Амальгама

— Совет уже собрался, — в небольшую комнатку быстрым шагом входит Ядвига — как всегда, в идеально подобранном наряде, с совершенной укладкой и холодным блеском льдистых глаз. — Тебя представят в самом начале. Ты уже готов? Нет, он не готов, и не может быть готовым. Иван глядит на себя в огромное зеркало, обрамленное золотой рамой. Из отражения на него смотрит семнадцатилетний юноша в роскошном бархатном одеянии. Холеные руки, украшенные дорогими перстнями, красивые, правильные черты лица, пронзительный взгляд изумрудно-зеленых глаз. Светлые, неестественно белые волосы, волнами спадающие на плечи и придерживаемые золотым обручем — обрезать бы их. Стянуть бы дорогие одежды, выкинуть драгоценные украшения, подпортить бы лицо парой шрамов — чтобы им наконец перестали любоваться. Перестали пожирать взглядами — одни завистливыми, другие — восхищенными. Стать бы живым человеком, не марионеткой в руках якобы матери, что сейчас стоит за спиной, и совета напыщенных магов и старейшин, думающих лишь об одном — как бы побольше денег загрести себе в карман, как бы повыгоднее продать его самого. — Да, готов… мама, — чего только стоит ему выдавить из себя эти слова, один бог знает. День коронации. Тот день, что навсегда повернет его жизнь. Ядвига и не догадывается о том, что он знает гораздо больше на самом деле, что он был там, восьмилетний мальчишка, в той комнате, где она подсыпа́ла яд в бокал королю — своему новоиспеченному мужу. Был там и запомнил навсегда это хищное, жестокое выражение на идеальном лице. — Превосходно, мальчик мой, — она разворачивает его к себе за плечи и легко касается холодными губами высокого лба. — Ты станешь отличным преемником своему отцу. Хочется закричать, но Иван держится. Пока не время раскрывать карты, пока ещё нужно подождать. Внезапно в дверь стучат. Знакомая вихрастая голова суется в дверь, и Ядвига приветливо кивает: — Лука, проходи. Воин просачивается в комнату, и королева, улыбнувшись напоследок обоим, оставляет их вдвоем. — Ты готов? — Лука глядит на него снизу вверх, вскинув голову и внимательно вглядываясь в глаза Ивана — он всегда умел считывать даже самые скрытые эмоции. — А ты как думаешь? — притворяться нет нужды, и он устало опускается в кресло. — Я видеть не могу эти сытые рожи. — Все кончится быстро, — Лука опускается на пол рядом с ним и прижимается щекой к безвольно свисающей с подлокотника кисти руки. — Ты так и не придумал, что будешь делать потом? — Нет, — мрачно отзывается Иван. — Твой план сбежать хорош, вот только я не могу. — Я помню… Ты обещал отцу… — Я хочу убить Ядвигу, — внезапно произносит он, и Лука удивлённо вздрагивает: — Свою мать? — Она мне не мать, — поколебавшись, отвечает Иван. — Послушай, я давно хотел тебе сказать. Моя мать… она простая девушка, которую любил мой отец. А Ядвига охмурила его своими чарами. Никто не знает, что я ей не сын. Только я, она и теперь ты. И она крутит мною, как только может. Я ненавижу ее. Лука замолкает на минуту, обдумывая услышанное. — Так ты точно не хочешь сбежать? — наконец осторожно спрашивает он, хотя заранее знает ответ: Ивана так просто не переубедить. — Я не знаю, — внезапно отвечает тот. — Я поклялся моему отцу стать достойным преемником, но я и шагу не могу ступить без позволения Ядвиги. Лука не успевает ответить: за дверью слышатся шаги, и ему приходится вскочить и отойти на соответствующее правилам приличия расстояние. Дверь распахивается, и на пороге вновь возникает Ядвига. — Иван, идём. Время пришло. Стиснув зубы, он встаёт и идёт вслед за ней. Тронный зал уже полон — дамы, разряженные в шелка и бархат, мужчины сплошь в камзолах и мундирах. Фальшивые улыбки, лицемерие и ледянящая душу ненастоящая красота. Он вписывается идеально со своей маской идеального мальчика-наследника. Он — мальчик, от которого ничего не зависит. Игрушка на троне. Он идёт к трону, окружённый постепенно нарастающим гулом, и краем глаза видит знакомую тень, скользящую вдоль стены. Лука волнуется едва ли не больше его самого. Он становится возле трона, и сотни глаз обращаются на него. Кровь приливает к щекам, и сквозь ее гул он едва слышит, что говорит Ядвига. Она вещает громкие, лицемерные слова, и становится так тошно, что, кажется, ещё чуть-чуть — и он упадет. Он разыскивает взглядом в толпе Луку и глядит в его большие, темные глаза, полные единственно искренним теплом. Иван знает, что Лука все равно готов к чему угодно, знает, что за воротами замка ждет слуга с двумя скакунами, навьюченными припасами для долгой дороги. Знает, что Лука готов предать свою службу ради него. А ещё ему вдруг кажется, что это единственный выход. -… готов ли ты, принц Иван, надеть эту корону и принять власть в свои руки? — вырывает его из размышлений голос не матери. Нет, нет, нет, — стучит в висках, а он молчит. Фальшивая улыбка ее становится напряженнее, и он отчётливо читает в ее глазах: «убью.» Он знает этот взгляд. Она все уже поняла, поняла его сомнения. И память услужливо подбрасывает картинку: через зеркало он видит, как светятся ее глаза этим жестоким холодным светом, и белоснежная тонкая рука выливает отвратительно черную ядовитую жидкость в бокал с вином. — Ты не погубишь ещё и меня, — тихо шепчет он, наслаждаясь бессильной яростью в ее глазах. — Убийца. Он поворачивается лицом к толпе и вскидывает голову: — Нет. Я не приму корону из рук той, что сгубила моего отца. Вы все, жалкие алчные твари, и если мириться с вами — удел короля, я готов отказаться от короны. Шум резко стихает. Сердце гулко бьётся в груди, он швыряет в сторону бархатный плащ и в полном молчании сходит со ступеней трона. Всего десяток метров до двери, и, берясь за ручку, он слышит визгливый приказ опомнившейся королевы: — Предатель! Клеветник! Стража, взять его! Но он лишь ухмыляется, понимая, что впервые в жизни сделал правильный выбор. Отец им гордился бы. Сзади слышатся торопливые шаги стражников, и он пускается бежать по выученным наизусть коридорам дворца. Лука нагоняет его на середине пути, и они мчатся вместе. Он не слышит ничего, кроме топота сзади, вскакивает в седло и пришпоривает коня, видя, что Лука уже вспрыгнул на спину второго. Ветер свистит в ушах, он оборачивается, глядя на стремительно удаляющиеся башни дворца, и вдруг счастливо смеется, понимая, что наконец свободен. — Ты всё-таки решился, — перекрикивая ветер, радостно кричит Лука. - Мы свободны! — Мы свободны, — вторит ему Иван. — И к черту корону. К черту их всех.