***
В высокой квадратной клетке свободно поместился бы крупный бык, и прутья, толщиной с руку взрослого мужчины, даже не натерли бы ему бока, поэтому и для трех рабов места было с избытком. Клетка впечатляла своей основательностью, и без того не крупные фигуры, опасливо жмущиеся друг к другу у дальней стены, казались на ее фоне еще более жалкими. Дождь начался резко и ночью, и никто не озаботился тем, чтобы переместить их из уличной клетки в какой-нибудь подвал. Сплошная крыша спасала от ливня, но брызги все равно долетали, и Шемаар видел, что одежда всех троих уже вымокла насквозь. Засов из каменного дерева не уступал клетке массивностью. Им, наверное, можно ломать городские ворота, а замок использовать вместо требушетного снаряда. Шемаар попробовал вставить в замочную скважину уже второй ключ — он снова не подошел. Хранителю этой связки, похоже, полагалось иметь очень хорошую память, чтобы не путаться в одинаковых с виду ключах. Шемаар хранителем не был, поэтому просто перебирал все по очереди. После шестой неудачной попытки его заметили. — Эй! Ты что тут забыл! — Шемаара рывком развернуло к охраннику. — А, это ты. — И сразу же перешел на дружеский тон. — Ну что, рядовой, тебя не предупреждали, что перед тем, как напиваться, следует снять с себя военную форму? Перепутал клетку с сортиром? Откуда у тебя ключи? Мне стоит доложить генералу, чтобы он отправил тебя мести улицы до следующего сезона? Договорить Шемаар ему не дал, стукнул аккуратно за ухом и бережно оттащил осевшее тело в сторону. Осмотрелся. Больше никого. В конце концов, замок неохотно щелкнул, и вскоре на камни с грохотом рухнул и засов. Остер не шутил, когда говорил об удачном приобретении — он заполучил себе целую чистокровную демоническую семью. Возможно, они подрабатывали в караване, возможно, были рабами кого-то из владельцев. Как бы то ни было, каравану не повезло — во время ночевки перед пустошью их похоронил под собой крупный обвал. Остеру же, наоборот, улыбнулась удача — он оставил в песке погибших, забрал себе уцелевших коней и выгреб из-под завалов все, что имело хоть какую-то ценность. Троица демонов все еще жалась к стене, настороженно сверкая в его сторону черными глазами, когда, достав из-за пояса широкий нож, Шемаар вошел в клетку. Те, кто старше, всегда осторожнее, поэтому первым вперед кинулся совсем молодой парень. Лет пятнадцати, вряд ли старше. Несмотря на неопытность, он оказался быстрым. Шемаар едва увернулся и, используя вес всего тела, с силой всадил ему нож в живот — лезвие с трудом пробило прочную кожу и вошло всего на полпальца. От последовавшего за ножом толчка парень по инерции проскочил вперед, споткнулся о порог и выпал за пределы клетки, подняв фонтан брызг. Стоило отвлечься, как следующей метнулась к Шемаару женщина. Выглядела самой безобидной, но вгрызлась в горло с такой яростью, что кровь не брызнула, а хлынула, заливая солдатскую форму и каменный пол. Сильной рукой схватила за волосы, запрокидывая Шемаару голову и еще больше обнажая горло. Молодой пацан, уже вытащив из живота нож, поднялся на ноги и шагнул обратно в клетку. А из дальнего угла надвигался самый старший и самый осторожный из пойманной семьи.***
Какое-то время назад, возвращаясь с ужином для Ирьена, он прямо на лестнице столкнулся с Остером. Хотел проскользнуть незаметно, но некоторая рассеянность не дала этого сделать с привычной легкостью. — Эй, — окликнул его в спину Остер, когда понял, что его проигнорировали. — Спустись-ка потом для разговора. Шемаар полуобернулся с верхней ступеньки, но останавливаться не стал — разговоры с Остером в его ближайшие планы не входили. Закрывая за собой дверь, он в очередной раз осознал, что в последнее время стал слишком рассеянным и медлительным. Раньше Остер его не замечал даже сталкиваясь с ним лицом к лицу. За то время, пока его не было, Ирьен успел изорвать всю исписанную бумагу, насыпать на столе из этих обрывков холм, и не успел Шемаар присесть в свое кресло, как вся бумажная куча сначала оказалась в руках Ирьена, а