***
Подбежавшего капрала Мортелл знал в лицо — один из людей Остера — иногда приносил донесения или бегал обратно с ответами. То воодушевление, с которым капрал смотрел в спину уходящему в шатер командующему, Мортелл предпочел списать на молодость, излишнюю впечатлительность и недоинформированность. Если бы капрал видел всю картину целиком, вероятно, радовался гораздо меньше. Мортелл поначалу и сам был воодушевлен, особенно в ту ночь, у купальни, но свалившаяся работа, отрезвляющие слова мунго и не меняющееся со временем незнакомое поведение командующего ожидаемо спустили с небес на землю. Впрочем, даже сильное расстройство не было поводом забрасывать новоприобретенные обязанности и сбегать в таверну заливать горе вином. Не раньше, чем закончится сезон, по крайней мере. Когда начнутся дожди, и появится свободное время, Мортелл собирался совершить набег на винный погреб Остера, возможно, взяв собутыльником самого Остера. Все-таки, за более чем десять лет в Южной армии столичная тонкая душевная натура Мортелла никак не могла не обтесаться и не огрубеть. Да и нервных командиров Сула рядом с собой не держал, приходилось соответствовать. При взгляде на сияющего капрала подумалось, что хотя бы глупые слухи об отравлении командующего Мортеллом завянут сами собой. Капрал по-умному встал так, чтобы не приходилось вертеть головой, выбирая, кому докладывать и на кого смотреть — на Остера, которому подчинялся непосредственно и не первый год, или на Мортелла, который, хоть и был официальным исполняющим обязанности командующего, но по влиянию Остеру проигрывал всухую. — Донесение из города, генерал! — голос капрала был бодр и полон энергии. — Что там? — спросил Мортелл без лишних церемоний. — Докладываю генералу! — он кашлянул, прочищая горло, и продолжил. — Через транспортное кольцо в город под видом имперских гвардейцев приникло два десятка преступных элементов с целью совершить покушение на жизнь командующего. В соответствии с приказом сержанта Жейса преступники были пойманы и обезврежены. Площадь вокруг транспортного кольца взята в оцепление во избежание дальнейшего проникновения и обеспечения безопасности. Транспортные маги временно прервали сообщение со столицей… — Капрал, скажите, — не выдержал Мортелл. — Это, случаем, не вы писали недавний отчет про семенные тельца? — Так точно, генерал! — Я почему-то так и подумал. И кто же догадался сообщить всем про фальшивых гвардейцев? — Это все сержант Жейс, генерал. — Может быть, он еще и с транспортниками договаривался? Вы же им не навредили, я надеюсь? — Никак нет! В смысле, не навредили, генерал, им сняли номер в лучшей гостинице и заперли… то есть, поселили там. Сержант все оплатил из своего кармана, это было очень щедро с его стороны. Все произошло по обоюдному согласию и добровольно, маги даже подписали письменный отказ от претензий. С ними тоже договаривался сержант. — И где он сейчас, этот наш чудо-сержант? — Он пьян, генерал, — как нечто само-собой разумеющееся, ответил сержант. Мортелл только покачал головой: — Мне иногда кажется, что внутри пьяного сержанта Жейса скрывается маленький трезвый генерал. Сержант Жейс был одним из недоразумений этой армии — пьяница и редкостный тупица. Не выкинули его пока только по той странной причине, что изредка на Жейса находило вдохновение, и он совершал что-то полезное. Но в остальное время Жейс был безнадежен. Его не раз пытались и уволить, и повысить, но этому постоянно что-то мешало, и в итоге командующий лично распорядился не трогать пьяницу, мол, он находится там, где ему и надлежит быть. Если бы не приказ командующего, Мортелл и знать не знал бы про проблемного сержанта. — Нужно поговорить с гвардейцами, — вслух подумал Мортелл. — Вы же оставили их в живых, я надеюсь? — Никак нет, генерал! Это был приказ сержанта. Он сказал, что гвардейцы… то есть, фальшивые гвардейцы пришли убить командующего, поэтому мы бы и без приказа… — Не продолжайте, — остановил его Мортелл, чувствуя, как от новых проблем у него начинает сдавливать виски. — А то можно будет подумать, у нас в