***
Мунго не ворчал и не ругался. Он злорадствовал. — Ну, что же, генерал, теперь вам придется просить слуг, чтобы они кормили вас из ложечки и помогали в отхожем месте. Не поймите неправильно, я нисколько не радуюсь вашему… несчастью, но я совершенно искренне полагал, что те дни, которые вы провели, питаясь перетертыми супами, вас хоть чему-нибудь научили. Хловер держался стойко, не позволяя себе даже стона. Выдавала боль только бледность, придававшая загорелому лицу сероватый оттенок, да влажные от испарины виски. — Ну, что там с его рукой? — прервал злорадство лекаря Мортелл. — А вы, генерал, — повернулся он к Хловеру. — Какая бешеная блоха вас укусила? Прошло меньше часа с того момента, когда командующий перехватил руку Хловера и рывком отодвинул ее от стола. Генерал не удержался на ногах, упал на одно колено и совершенно инстинктивно дернулся, пытаясь освободиться. Хватка в ответ только усилилась, и через секунду звук, с которым ломаются кости предплечья, услышали все, кто находится в шатре. Первым среагировал мунго — то ли ожидал, что произойдет что-то подобное, то ли сказался его большой опыт и хорошая реакция. Лекарь схватил Хловера за пострадавшую руку чуть повыше локтя и потянул на себя, одновременно бормоча что-то на своем лекарском языке. Мортелл в это же время всеми силами старался разжать пальцы командующего. Тот даже не потрудился сдвинуться с места или хотя бы прервать трапезу. Рука Хловера, там, где ее сжимала неподвижная ладонь, уже начала терять форму, изогнувшись в неестественном месте и постепенно наливаясь бурой опухолью. Мортелл с каждой своей неудачной попыткой освободить или хоть что-то предпринять все больше осознавал разницу в силе. Не суетились в шатре только двое — сам Сула, и солдат — он с полным безразличием к происходящему собрал грязную посуду, сложил в короб и встал, собираясь уходить. Почти обогнув стол, он вдруг остановился, окинул обоих генералов незаинтересованным взглядом, потом достал что-то из короба и положил на самом дальнем краю стола. И уже после этого окончательно покинул шатер. Рука Хловера сразу же оказалась на свободе, а Сула потянулся в другую сторону. «Пирожное, — понял Мортелл. — Всего лишь пирожное». Хловера увели к лекарю. Генерал не кричал, не ругался, только сквозь зубы втягивал в себя воздух. Свежесломанную руку ему всю дорогу придерживал мунго, а руку, которая похожим образом пострадала несколько дней назад — Мортелл. У лекаря Хловера напоили лекарствами и обездвижили ему вторую руку. — Кости предплечья раздроблены, заживать будет долго. В педагогических целях я бы не стал назначать вам обезболивающее, но генерал Мортелл не позволит мне такой вольности. И я тоже присоединяюсь к вопросу, какое насекомое вас покусало, генерал Хловер? — Казнить ублюдка, — подал голос Хловер. — И кого же вы собрались казнить без моего разрешения, генерал? — поинтересовался Мортелл. — Чем вам не угодил тот молодой человек? Хловер медлил с ответом, словно не хотел обсуждать этот вопрос. — Ну же? — Он всего лишь раб из поместья венита. — Неохотно произнес Хловер. — Ему не место в армии. Его нужно было казнить со всеми еще тогда. Когда я доберусь до него.. — Не позволю! — отрезал лекарь. — Даже не думайте, генерал! Своим присутствием он успокаивает пациента. Когда его услуги больше не понадобятся, делайте с ним что хотите, а пока — не позволю! Считайте, что я нанял его на работу! — Вы не можете нанять чужого раба, мунго, — напомнил Мортелл. — Это незаконно. — Мы на южной границе, какие еще законы, генерал? И раб он или нет, но он сейчас в форме вашей армии, поэтому он — ваш солдат. — Если он наш солдат, то я могу его казнить в любой момент! — упорствовал Хловер. — Откуда столько упрямства, генерал? — Мортелл встал на сторону лекаря. — Какое вам дело до какого-то раба? Тем более, венит уже мертв, значит, и он тоже долго не проживет. Хловер сидел на стуле, нахохлившись, как замерзшая старая птица. — Напомните, генерал Мортелл, зачем мы вообще пошли к генералу Хловеру? — За советом? — Да, именно! Генерал, вы, как опытный отец, должны знать, как правильно развлекать детей. Какие им интересны игры? Какие игрушки они любят? Лакомства? — Понятия не имею, — буркнул Хловер. — Моими детьми занимается жена и няньки. И я не интересуюсь игрушками. — Ну, что ж. Тогда я