затем и на голове Шемаара. Кажется, это должно было показать неудовольствие от долгого отсутствия. Отвернулся к окну, чтобы сохранить невозмутимость — улыбаться в такие моменты Шемаар считал непедагогичным. Небо упаси, если ребенок посчитает это за одобрение и продолжит кидаться столами или обсыпать людей бумагой. Стряхивая белые рваные хлопья с волос Шемаара, Ирьен выглядел не раздраженным, а деловитым. Еще в тот день он с первого раза усвоил, что при чужих людях Шемаара дергать нельзя, из чего по его логике следовало, что наедине и не при чужих это делать можно и нужно. — Домой сейчас? — устроив подбородок на плече Шемаара, спросил он. Дыхание щекотнуло кожу за ухом. Шемаар подвинул короб с ужином поближе. — Не сейчас. Скоро. — Опять скоро? Каждый раз скоро, — проворчал Ирьен. — Ты сказал, я забрал приказ. Ты сказал, я вести, как Мортелл. Ты сказал, мой дом там никто. Когда скоро? — Когда начнется дождь, — уделяя все свое внимание тарелкам, пробормотал Шемаар. Наверное, стоило взять немного вина. С момента приезда к Остеру Шемаар уже несколько раз пытался ненавязчиво заманить Ирьена в спальню, убаюкать скучными книгами, но добивался прямо противоположного эффекта — тот становился только оживленнее, а от кровати шарахался, как когда-то от ледяного источника. Возможно, вино помогло бы расслабить его и усыпить бдительность. — Что такое дождь? — Дождь - это вода, которая льется с неба. Ирьен замер, пытаясь такое представить, и Шемаар воспользовался этим, чтобы сунуть ему в руку ложку. — Так не бывает, — наконец, пришел к своим выводам Ирьен. — Бывает. — На столе появилась украшенная росписью глубокая миска и свой яркостью сразу привлекла внимание Ирьена. — Скоро увидите все сами. — Опять скоро? Каждый раз наблюдая, как и какие Ирьен подбирает слова, Шемаар с удовлетворением замечал, что некоторые из них тот запоминает, всего единожды услышав в чужом разговоре. И хотя другие, иногда самые простейшие понятия приходилось объяснять, все равно скорость, с которой восстанавливалась речь, превосходила самые смелые ожидания. Как будто подталкиваемый нетерпением Ирьена, дождь начался этой же ночью. Без разминки — разве что уронив на пробу пару капель на черепичную крышу — зарядил беспросветным тяжелым ливнем. Ожидаемая гроза обошла стороной и громыхала где-то далеко над морем. Гранд-Диркейму доставались только ее далекие отзвуки. — Это дождь? — водя рукой за перилами балюстрады, спрашивал он. — Дождь всегда когда темно? Кто сверху? Почему холодно? Когда домой? Шемаар не мешал — разрешал мокнуть в воде, пачкаться в песке, следил только, чтобы Ирьен не слишком перегибался через перила — от балкона до мостовой под ним было добрых два десятка сурье — но и оттаскивать от перил не приходилось — намокнув, замерзнув, Ирьен сам возвращался обратно греться, и Шемаар позволял кутаться в свои руки, залезать холодными мокрыми пальцами под одежду, и терпеливо отвечал на самые глупые вопросы — и что дождь не только когда темно, и что наверху — тучи, и холодно, потому что идет дождь, и что домой уже совсем скоро. «Домой» Ирьен вознамерился попасть в тот же день, когда убили генерала Ибо. Тогда, выждав, когда тела увезут, а кровь засыплют песком, Шемаар собрал испачканную в крови одежду, прихватив ведро, планируя спокойно заняться стиркой, но обнаружил, что, вопреки обыкновению, Ирьен не хотел терпеливо ждать его в шатре. — Вы не можете так вести себя снаружи, — сказал Шемаар, остановившись перед задернутым пологом. — Это неуместно. — Он абсолютно прав, — подхватил мунго. — Если другие заметят, как вы обнимаете этого молодого человека, это испортит вашу репутацию. А его могут убить. Или выгнать, и вы больше никогда его не увидите, и придется искать для объятий кого-нибудь другого. Мунго умел находить нужные слова. Когда до Ирьена дошла нужная мысль, он отпрянул к самому выходу и прилежно сложил руки за спиной. — Совсем нельзя? — расстроенно вздохнул он. — Только посмотрите, какая прелесть, — умилился мунго. — Здесь — нельзя, — удивленный покладистостью