армии проблемы с дисциплиной. «Вот уж не вам об этом говорить, генерал Мортелл», — так и читалось на лице капрала, но вслух он, разумеется, ничего не сказал. — Если так, то почему вы позволили пройти генералу Ибо? — Они прибыли раньше, генерал. Насчет них приказов не поступало. — Генерал Остер, — сдался Мортелл. — Думаю, нам нужно срочно собрать какое-нибудь совещание. Боюсь, что с этим бардаком я в одиночку не разберусь. — Сержант уже распорядился проинформировать генералов, — как ни в чем не бывало доложил капрал. — Генералы Дагил и Версенто будут ждать в шатре для совещаний, как только туда доберутся. Мортелл сразу же заткнулся и почувствовал, что отстает. Что события несутся мимо него быстрее, чем он успевает разумно на них среагировать. — Еще что-то? — спросил Остер. — Нет, генерал, это все. — Тогда можете быть свободны. — Генерал, — снова не ясно, к кому именно обращаясь, спросил капрал. — Я могу рассказать остальным, что с командующим все в порядке? Или это какая-то тайна? Если тайна, то я… — Идите, капрал, — с безнадежностью махнул рукой Мортелл. — Идите, рассказывайте. Только позовите кого-нибудь навести тут порядок. Что делать с гвардейцами пускай решает генерал Остер, у него были на этот счет интересные идеи. — Вы уже придумали, как поступите с телом Ибо? — спросил Остер. — Хранить его на жаре — не самая лучшая идея. — Вы правы, — Мортеллу осталось только вздохнуть. — Что бы вы ни собрались делать, хотя бы перед этим снимите с него все. Личные вещи, если понадобится, вернем семье. А о теле позаботьтесь вы, генерал.***
На совещании помимо Мортелла присутствовали только трое — это были настоящие столпы, основа и фундамент всего южного региона — генералы Остер, Дагил и Версенто. Все трое — пережиток еще тех времен, когда Гранд-Диркейм представлял из себя не огрызок города, год за годом сдающий позиции перед наступлением пустоши, а полноценную южную столицу империи, одну из пяти ее столиц. Семьи всех троих так давно и глубоко пустили корни в южный песок, что их не сумело выкорчевать ни Большое изгнание, которое пронеслось через южную границу, как настоящий катаклизм, ни его последствия — превращение большей части города и окрестностей в безжизненную пыльную пустошь. Из них троих только у Остера внешность предательски выдавала возраст, Дагил и Версенто легко сошли бы за младших братьев Мортелла, если бы не манеры и некоторая медлительная усталая тяжеловесность в речах и движениях. Все присутствующие понимали, что несмотря на временное высокое звание на совещании решающее слово будет не за Мортеллом. Сам он не строил на этот счет никаких иллюзий. Если с Остером его связывало хотя бы какое-то подобие дружеских отношений, то остальные двое его не брали в расчет абсолютно — они были слишком далеки от него и по положению, и по влиянию. Настолько далеки, что звание «генерал» для них было лишь формальностью. По четырем углам стола едва слышно гудели амулеты от подслушивания. Дорогое удовольствие, которое Мортелл не мог бы себе позволить, даже если бы отдал все свое годовое жалование. Действия амулетов хватало ненадолго, и каждая минута бессмысленных разговоров — это выброшенные на ветер и время, и огромные деньги. Мортелл постукивал пеналом с императорским приказом по плечу и старался быть терпеливым. Уже битый час эти старики обсуждали не то, что больше всего заботило самого Мортелла, а прерванную работу кольца и способы задобрить гильдию транспортников за арест, пусть и в лучшей гостинице, двоих ее членов. Будучи слишком далек от этой темы, Мортелл слушал вполуха, пока не прозвучали имена Ибо и Кернолахана. — Осталось решить, хотим мы ли ввязываться в противостояние с семьей Кернолахана, или будем решать все полюбовно. — Дагил, наконец, повернул разговор в нужную для Мортелла сторону. — Покойный генерал Ибо ему не приходился каким-нибудь родственником? — поинтересовался Версенто. — Не настолько близким, чтобы устраивать спектакль с кровной местью, — пояснил Мортелл. — Полюбовно разойтись получится только если Кернолахан займет место командующего и