляя чувствовать то, что я не почувствовала тогда.       — Сможешь сама сделать макияж?       Кира виновато улыбается и качает головой.       Усмехаюсь, призывая свою косметичку с тумбочки и жестом прошу сесть её на стул. Дожили Акира, ты делаешь макияж и причёску соседке, с которой недавно едва разговаривала. Что в этом безумном мире не так?       Закончив с Кирой, принимаюсь за себя. Немного завиваю волосы у самых кончиков, собрав передние пряди на затылке и закрепив их заколкой, инкрустированной сверкающими изумрудами. Наношу неброский макияж, лишь слегка выделяющий глаза и только после этого, замечаю, что время уже близится к семи. Бал скоро начнётся.       Переодеваюсь в платье — наколдовав большое зеркало и оставшись довольной своим отражением — выхожу из комнаты. Кей уже ждёт меня, усевшись на спинку одного из кресел. Рядом с ним, в одном из кресел, вальяжно раскинулся Куро. В его руках был уже полупустой стакан с чем-то, скорее всего с огневиски, а на губах друга играла немного пьяная усмешка. Видимо, они решили не только протащить выпивку на бал, но и набраться до него. Замечательно.       — О, Амано, выглядишь изумительно! — Куро вскидывает руки, едва не расплескав свой напиток, и протягивает стоящий на столике нетронутый бокал. — Держи, небольшое подношение нашей принцессе.       — Спасибо, Куро, — принимаю бокал, спрятав взгляд от Кея, который даже не посмотрел в мою сторону. Парень крутил свой бокал и изредка подносил его к губам, делая маленькие глотки. Неужели за то время, что мы не виделись, он успел на что-то обидеться? — И с каких пор я принцесса?       — Не притворяйся, Акира, — глухо отвечает Кей, чего я совершенно от него не ожидала. Обычно он больше всех шутит на эту тему, а сейчас он выглядит разочарованным и злым. Что, драккл его побери, успело произойти? — Ты прекрасно знаешь, что это так.       Открываю рот, чтобы ответить что-нибудь колкое и едкое, но Куро в мгновение становиться серьёзным и качает головой. Он наверняка знает, что случилось, но не спешит говорить. Позже, наверняка, расскажет. Делаю глоток и понимаю, что это не огневиски, а нечто похлеще. Горло начинает гореть, перед глазами становиться темно, а по телу проходит волна дрожи.       — Что это такое?!       Куро снисходительно улыбается и подняв свой бокал, выпивает содержимое оного за раз. Замирает на несколько десятков секунд, а после встаёт. Его походка весьма неустойчива и это пугает. Если уж непробиваемого Куро взяло, то что будет со мной или Кеем?       — Не столь важно, Амано, — усмехается, словно так и было задумано. — Допивайте и пойдёмте, иначе рискуем пропустить первый танец.       Кей лишь усмехается в ответ, но послушно допивает содержимое своего бокала и, оттолкнувшись от спинки кресла, встаёт в полный рост. Выглядит он, как и всегда, идеально. Черный костюм, белая рубашка и чёрный галстук. В нагрудном кармане виднеется аккуратно сложенный изумрудный платок. Подготовился.       С трудом допиваю, и трачу почти минуту на то, чтобы прийти в себя. Не знаю, что они мне подсунули, но голова уже перестал казаться тяжёлой, руки начали подрагивать, а во всем теле появилась странная лёгкость.       Несмотря на свою странную обиду и злость, Кей всё-таки подставил мне свой локоть. Охотно принимаю помощь, вцепившись в ткань его пиджака, словно важнее неё нет ничего.       Добираемся до Большого зала в молчание. Куро мурлычет себе под нос какой-то незамысловатый мотивчик, изредка оборачивается, чтобы подмигнуть нам и уже через несколько секунд растворяется в воздухе, очевидно, найдя более весёлую компанию. Оно и понятно, Кей слишком напряжён и едва ли способен выдавить из себя подобие усмешки. И даже, если бы я захотела немного повеселиться, вряд ли я имею право уйти. Чёртовы условности. В моих пальцах быстро оказывается кубок с пуншем, а рука Кея на моей талии. Кто бы сомневался; мы все ещё играем наши роли.       