точно не могу отдать этого раба вам на растерзание. Он умеет развлекать моего пациента лучше, чем вы своих детей, генерал Хловер, — не дождавшись дальнейших протестов, лекарь хлопнул в ладоши. — У меня к вам просьба, — обратился он к Мортеллу. — Нужно послать кого-нибудь в Гранд-Диркейм за лекарскими надобностями. Прикажите выписать моему слуге разрешение, будьте так добры. И еще ему понадобится повозка. — Повозок у нас сколько угодно, — безнадежно вздохнул Мортелл. Обычный лекарь, решивший приказывать заместителю командующего, в любой другой армии был бы выпорот и выгнан, в лучшем случае. Но настоящему мунго позволялось очень многое. — Пойдемте, сам лично сделаю вам пропуск. Все равно в лагере кроме нас двоих сейчас нет других генералов. После того, как войско успешно перешло ущелье и пересекло Пыльную пустошь за ним, оно вернулось на границу и встало лагерем под восточной стеной Гранд-Диркейма, где по регламенту обязано было пробыть до конца сухого сезона. Генерал Мортелл взял на себя ответственность и отправил большую часть людей в город. Конец сезона был близок, крупных вторжений с юга уже не будет, а для мелких неожиданностей с головой хватит и тех солдат, что остались в лагере. Сам Мортелл отходить за стены не спешил. Его командующий был еще тут, и генерал, не прекращая, думал о том, как следует поступить дальше. И еще, как только закончится сезон, нужно будет лично отослать доклад императору. Мортелл предпочел бы отправить вести с гонцом, чтобы на поездку до столицы и обратно было потрачено не меньше двадцати дней, но в Гранд-Диркейме было настроено транспортное кольцо, поэтому ни о каких отсрочках речи идти не могло. Единственное, что генерал мог себе сейчас позволить — как можно дольше оттягивать возвращение в город. Сам он в столице появлялся редко и только по слухам знал, что его командующий, с тех пор, как его назначили на эту должность, знатно испортил отношения со всеми, до кого смог дотянуться. Хуже всего, что он не сблизился ни с кем из трех остальных командующих и имел неосторожность настроить против себя императора. То, что его Величество поддержал масштабную операцию по устранению венита и согласовал массовые казни всех, кто был связан с венитом в столице, было выгодным для него политическим ходом. Вдобавок, официально, основную ответственность за это согласился взять на себя командующий Сула, потому что именно он несколько лет подряд продавливал это решение в своем обычном стиле. И вот как оно все обернулось. Злорадствующих среди знати будет достаточно. В нынешнем состоянии командующему не следует вообще появляться в столице, все может закончиться слишком непредсказуемо. Что касается обещания, данного Мортеллом наедине, он о нем не забыл, но торопиться с таким радикальным решением пока не было необходимости.***
В последние дни лекарь добровольно превратился в затворника — оставался на ночь в шатре командующего, спал на чем придется, если вообще спал, и все возможное время проводил рядом с пациентом. Мортелл, когда освобождался от свалившихся на него обязанностей, заходил сам — не надолго — от дыма у него резало глаза и спирало дыхание. Хловер прорвался на следующее утро после своего первого неудачного появления, но, не обнаружив предмета своей непонятной ненависти, резких движений больше не делал — только жалостливым взглядом смотрел на сводного брата, и вслух сокрушался обо всем — о том, что не смог уберечь, о том, что даже не смотря на все очевидные могучие душевные страдания Хловера, брат его не узнает, о том, что Небо несправедливо. Когда он начал повторяться, лекарь вытолкал его из шатра под непроницаемым взглядом наблюдающего за сценой командующего. — Он не спал уже три ночи. Сегодня четвертая, — сказал Мортелл. Солнце давно зашло. Дела на сегодня закончены, и генерал вновь навестил командующего. К сожалению, только для того, чтобы убедиться — в его поведении, на первый взгляд, ничего кардинальным образом не изменилось. — Мне слышится в вашем голосе упрек, генерал. — возмутился вышедший вслед за ним лекарь. — Я не буду принимать его на своей счет и оправдываться тоже не буду. Такой режим всегда был обычным делом для командующего, и вы это знаете как никто. Это не вредит его здоровью. — Зато может навредить нашему. Командующий Сула и в лучшие времена терял