получит вожделенный титул. Но я бы не называл это словом «разойтись». — Но и ввязываться в открытую борьбу хотелось бы меньше всего. Недавнее изгнание Де-Эмея обошлось нам весьма недешево, пополнять исхудившиеся запасы мне придется еще долго. — Остер, мы знаем, что ваши интересы дальше продовольственных складов и собственного погреба не распространяются. Можете не напоминать. — Мой погреб, помнится, входит в сферу и ваших интересов, Версенто. — Генералы, — прервал их Мортелл. — Напомню, у меня все еще в руках приказ императора. Я планировал с началом дождей отправиться в столицу. Возможно, мне стоит попробовать договориться с Кернолаханом там. Командующий еще не… — Генерал Мортелл, — остановил его Дагил. — Это самое глупое, что вы можете сейчас сделать. Мы, конечно, признаем вашу смелость и готовность к самопожертвованию, но я вас уверяю — ценность вашего существования слишком ничтожна, чтобы хоть как-то повлиять на Кернолахана и, тем более, на Его Величество. А еще вас наверняка будут допрашивать имперские дознаватели, и вы им наверняка выложите лишнее. Например, где находится погреб генерала Остера. Оно нам надо? — И командующему это не понравилось бы. — Если к нему вдруг вернется память и трезвый рассудок, он всем нам головы оторвет за то, что не уберегли его любимого генерала, — посмеиваясь, добавил Версенто. — Генералы, мне кажется, вы слишком легкомысленны, — напряженно напомнил Мортелл. — Уверен, вы не забыли про убийство Ибо и гвардейцев. С генералами разговаривать оказалось тяжело — хотя вели они себя на удивление доброжелательно, но подавляли одним своим присутствием, даже если не выставляли напоказ возраст и авторитет. Чего до сих пор никак не мог понять Мортелл, так это причину безоговорочной поддержки, которую получал командующий от этих троих. А ведь Сула был далеко не лучшим образцом для подражания в делах, которые требовали деликатности, дипломатии и компромиссов. — Генерал Мортелл, давайте вы успокоитесь, а мы немного поразмышляем над вашим затруднением. Что у нас имеется на руках? — Двадцать пять трупов имперских гвардейцев и мертвый генерал Ибо, — хмуро ответил Мортелл. — Если генерал Остер, конечно, еще не нашел им применение. Еще у нас есть сезонный приказ для командующего, который делал Ибо личным посланником императора, а значит, убийство Ибо — это прямое оскорбление… — Вы смотрите не в той плоскости, — Дагил даже не повернул голову в сторону Мортелла. — Перво-наперво, у нас есть император, который отправил Ибо обратно на границу, зная всю предысторию, а именно — по нашим законам Ибо нарушил прямой приказ и сбежал. При желании это легко можно натянуть на статью о дезертирстве. Так как формально на военный сезон распространяются законы военного времени, то это еще больше усугубляет тяжесть проступка. Также он не мог быть уверен в правдивости сведений о смерти, потому что Ибо, судя по его же словам, не видел своими глазами ни тело, ни саму смерть командующего. А значит, могла иметь место дезинформация — случайная или намеренная. Поэтому, думаю, не ошибусь, если предположу, что император рассчитывал на подобный исход для генерала Ибо. Более того, будь командующий живым и в трезвом уме, он бы не выпустил Ибо просто из принципа. Так что вернись Ибо благополучно обратно в столицу, это бы означало, что место командующего вакантно, а мы с вами не чувствуем за собой достаточную силу, чтобы злить Кернолахана и императора. — А гвардейцы? — спросил Мортелл, стараясь уместить в голове все, что только что говорил Дагил. — Просто прикрытие для успокоения Кернолахана. — Вы слишком уверено об этом говорите… Ну, допустим, — с сомнением протянул Остер. — Меня смущают слова Ибо. Перед смертью он упомянул о каком-то своем информаторе, который рассказал ему о смерти командующего. — Остер, мы его поищем, но уже то, что он донес Ибо ложную информацию, говорит как минимум, о его лояльности к нам. Ну, или к нелюбви к самому Ибо. — Версенто лениво отмахнулся от опасений Остера. — Дагил, лучше расскажите же нам, откуда вы знаете про гвардейцев и императора, неужели