Несколько знакомых Кея, как с нашего факультета, так и с других, подошли поздороваться, словно они были на очередном светском рауте. Он дружелюбно кивал им, улыбался в ответ на нелепые шутки, его рука все ещё лежала на талии и это казалось чем-то обыденным.       И только когда старик Дамблдор произнёс вступительную речь и пожелал всем хорошего вечера, до меня наконец-то дошло, что происходило последние двадцать минут. Они здоровались с Кеем, но смотрели на меня, словно я была каким-то сокровищем, которое решили показать публике. Неприятное чувство зародилось в груди и несмотря на желание оттолкнуть руки Кея, покорно приседаю в реверансе, когда блондин делает поклон. Что же, очередная игра начинается.       Кей смотрит куда-то за мою спину, и мне не терпится сделать разворот, чтобы попытаться разглядеть то, что так привлекло внимание парня. Неожиданно его взгляд становится ещё злее, а рука сжимается на моей талии, причиняя уже весьма ощутимую боль. Облегчение наступает лишь на мгновение, когда наступает время сделать оборот под его рукой. Голова кружиться из-за выпитого алкоголя, каблуков и корсета, что плотно сжал мои рёбра, и мне стоит больших усилий продолжить танец, не наступив при этом партнеру на ноги. Поддержка. Кей сжимает мою талию так сильно, что почти слышу, как скрежетают рёбра. Хочется закричать, оттолкнуть его руки и сбежать туда, где его настроение не будет наносить мне вреда; вместо этого покорно возвращаюсь в исходную позицию и начинаю считать собственные шаги, в ожидании, когда эта пытка закончиться.       Звучат последние аккорды, делаем последний оборот и застываем, всего на несколько секунд. И этого хватает, чтобы выбраться из железной хватки Тсукишимы и найти взглядом лохматую макушку Куро. Брюнет в самом дальнем углу, около столов с пуншем и закусками. Бросаю злой взгляд на блондина и отхожу в сторону, весьма ощутимо оттолкнув его руки.       Аккуратно обхожу пары, что уже начали рассредотачиваться по залу, направляясь к притаившемуся змею. Куро даже глазом не ведёт, когда вырываю кубок из его рук, осушив его в один глоток.       — А теперь ты мне рассказываешь, какой драккл его покусал, — шиплю в ответ на надменную усмешку, сжав чужой кубок одеревеневшими пальцами.       — С чего ты взяла, что что-то случилось?       Едва не рычу от бессилия и злости. У меня совершенно нет настроение играть в эти игры. А Куро, наоборот, как раз в том состояние, когда он хочет играть.       — Во имя Салазара, просто скажи!       Закатывает глаза, отобрав свой кубок и тут же наливает в него содержимое своей, очевидно, бездонной фляги. Делает несколько глотков и протягивает мне, хотя с меня уже давно хватит. Покорно допиваю, вернув кубок владельцу и выгибаю брови, ожидая ответа.       — Пошли, потанцуем, тогда, может быть, расскажу, — протягивает ладонь, и мне не остаётся ничего другого, как принять правила этой игры.       Танцевать с Куро оказалось странно. Он хорошо и уверенно ведёт, но его прикосновения не причиняют боли. Он мягко улыбается, высматривая кого-то рядом, и шепчет чуть насмешливое: «Прости». Делаю оборот вокруг своей оси и тут же понимаю, что Куро нагло передал меня другому партнёру. Этот танец не предполагает смену партнёра, а значит: это было спланировано.       Замираю, налетев на своего нового партнёра. И прежде, чем успеваю поднять голову, замечаю знакомый обсидиановый перстень на указательном пальце. Только у одного студента нашего курса есть такой. Рука парня ложится на мою талию, а пальцы другой руки мягко сжимают мои. Моя рука сама оказывается на его плече. Поджимаю губы, начиная движение, мысленно проклиная Куро и его пьяные выходки.       — Прекрасно выглядишь, — шепчет, поднимая руку, чтобы я сделала оборот. Закатываю глаза, но улыбаюсь, немного робко; так, как никогда и никому на Слизерине.       — Спасибо.       Замолкаем, продолжая танец, не поднимая друг на друга взгляд. Всё это кажется странным и неправильным. Зачем Куро всё это подстроил? Проверяет свою очередную теории или же, он просто задолжал Кагеяме? Не то чтобы меня волновала причина, важен исход. Я танцую с Кагеямой, а где-то в зале есть злой как стадо гиппогрифов Тсукишима, с которым мне так или иначе придётся объясниться.       На самом деле всё было не так плохо. Кагеяма вёл уверенно, но плавно. Его руки не причиняли дискомфорта. С ним было непривычно, но вполне комфортно. Наверное, это и стало моей главной ошибкой. Я расслабилась. Так очевидно и глупо.       Спотыкаюсь, неожиданно запутавшись в ногах. Даже понять не успеваю, а я уже лечу на Кагеяму, вжавшись грудью в его, уперевшись в его плечи руками. Сердце пропускает удар. Второй, третий. А потом начинает биться, как ошалелое. Неловко замираем, так удачно, на последних аккордах, словно так было задумано, а после отталкиваю гриффиндорца, с силой толкнув его в грудь.       Брюнет неловко отходит в сторону, потупив взгляд в пол, но я уже не обращаю на это внимание; придержав подол платья, почти бегом направляюсь к выходу из Большого зала.       Холод коридора приводит в чувства, позволяя дышать полной грудью. Сердце всё ещё бьётся в непривычном для него ритме, а руки дрожат. Судорожно сглатываю, пока не имея желания вернуться обратно. Иду по пустому коридору, остановившись напротив покрытого инеем витражного окна, аккурат за статуей. Если не знаешь, что здесь кто-то есть, никогда не найдёшь. Помниться, Ойкава рассказывал, что его чуть не поймал Иваизуми, когда он зажимал в похожем месте наивную пятикурсницу. Ситуация забавная, но застать Ойкаву или кого-то из парней за этим занятием в коридоре не хотелось бы. Слушать их байки это одно, а вот проверять их реальность, совсем другое дело.       — Ну как, понравились ощущения?       Куроо. Ну конечно, кто же это ещё может быть.       — Кей поэтому бесился? Потому что ты рассказал ему о своей больной затее?       — Именно, — становиться напротив, подперев стену спиной. Его глаза все ещё блестят, но где-то глубоко притаилась привычная холодность и осторожность. Каким бы порой безрассудным не был Куро, весь этот вечер он тщательно спланировал. Всё шло и продолжает идти по его сценарию. Не знаю, к чему это всё, но мне определённо это не нравится. — Ну так и? Понравились ощущения? Учащенное сердцебиение, дрожь во всём теле и жар…       — Не понимаю о чём ты.       Закатываю глаза, скрестив руки на груди. Знаю, что это бессознательная попытка защититься. Знаю, но ничего не могу с собой поделать. А Куро слишком внимательный, чтобы пропустить этот жест.       — Значит понравились, — кивает, кажется, самому себе. Делает пометки в своих мысленных заметкам, что составляет месяцами, если не годами. — Тогда почему бы тебе, не?..       — Нет!       Выпаливаю быстрее, чем это понимаю. Потому что прекрасно осознаю, к чему клонит Куро. Эта чёртова идея фикс преследует его уже полгода, если не больше и он активно агитирует её мне. Как будто я приму её, если он будет постоянно капать мне на уши. Меня больше волнует восстановление репутации семьи, доброго имени отца и удержание в узде моего мнимого парня, чем благородные порывы Куро поиграть в купидона.       — Ладно, — спустя минуту произносит друг, вскинув руки. Сдался. — Нет, так нет. Больше настаивать не буду.       Оба знаем, что это очевидная ложь. Просто мы снова откладываем этот разговор в дальний ящик. Отныне Куро будет действовать более тонко, пытаясь склонить меня принятию навязанной им идеи. Прости дорогой, но нет.       