Ирьена, произнес Шемаар. — Где не нельзя? — все еще сложивший руки за спиной Ирьен перегораживал выход. Шемаар попробовал его обойти, но Ирьен сделал шаг и снова встал на пути. — Где не нельзя? — повторил он требовательно. — Дома, — сдержанно ответил Шемаар. — Дома не нельзя. — Сдаетесь без боя, молодой человек, — насмешливо прокомментировал мунго. — Хоть бы соврали что-нибудь для приличия. Врать ребенку ради приличия Шемаар не находил полезным. — Где дома? — В столице у вас есть свое большое поместье. Там сейчас никого, сможете там делать, что хотите. Пока воодушевившийся от перспектив Ирьен обдумывал новые сведения, Шемаар выскользнул за порог, однако, если он рассчитывал спокойно пойти по своим делам, то сильно ошибся. Ирьен держался в полушаге от него — то сцепляя руки за спиной, то размахивая рукавами, и чему-то очень радовался. Шемаар его мог понять. Он бы тоже радовался, скажи ему кто, что у него есть в столице целое поместье. — Мы домой? — Вы не можете пойти сейчас домой. До столицы далеко. Чтобы туда попасть, вам нужен пропуск и императорский приказ. — объяснял Шемаар, не особенно, впрочем, заботясь о том, понимают его или нет. — Пропуск? Приказ? Дай мне. — Пропуск у вас есть свой личный. А приказ забрал генерал Мортелл. — Шемаар был само терпение. — Вы его видели, эта та бумага с текстом, которую принес генерал Ибо. Ирьен шел, что-то обдумывая. — Где? Где Мортелл? Шемаар указал подбородком в нужную сторону. — В том зеленом шатре вместе с генералами… Не дослушав, Ирьен резво развернулся и уже сделал шаг к шатру для совещаний, как голова его дернулась назад, и он в недоумении остановился — одна из его кос была зажата в кулаке Шемаара. Вся одежда, которую он нес в этой руке, упала в песок. — Вам вовсе не нужно идти туда самому. Я достану приказ позже. — Не позже. Сейчас. — Ирьен снова развернулся, но опять не смог сделать и шага — коса все еще оставалась в кулаке Шемаара. Ирьену не обязательно было самолично заявляться на совещание — приказ Шемаар мог стащить и сам, и, в общем-то, так и собирался поступить, но раз Ирьен уже увидел цель, эта цель была близка, а Шемаар помнил, насколько сложно было в таких случаях останавливать его раньше, то пришлось просто найти в неизбежном какие-то плюсы. Например, посмотреть как отреагирует тот же генерал Дагил, а заодно воспользоваться поводом и напутствовать Ирьена вести себя при чужих людях достойно. — Как достойно? — не понимающе спросил Ирьен. Шемаар отмел все пришедшие в голову описания достойного поведения и сделал проще. — Ведите себя, как генерал Мортелл, — посоветовал он. Выбор был невелик. Не брать же за образец достойного поведения мунго или Хловера. Тем более, Мортелл в последнее время очень старался не посрамить ни себя, ни своего командующего. И у него это хорошо получалось. Ирьен надолго задумался, потом скопировал, как мог, подтянутую выправку генерала и крутанул несуществующий ус. — Так? Сделав вид, что у него запершило в горле, Шемаар сдержано кашлянул и только потом невозмутимо кивнул: — Именно так. Постарайтесь вести себя достойно, как генерал Мортелл, даже при генерале Мортелле. — Это все? — У достойного поведения очень много правил, — Шемаар был само терпение. — Не трогать чужих людей без их разрешения. И не крутить усы генералу Мортеллу, чтобы не поставить его в неудобное положение. — Это все? — Это не все. Но если вам нужен приказ, просто сходите заберите его и возвращайтесь. — увидев колебания, Шемаар добавил. — Я подожду рядом. Наблюдая за происходящем со стороны, Шемаар снова уверился, что Ирьен понимает куда больше, чем может и хочет выразить, и это вселяло надежду на то, что он, наконец, научится самостоятельно одеваться и хотя бы делать вид, что придерживается базовых правил приличия. Кто действительно беспокоил, так это Дагил — к нему было слишком сложно подступиться, и Шемаар, хотя и втайне надеялся, что Ирьен совершенно случайно сломает тому что-нибудь важное и выведет из игры на ближайшие несколько дней, в то же время понимал, что генерал такого