сдержанность после нескольких бессонных ночей. Если вы не знали, к моменту казни венита он не спал шесть дней. А того самого коня повесил, потому что тот ему помешал заснуть после пяти суток бодрствования. — лекарь покорно вздохнул — злополучный конь был весомым аргументом. — Сделайте какое-нибудь снотворное. — попросил Мортелл. — Но я уже объяснял, почему не могу так просто сделать снотворное, генерал, — уже не так категорично ответил мунго. — Если у вас есть другие идеи, то я с радостью их выслушаю. — Да-да, трудно подобрать лекарства, я помню. А тот дым в шатре, он хотя бы помогает? — Мне он точно помогает. Насчет пациента — не берусь судить. Возможно, он такой спокойный от природы. Мортелл хмыкнул. — Нам бы пригодился горячий источник, — предложил вдруг лекарь. — Целебная горячая вода расслабляет тело и разум и способствует хорошему сну. Впрочем, не заметно, что пациенту нужно расслаблять что-то из перечисленного. В отличие от нас. Мортелл ненадолго задумался. Это идея ничем не хуже, а, скорее, даже лучше, других идей, которые успели прийти в голову самому генералу. — Источник я вам найду, — сказал он. — Но не раньше, чем мы войдем в город, а вот горячую генеральскую купальню могу устроить прямо сейчас. Она все равно свободна. Нагреть воду дело недолгое. Только как вы собираетесь… — Давайте попробуем, — оживился лекарь. — Если у меня не получится произвести купание пациента, то, в крайнем случае, вымоюсь сам. Мне тоже, знаете ли, нужен спокойный хороший сон и расслабленный разум. И — да, генерал, я еще не поблагодарил вас за предусмотрительность. — Мунго взмахнул широким рукавом в сторону высокого заграждения. Импровизированный высокий забор был создан из пустых разобранных солдатских шатров и изолировал приличную территорию вокруг шатра командующего. Лошади и лишние повозки были вывезены подальше, солдатам было приказано рядом с огороженной территорией вести себя тихо. Такую вольность можно было себе позволить — скоро начнутся дожди, и доклады прозревающих уверяли, что на расстоянии трех дней пути нет никого крупнее и опаснее мелких шальных разбойничьих банд. А с окончанием засухи можно будет не беспокоиться и о них.***
Вошедший лекарь вручил солдату большой ворох чистой одежды. — Командующего пора привести в порядок, — сказал он. — И уложить спать. Но сначала — выкупать, высушить и не переломать себе при этом кости. Пока что лучше всех получается у тебя. И — да, я до сих пор понятия не имею, кто ты такой. Сначала я решил, что ты просто молодой дерзкий солдат, из тех фанатиков, что души не чают в своем командире. Но, немного понаблюдав за тобой, стало ясно, что я ошибся. Ты ведь намного старше, я прав? Генерал Хловер говорит, ты был в рабстве у венита… Лекарь выжидал, в надежде, что солдат скажет скажет хоть что-нибудь, но тот молчал и несколько озадаченно смотрел на одежду в своих руках. Речь лекаря он, кажется, пропустил мимо ушей. Только оглянулся с сомнением на сидящего за столом командующего, и тот ответил своим обычным непроницаемым взглядом. — Жду вас обоих в купальне, — сдался лекарь. — И не задерживайся. Закончив организовывать постоянный подогрев воды, что было делом не столько сложным, сколько непривычным — за него давно все необходимое делали слуги и солдаты — генерал Мортелл зашел проверить, все ли в порядке. И застыл, едва переступив порог. В купальне горели только два светильника, которые передвинули поближе к воде — большим бочкам с горячей и холодной водой и вместительной ванной. Вода, уже успевшая расплескаться по полу, подсвечивалась золотистыми всполохами. Стены купальни терялись в глубокой тени. Сула лежал в ванне, откинув голову на бортик, полностью расслабленный, и жмурился от удовольствия, пока закатавший рукава рубашки солдат занимался его волосами. Плотные влажные пряди сворачивались на полу блестящими змейками, и когда на них лилась теплая вода, они казались почти живыми. — И почему мы думали, что купание превратится в проблему? Мортелл вздрогнул и только сейчас заметил стоявшего справа от входа лекаря. — В дрессировке животных и детей нужно использовать как поощрение так и наказание, — будто сам с собой говорил лекарь, но генерал подозревал, что слова предназначались ему. — Однако, в отношении моего пациента использование наказания может привести к нашим с вами