вы, наконец, нашли подход к дознавателям, и вам сливают информацию прямо из столицы? Генерал Дагил промолчал, только с укором посмотрел на Версенто, задавшего вопрос. — Кто бы это ни был, он пользовался у Ибо особым доверием. И, Версенто, ложные сведения не обязательно говорят о лояльности информатора. Возможно, этот неизвестный, наоборот, хотел ускорить события и воспользовался для этого покойным генералом Ибо. — Был бы Ибо жив, мы могли бы его допросить, — согласился с доводами Версенто. — Но генерал Остер несколько поторопился, поэтому до тех пор, пока мы не найдем крыс, нам остаются только догадки. — Если продолжать гадания на песке, то я бы поставил на то, что это инициатива Кернолахана. Ему давно не сидится на месте, и сейчас у него есть счастливая возможность повернуть ситуацию с проклятьем в свою пользу. — Дагил прервался и, наконец, посмотрел на Мортелла. — У них весьма влиятельная семья, как вы, наверное, знаете. У Кернолахана, я имею в виду. Но им до сих пор никак не удавалось влиться в ряды военной знати — в наше время это очень сложно сделать. Вы же знаете этих венитов — чем больше влияния, тем сильнее они хотят набрать себе личную армию, разумеется, исключительно для охраны земель и домочадцев. Если лет сто пятьдесят назад он мог бы рискнуть, то теперь никто не захочет повторить судьбу Де-Эмея. Поэтому Кернолахан ищет более законные пути. — Вроде бы он хотел отдать своего сына за Вьера-ин, — вставил Остер. — Говорят, мальчишка пришел свататься, но в последний момент сбежал прямо с собственной помолвки. — Остер, где вы слышали эти глупые сплетни? Он сбежал не от помолвки, а от дуэли. На самом деле, у командующей Вьера никогда не будет детей — не повезло с наследственностью, поэтому у нее не может быть полностью законных наследников, а это убивает шансы Кернолахана хотя бы в следующем поколении перенять титул через ребенка. Вьера-ин это не слишком афишировала, и Кернолахан об этом узнал уже после того, как начал толкать своего сына к свадебному алтарю. У них случилась некрасивая сцена на приеме у императора, Вьера-ин вызвала сыночка Кернолахана на дуэль, но тот благоразумно предпочел позор смерти и отказался. — В столице это теперь считается здравым смыслом и благоразумием, а не позорной трусостью. — Да. Именно поэтому Кернолахан сейчас пытается пролезть командующим в южную армию. Больше-то некуда. — И кто-то же дал ему надежду на то, что все получится. — Думаю, он решил, что попробовать стоит. По крайней мере, на его месте я думал бы так же. Сула с Его Величеством уже долгое время находились в напряженных отношениях, и было не очень понятно, куда эти отношения вывернут после казни Де-Эмея. А тут еще удачно подоспело это проклятье. Учитывая, что у нашего командующего нет наследников, и после его смерти место останется вакантным, то Кернолахана понять можно. — С мотивами Кернолахана ясно, а что там с Его Величеством? Он отправил сюда свой приказ, вернул Ибо и послал гвардейцев. Гвардейцы, все-таки, немалая ценность. — Предполагаю, Его величеству проще было пообещать Кернолахану титул, чем бороться с последствиями прямого отказа. Но это не значит, что он и вправду намерен его отдать. Представьте себя на месте императора. Вы бы захотели добровольно вручить и без того излишне влиятельной семье еще и доступ к армии? Его Величество можно обвинить в разном, но не в глупости. — А еще он очень осторожен. — И любит разгребать угли чужими руками. — На то он и император, иначе для чего нужны подданные, если все приходится делать самому? Меня, по правде говоря, посетила мысль, что наш командующий и император решили вдвоем утопить Кернолахана, а проклятие было лишь уловкой, — добавил Дагил. — Но потом я убедился, что нашему командующему, и в самом деле, не повезло. — Шпионили за командующим, значит, — проворчал Остер. — А мне даже не сообщили. — Ой, Остер, кто виноват, что у вас в армии нет толковых осведомителей. Вылезайте, наконец, из погреба и начните интересоваться чем-то, кроме своих свинарников, — хмыкнул Версенто. — Ко мне, например, отчеты