Возвращаемся в Большой зал, вспоминая все неловкие ситуация в которые умудрился попасть Ойкава. Это помогает скоротать время и отвлечь Куро от его «гениальных» планов. А стоит попасть в Большой зал, сразу исчезаю в толпе, пытаясь найти Тсукишиму.       Это оказалось сделать совсем не сложно. Он стоял у дальней рядом с чашей с пуншем и что-то обсуждал с Ямагучи. Они неплохо сдружились на Зельях, но от этого картина не перестала казаться странной и пугающей. Слизерин и Гриффиндор. Представители двух противоборствующих факультетов дружат. И смех, и грех. Не мне судить, наверное, ведь я общаюсь с Нишиноей и Танакой. Но я не назвала бы это дружбой, а значит не считается.       Подбираюсь к парням, неловко замерев в полуметре от своего кавалера. Блондин резко напрягся, отвернув голову, а Ямагучи и вовсе, сжался, словно я собралась его убивать. В другой ситуации, я бы осталась с ними, может быть, даже посмеялась над страхом гриффиндорца. Увы, в следующий раз.       — Прости Ямагучи, я могу одолжить Кея ненадолго?       — А, да… — опускает взгляд, уперев взгляд в носки своих туфель. — Конечно, Амано.       — Спасибо, — киваю, схватив блондина за руку. Кей недовольно фыркнул, но покорно отставил свой кубок на стол. Успеваю оттащить его в центр зала как раз к тому моменту, когда заиграла медленная музыка. Улыбаюсь, осознавая свою удачливость, и в ту же секунду чувствую, как руки Кея опускаются на мою талию. Кладу свои руки ему на плечи, позволяя вести.       — Перебесился? — спрашиваю мягко и осторожно. Одно лишнее слово и Кей в порыве ярости сможет сломать мне рёбра. Хватка на талии усиливается, но ещё терпимо. Больно, но не смертельно.       — Немного, — руки опускаются ниже и эти неподобающие прикосновения становятся полной неожиданностью. Одним из последствий, которое коснулось только Кея, миновав меня. — Ты выглядела разочарованной. Было обидно танцевать не с тем?       Спотыкаюсь от неожиданности, а Кей принимает это на свой счёт. Мерлин, почему я согласилась на эту чёртову сделку? Почему продолжаю играть, даже осознавая все возможные проблемы?       — Глупый маленький змей, — прижимаюсь к нему всем телом, нарушая все правила приличия и саму суть танца. Так близко и тесно, что чувствую грудью, как быстро начало биться сердце Тсукишимы. Провожу рукой по его загривку, мягко взъерошив пряди, почти играючи провожу по шее, царапнув ухо острыми коготками. Не совсем понимаю, что я только сделала, но, очевидно, это немного взволновало Кея. — Ты чуть не сломал мне рёбра, дорогой. Я была не разочарована, а чертовски зла.       В это же мгновение Кей ослабляет хватку, медленно вернув руки на талию. Невесомо, нежно, якобы извиняясь за расцветающие синяки под платьем. Теперь очертания его рук едва можно ощутить, но от этого почему-то не легче.       — Прости, — его гладковыбритая щека касается моего виска. Он как будто пытается загладить свою вину такими нелепыми, своеобразными прикосновениями. Наверное, будь я хоть капельку в него влюблена, было бы легче понимать и принимать все эти жесты. Всё было бы намного проще. — Ты такая красивая, Акира.       Шепчет, но слова кажутся оглушительно громкими. Пытаюсь найти фальшь, но её и в помине нет. Говорит от чистого сердца. Будто так и должно быть; один только факт выбивает из колеи, заставляя в очередной раз запутаться в ногах. Да что же это такое?!       Как только музыка стихает, Кей аккуратно сжимает моё запястье в своей ладони, утягивая за собой в сторону выхода. Вопросительно вскидываю брови, но он лишь усмехается, продолжая направлять меня. Так добираемся до плохо освещённого узкого коридора с красивыми витражными окнами. На губах Кея играет загадочная улыбка, что немного настораживает. Кей редко улыбается так. Да и вообще редко улыбается.       — Что ты задумал?       — Закрой глаза.       В борьбе между сомнением и любопытством, побеждает любопытство. Покорно закрываю глаза, лишая себя главного органа восприятия. Кей все ещё стоит напротив, но прислушавшись, понимаю, что он сделал крохотный шаг вперёд. Его большие ладони ложатся на шею, обхватывая лицо. Так трепетно, с любовью, что сердце предательски сжимается. Не должно же. Так почему?       Короткий смешок раздаётся около левого уха. Поворачиваю голову в сторону шума, и, почти ожидаемо, врезаюсь в чужие губы своими. Так привычно, но, наверное, неправильно. Замираем оба, позволяя крови стучать в ушах, а сердцу замирать. От страха. Предвкушения. Такого томительного и пагубного ожидания. Кто сдвинется первый?       И Кей сдаётся первым. Губы приходят в движение, мягко приглашая продолжить. Почему-то не отталкиваю, послушно приоткрываю губы, в немом приглашение. А Кея дважды просить не нужно. Проводит языком по верхней, затем по нижней губе, углубляя поцелуй. Отвечаю почти робко, поддаваясь этой странной меланхолии.       Это всё неправильно. Так не должно быть.       Но вместо того, чтобы оттолкнуть, обнимаю за талию, притягивая ближе к себе.       Поцелуй становится агрессивным. Привычным, до дрожи в коленях. Правильно. Так и должно быть.       — Что тебе мешало сделать это в зале? — спрашиваю, уткнувшись носом в лацкан его пиджака. Руки Кея свободно гуляют по талии и рёбрам, не доходя до груди всего несколько дюймов. Опасная территория. Закрытая для него по целому списку причин.       — Слишком много свидетелей.       — Когда это тебе мешало? — шутливо пихаю его в плечо. Его логика мне не ясна. Ему никогда не мешал полный кабинет студентов или присутствие преподавателей на завтраке. А сейчас сбегает от толпы, будто они увидят нечто новое.       — Замолчи и не порть момент.       Показываю язык, давя улыбку, когда губы Тсукишимы вновь накрывают мои.       Горький привкус в горле напоминает о том, насколько всё это неправильно. Неправильно давать ему надежду, неправильно играть в «любовь», когда необходимость отпала. Всё это неправильно. Но кого это волнует?       Отвлекаюсь на шорох за спиной. Кей тоже дёргается, заводит за свою спину, защищая от неизвестной опасности. Но это оказался всего лишь заплутавший Кагеяма.       Как и всегда. Оказался не в то время, не в том месте.       Хмурится, прожигая нас уничтожающим взглядом, словно не это ожидал увидеть. Правильно, потому что он не этого должен был увидеть. Эта должна была быть ссора, которая бы подтвердила бред, что Куро наговорил гриффиндорцу. Но Кей его переиграл. Блестяще сыгранная партия, двух талантливых стратегов. Время чествовать победителя, но он и так уже получил свою награду.       Разочарование во взгляде брюнета тому подтверждение.       Отлично, Кей. Всё, как и было оговорено в нашей сделке.       Кагеяма уходит, оставляя нас одних. И только после этого блондин предлагает вернуться обратно в Большой зал. Лишний раз подтверждая мою теорию о мотивах его поступка. Гениально Кей, как и всегда. Тонкая игра на чужих эмоциях и чувствах. Высший уровень мастерства.       Следующим утром сижу на своём чемодане, уставившись пустым взглядом в стену. События вчерашнего вечера кажутся далёкими, хотя прошло не больше двенадцати часов. Всему виной собственное легкомыслие и бурда, коей меня напоил Куро.       Да. Именно бурда из фляжки Куро. Только она.       В приоткрытую дверь залетает бумажная птица. Направляю на неё палочку, заставляя послание от Кея зависнуть в воздухе.       «Они приехали, выходи.»       Усмехаюсь, поджигая послание. Пепел оседает на подоле длинной юбки, превращаясь в отвратительную грязную кляксу. Невербально произношу очищающее заклинание и накинув на плечи тёплую мантию выхожу из комнаты.       Наверное, всё так и должно быть.