травмам. Его нельзя посадить в клетку или на цепь… — лекарь перехватил недовольный взгляд генерала и поправился. — Вернее, наверняка как-то можно, но никто не позволит, и вряд ли это будет иметь положительный эффект. Остается действовать только поощрениями. Я вижу, что он очень отзывчив к ласке. Мортелл бездумно кивнул, наблюдая, как командующий подставляет затылок под руки солдата, который одной рукой массировал ему кожу головы, а другой смывал мыло с волос. В подобной обстановке командующий выглядел почти неузнаваемо — без обычной закрытой одежды, без заплетенных волос, откуда не выбивалась ни одна случайная волосинка. Даже халаты мунго были широкие, закрытые, имели высокий воротник и прибавляли фигуре объема, а плечам — ширины. Купаемый быстро заскучал, достал руку из воды, потянулся назад и ухватил солдата за короткую косичку. Тот воспользовался моментом, ловко перехватил эту руку и несколько раз провел по ней мыльной мочалкой. Косичка сразу потеряла для командующего привлекательность, он переключил внимание на мочалку и со второго раза сумел ее перехватить. Мочалка сразу же оказалась разорвана и кусками раскидана по полу. Солдат, ни капли не смущаясь, достал вторую точно такую же мочалку. — Генерал, — подал голос мунго. — Вам не кажется, что этот парень заслужил повышение? Мортелл не ответил — ему становилось жарко, и он немного оттянул воротник мундира. Вторую мочалку быстро постигла судьба первой. И почти сразу командующий сумел схватить пустую ладонь солдата и прижать ее к своему животу. Тот не стал вырываться — видимо, знал, что бесполезно — свободной рукой зачерпнул мыло и уверенно начал натирать левое плечо беспокойно сидящего в ванне мужчины. Делал он все решительно, методично, не торопясь и не пропуская ни одной мышцы. Кожа, где ее коснулось мыло, маслянисто поблескивала, и свет ламп придавал ей оттенок дикого меда. С ленивой грацией хищного животного командующий потянулся за голову, поднимаясь по пояс из воды и словно специально демонстрируя присутствующим свое гибкое сильное тело. Обеими руками схватив солдата за волосы, он притянул его голову к своему плечу и вдруг легонько укусил его за подбородок. Мортелл почувствовал, как дышать становится еще тяжелее. Видимо, из-за пара. Очень жарко. Он отвернулся и еще больше ослабил воротник. — Я подожду снаружи. — А я, пожалуй, понаблюдаю, — задумчиво протянул лекарь. — Нет, мунго, вы тоже подождете снаружи. Возмущение лекаря, которого принудительно вывели из купальни, продлилось недолго — наверное, даже он понимал, что сложно будет объяснить свое желание остаться исключительно врачебным интересом. — Генерал, вы видели его выдержку? — в голосе звучало неприкрытое восхищение. — Этот парень точно заслуживает повышения.***
Мортелл караулил снаружи, не решаясь отходить далеко от входа — внутри купальни громко плескалась вода, слышалась какая-то возня, иногда что-то падало, однажды по шуму льющейся воды генерал понял, что выбили затычку в ванне. Но что бы в купальне не происходило, оно происходило мирно — на помощь никто не звал. Мунго, устав ждать, сбежал в шатер командующего — снова жечь успокоительное. Наконец, все затихло. Оставляя за собой влажную дорожку на мелкой сухой пыли, мимо быстрым шагом промчался солдат. Его изрядно потрепало, заметил про себя Мортелл. Парень прижимал к груди мокрую одежду, среди которой генерал разглядел халат мунго, и сам целиком выглядел так, будто только что выдержал драку под водой — насквозь вымокший, волосы всколочены, рубашка порвана, обувь он даже не надел — нес ее в руках. Генерала он, по обыкновению, проигнорировал. И тут Мортелл понял, что командующий остался в купальне один. — Эй, — крикнул он в спину солдату. — Ты куда собрался? Как там тебя! — но тот уже завернул за угол шатра, даже не замедлившись. — Шемаар, — произнес за спиной голос. Это было так неожиданно, что Мортелл чуть не подпрыгнул. За спиной стоял Сула, в новом халате, одном из тех, что слуга мунго купил на днях в городе. То ли специально выбирал, то ли случайно, но в свете фонарей ткань переливалась темными синими волнами, и вышивка по краю была, на взгляд Мортелл, излишне вычурной. Он несколько секунд онемело осматривал командующего — с босых ног, до головы — не просушенные волосы уже успели намочить плечи и наверняка спину — и