о состоянии командующего поступали дважды в день. — Это снова все предположения, генералы, — прервал Мортелл. — Почему вы уверены, что император это планировал? — Возможно, не планировал, а всего лишь действовал по ситуации и проявил осторожность. Исходя из того, что он не прислал дополнительный приказ, а ограничился формальной бумажкой, чтобы не давать повода для недовольства ни нам, ни Кернолахану, я бы предположил, что он подталкивает Кернолахана к активным действиям. Он даже не сместил вас, генерал Мортелл, он оставил эту привилегию Кернолахану. Кернолахан удовлетворит свои амбиции, мы получим прекрасного козла отпущения, а сам император тут как будто и ни при чем. — Он не хотел повторения Кельского бунта, а командующий вполне был способен это устроить. — Особенно, когда не выспится. Генералы поусмехались, а Мортелл только еще больше занервничал, потому что снова не очень успевал улавливать полную картину. — Давайте не будем забывать, что у нас по-прежнему есть приказ, — сказал он, и сам понял, что прозвучал как-то беспомощно. — Пускай он формальный, но мы его не можем проигнорировать. Командующий должен отправиться в столицу, но вы же сами понимаете, насколько это неразумно и небезопасно. — Я бы предпочел, чтобы командующий остался в Гранд-Диркейме или где-то поблизости, — согласился Дагил. — Поддерживаю, — отозвался Велисенто. — Остер, уверен, тоже. — Напротив, — возразил Остер. — И у меня много соображений по этому поводу, но если я начну их все выкладывать, мы не уйдем отсюда до вечера. Учитывайте, что в столицу уедет и генерал Хловер. И если у командующего будут надежные сопровождающие, то ничего страшного не произойдет. А Кернолахана, если или когда тот прибудет, мы отвлечем на себя. — Вы думаете, он все-таки заявится? — Разумеется. Поэтому затрудняюсь сказать, где командующему будет безопаснее — там, при поддержке семьи Хловер, или здесь, когда Кернолахан нагонит сюда своих людей. Мортелл постукивал сложенным в трубочку приказом по плечу и не мог поверить, что Остер и впрямь допускает мысль отправить командующего одного в столичный серпентарий. Вдруг ладонь оказалась пуста, а приказ волшебным образом исчез. Мортелл резко обернулся. В первое мгновение показалось, что он вернулся в прошлое. Сула знакомо хмурил брови и выглядел так, будто внимательно читает, однако стоявший рядом Мортелл отметил про себя, что взгляд не бегает по строчкам. Большую часть времени командующий осматривал нижний край приказа, украшенный цветной сложной печатью. Да и кудрявый почерк дворцовых писак тоже мог сойти за затейливый рисунок. Но зато прическа — распущенные волосы, которые Мортелл уже начал воспринимать как признак болезни, в этот раз оказались собраны в тугое сложное плетение. Он видел эти прически каждый день на протяжении более десяти лет. И он знал, что сейчас по спине спускаются четыре длинные косы, из которых не выбивается ни один лишний волосок. Мортелл всегда думал, что со своими волосами командующий управлялся сам, да и на самом деле, генерал нечасто задумывался о таких вещах. Но как бы командующий смог сделать это теперь? — В столицу! — четко и внятно сказал командующий и, наконец, оторвавшись от листа, хотел его кому-то отдать, но рядом не оказалось нужного человека. Сула с заметно недовольным видом засунул приказ за пояс халата, неуважительно смяв дорогую бумагу. — В столицу? — переспросил Мортелл, понимая, как глупо он сейчас может выглядеть со стороны. — В столицу, — повторил командующий. — Хотите, чтобы я отправился в столицу? — начал Мортелл. — Нет! — перебил командующий и с нетерпением ткнул Мортелла пальцем в грудь. Как будто со всей дури ударили тростью в ребра. Но Мортелл постарался даже не поморщиться. — Ты — здесь. Я — в столицу. Обведя взглядом остальных генералов, задержавшись только на знакомом Остере, командующий с какой-то досадой в каждом движении, развернулся, взмахнув рукавом и вышел из шатра. Непривычные одежды, наверняка, заметили все, но Мортелл надеялся, что никто не обратил внимание, что их командующий так и не надел обувь.