повода не даст. А вот что он и в самом деле может сделать, так это проявить дружелюбие и инициативу и пригласить Ирьена в своей особняк, куда Шемаару доступа нет ни в каком виде. Поэтому ближе к ночи, узнав раньше Мортелла о скорой смене погоды, Шемаар в крытой повозке въехал с Ирьеном в город и остановился у башни Остера. Старый генерал ни о чем не спрашивал, чем избавил от необходимости озвучивать очевидные вещи. Остер сразу же освободил гостевой этаж, выселив оттуда кого-то из своих многочисленных потомков и послал за оставшимися в лагере вещами. Позже, когда слуги заносили вещи на этаж и складывали их в дальней комнате, Ирьен стоял со скрещенными на груди руками у входа на балкон и с безразличным видом подпирал плечом стенку, чем очень напоминал себя прежнего. Таким он бывал, когда изредка позволял себе хорошенько напиться безо всякого очевидного повода. Сейчас же, кажется, что от переизбытка впечатлений последних дней он просто впал в полную прострацию и с трудом заставлял себя обращать внимание на новых людей и новые места. — Устраивайтесь пока, но потом спустись, нужно поговорить, — сказал Остер, когда слуги ушли. — Как понимаю, теперь ты будешь у командующего за денщика? — посмотрев на сундуки и сумки, заставившие комнату. — Если не терять времени, как раз к утру справишься. Ответа он не дождался, тем более, после ухода слуг Ирьен решил, что теперь можно перестать вести себя «как Мортелл», зашел со спины и запустил руки под расстегнутый солдатский мундир Шемаара. Остер даже поперхнулся — ему впервые довелось наблюдать подобную сцену, и, судя по выражению его лица, он предпочел бы не видеть этого вовсе.***
Время в башне Остера тянулось на удивление однообразно до тех пор, пока Хловер не зашел попрощаться перед отъездом. За окном уже стемнело, сам генерал давно отбыл в столицу, наверняка, уже воссоединился с семьей, а Шемаар все еще не переставал поражаться. Он не рассчитывал на такой впечатляющий эффект. Прекрасно зная, что из себя представляет Хловер, Шемаар откровенно говоря, думал, что тот вспыхивает не столько по собственному желанию, сколько в силу какого-то душевного нездоровья. Сквозь ливень пробился грохот барабанов и, достигнув своего пика громкости, стих совсем. Шемаар почти не обратил на это внимания — он в очередной, не известно какой по счету раз за вечер, с удивлением вспоминал извинения Хловера. Может быть, тот как-то неправильно понял его слова? Или, наоборот, понял все слишком правильно? Рассчитывая лишь на то, что вспыльчивый генерал хотя бы иногда будет думать прежде, чем хвататься за оружие, Шемаар вместо этого получил блюдо с деликатесами в качестве подношения. Остер покинул балкон раньше всех, а Ирьена Шемаар задержал сразу после выхода. Оставшийся позади Мортелл уходить не торопился и вообще, выглядел расстроенным и одиноким. — Не хотите попрощаться с генералом Мортеллом? — Как это? Зачем? — ему заметно не хотелось отрываться от Шемаара. — Потому что ему будет грустно. Если бы я уехал, вам было бы грустно? Ирьен в раздумье застыл, глядя в одну точку — как делал сейчас часто, усваивал новую для себя мысль. — А, — наконец, отмер он. — Понял. — Тогда идите. Я подожду, — заранее успокоил Шемаар. Сегодняшнее уныние генерала было заметно даже слепому, так же, как и его многолетняя безнадежная влюбленность. После первого неудачного, но запоминающегося знакомства со своим будущим командующим, Мортелл увлекся им буквально на следующий же день, как оправился от солнечного удара. Увлекся целиком и полностью, со всем пылом молодого, воспитанного столицей юноши. Тогда, в свои «чуть за двадцать», он создавал впечатление ветреного повесы, и Шемаар был уверен, что к следующему же военному сезону Мортелл если и не уйдет из армии насовсем, то уж точно заведет себе пассию за пределами Гранд-Диркейма. Но годы шли, и Шемаар вот уже почти одиннадцать лет наблюдал эту романтическую одностороннюю драму в буквальном смысле из первых рядов. Подпирать стенку пришлось недолго. — Мортелл хороший, правда? — жизнерадостно воскликнул