обратно. Потом до него начало медленно доходить. — Что вы сказали? Но мужчина только сощурился — Мортеллу показалось, что это могло быть улыбкой — и, вдруг замер, глядя расширившимися глазами в небо. Волнение мягко ударило под ребра и начало подниматься вверх, учащая дыхание и затапливая разум… но почти сразу же схлынуло обратно — Мортелл умел сдерживаться. Нервных генералов командующий не держал — за одним единственным исключением по имени Эрдал Хловер — поэтому, несмотря на пропустившее удар сердце, он выровнял дыхание и сделал вид, что ничего необычного не случилось. — Красиво, — согласился Мортелл, встав рядом и посмотрев туда, куда смотрел командующий. Они стояли в полной и невозможной для этого места тишине — как будто не было никакого военного лагеря, никакой границы и никаких солдат за условной оградой из плотной ткани. — В этот сезон небо всегда чистое. Однако, скоро оно на несколько месяцев затянется тучами, и звезд мы не увидим еще долго — до следующего сезона засухи. Он вдруг отошел на несколько шагов в темноту — туда, где тень от купальни заслоняла свет фонарей. — Идите сюда, отсюда лучше видно. — позвал он. Он не рассчитывал ни на что, это был лишь внезапный порыв. Шагов он не слышал — только шорох ткани совсем рядом с собой. Командующий обошел Мортелла и стал впереди. Тот усмехнулся. — Вы и прежде не любили стоять за чужой спиной, — сказал он тихо и как-то ласково, и добавил уже нормальным голосом. — Ну? И как вам звезды? Согласитесь, что отсюда они выглядят намного ярче? А воон те самые крохотные можно увидеть только самой глубокой и темной ночью. Некоторое время они оба молча стояли. Генерал был согласен простоять так до самого рассвета. Ну, или хотя бы еще немного, но Сула вдруг зябко повел плечами. — Пойдемте, — Мортелл очень аккуратно взял его ладонь в свою руку и потянул на себя. — Вам нужно поспать. Звезды никуда с неба не исчезнут, вы их увидите еще много много раз, а спать — это хорошо и приятно. — К его облегчению, Сула спокойно опустил голову и снова посмотрел на генерала, слегка прищурившись. Буду считать это улыбкой, подумал Мортелл и, сжав пальцы покрепче, повел командира за собой, в любую секунду, однако, ожидая сопротивления. Но сопротивления не было. — Спать — это очень хорошо, — ровным умиротворяющим голосом продолжал говорить Мортелл первое, что приходило в голову. — Спать — это так же приятно, как смотреть на звезды, или как лежать в горячей ванне, а когда проснетесь, на небе будет светить солнце, снова будет тепло и вы будете чувствовать себя лучше и бодрее. Вам принесут вкусный завтрак и много новых красивых разноцветных халатов, только вот босиком по пыли ходить не стоит, по пыли лучше ходить в обуви, я вам ее тоже потом принесу. Они подошли к входу в шатер, откуда с новой силой дохнуло лекарственным успокаивающим дымом. Мунго оторвался от курильницы и обернулся на звук шагов. Его глаза удивленно расширились. — Вы делаете успехи, генерал, — сказал он, но Мортелл притворился, что не слышит — он слишком боялся выпустить из рук свою удачу. — Вот, идите сюда, садитесь, смотрите какая у вас большая и удобная кровать, и если захотите, я принесу вам еще много мягких и теплых одеял, только давайте сначала избавимся вот от этого, — Мортелл присел рядом на корточки и взяв голую ступню командира в ладонь, принялся бережно очищать ее от мелкой пыли своим белым чистым платком. Мунго деликатно подошел сбоку, на вытянутой руке передал кувшин с водой, и сразу же вернулся в свой угол. — Видите, как сразу стало лучше? — Кажется, ему нравится. Мортелл и сам видел, как жмурится командующий и как игриво тыкается большим пальцем ноги в ладонь генерала. — Мунго, хватит вам уже жечь свою траву, дым глаза режет. Не стоило отвлекаться, понял Мортелл, когда рука командующего уже потянулась к его многострадальным усам. — Только не опять! — с болью в голосе простонал генерал. Рука остановилась. — Нельзя? Генерал вздрогнул. На этот раз ему точно не послышалось. — Темное небо, он разговаривает! — выдохнул мунго. У входа что-то разбилось — только что появившийся в шатре солдат выронил из рук кувшин с водой. Мортелл застыл на середине движения и поднял голову. На него смотрели, не моргая, выжидательно. — Можно, конечно, — от дыма снова защипало глаза. — Конечно, можно. Вам можно все.