появившийся Ирьен. Шемаар не ответил, только словил протянутые к нему руки и зажал ледяные пальцы между ладонями, чтобы согреть, потому что знал, что сейчас эти руки постараются влезть ему под рубашку. Как ни был аккуратен этот уже далеко не ребенок, но рубашки приходилось менять постоянно — ткань такого обращения не выдерживала. Уходящий с балкона Мортелл выглядел гораздо живее и веселее, чем когда он на этот балкон заходил. Шемаар был бы совсем не против, составь генерал им компанию за столом перед камином, тем более, еды было вдоволь, но Мортелл, видимо, посчитал навязываться неприличным. — Когда домой? — в который раз спросил Ирьен, разорвав еще один исписанный лист и скормив обрывки каминному огню. — Скоро, — почти шепотом успокоил Шемаар. — Сначала все должны уснуть. Дагил, конечно, времени зря не терял, и уже совсем скоро, если он все же договорится с Остером, то охрана появится не только вокруг транспортной площади, но и рядом с каждой дверью на этаже. Шемаар заметил, насколько враждебнее к нему стал Остер по сравнению с днем смерти Ибо, и не хотел испытывать удачу и проверять лояльность генерала на прочность. Этой ночью можно будет вывести Ирьена из башни, и пускай хоть кто-нибудь попробует его задержать. Навыки речи еще не восстановились, но вот как владеть мечом, тот помнил замечательно. Видимо, память тела оказалась крепче всего, а скорость, кажется, стала даже выше обычного. В общем, Шемаар очень рассчитывал на растерянность солдат, на то, что никто не посмеет применить силу, и простого присутствия их командующего будет достаточно, чтобы мирно пройти к транспортному кольцу. Еду со стола Шемаар сдвинул к дальнему краю, освободив место для бумаг. В Гранд— Диркейме сильно не хватало детских книг, и учить приходилось по тому, что нашлось, поэтому слово «дислокация» Ирьен узнал раньше, чем слово «дождь», и еще однажды успел словить мунго за попыткой подкинуть Ирьену сшитые вместе листовки с порнографией. Но это неважно. Главным, по мнению Шемаара, было вернуть навыки чтения, чтобы Ирьен, в случае чего, мог продолжить учиться самостоятельно. И если чтение давалось легко, то письмо, не зависимо от стараний и усилий, прыгало — от вполне разборчивого до совершенно не опознаваемых каракулей. Шемаар не нашел этому объяснения и пока решил оставить все как есть. Задумавшись, он не сразу заметил, что никто больше не дергает его за волосы и не пытается залезть под рубашку. И давно нет звуков рвущейся бумаги — Ирьен рвал ее не от расстройства, не оттого, что написал кривые буквы, ему просто нравилось. За окнами шумел дождь, потрескивали в камине поленья. Шемаар повернулся, и едва успел подставить ладонь — поймать сползшую с плеча голову Ирьена. Уснул? Прямо здесь? Он слегка встряхнул его за плечи. Когда он говорил, что все должны уснуть, он не имел в виду самого Ирьена. Вернув его голову на свое плечо, он от досады сжевал еще одну острую сырную палочку и в снова подумал о том, что какая же это гадость — жареный в перце кусок сыра. Потерпи Ирьен еще немного, и он мог бы заснуть в столичном поместье, на нормальной кровати, познакомившись с домашним горячим источником. Прикинув в уме, сколько дней этот ребенок не спал, Шемаар понял, что разбудить его получится не раньше следующего полудня, и к тому времени Дагил полностью перекроет все подходы к кольцу и будет следить за каждым шагом. Если самостоятельно проскочить Шемаар еще бы смог, то незаметно увести с собой кого-то еще было бы сложнее. В общем, убраться с границы Шемаар собирался как можно быстрее и под покровом ночи и ливня. Но если Ирьен спит… В таком случае, понадобится пара дополнительных рук. Подхватив спящего на руки, он донес его до кровати и оставил под двумя одеялами, и чуть не вывихнул пальцы, освобождая свою ладонь из тисков сонной чужой хватки. Вещи, привезенные из пустыни, находились тут же, на этаже. Шемаара сейчас интересовало только самое необходимое — деньги, документы и вся та одежда, на которую расщедрился мунго. В столице найти такую красоту будет и сложнее, и дороже, и он не был уверен, что сможет легко заставить сейчас Ирьена надеть свои старые, сковывающие движения мундиры и костюмы. Шемаар как раз перетряхивал одежду, отбирая ту, которую он отложит в сумку, как на этаже появился Остер — вошел без предупреждения и даже не постучавшись. Сборы пришлось приостановить. Со стороны этот беспорядок в спальне, наверное, выглядел так, будто это сам Ирьен забавлялся, разбрасывая вещи перед сном. По крайней мере, Шемаар на это надеялся. С халатом в руках он отошел в тень и там замер, наблюдая, как Остер подошел к изголовью, постоял какое-то время, поправил одеяло и только потом осмотрел комнату. Взгляд скользнул по Шемаару, но не задержался. Когда дверь этажа за Остером закрылась, Шемаар, отлип от стены и продолжил складывать халат. Чем аккуратнее уложить вещи, тем меньше места они займут. Но даже так, потребовалось две большие сумки из плотной просмоленной ткани, которые не пропустит воду даже если закинуть их в озеро. Связав обе сумки вместе и закинув их на плечо, Шемаар вышел на балкон и, перегнувшись через перила осмотрел площадь далеко внизу. Темнота ему не мешала. На самой границе света единственного выжившего под ливнем фонаря, у стены одного из складов, пошатываясь, стоял мокрый сержант Жейс. Шемаар мог поклясться, что от него, как обычно, сейчас разит дешевым вином, табаком и острыми колбасками, которые подают в городских пивнушках. Выглядел сержант, как всегда, пьяным, тупым и полусонным. Одно движение руки — и обе сумки полетели вниз. Ливень и расстояние полностью заглушили звук от удара о мокрую мостовую. Пока люди Дагила не добрались до внутреннего двора башни Остера, можно было себе позволить некоторую вольность. Жейс прошел вдоль стены к сумкам, взвалил их на плечо и, медленно, пошатываясь, исчез за углом одного из складов. Если вещей окажется слишком много, сержант может потянуть себе спину. Вернувшись в башню, Шемаар расправил черный непромокаемый плащ. Не для себя. Плотная ткань и согреет, и убережет от дождя. Кто-нибудь другой в таком плаще истек бы потом от духоты — в начале сезона дождей земля и воздух еще недостаточно остыли, но Ирьену будет в самый раз. Завернув Ирьена с головой так, чтобы под плащ не попала влага, Шемаар взял его на руки и заколебался. Он на это, и правда, не рассчитывал. Спускаться по узкой лестнице с такой ношей на руках, отпирать уже закрытую дверь, когда свободных рук у него нет, и еще этот генерал Дагил, уже отправивший людей наблюдать за выходом из башни. Рисковать не хотелось. Вернув Ирьена на кровать, он снова вышел на балкон, перегнулся через балюстраду и опять осмотрел площадь внизу — на этот раз еще внимательнее. Ни одна подозрительная тень не мелькнула, за складами охрана пряталась под крышей и следила только за своей охраняемом территорией. Одинокий фонарь едва пробивал неровным светом плотную стену ливня, но вместо того, чтобы освещать, только делал тень под балконом еще темнее. Глухая, без окон, стена тянулась вниз до самой земли и упиралась в мостовую. Из-за темноты расстояние до земли, казалось еще больше. Сорвись с этого балкона тот же генерал Мортелл, разбил в об эту мостовую все свои кости. Но Шемаар осматривал не только площадь — несущие балки и раскрошившиеся под действием пыли и времени камни создавали на стене выступы и неровности, которые при должных силе и умении правильно поставить ногу, можно использовать как лестницу. Вернувшись в спальню и взяв закутанного в кокон Ирьена, Шемаар в третий раз вышел на балкон и на этот раз плотно закрыл за собой двери. Прижав Ирьена покрепче, он легко запрыгнул на широкие мокрые перила. Порыв ветра с пустоши качнул стену дождя и обсыпал с ног до головы мелкой водной пылью. Сейчас не помешал бы еще один балкон парой этажей ниже, но чего нет, того нет. Он уже примеривался к удобной выступающей из стены балке, но совсем неслышно в грохоте ливня хрустнул под ногами камень и, не дав времени среагировать, кусок балюстрады резко опрокинулся за границу балкона, швырнув Шемаара в пустоту.